Последний поезд

«Оно открывается, – выдохнул Бен, его голос был полон одновременно ужаса и благоговения. – Оно открывается для нас».

Аня почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Все ее инстинкты кричали: *Беги*. Но она была пилотом-исследователем, а не испуганным ребенком. И ее научная часть требовала ответов.

«Мы заходим внутрь», – решительно произнесла она, глядя на коллег. В их глазах она видела такой же ужас и такую же неумолимую жажду знаний.

Медленно, «Харон» двинулся вперед, проникая через разлом вглубь структуры. Сразу же изменилось все. Давление исчезло. Шумы внешнего океана утихли, сменившись полной, абсолютной тишиной, которая, казалось, давила на барабанные перепонки. Свет прожекторов стал вести себя странно, изгибаясь и искажаясь, как будто они попали в невидимый масляный водоворот.

Внутри структура оказалась не полой. Это был огромный, бесконечный коридор, стены которого были сделаны из того же черного, светопоглощающего материала. Но они не были гладкими. Везде были выгравированы странные, угловатые символы, мерцающие тем же пурпурным светом, что и разлом, через который они вошли. Символы двигались, пульсировали, менялись прямо на глазах, будто живые.

«Это… это невозможно, – пробормотала Лена, обхватив голову руками. – Мои датчики показывают нулевое давление. Нулевое! Но мы все еще на дне океана. Как… как это работает?»

Ее голос дрогнул, когда она посмотрела на свои приборы. Датчики температуры показывали -273.15 градусов по Цельсию – абсолютный нуль, температура космического вакуума. При этом воздух в кабине был комфортным. Это было такое же нарушение физики, как если бы они могли дышать без воздуха.

«Мы больше не на дне океана, – тихо сказал Арис, его глаза были прикованы к двигающимся символам. – Мы… где-то еще».

У Бенна начались галлюцинации в полную силу. «Я… я вижу горы! Огромные, кроваво-красные горы, и небо… там два солнца! И существа… они парят…» Он указывал на стену, которая для остальных была лишь черным камнем.

«Бен, успокойся, – попытался Арис. – Что ты видишь?»

Но Бен не слышал. Он сжал виски, его лицо исказилось от ужаса. «Они смотрят… они смотрят прямо на нас!»

Аня почувствовала, как ее собственная реальность начала расплываться. Шепот вернулся, теперь он был громче, яснее. Голоса, тысячи голосов, говорили на языке, которого она никогда не слышала, но почему-то *понимала*. Это был язык древних тайн, забытых знаний, космического ужаса. Она видела, как тени за иллюминатором сгущались, принимая формы, которые ее мозг отказывался интерпретировать. Она видела свой дом на поверхности, но он был разрушен, поглощен тьмой. Она видела себя, но старше, искаженнее, с глазами, полными отчаяния.