Картограф Шрамов

Милош зашёл в пустую перевязочную и закрыл за собой дверь. Комната была освещена тусклой лампочкой, отбрасывающей причудливые тени на стены. На столе валялись окровавленные бинты, шприцы и использованные ампулы. Милош подошёл к окну и открыл его, впуская внутрь струю свежего воздуха. На улице шёл дождь, словно оплакивая погибших.

Он опёрся о подоконник и закрыл глаза, пытаясь унять дрожь в руках. Перед глазами стояло лицо умершего солдата, его испуганный взгляд, его судорожно сжимающая рука.

Милош чувствовал себя дураком. Он наивно полагал, что сможет спасать жизни, облегчать страдания. Он не понимал, что война – это нечто большее, чем просто раны и болезни. Это – разрушение, хаос, отчаяние.

Снова задрожали руки. Он достал из кармана сигарету и закурил, жадно затягиваясь. Никотин немного успокоил нервы.

Вспомнились слова Ясмины: «Милош, самое главное – оставаться человеком. Не позволяй войне сломать тебя». Но как оставаться человеком, когда вокруг тебя только смерть и разрушение? Как сохранить веру в добро, когда зло торжествует повсюду?

Услышал шаги за дверью и тут же затушил сигарету, спрятав окурок в карман. Дверь отворилась, и в перевязочную вошла Ясмина.

– Милош, что ты здесь делаешь? – спросила она, глядя на него с беспокойством. – Я тебя ищу. Дамир говорит, что нужна помощь. Снова много раненых.

Милош вздохнул и посмотрел на Ясмину. Её глаза были уставшими, но в них по-прежнему горел огонёк надежды.

– Я не могу, Ясмина, – сказал Милош. – Я больше не могу это видеть. Я устал.

Ясмина подошла к нему и взяла его за руки.

– Я знаю, Милош, – сказала она. – Тебе тяжело. Но ты нужен там. Ты нужен этим людям.

Милош посмотрел на Ясмину и почувствовал, как в его душе рождается новая волна отчаяния.

– Зачем, Ясмина? – спросил он. – Зачем мы всё это делаем? Чтобы они потом снова пошли на войну и погибли? Чтобы они остались инвалидами на всю жизнь? Чтобы они мучились от кошмаров и воспоминаний?