АпокАриф 2

Виктор Казарцев

АпокАриф 2

АпокАриф 2 Трещины в мраморе догм.

Предисловие

Исследую не для ереси, а для надежды.

Дорогой читатель,

Перед тобой – не просто текст. Это попытка услышать голоса и переживания тех, кого христианская история назвала "падшими": Иуда, Анания и Сапфира, Пётр, отрекшийся трижды, Фома неверующий, ученики, бежавшие от Христа, почти безмолвная встреча Марии и Иакова с учениками после распятия, когда они в первые посмотрели друг другу в глаза…, в глаза матери, что родила Спасителя. Что, если их грехи – не конец, а начало диалога о милосердии?

Важное предупреждение:

Этот текст – не отрицание Писания, а поиск "трещин в мраморе догм", где светит благодать и великая надежда.

Глава 1

В детстве я наблюдал такую картину гуляя по хоздвору, я увидел дохлую курицу, но самое мерзкое это то что другие курицы жрали её, гребя ногами по трупу, оклёвыаая плоть, я с ужасом на это смотрел, и в детском восприятии пытался заглянуть в глаза этих кур, – они что, совсем тупые, не видят что делают, ведь это же курица, ну что же за нужда жрать себе подобное, несоображая. Суммируя свои наблюдения, я вижу, что в отношении изгоев наблюдается такая же тенденция, и в христианстве не исключение, точно такое же отношение, но мы же люди, неужели не появляется ощущение, что ты где-то перешёл границу, черту, что это перебор, ты вышел за рамки приличия, где всех простили, а один остался не прощённым у Господа, на веки проклятым и всеми церквями презираемый веками, ученики бросившие Учителя стали великими апостолами, к чему подсознательно стремился и Иуда, параллельно ко всему был казначеем, нося ящик с деньгами для всяких нужд, отчитываясь, ведя подсчёты параллельно слушая Христа, Пётр трижды отрёкшийся от Господа, от глаголов жизни, стал самым главным апостолом, даже среди апостолов присутствоволо соперничество, возможно непонимание , но апостолы все до единого любили Христа, это не отнять, они избранны, и в этом была великая честь, а для чего? Жить, поживать, и добра наживать , благоденствовать, нет, а пахать на царство божие, их почти всех поубивали страшными казнями, и первым был Иуда кого укакошили, и трёх летние курсы со Христом, превратились в смысл жизни без оглядки, и только Иуда гнида позорная ходил с ними, чтобы предать Учителя жизни, как же это банально, изблюйте эту скверну, которой наглотались, это не правда, Иуда Симон Искариот, и вероятно что не Стефан первый великомученик за Христа, , а именно Иуда, такой же верный апостол, как и все, Иисус и ему ноги вымыл, то что он ночью пришёл к фарисеями, ничего не доказывает от слова совсем, а если всё таки ученики поспешили с выводами? И куда страшнее с описанием, и это касаемо только Иуды, ведь слишком много сатанов и диаволов в этом позднем единственном вечере, в противовес его каждодневному служению со Христом в плотную три года в полном объёме, или другими словами произошло непонимание именно только ,после тайной вечери, где Иуда вышел и Христос его поторопил, они сами так и пишут, что подумали, что Христос попросил его сделать покупки, значит до этого места и временного момента, он не был для них предвзятым, и никто не испытывал к нему такой нетерпимости или ненависти и в течении трёх часов, а это время с запасом, он стал одержимый, сын погибели, и вор,

Я понимаю текст в лице авторов пишет, что он диавол, но давайте попробуем увидеть и рассмотреть эту ситуацию, позволив добавить смягчающие обстоятельства, ведь по существу никто на 100% не видел куда он ушёл, что делал, нет никаких свидетелей, а только 100% мнение фарисеев.

1. Мёртвая курица и христианский инстинкт

Я видел, как куры клевали труп сородича.

Так же и мы – клюём Иуду, даже не замечая, что:

– Он – один из нас. Христос омыл ему ноги (Ин. 13:5).

– Он раскаялся (Мф. 27:3-5), но мы предпочитаем помнить только выдуманную петлю, фарисеями. И только в одном месте у Матфея, больше нигде это не упоминается.

– Ученики ошибались. Петр отрёкся, Фома не верил, ученики бежали, бросая своего Господа – но их "грехи" стали "уроками веры". А Иуда? Раде чего он ходил три года с Учителем, чтобы предать Его?

"Если Бог – любовь, почему Его Церковь оставляет одного человека в аду собственных догм?"

2. Анания и Сапфира: грех не в жадности, а в лицемерии

Они не были обязаны отдавать все деньги (Деян. 5:4). Их грех – притворство.

Но разве мы не делаем то же?

– Осуждаем Иуду, но молчим, видя грехи и лицемерие вокруг.

– Проклинаем "предателей", но не замечаем, как сами предаём Евангелие ради традиций, или ища для нас, и нашего оправдания удобные или выгодные места в священном писании , которые нас оправдывают, а других осуждают.

3. Петр vs Иуда: двойные стандарты благодати

– Петр отрёкся трижды – но стал "камнем Церкви".

– Иуда раскаялся один раз – но его назвали "сыном погибели".

Почему?

– Потому что Петр "вернулся", а Иуда – нет?

– А если он хотел вернуться, всем сердцем хотел, но его убили фарисеи (как я предполагаю в АпокАрифе)?

4. "Он вышел ночью" – значит ли это, что он предатель?

Ученики решили, что Иуда пошёл "купить необходимое" (Ин. 13:29).

Но через три часа он уже:

– "Одержимый" (Лк. 22:3).

– "Вор" (Ин. 12:6).

– "Сын погибели" (Ин. 17:12).

Что случилось за эти три часа?

– Может, он действительно хотел купить еды?

– Может, фарисеи схватили его и надавили на него и выбили ложные признания?

– А может, именно Петр, ударив мечом (Ин. 18:10), спровоцировал роковой арест, а вину свалили на Иуду?

Зачем Иуде реабилитация?

Не затем, чтобы оправдать предательство, а чтобы:

1. Показать, что благодать – для всех. Даже для "проклятых" людьми, но не Господом.

2. Напомнить, что мы – не куры. Мы можем перестать клевать падших или непонятых.

3. Спросить себя: "А не предаю ли я Христа каждый день – молчанием, равнодушием, слепой верой в штампы?" Если и кто не жил по букве, так это сам Христос. И Он творит всё новое.

Если Иуда не заслужил прощения – то кто из нас заслужил?

Или где Иисус заповедал, чтобы во всех обстоятельствах, искали козла отпущения, где это в его учении?

Неужели мы не нуждаемся в том же милосердии?"

Эта книга – не оправдание греха.

Это попытка разглядеть за буквой – дух, за поступком – человека, за проклятием – трагедию.

Я не защищаю Иуду, Ананию или Петра.

Я лишь опускаюсь на колени рядом с ними – туда, где уже стоит Христос,

омывающий ноги предателю,

спрашивающий Петра: "Любишь ли ты Меня?

Что я сделал?

Всего лишь то, о чём мы все молимся в страшный час:

– отыскал следы надежды там, где другие видят только приговор,

– прислушался к шепоту смягчающих обстоятельств, когда все кричат "виновен!", а где то и распни,

– посмел предположить, что даже "сын погибели" мог быть больше, чем ярлык, который мы ему навесили.

Когда-нибудь мы все предстанем перед Судией Праведным,

и тогда окажется, что:

– наш "праведные гнев" был лишь трусостью,

– наши "несокрушимые догмы" – фарисейством,

– а единственное, в чём мы действительно нуждаемся —

чтобы кто-то нашёл для нас те самые смягчающие обстоятельства,

которые мы так яростно отказывали другим.

Пусть эта книга станет началом такого милосердия.

Не потому, что грех перестал быть грехом,

а потому что никто из нас не хочет, чтобы его судили лишь по худшему или непонятому другим, дню его жизни.

"Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд" (Лк. 6:36).

Даже к Иуде.

Особенно— к Иуде.

Если эти строки кажутся вам ересью – спросите себя:

"Что страшнее – "ошибиться" в сторону милосердия или оказаться среди тех, кто, не дрогнув, бросает камни?"

Мы все однажды окажемся по ту сторону Суда.

По какому закону хотим, чтобы нас судили?

Если Бог простил распинающих Его, почему мы отказываем в праве на пересмотр дела Иуды? Христос всегда вставал на сторону гонимых.

Канонические Евангелия писали победители – ученики, которые сами бежали и не видели ареста Христа. А что, если Иуда не предавал, а стал жертвой фарисейской пропаганды?

Канон – это голос апостолов, но даже они не видели всей картины. Давайте услышим и другие голоса.

Когда мы ошибаемся, то всегда хочется как то оправдаться, объясниться.

Как допустим на дороге кто не заметил и наехал на другой автомобиль, совершенно случайно помяв бампер, сколько человек проявляет осторожности, зная и понимая что пострадавшему выплатят страховку, но всё же, стремление оправдаться есть у нас у каждого, да и все мы состоим из одного теста у каждого есть страхи, переживания, слабости, ошибочные представления, совесть, и т.д.

Чем привлекает Иисус весь мир, тем что Он на стороне угнетённых. И выступал открыто против лжи и лицемерия. Но и конечно же тем, что Он исцелял, изгонял бесов, воскрешал мёртвых, и является гарантом вечной жизни, если человек верит в Его смерть и проливаемую кровь в очищение грехов, и вера человека спасает его, по вере вашей, да будет вам. Верующий в Меня не умрёт.

И тогда увидите разницу между праведником и нечестивым.

Давайте погрузимся в одну фантазию.

Голос Иуды, Тьма. Сумятица. Мешок на голове

– Я не брал тридцать сребреников. Я бы на это никогда не решился бы, Смерть значит смерть, но Они всунули их насильно. – Возьми, предатель, это твои кровные! после – те же монеты, вырвали порвав одежду, инсценировка какая то Тут во дворе происходит что то страшное и очень мутное, на меня косо глядят озираясь воины, Наставника увели в другой двор, Петр, что же ты натворил, они этого и ждали .Всё произошло слишком быстро.

Когда Наставника вели через арку во внутренний двор, а я стоял, прижавшись к стене, – не знал, бежать или кричать, что это ошибка. Воины перешёптывались, поглядывая на меня. Один усмехнулся: – Ну что, Иуда, доволен сделкой? Другой толкнул плечом: – Смотри-ка, апостол дрожит!

Я попытался сказать, что не предавал, что меня не так поняли, – но кто-то резко натянул мешок на голову.

Темнота. Запах пыли и овечьей шерсти.

– Вы не понимаете… – мой голос глухо звучит через мешковину, это безумная ошибка, – На, предатель! Теперь ты богач!

Вокруг уже сгрудились воины, толкая меня к стене.

– Ты что, думал, останешься чистеньким? сквозь зубы процедил седой центурион.

– А этот, Пётр…– вдруг сказал кто-то из толпы. – Мечом размахивал, как безумный! Ухо рабу отрубил! И это – апостол? Даже их предводитель, закричал на него, ты что сумасшедший совсем, что ты творишь…

Сердце ёкнуло. Я рванулся вперёд, мешок на голове прилип ко рту:

– Пётр не виноват! Он…"

Удар в солнечное сплетение, перебило дыхание. Я рухнул на колени, но всё равно кричал сквозь боль:

– Он рыбак! Он за три года никого даже не толкнул! Он просто испугался за Учителя!

Тишина. Потом новый удар.

– Закрой пасть, предатель!

Но я не мог остановиться. Задыхаясь, полз по земле к голосам, мне было плевать на удары, моя кровь кипела, а голос не мог молчать, вырывался изо рта.

– Вы же сами видели – Пётр даже костра не разожжёт, если я не помогу. Он вчера три часа пытался починить сандалии… Какой из него воин? Он просто… он любил Его слишком сильно…"

Где-то рядом заржала лошадь. Кто-то резко дёрнул мешок, перекрывая воздух.

– Хватит!

Но я вырвался, крича в темноту:

– Он просто не понял и первый бросился защищать Учителя! А вы? Вы только смеётесь над тем, кто хотя бы попытался! Он не воин, это ошибка

Вдруг – тишина. Даже шаги замерли.

Потом ледяной голос над ухом:

– Ты слишком много говоришь, Иуда. Может, тебе к Пилату? Он любит философов…

И новый удар. На этот раз – в лицо.

Последнее, что я успел подумать:

Пётр, брат… прости. Я хотя бы попытался…"

Хриплый смех. Чья-то ладонь бьёт по затылку.

– Закрой пасть, предатель. Ты уже всё сделал.

Но я не сдаюсь. Сквозь мешок, задыхаясь, бормочу: – Да я не предатель , послушайте, Он исцелял прокажённых… Воскрешал мёртвых… Разве такой человек боится, Он сам вышел навстречу Он не убегал, Он наше всё.

Тишина. На мгновение показалось, что кто-то прислушивается.

Потом – новый удар. Грубые руки хватают за плечи, волокут куда-то, толкают.

– Висеть тебе, как собачьему сыну!– рычит чей-то голос.

Я падаю на колени. Мешок пропах кровью и потом. Где-то рядом ржёт лошадь, скрипят колёса. Вдруг услышал обрывки слов,

– За городом, подальше от сюда, – говорит холодный голос. Рассвет близится, давай пока все спят.

Меня швыряют в телегу. Доски впиваются в рёбра. Кто-то плюнул в мою сторону.

Телега дёргается, и я качусь в темноте, и заливаясь слезами, молюсь изо всех сил, прижавшись лицом к деревянному полу, сжимая связанные руки у груди

Наставник, прости Боже, если Ты, слышишь меня, спаси Господи, молю,

Наставник… прости их, особенно Петра, он же будет страдать за свой поступок. Он уже страдает, Они не знают…

Священническая Молитва Иуды за апостолов.

(Шёпотом, сквозь грязный мешок, в кромешной тьме)

Наставник… если Ты ещё слышишь меня…

Да,прости их всех, Боже.

Петра – за то, что мечом махал от страха, а не от злобы. Я знаю Петра, он бы никогда…

Иоанна – за то, что убежал быстрее всех, но ведь он самый юный.

Остальных – за то, что спрятались. Они просто не поняли, что произошло. И будут винить себя до конца жизни, Прости их, милосердием Своим.

Прости даже этих воинов – они думают, что служат правде.

Прости меня… хоть я и не знаю, за что.

Я не брал сребреников. Небо свидетель, Ты это знаешь , но, может, грех в чём-то другом? В том, что не крикнул громче? Не бросился за Тобой?

Дай им сил не разбежаться, когда наступит утро. А найти силы быть вместе, до конца, настави их Господи.

Дай им вспомнить Твои слова, когда станет страшно.

Дай им не возненавидеть друг друга от стыдаа… и меня.

Особенно Петра. Он же будет казнить себя за то ухо, за ту ночь.

Скажи ему, что я видел, что он пытался.

А это больше, чем сделал я.

(Пауза. Телега скрипит, где-то кричит ослик.)

И если… если это действительно должно случиться…

Пусть моя смерть станет последней монетой в их мешке.

Чтобы больше никто не платил за Твою кровь.

Аминь.

Господь и Бог мой, прости меня, не отвернись, прими раба своего Боже, да взойдёт правда твоя Боже, пред ми....

(Последнее слово тонет в звуке верёвки, скользящей через сук и вокруг шеи.)

Примечание:

Эта молитва – попытка показать трагедию Иуды как человека, осознающего катастрофу, но уже неспособного её остановить. Здесь нет оправдания предательству, но есть попытка искупления через сострадание к тем, кто остался. Но он молится обливаясь слезами за других, зная, что сам обречён и помочь себе не может.

Матфея (27:3-10), где описывается, как Иуда бросает деньги:

3 Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осуждён, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам,

4 говоря: «Согрешил я, предав кровь невинную». Они же сказали ему: «Что нам до того? Смотри сам».

5 И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошёл и удавился.

Пошёл и удавился, со слов фарисеев он пошёл, но один ли пошёл, или с теми кто зафиксировал его убийство или самоубийство, это важно.

Согрешил я, предав кровь невинную, это ли не покаяние, даже со слов фарисеев.

Иисус говорил притчами, фантазиями, донося сокрытые истины через примеры, и народ слушал Его, говорю притчами, ибо вам дано знать тайны, но и многое что Он говорил было не приятно, мозг не вмещал полноту откровений, поэтому использовал притчи, Он много проповедовал, и учил, но не букве, а сути. АпокАриф составлен примерно с этим же принципом, фарисей или академик скажет ересь, нарушает буквы. Догмы это карта,а не территория.