Рябина у окна

Ирина Одарчук Паули

Рябина у окна

Пролог

За окном, припорошенное первым ноябрьским снежком, стояло дерево. Рябина. Её гроздья, ярко-красные, как капли застывшей крови, тяжело отягощали тонкие ветки. Для всего мира – просто дерево. Для Анны Сергеевны – хранительница, свидетельница и немой страж всей её жизни.

Ей шёл девяносто второй год, и жизнь её, казалось, сузилась до размеров старой квартиры в центре города, пахнущей лекарствами, вареньем и пылью. Но за этим окном, у этой рябины, была целая вселенная. Вселенная памяти.

Она сидела в своём вольтеровском кресле, укрытая пледом, и смотрела. Смотрела не на снег, не на проезжающие машины, а сквозь время. И рябина, качаясь от порыва ветра, будто кивала ей, соглашаясь стать собеседником в этом немом диалоге.

Сегодня должна была прийти сиделка, потом социальный работник, потом соседка занесёт молока. Но всё это было фоном, шумом. Главное происходило здесь, между креслом и окном. Между ней и рябиной.

Она закрыла глаза, и воспоминания нахлынули, как волна, смывая настоящие стены, возвращая запахи, голоса и боль давно утихших ран.

Часть первая. Саженец

Лето 1947 года. Сквозь щели в дощатых заборах ещё виднелись следы войны – руины, пустыри, но жизнь уже брала своё. Во двор дома №24 по улице Мира вернулся с фронта старший лейтенант Сергей Орлов. Вернулся с осколком в легком, с орденами на единственном пригодном кителе и с огромной, нерастраченной нежностью к своей жене Лиле и дочурке Аннушке, которую уезжал защищать трёхлетним карапузом, а встречал теперь девятилетней худенькой девочкой с огромными серьёзными глазами.

Однажды вечером Сергей принёс домой маленькое, хрупкое деревце с резными листьями.

– Это рябина, – сказал он, обращаясь к Анне. – Будем сажать вместе. Как символ. Чтобы корни наши здесь пустились накрепко. Чтобы всегда был у нас свой красный, крепкий островок жизни.

Они выкопали ямку у самого окна её комнаты. Анна держала деревце, а отец закапывал корешки. Его сильные, но исхудалые руки были нежны и бережны.

– Она будет расти вместе с тобой, дочка, – улыбнулся он. – Смотри за ней.

Он не просто сажал дерево. Он сажал память. Память о тех, кто не вернулся, о тех, кто выжил, о надежде на мирную, тихую жизнь. Анна, прижавшись к его колену, клятвенно кивала. Она будет смотреть.