С днём рождения, Терминатор! Или из ортопедии с любовью

С днём рождения, Терминатор! Или из ортопедии с любовью

Андрей Портнягин-Омич

© Андрей Портнягин-Омич, 2025

ISBN 978-5-0067-8471-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

С днём рождения, терминатор! Пролог

Рассказ в десяти частях с прологом и эпилогом.

Пролог

Хочу сразу разочаровать всех поклонников фантастики, триллеров, ужасов, хорроров и прочих уважаемых мной жанров литературы. Здесь не будет лихо закрученных сюжетов, межгалактических вторжений и битв роботов с землянцами. Не будет безумных учёных, супер-людей и даже генномодифицированных мутантов. Не будет искусственной плоти на титановых каркасах, напоминающих человеческие. Ничего такого не ждите! Это всего лишь рассказ о десяти днях до и после операции по эндопротезированию второго моего тазобедренного сустава за год и добровольного превращения человека, ограниченного в способности не только бегать, прыгать и летать, но и просто ходить, в получеловека-полукиборга!

Человека будущего.

Шучу, конечно, но надеюсь, что будущего у меня ещё немного осталось.

Тем, кто дочитал до этого момента и не бросил, не разбил планшет о стену и не обложил автора трёхэтажными пожеланиями здоровья, моё самое искреннее почтение и уважение! Собственно говоря, эти записи, попытка самому не забыть о тех днях, ну и передать личные впечатления и ощущения тем, кто сомневается, ежедневно борясь с невозможностью полноценно передвигаться по нашей прекрасной земле! Когда-нибудь врачи научатся менять не только тазобедренные и коленные суставы, но и головы, хотя надеюсь не дожить до этого сумасшедшего времени.

Итак… 27 февраля 2024 года. День первый.

Иллюстрация создана ИИ чатом GigaChat специально для этого произведения.

С днём рождения, терминатор! День первый

Итак… 27 февраля 2024 года. За день до стационара.

Меня зовут Андрей и мне 61 год.

Не то чтобы я хвастался своим возрастом или гордился сединами, нет, просто, как факт.

Последние пять лет передвигаюсь как медведь или краб, переваливаясь с ноги на ногу, чтобы при ходьбе перенести тяжесть тела с одной ноги на другую и приглушить боль от стёршихся до голых костей тазобедренных суставов, на которых к тому же начали образовываться наросты. Два года назад решился на операцию и в апреле прошлого года правый сустав заменили на эндопротез. Качество жизни заметно улучшилось, на правую ногу через пол года можно было уже не просто положиться, но и опереться! Правда, в связи с тем, что её восстановили до нормальных размеров, а левая всё ещё была стёрта на пару сантиметров, ходить приходилось сильно прихрамывая, напоминая знаменитую походку Паниковского. Но теперь стало понятно окончательно, что замена левого сустава жизненно необходима, если я хочу ходить как человек, а не краб!

Передвижение по крабьи исключило все виды спорта, которыми я занимался пятьдесят пять лет жизни – футбол, хоккей, баскетбол и особенно волейбол, которому я посвятил последние сорок. Выбор был небольшой, плавание, йога и тренажёрный зал. Интеллектуальные игры, типа шахматы, шашки, в «Чапаева» и дартс я за виды спорта не воспринимал и не воспринимаю, и исключил сразу из списка приоритетных. Выбрал тренажёрку и не ошибся. После первой операции лечащий врач, со слов оперировавшего хирурга, очень нахваливал мои «тугие жгуты мышц, через которые с большим трудом пришлось продираться к кости…"(цитата). Да и восстановление далось относительно легко и через три месяца я уже вышел на работу, хотя обычно минимальный срок такого больничного – четыре месяца. И всё последующее время до операции уже на левом суставе, я не вылезал из зала, поддерживая мышцы ног в боевой предоперационной форме.

Короче, сгибал-разгибал ноги на специальном тренажёре с небольшими весами, но с большим количеством повторений. Четыре подхода, медленно, на вдох-выдох. Плюс велотренажёр. Двадцать минут в темпе 80—90 оборотов в минуту. Ну и на закуску, всякие бицепсы-трицепсы, чтобы произвести впечатление не только мышцами ног на хирурга, но и рук на женскую половину медперсонала ортопедического отделения. Шучу, шучу, любимая! Это всё для тебя…

Дополнительным и совершенно уникальным видом спорта, существующем на просторах только нашей удивительной страны, является собирание справок и сдача анализов перед операцией.

Двадцать семь пунктов!

Как покорение двадцатисемитысячника альпинистом.

Удивительным в этом восхождении было то, что привязанный пропиской к поликлинике по месту жительства, и анализы нужно было сдавать в поликлинике по месту жительства, что невозможно было сделать в поликлинике по месту жительства, ибо талоны были на май-июнь, а операция – 29 февраля и никто ждать меня до июня не стал бы. Поэтому все УЗИ, ФГДС и ЭхоГрафию пришлось сдавать за денежку! И не по месту жительства, а где дешевле.

Свой двадцатисемитысячник я покорил с первой попытки, в последний день получил благословение терапевта и лег спать, обняв хорошо натренированными ногами одеяло, а руками – жену…

Фото моё. На нём я в тренажёрном зале за два дня до операции.

С днём рождения, терминатор! День второй

8 часов утра 28 февраля 2024 года.

Мы с женой уже с пол часа назад как прибыли в приёмное отделение ортопедии и заняли очередь, ибо ждать дома было выше моих сил. Хотелось, чтобы операция началась немедленно и ещё быстрее закончилась. Хотя внешне я выглядел абсолютно спокойным.

Всего оперируемых набралось четыре человека, мужчина и женщина впереди нас и бабушка, после. Я поцеловал жену и выпроводил на работу, когда она рядом я нервничаю в два раза больше, и за себя и за неё, хотя казалось бы, за неё то чего переживать.

Ровно в восемь пришёл лечащий врач и начал приём. Мужчину и женщину впереди он «завернул», видимо чего-то не хватало из списка двадцатисемитысячника, а мы с бабушкой успешно прошли в следующий этап. При этом Ильдар Асхатович (так зовут лечащего врача), поздоровался со мной при входе персонально:

– Знакомое лицо…

Ортопедическое отделение, расположенное на четвёртом этаже, за год совершенно не изменилось, будь-то и не съезжал отсюда домой. Даже медсёстры на посту и те показались знакомыми, хотя лиц их я никогда полностью и не видел из под масок. А вот они меня узнали стопроцентно. Я ещё не отдал им документы на прописку, а одна заявила, что помнит меня, помнит в какой палате лежал и даже помнит на какой койке! Бабушка даже подпрыгнула и перестала заполнять какие-то бланки и возмущённым тоном поинтересовалась:

– А меня не помните? Я тоже в конце апреля прошлого года здесь лежала…

– Нет! – Дружно ответили медсёстры: Только молодого человека…

Моя самооценка резко поползла вверх и возможно, что и вовсе затерялась бы в облаках, но остаток здравого смысла и бабушкин прищуренный взгляд, не обещавший ничего хорошего, напомнили самооценке, что «молодому человеку» в прошло году было 60 лет, а в этом и того больше и она тихонечко откатилась на место, чуть выше прежнего. Хотя было что-то странное, что спустя почти год медперсонал помнил меня и в таких подробностях!

Дверь в мою прошлогоднюю палату была открыта и мне предложили занять в ней ту же кровать, что и в предыдущее посещение. Среднюю в ряду из трёх. Свободной была ещё одна кровать, отдельно стоящая в нише, но ноги сами повели меня на знакомое место. Я поздоровался, представился и бросил сумку на кровать. Мужчина, что лежал на кровати слева от моей, тоже поздоровался и представился:

– Евгений Петрович…

Я подождал немного, когда же представится второй сосед, парень, не дождался и начал разбирать вещи. Но и тут помог Евгений Петрович:

– А это Константин…

Константин даже наушники из ушей не вытащил, продолжая делать вид, что он один в палате.

Ностальгия ностальгией, но я вспомнил, что на этой кровати мне было немного некомфортно, потому что тумбочка открывалась в другую сторону, да и само место в центре, предполагало, что я и буду центром разговора, а я предпочитаю больше слушать, чем говорить и в прошлом году меня немного напрягало то, что все разговоры велись через меня, как через коммутатор. Поэтому, не долго думая, я перебрался в нишу.

Занял свою нишу, так сказать!

Я переоделся и заполнил тумбочку питьевой водой, сушками-печенюшками, контейнерами с сахаром, сыром и мёдом и туалетными принадлежностями. Больше мне на десять дней ничего не требовалось. Кормили удобоваримо, а фрукты первые три дня есть было нельзя, а потом они сгнили. Отдельная история про воду. Пить, особенно в первые дни, пока не кормили, необходимо и рекомендовано было много. Я и пил. И в прошлом году пяти бутылочек по 0,33 мне не хватило. И друг потом доносил пару полторашек и жена тоже, но компота. Поэтому я прихватил уже десять тех же самых бутылочек по 0,33 для детского питья с дозатором. Очень удобно! Открыл, выпил, выбросил. В этот раз такого количества хватило с остатком.

Ближе к обеду появился четвёртый пациент. Тот самый мужчина, который был в приёмном отделении впереди меня, но который забыл, как оказалось сделать и принести снимки. Звали его Владимиром и был он самым старшим из нас. Ему тоже предстояла операция по замене тазобедренного сустава, но не левого, как мне, а правого. Объединяло нас ещё и то, кроме больничной палаты, что ему, как и мне меняли уже второй сустав. Правда, та операция была в далёком уже 2016 году, но было о чём поговорить и сравнить послеоперационные ощущения и сроки восстановления. Евгению Петровичу, которого мне с первой же секунды захотелось звать Олегом и которого я пару раз чуть было так и не назвал. и Константину операции сделали накануне и они пребывали поэтому в некоем полунаркотическом- полузаторможенном состоянии. Правда Олег, ой, простите, Евгений Петрович периодически порывался встать и отправиться в туалет, стесняясь справлять надобность в специальную «уточку», подвешенную на кровати, но его первый раз перехватила медсестра, категорически запретив вставать, а затем и мы с Владимиром подключились.

Так как операции нам предстояли завтра, то сегодня есть было запрещено, а для очищения желудка нам принесли по полному стакану «Магнезии». Отвратительной жидкости, которая до блеска отчищает желудок получше любого посудомоечного средства. Выпив после этой «Магнезии» залпом пару бутылочек воды, чтобы перебить тошнотворный запах во рту, я пять или шесть раз сбегал в туалет (который по счастью был в палате) и полностью опустошил и без того пустые кишки.

Сдали с Владимиром кровь из вены, подписали бумаги на согласие с операцией, выслушали лекции лечащего врача и анестезиолога, и наставления инструкторши по восстановлению, которая тоже вспомнила прошлогоднего меня и рассказывала, что можно и чего нельзя, в основном обращаясь к Владимиру и периодически поворачиваясь и ко мне лицом, чтобы сообщить мне, что я должен всё-ещё это помнить. Естественно я помнил!

Пригласили на клизму. И здесь меня ждал ещё один сюрприз. Когда уже снял штаны и улёгся на левый бочок, как приказала полностью запакованая в защитный костюм медсестра, и тёплая жидкость проникла в тело и побежала по прямой кишке, она радостно сообщила, что помнит меня. Хотелось спросить, лицо или задницу, но я только что-то промывал в ответ. Девушка, а это несомненно была девушка, судя по голосу, видимо перевела моё мычание на человеческий язык в виде радости и добавила, что мы соседи по дому и она часто видела меня на костылях или с «клюшкой» во дворе. Хотелось взглянуть в лицо соседке, но всё, что я смог разглядеть, это марлевая повязка до глаз и поверх неё специальные очки, защищающие глаза от возможных вредных выбросов клизмуемого. Разговор как-то не клеился. Хотя девушка сообщила и в каком подъезде она живёт, и на каком этаже, и сколько у неё детей. Я слушал в пол уха и не запомнил ничего, хотелось скорее закончить таинство, надеть штаны и больше никогда эту соседку не встречать.

А и не тут-то было!

Нас ещё раз пригласили с Владимиром в процедурный кабинет и я вышел оттуда окончательно потерявший веру в себя. От предложения соседки побрить мне место операции, я решительно отказался, хотя она настаивала, что резаться при бритье категорически нельзя. Естественно я порезался, ибо неудобно брить то, чего не видишь, а заднюю поверхность бедра не видно без зеркала, и потом мне эти порезы действительно аукнулись ожогами от клея на пластыре. Но это было потом и знать об этом я не мог.

Перед сном нам выдали снотворное и сказали, чтобы утром мы не вздумали принимать никаких лекарств. Я и это помнил из прошлого года. А ещё я помнил, что в прошлом году никакого снотворного не давали, но я отлично выспался и встретил тогда утро операции с давлением 120/80, хотя обычно оно 140/100. Возможно именно то, идеальное давление в стрессовой ситуации всем и запомнилось тогда, потому что комплиментов именно по этому поводу от медсестёр я получил в большом количестве. Поэтому я проигнорировал снотворное и лёг спать с надеждой, что завтра всё произойдёт так, как произошло и в прошлом году.

Очень хотелось в это верить!

Фото моё. На нём я, занявший свою нишу в больничной палате.

С днём рождения, терминатор! День третий

Разбудили в половине седьмого.

Хотя, как можно разбудить того, кто уже давно не спит и только что чулки компрессионные не надел, готовый к операции.

Кстати о чулках.

Двадцать пятым пунктом из двадцати семи, которые необходимо было собрать перед операцией и был пункт о компрессионных чулках – «Чулок компрессионный до бедра с пяткой (компрессия N2) -2 шт. Собираясь в прошлом году и подумать не могли о проблеме, которая встанет на второй день после операции. Чулки идут по размерам. Жена измерила эти три рекомендуемых точки замера – бедро, голень и голеностоп и соответственно им купила пару белых чулок. Нигде ведь не было указано, какого цвета они должны быть. Пятки начали нестерпимо гореть на второй день. Медсестра посоветовала подложить под пятки валик из одеяла. Ненадолго помогло, но именно что ненадолго. Хотелось сорвать эти проклятые чулки, но даже и до колена стянуть их оказалось проблемой, настолько плотно они сели на ногу. А носить предстояло непрерывно весь последующий месяц и снимать их категорически запрещалось из-за угрозы тромбоза вен нижних конечностей. Можно было только приспустить и то только в лежачем положении. Врач посоветовал поменять на больший размер и с белого на телесный цвет. Боль была нестерпимой и не помогали даже уколы обезболивающих, которые видимо действовали только на оперируемое место. Дал жене задание, но она могла купить и принести только вечером следующего дня, так как передачи принимали раз в день с пяти до семи вечера.