Марта

Собирая хозяйничавшую в кабинете пыль, Марта провела рукой по спинке высокого кожаного кресла Ильи. Как и всё здесь, кресло потеряло серьёзный, внушающий почтение вид. Нужно сказать Егору, что со склепом среди живых пора заканчивать. Переговорная – как раз то, что надо.

На прощание Марта опустилась в кресло и тут же провалилась в объятия Ильи. Крепкие руки обхватили её, прижали и не хотели отпускать. Она ощутила его запах, прикосновение тонких губ, слышала дыхание, чувствовала шершавую кожу на плече чуть выше локтя (в этом месте у него всегда высыпала крапивница). Голубые глаза с фотографии напротив сверлили требовательным взглядом.

– Отпусти. Прошу, – Марта умоляюще вглядывалась в выгоревшее прошлое.

Нет, он не мог отпустить её. Не мог позволить Марте забыть о нём, ведь у покойника нет другой возможности проникать в этот мир. Тринадцать лет он через Марту продолжал жить среди людей, вместе с ней ходил на работу, занимался любимым делом, воплощал, реализовывал, творил, и теперь она хочет предать всё, что для них так важно.

– Неправда, Илья, – досада в голосе, но он не замечает этого. – Важно тебе.

Илья, как всегда, напомнил о долге, семье, привёл в пример себя. Спор разгорался. Марта перешла в атаку.

– Хватит меня с собой сравнивать. Я женщина. Я не должна всю жизнь пахать как лошадь, не должна приносить себя в жертву твоим амбициям.

Илья молчал, он был возмущён. В прежние времена Марта бы испугалась его твёрдости, но сегодня она была настроена решительно. Она смогла найти пользу от расставания с Тимуром, смогла вывернуть горе на изнанку, найти новые смыслы. Илья, ты же сам её этому учил.

– Посмотри на меня, я говорю, смотри на меня, – кричала Марта, впиваясь взглядом в фотографию. – Мне сорок три года, у меня нет мужа, нет детей. У меня даже друзей нет. А знаешь почему? Потому что я работаю, всю свою чёртову жизнь работаю. Потом сплю, ем и опять работаю. Я встретила молодого мужчину безупречной красоты и позволила себе влюбиться в него до беспамятства, – Марта молча выслушала его едкое замечание. – Да, но это полбеды. Настоящая беда в том, что я позволила ему уйти. – Марта перевела дух и уже спокойно добавила. – И главное, Илья, тебя ведь больше нет.

На это ему возразить было нечего. Впервые в жизни Марта оставила за собой последнее слово. Голубые глаза потухли, черты лица размылись, объятья ослабли и рассеялись.

Выигравшая бой Марта, не оглядываясь, выскочила из кабинета, отдала ключ Вике, сгребла в охапку цветы и подарки, вышла на улицу. Она вдохнула полной грудью стеклянный осенний воздух, встряхнула головой, отбрасывая с себя звенящие осколки минувшей жизни, и села в машину к Владу, терпеливо дожидавшемуся её всё это время.

Глава 4 Семья

Невозможно понять, кто больше радовался её приезду: Егор с Ритой – хозяева дома, Марта, любившая их дом и считавшая его своим, или две господствующие над всеми берёзы, накинувшие по такому случаю свои торжественные мантии. Как ни упрашивала жена Егора – Рита, продать этот неброский, несовременный дом и переехать в более комфортное жилище, Егор ни в какую не уговаривался. Он слишком любил дом, построенный их отцом. Дом, в котором на дверных косяках сохранились отметки роста мальчишек, где иногда в сумерках в затёртом кресле мерещился призрак отца, где не выветривался запах воспоминаний на чердаке. Дом, в котором смеяться начинали племянники Марты, а заканчивало эхо детских голосов Егора и Ильи.

А вот и они – племянники – выбежали встречать любимую тётю. Саша, совсем подросток, немного смущаясь, поцеловал Марту в обе щеки и деловито пожал руку Владу. За это лето он вырос, его голос стал плавать, срываться на низкие ноты, и он окончательно стал похожим на отца. Варя, не церемонясь, заскочила к Марте, сцепила вокруг неё руки и ноги и заставила её кружить. Марта кружилась с Варей на руках и вспоминала, как пять лет назад радовалась рождению племянницы, как плакала от счастья, целуя маленькую детскую ручку, с какой любовью выбирала детскую одежду. Марта всегда хотела девочку, и мудрая Рита всячески поощряла общение тёти с племянницей, разумно полагая, что ласковое дитя двух маток сосёт.

Накопленный за время разлуки груз не проговоренных разговоров переполнял обеих женщин, поэтому дети отправились в дом разбирать подарки, а мужчинам выпала честь приготовить ужин. Рита с Мартой уютно устроились на качелях в саду, укутавшись одним пледом. В воздухе пахло зимой и шашлыком, солнце, сбитое с ног октябрём, заваливалось за горизонт, оставляя землю наедине с пробирающей до костей осенью, но Марта не замечала холода. Рядом с Ритой, семьёй, в любимом месте, душой правил покой.

– Ну, как он в постели? – Рита шептала не из боязни быть услышанной, а скорее подчёркивая важность вопроса.

– Не знаю.

–У вас ещё не было? – очень изумлённый шёпот.

– Нет.

– Ты чего тянешь?

– Я-то причём?

– Ты женщина или где? Всему учить надо. Я тебе настоятельно советую разобраться с этим вопросом. Может, там не о чем разговаривать, а ты своё время тратишь.

– Рита, не это главное.

– Ага, сейчас, не это. Уж поверь. Я знаю, о чём говорю.

– То же мне, Мата Хари, знает она. Всё твоё знание вон стоит, на угли дует, щёки красные.

– Тьфу, на тебя. Она плохо кончила, – отмахнулась Ритка. – Но я, в отличие от тебя, замуж не девочкой выходила. Кое-что понимаю.

– Сколько?

– Да уж побольше, чем у тебя.

– Сколько, спрашиваю? – настаивала Марта.

– Сколько, сколько? Трое, – Ритка закрыла ладонью рот, смеющейся во весь голос Марты. – И с одним из них я рассталась именно по этой причине.

Смех споткнулся о провал в памяти – Марта никак не могла вспомнить, почему рассталась с Тимуром. Ах, да, её променяли на молодую.

– Марта, прекрати, ты же знала, чем это кончится. Чего ты ждала от мужчины на пятнадцать лет младше, да ещё с длинными волосами?

Слишком красивыми волосами, слишком красивого мужчины…

– Марта, помогите распутать, – Тимур уже несколько минут тщетно пытался освободить прядь волос, намотавшуюся на цепочку с крестиком.

Марта, внезапно полюбившая самые поздние (к этому времени людей в зале почти не оставалось) тренировки, послушно подошла. Чтобы ей стало удобнее, Тимур сел на скамью, и Марте пришлось стать между его широко поставленными длинными ногами. От близости к нему дыхание дрожало, от прикосновений на пальцах оставались ожоги, но хуже того, Марта чувствовала, как в ней просыпается нечто первобытное. Его натянутая жилистая шея манила, смуглая вспотевшая кожа прилепляла взгляд. Тело Марты ныло, требуя его пропитанных силой рук, теперь напрасно лежащих на острых коленях.

Тимур смотрел на неё снизу долгим, изучающим взглядом. Оба молчали. Кто-то вошёл, но из вежливости вышел. Прядь была освобождена, Марта заключена в объятия.

В раздевалке она ругала себя, и слово «дура» стало самым вежливым обращением к себе. В конце концов, решила сменить зал, тренера, планету, но, выйдя на улицу и найдя его молча стоящим у её машины, Марта просто открыла дверцу.

– Скажи спасибо, что он тебе голову до пенсии не морочил, – продолжала Ритка, видимо, всё это время что-то говорившая. – И сейчас у тебя появился очень даже неплохой шанс. Посмотри на него, – вытягивала подбородок Ритка, указывая на Влада. – Ну, чем не герой романа?

– Он толстый.

– Ерунда. Не толстый, а крупный. И вообще, похудеет, если захочешь.

– Слишком болтлив. Мешает думать.

– Блин, Марта, тебе пора думать, как в сорок три не остаться одной. А ты: толстый, болтливый. Будь серьёзней. Он тебя с дочерью знакомил?

– Слава Богу, даже не заикался.

– Сама попроси.

– Ритка, да ты что? Я её боюсь.

Влад был женат дважды. Первый раз ещё в юности в него влюбилась дочь богатого столичного ресторатора, в одном из ресторанов которого он работал поваром. Она забеременела, они поженились, родился сын. Влад, разумеется, получил должность шефа. Через несколько лет умер тесть, и жена Влада унаследовала сеть ресторанов и гостиниц. Влад, естественно, стал хозяином бизнеса. Жизнь оборвалась одним солнечным летним днем, когда пьяный до последней невозможности водитель протаранил машину, в которой ехали его жена с ребенком. Жена умерла сразу, сына успели доставить в больницу, но, как ни старались врачи, спасти его не смогли. Так Влад потерял семью и сдался. Преданный фортуной, уничтоженный судьбой, он пытался хотя бы договориться с мучившей его тоской, каждый вечер откупаясь от неё коньяком. Получилось. Правда, спустя год он недосчитался пары ресторанов.

Жизнь изменилась, когда во втором браке появилась дочь. Её рождение примирило его с собой, с миром, с Богом. Однако с женой они прожили не долго: она была слишком молода, так объяснил он Марте в официальной версии событий. Между строк Марта прочла уже знакомое ей слово – измена.

– Нет, ну ты посмотри на этих инвалидов! Они сейчас нам весь дом спалят, – Рита решительной походкой направилась к распоясавшемуся, брошенному без присмотра, огню.

Скажет тоже, инвалиды…

Ключи бряцали в кармане брюк. Одевается. Ну и пусть катится. И не подумаю просыпаться – много чести, выход сам найдёт.

– Марта, Марта, – Тимур слегка дотрагивался до неё. – Проснись, мне пора идти.

Ну и вали себе на здоровье. Никто не держит. Только не заставляй меня тебя видеть. Стыдно.

– Марта! – раскачивает за плечо. Придётся просыпаться.

Марта вздрогнула: его лицо слишком близко, прядь волос щекочет нос, лукавые глаза улыбаются. Блин, откуда это чувство, что эти глаза всё о ней знают?

Наверное, ужасно выгляжу спросонья, а ему хоть бы что. Но как же глупо, как невыносимо глупо, сидеть вот так на кровати и смотреть, как он уходит. Жалко, конечно, зал был близко к офису, да и нравился. Но не может же она, как ни в чём не бывало, завалиться к нему на тренировку. Чёрт, чёрт, да ведь теперь все узнают. Ой, мамочки, последний таракан в зале будет знать, что у Тимура очередная победа, очередная престарелая дура свалилась в его постель. Я представляю, каким героем он себя выставит, завёл, мол, эту ржавую развалюху.

– Не беспокойся, кофе не надо – тороплюсь.

Чёртов наглец, найди уже свои носки и отваливай.

– Особый клиент, не могу опоздать.

Да, да, богатая старуха с бессонницей.

– Парень, тридцати нет, без ноги.

– Как без ноги?

– Обычно, на войне оторвало. Классный парень.

– Как же ты с ним? В смысле…

– Не, вначале трудности были. У тебя есть резинка для волос? Моя пропала. – Марта показала на ящик. – Жена с окна пару раз стаскивала. Провёл разъяснительную беседу, сейчас готовимся к соревнованиям, – и на молчаливый вопрос Марты добавил: – Соревнования среди инвалидов.

Победивший волосы, Тимур дважды хлопнул себя ладонями по карманам вначале куртки, потом брюк, подошёл к Марте.

– Мне у тебя понравилось. Вечером жди.

Как с водной горки, с ветерком, сердце съехало вниз, и пока Марта пыталась удержать другие жизненно важные органы, Тимур нежно прикусил её губы, недвусмысленно сжал грудь и оставил огорошенную сидеть на кровати.

Прибежала Варя, смешно оттопырив попу, взгромоздилась к Марте на колени и начала рассказывать для неё о чём-то очень важном. Марта не слушала, только мягко улыбалась, но, судя по всему, история выходила трагическая: «Сашка спрятал и не хочет отдавать», а ещё: «Всех девчонок обезьянами называет, только сам он гамадрил», ну и как без шантажа: «Маме расскажу, что он за баней курит». И уже потом, когда появился торопливый Егор, оказалось, что её просто попросили позвать тётю к столу.

В просторной, застеклённой зимней беседке Марте стало совсем тепло. С одной стороны грел огонь кирпичной печи, с другой – разгорячённое тело Влада. Марта украдкой поглядывала на него. Она примеряла его к себе. Чувства были двоякие. Она не испытывала к нему отвращения, наоборот, он ей даже симпатичен. В тоже время её не покидало ощущение тоски, знакомое с детства, когда родители оставляли её одну в пионерском лагере с кучей чужих, незнакомых людей.

– Егор, очень вкусный шашлык, – Рита тянулась за добавкой.

– Я не при чём, заслуга Влада.

– Влад, я не отпущу вас, пока не раскроете секрет этого чудесного шашлыка.

– Никакого секрета. Всё очень просто – мясо я беру только в одном месте. Оставлю телефон. Они делают доставку. Позвоните, скажите, что от меня, и вам привезут самое лучшее.

Владу приходилось не легко. Как Шарапов на малине у Горбатого, так Влад оказался один в сплочённой банде единомышленников. Справедливости ради, люди всё же приличные. Собственно, говорила с ним одна Ритка. Дети демонстративно не обращали на него внимания, Егор важничал, изображая начальника даже дома. Марта подозревала, что он просто не знает, как себя вести – она впервые привела чужого мужчину в семью. Сама Марта даже не собиралась помогать Владу влиться в компанию. Она его не приглашала, сам напросился – сам и выкручивайся. Но Влад справлялся достойно. Найдя в лице Ритки слушательницу, он рассказывал ей забавные случаи из гостиничной жизни.

– … Звонит мне среди ночи, ревёт во всю силу – гость наорал матом из-за сломанной микроволновки в номере. Но дело в том, что в наших номерах нет микроволновок. Он с сейфом перепутал. Сейф, естественно, не захотел греть его пиццу, да ещё в час ночи.

– Вот придурок…

– Да, это что! Года три назад, перед Новым годом, гость подарил девчонкам набор шоколадных фигурок: Дед Мороз, заяц, ну, понимаете. И что вы думаете? Через неделю он позвонил, сказал, что передумал, и попросил вернуть.

– Вы у него документы при заселении проверяли? Он вообще мужчина? Или в графе «пол» написано просто «жлоб»?

– Выпьешь? – спросил Егор, подняв бутылку коньяка над столом.

– Спасибо, нет. За рулем, – быстро ответил Влад и продолжил, обращаясь к Ритке: – Рита, бросьте, я такого навидался, что этот тип меня почти не удивил. Случай. Слава богу, не в моем отеле был, но выдающийся, в кавычках. Пара молодоженов на брачную ночь арендовали номер. Люкс, естественно, самый лучший и самый дорогой. Наутро невеста не обнаружила жениха. Он сбежал, прихватив свадебные подарки и не расплатившись за номер. «Шоколадный заяц» нервно курит в сторонке.

– Ужас. Мельчают мужчины год от года. Того и гляди деградируют до обезьян.

– Рита, не обобщайте всё же. Не все. Я никогда не смогу отобрать подарок. Тем более, никогда не причиню страданий любимой женщине, – на этих словах рука Влада обняла Марту, а его рыхлые губы коснулись её виска.

Марта не шелохнулась. Рита натянуто улыбнулась. Егора передёрнуло. Говорю же, банда.

– «Всегда» и «никогда» – опасные слова, стараюсь их избегать, – под строгим взглядом Риты Егор затушил только что прикуренную сигарету.

– Чем же они опасны? – Влад говорил спокойно, усмехаясь, не опуская руки с талии Марты.

– Говоря их, будто бравируешь перед Богом, а он этого не любит.

– Всё так, но всё же есть вещи, в которых можно быть сто процентов уверенным. Ну, например, я точно знаю, наверняка, железобетонно, что никогда не стану женщиной.

– Пожалуй, шанс не велик, но, согласись, вполне реален. Операции по смене пола входят в моду, – Егор улыбнулся, представив Влада в образе буфетчицы Клавы.

Это первая улыбка Егора за целый день. Марта видела, как ни старался Егор выглядеть гостеприимным хозяином, Влад по каким-то причинам ему не нравился. Впрочем, о причинах она всё же догадывалась. Егор представлял собой вымирающий вид мужчин: мужчина – крепость, мужчина – скала, мужчина – глава семьи. Он не боялся ответственности, он вообще ничего не боялся. Словно атомный ледокол, он шёл только вперёд, мощный, надёжный, легко давящий носом и перемалывающий винтами крепкий лёд жизненных проблем. На его борту спокойно, за его спиной не страшно. Сколько таких мужчин осталось на планете? Десятка полтора? И если бы Марта захотела, если бы это не шло в разрез с её принципами, Марта была бы сейчас его женой.

Егор не мог не полюбить Марту. Они с Ильёй были одинаковы не только внешне, они вообще были одинаковы. Любили одно и то же и одних и тех же. Марта выбрала Илью, Егор смирился, он никогда не перечил старшему брату – Илья родился на семь минут раньше. Егор долго не женился, и, возможно, до сих пор жил бы холостой, если бы не Рита – девушка энергичная и целеустремлённая. Помимо этого, Ритка не была и дурой. Она быстро поняла, что Марта, хоть и замужняя, но соперница, и всеми путями ограничивала общение братьев. Смерть Ильи, затяжная болезнь Егора – всё изменили. Одна на двоих боль сдружила молодых женщин, приковала друг к другу наручниками общего горя. Рита стала для Марты единственной, настоящей, верной подругой. И единственным человеком, с которым Марта делилась всем.

Впрочем, будем честны, не всем. Это случилось спустя два года после смерти Ильи. Егор застал Марту одну, в слезах, вечером, когда за окном в истерике билась о стекла непогода, а в кабинете в редком приступе жалости к себе – Марта. И как должен был поступить мужчина на его месте? Развернуться и уйти? Возможно. Но он переоценил свое хладнокровие, и, обхватив Марту руками, прижал её к себе в неизбежном поцелуе. Сколько это длилось? Секунду, минуту, галактическую неделю? Марта очнулась, когда почувствовала его руки на своей груди и ломоту внизу живота. Она вырвалась – кровосмешение против её правил.

– Егор, прости, я целовала не тебя, – и это была чистая правда.

Горькая усмешка искривила тонкие губы Егора. Он шагнул к ней, она отступила.

– Но я целовал тебя. Марта, давай пошлём всех к чёрту. Уедем, убежим. Начнем всё заново.

– Другими словами, предадим всё и всех, разрушим твою семью, нашу дружбу, сотрём его из памяти, – она помолчала и продолжила мягче: – Егор, пойми, он всегда будет здесь. Как бы мы ни старались его забыть, он навсегда с нами. Ты видишь его в зеркале, я – в тебе.

Егор молчал, смотрел в пол, его плечи ссутулились, от чего он стал казаться меньше ростом. Растерявшийся, с оголённой душой, Егор не понимал, что ему делать дальше. Она подошла к нему, обняла сзади и положила голову на его спину. Тысячи раз Марта также клала голову на широкую, теплую спину Ильи, она слушала его дыхание, она дышала вместе с ним в одном ритме. Он целовал её ладони, прижимал руки к своему дрожащему сердцу и не смел развернуться к ней – ведь она была права.

С тех пор прошло много лет, Егор возмужал, волосы его поредели, рассыпался на мелкие кусочки образ Ильи, но Марта с Егором до сих пор боялись оставаться наедине.

– Нет у них такой возможности, все резервы исчерпаны.

– Но были же случаи…

– Не случаи, а случайности. Кроме того, там ситуация другая.

– Всё равно я не верю. Кто-нибудь давно бы уже исполнил. Сколько лет прошло?

– Это не важно, тут совсем другое. Возьми, к примеру, двенадцатый год.

– Это можно в такие дебри забраться, что и не выберешься.

– Как без истории, в комплексе надо смотреть, в ретроспективе.

– Мама, мне скучно, – шепнула Варя на ухо Рите, что все за столом услышали.

– Мне тоже, – Рита наклонилась к дочери. – Попроси брата, пусть мультики тебе включит, – и мягко подтолкнула к выходу.

– А папа ещё долго?

– Думаю, долго, – Ритка искоса взглянула на спорящих мужчин и начала прибирать посуду.

– Марта, мне скучно, – ныл из спальни Тимур.

– Разбери уже свои вещи, – крикнула Марта, подняв голову от бумаг. – Какую неделю в развале живём, – добавила вполголоса себе под нос.

Тимур переехал к ней – зачем платить за съём квартиры, если есть Марта, её слишком большой для одной дом загородом и, главное, она не против. И им, в принципе, жилось не плохо, подводили воскресенья – пока Марта догоняла пронесшиеся будни, Тим маялся бездельем.

– Ты долго ещё? – опять раздалось из спальни.

– Час, – крикнула снова. Так, на чём остановилась? Ага, вот… – Авансовые платежи возможны по согласованию сторон. В случае не поставки товара…

– Представляешь, вчера на улице китайцы накинулись на меня, как саранча, – Тимур, в серой обтягивающей широкую грудь майке, стоял на пороге небольшого кабинета рядом со спальней. – Догадайся, чего они хотели?

Марта пожала плечами.

– Сфоткаться.

– Зачем?

– Я им понравился.

Марта отложила бумаги, сняла очки и, сложив большой и указательный пальцы обеих рук, сквозь них, как сквозь рамку, прищурив глаз, посмотрела на Тима:

– Не пойму, что они в тебе нашли?

Тим, подыгрывая, принялся позировать. Он поднял руки кверху, упёрся в дверной косяк и подался вперёд. Стоя так, он стал казаться ещё выше, ещё шире, ещё сильнее. Марта в который раз не верила в очевидное – Тим, воплощение всех её женских грёз, идеальный от макушки до кончиков пальцев, не нарисованный, живой, запросто разгуливает по её дому в домашних шортах и майке.

– Я чертовски красив и очень фотогеничен.

– Это китайцы тебе сказали? Напомни, как по-китайски «фотогеничен».

– Вот ты смеёшься, а я всерьёз задумался о модельной карьере. Как думаешь, не поздно в мои двадцать пять?

Марта сделала вид, что думает:

– Ну, в России точно поздно. Разве что в Китае. Там как раз людей не хватает.

– Совести у тебя не хватает. Моришь голодом, ещё час назад съездить в магазин обещала.

– Сам съезди.

– Забыла? Моя сломалась. Хорошо, если через неделю отдадут. Так что всю неделю ты – мой личный водитель.

– Слушай, Тим, вот вообще никак на следующей неделе.

– Ладно, понял, – шутливый тон пропал, обиженный Тим развернулся, чтобы уйти.

– Стоять, – в конце концов, она давно собиралась, его старенький седан не выдерживал загородной жизни. – Одевайся, едем в автосалон, выберешь, что понравится.

Говорят, дарить подарки приятнее, чем их получать. Наверное… Смотреть, как любимый мужчина сам себе его выбирает – в разы приятнее.

– На чьё имя оформлять будем? – обращался к Марте сияющий менеджер салона, не ожидавший такой удачи под конец рабочего дня.

– Тимур Хара. Тим, иди сюда, – Марта позвала взбудораженного Тимура с блестящими от возбуждения глазами.

– Выбрали? Будем оформлять?

Тимур взглянул на Марту, получил лёгкий кивок головы и утвердительно ответил менеджеру.

– Карта? Наличные? – смекалистый менеджер уже спрашивал Марту, тут же указывая Тиму рукой места, где нужно подписать договор.

– Марта, договоры готовы. Сможешь заехать во вторник утром? Тебе нужно успеть их почитать. Нотариус ждёт нас в двенадцать, – говорил Егор, помогая Марте надевать куртку, когда гости заторопились домой.

– Я сразу к нотариусу подскочу, – Марте не хотелось появляться в офисе так скоро. Трогательная сцена расставания ещё стояла перед глазами.

– Ну, смотри.

Берёзы качнулись на прощание. Марта расцеловала провожавших её хозяев, таких любимых и родных, таких надёжных, в ком черпала она свои силы, кто любил её безусловно, безгранично, и заскочила в машину к Владу.

Влад уверенной рукой вёл машину по пустынному шоссе. Марта расслабилась, уютно устроившись в кресле, отдала себя дороге. Темнота неслась им навстречу, врезалась в лобовое стекло и, не выдержав удара, исчезала в свете задних фонарей. Из магнитолы лилась лёгкая музыка, Марта согрелась, дрёма нежно клонила её голову на мягкие подушки безмятежного сна.

– Не думаю, что разумно подписывать такие важные документы, предварительно их не прочитав. Если я правильно понял, дело касается всего твоего имущества. Тебе не кажется, что это, по меньшей мере, легкомысленно? Скажи Егору, чтобы прислал тебе на почту, а мой юрист почитает. Так надёжнее.

Визг тормозов, это сознание Марты выжало педаль тормоза до упора. Стоп. Что это было? Человек, которого Марта знала несколько недель, дает ей совет, да не просто совет, а называет её при этом легкомысленной и не разумной. Но Марта не спрашивала совета, он вообще случайный свидетель её личных дел. Лишь два человека на планете могли попытаться повлиять на её решения, и от них она только что уехала. Марта задала Владу всего один короткий вопрос, но он прозвучал как громкий хлопок двери, захлопывающейся перед чужим носом.

– Что?

Влад начал повторять сказанное, но осёкся, обернувшись на Марту, сидящую с каменным лицом.

– Я просто подумал… Я хотел помочь…

– Не стоило себя утруждать, – ледяной голос женщины, двадцать с лишним лет управлявшей финансами компании с миллиардными оборотами.

«Господи, ну и обидчивый мужик пошел», – Марта лениво положила руку на его бедро. Никакой реакции, только слабо дрогнули мышцы на лице. Примирительно погладила чуть выше колена. Ну наконец, тяжелая рука оторвалась от руля и накрыла её руку.

– Беркович затеяла что-то грандиозное на день рождения агентства. Пойдешь?

Тимур не оставлял попыток совместного выхода в люди. В этот раз он звал её на двадцатипятилетний юбилей модельного агентства Маргариты Беркович. Марта ещё ни разу не согласилась – она стеснялась, нет, не Тимура – себя, точнее своего возраста. Ей казалось, стоило им появиться вместе, как только того и ждущие клакеры освистают и осмеют её.