Эротические рассказы-2

Катя первой прижалась к двери, почти касаясь её щекой. Настя стояла чуть в стороне, скрестив руки на груди. Улыбка не сходила с губ. Лиза замерла возле стены, дыхание стало прерывистым.

Её пальцы аккуратно раздвинули половые губы, и один палец вошёл внутрь – медленно, чувственно, словно она хотела почувствовать то же, что сейчас ощущала Алиса. Она закрыла глаза, чуть выгнула спину и позволила себе слегка покачать бёдрами в такт звукам из спальни.

– Он внутри, – шепнула Катя, не отрываясь от двери. – Слышно, как двигается… медленно.

– А я уже чувствую, как завидую, – прошептала Лиза, её голос едва различим.

Настя усмехнулась:

– Не одна ты.

– Погоди… он… – снова подала голос Катя. – Всё… он кончил.

На секунду наступила тишина. Воздух словно стал плотнее. Простыня зашуршала. Затем – глубокий выдох. Лиза вынула пальцы из себя и провела ими по бедру, оставив влажный след. Её дыхание было частым, а глаза блестели.

– Я больше не собираюсь ждать, – произнесла Лиза. Голос звучал твёрдо.

Катя, не говоря ни слова, толкнула дверь. Та легко отворилась. Все трое вошли, будто были частью давно спланированного.

На кровати раскинулась Алиса. Полуоткрытые губы, волосы на подушке, кожа влажная от жара. Веки опущены, но на лице играла довольная улыбка.

Рядом сидел Денис, ссутулившись, тяжело дыша. Руки покоились на коленях, лицо казалось отрешённым. Его половой орган всё ещё находился в состоянии полувозбуждения, на нём были видны следы смазки и семенной жидкости, которые ещё не успели испариться.

– Ну что, справился? – первой нарушила тишину Катя.

– Лучше, чем ожидала, – отозвалась Алиса, не открывая глаз. – Попал точно.

Настя подошла к кровати с другой стороны и взглянула на него:

– Не сдавайся. Покажи, на что способен ещё.

Денис поднял голову. Лицо ещё хранило следы напряжения. Он не ждал, что всё развернётся так быстро, но в этом и заключалась суть происходящего – нельзя знать, кто следующий и чем всё обернётся.

Катя опустилась рядом на колени. Её ладонь легла на бедро, почувствовала дрожь под кожей. Затем наклонилась ближе и провела языком по его члену, начиная с головки, на которой остался след от масла и внутренней влаги Алисы.

– Он ещё помнит тебя, – прошептала она, не сводя глаз с Алисы.

– Тогда пусть вспомнит всё, – ответила та, чуть приподняв голову.

– Серьёзно?.. – прохрипел он, с трудом переводя дыхание.

– А ты думал, всё на этом? – ответила Катя, прищурившись.

Алиса перевернулась на бок, не спуская взгляда с происходящего. Внутри ещё пульсировало ощущение недавнего, но теперь в ней росло новое желание – наблюдать.

– Сделайте его снова готовым, – произнесла она. – Потом решим, что дальше.

Лиза решилась на это первой. Она села рядом, обхватила член пальцами и слегка сжала, проверяя реакцию. Он дёрнулся – не от боли, а от ощущения, которое снова начало нарастать.

Настя не стала ждать. Она встала перед ним на четвереньки и, не говоря ни слова, взяла его головку в рот. Её губы обхватили плоть, язык скользнул по уздечке, и она начала двигаться – медленно, чувственно, но с намёком на жадность.

Катя не отставала. Её рука двигалась по стволу, когда Настя выходила, а когда та возвращалась, её губы касались его бёдер, а зубы слегка впивались в кожу, вызывая у него лёгкий стон.

– Вы серьёзно? – спросил он, слегка задыхаясь.

– А ты хотел, чтобы мы остановились? – ответила Катя, снова обхватив губами его головку.

Алиса наблюдала за происходящим, лёжа на боку. Её тело ещё помнило его внутри себя, но теперь она хотела другого – смотреть. Контролировать. Управлять.

– Сделайте его снова твёрдым, – сказала она. – А потом я решу, что делать дальше.

Катя усмехнулась, не отрываясь от его члена. Настя подняла глаза и кивнула. Лиза присоединилась к ним, обхватив его яички пальцами и аккуратно сжимая их, заставляя его дышать всё глубже и напряжённее.

Они двигались слаженно. Кто-то касался нежно, кто-то требовательно, кто-то исследовал. Денис почти не мог дышать – воздух будто загустел, превратившись в жар и напряжение.

Алиса подошла ближе, опустилась на край кровати и провела пальцем по его бедру. Кожа дрожала под этим прикосновением.

– Думаешь, справишься со всеми нами? – прошептала она.

– Тогда пусть всё случится сейчас, – выдохнул он.

Алиса улыбнулась, и в её глазах блеснула искра:

– Пусть ночь продолжается.

Член Дениса был твёрдым. Не просто твёрдым – напряжённым, готовым, словно он не знал, на кого падёт выбор. Он сидел на краю кровати, тяжело дыша. Пальцы вцепились в простыню, как будто иначе не удержаться. В груди – жар, в животе – пульс, будто внутри что-то натянуто до предела. Он ещё не отошёл от первой волны, а уже чувствовал приближение следующей.

Катя встала перед ним. Взгляд – короткий, уверенный. Она двинулась вперёд, как танцовщица, точно зная каждый шаг. Тишина комнаты будто сгущалась вокруг, уступая место только дыханию и редким вздохам. Она не спешила. Её влагалище обхватило его головку, сжавшись в ласковом приветствии, а затем – глубже. Она опустилась до конца, выгнув спину и слегка запрокинув голову, позволяя себе прочувствовать каждый миллиметр. Он был твёрдым. Горячим. Готовым. Она двигалась, находя собственный ритм. В теле – жар, натяжение, что нарастало с каждой секундой. Дыхание участилось, спина выгнулась дугой, пальцы сжались на его плечах.

– Чёрт… – прошептала Катя сквозь стиснутые зубы.

Она приподнялась почти полностью, а затем снова опустилась на него, чуть быстрее, чуть глубже. Её бёдра двигались в ритме, который она чувствовала внутри себя, и с каждым движением её дыхание становилось всё тяжелее. Она чувствовала, как внутри всё напрягается, как мышцы сжимаются, как всё внутри начинает тянуть, предвещая оргазм, который она не собиралась сдерживать.

Оргазм накрыл её быстро. Судорога, тишина – короткая, напряжённая, и падение обратно, как будто отдавала всё, что копилось.

Лиза не стала дожидаться ни жеста, ни разрешения. Подошла к Денису – уверенно, по-женски гибко, будто именно её ждали в этот момент. Остановилась перед ним, положила ладони ему на плечи. Кожа под пальцами была тёплая, пульс заметно бился под её рукой. Она наклонилась ближе, позволив своим волосам коснуться его груди. Тишина между ними казалась наполненной током.

Движения не были торопливыми. Она приподняла бёдра, направляя его взгляд к себе. Взгляд Дениса дрогнул – он не отвёл глаз. Лиза чуть раздвинула ноги, провела им по своей коже, позволила телу коснуться его – едва, намёком, как шёлк, скользящий по обнажённой спине. Напряжение между ними росло, нарастало волной.

Когда она начала опускаться, время будто замедлилось. Вздох вырвался сам собой – тихий, глухой. Первое соприкосновение – словно искра. Потом – медленное, глубокое движение вниз. Лиза слегка зажмурилась, её губы приоткрылись. Она словно чувствовала каждое движение внутри себя не только телом, но и сознанием – настолько чутко и ярко. Грудь приподнялась, дыхание участилось.

Она не сразу начала двигаться. Сначала просто сидела на нём, глубоко дыша, позволяя себе привыкнуть – и к ощущению, и к взглядам, что чувствовались на её спине, плечах, ягодицах. Она знала, что все трое смотрят. Знала, и это только добавляло огня.

Затем движения стали чуть живее. Она двигалась – ритмично, плавно, будто танцуя на одном месте. Её пальцы всё крепче сжимали плечи Дениса, спина то выгибалась, то округлялась. На шее блестели капли пота. Зубы сжались – ещё немного, и…

– Чёрт, – прошептала Лиза сквозь стиснутые губы. – Он всё ещё стоит…

В ней всё натянулось, словно тетива. Мгновение – и вся она напряглась, затрепетала. В теле прокатилась волна, заставившая её зажмуриться, прижаться сильнее, остановиться, вцепиться в него будто в якорь.

Она осталась так на несколько секунд – неподвижная, горячая, дрожащая. Потом опустила голову ему на плечо, выдохнула, как после долгого забега.

Настя наблюдала из полумрака комнаты, словно выжидала нужного момента. Когда Лиза начала медленно вставать, Настя уже стояла рядом – уверенная, с прямой спиной, ноги чуть расставлены, руки на бёдрах, грудь приподнята. На её губах играла улыбка.

– Свободно? – произнесла с хрипотцой, не отводя взгляда.

Лиза, не говоря ни слова, уступила место. Настя не колебалась. Она опустилась на него резко, одним точным движением – не с осторожностью, а с жаждой обладания, будто знала наперёд, как ляжет его тело в её изгибах.

Он вошёл в неё легко. Плотно. Глубоко – так, что дыхание сбилось.

Она не ждала. Сразу начала двигаться, будто догоняла упущенное. Темп был быстрым, толчки – упругими, движения – как у женщины, знающей, чего хочет. С каждым разом она опускалась сильнее, поднималась выше, грудь покачивалась, соски напряглись от возбуждения и прикосновений воздуха.

Веки дрогнули, губы приоткрылись, по шее скатилась тонкая капля пота. Пальцы вцепились в его плечи, будто ища опору в нарастающей буре. Она чувствовала, как он внутри напрягается, как отвечает на её ритм – живой, плотный, всё ещё полный силы, несмотря на предыдущих.

Стоны срывались всё чаще – короткие, сдержанные, почти злые. Голова откинулась назад, волосы упали на спину. Движения стали прерывистыми – тело подсказывало, что близко.

Внутри всё натянулось. Пульсация – острая, тяжёлая. И в один миг всё сорвалось – горячая волна накрыла изнутри, выгнула спину, сжала его в себе. Она застывала, прижавшись к нему, не давая себе рассыпаться.

Она не двигалась, оставаясь на нём, всё ещё чувствуя, как её тело вздрагивает остаточными толчками удовольствия. Губы шевельнулись, но слов не последовало – только тяжёлый выдох, будто сердце сделало лишний удар.

Алиса не участвовала в их танце тел, не подошла к нему, не потребовала свою долю внимания, но оставалась частью происходящего – незримо, безмолвно, будто бы её роль была особенной, отделённой от прочих, не нуждавшейся в прикосновениях, чтобы чувствовать. Опершись локтем о спинку дивана, она слегка повернулась боком, подняла одну ногу, поставив её на сиденье, тем самым открывая себя взгляду, которому, быть может, даже не требовалось зрачков – взгляду, обращённому внутрь.

Её пальцы уже были там, меж ног, двигались медленно, но с той самой решимостью, в которой не осталось ни капли игры. Сначала – два, легко входящие, словно это было продолжение дыхания. Потом – три, уже с усилием, с тем внутренним подрагиванием, которое выдавало нарастающее напряжение. А после – и четвёртый, почти до боли, но именно она, эта боль, и была тем мостом, по которому Алиса возвращалась в воспоминание.

В ней больше не было мягкости, не было желания быть нежной. Всё, что она сейчас чувствовала, было связано не с лаской, а с той грубой, захватывающей проникновенностью, с которой он когда-то вошёл в неё иначе – не так, как остальные, не туда, куда привыкли мужчины. Не вагина запоминала такие вещи, не рот. А нечто более глубокое, более стыдное, как будто тело само признавало своё подчинение, впитывая в себя не плоть, а волю.

С каждым движением пальцев, входящих всё глубже, она растягивала себя, словно желала вновь почувствовать не просто давление – вес. Вес мужского тела, его напор, его жар, его грубую неизбежность. Веки были закрыты, губы чуть приоткрылись, дыхание стало поверхностным и частым, будто каждая клетка в ней вспоминала, как это было – стоять вот так, согнувшись, с запрокинутой головой, впуская его внутрь, не в силах остановить.

Она чувствовала, как внутренние мышцы, подчиняясь ритму пальцев, сокращаются, отзываются дрожью, как если бы он снова был в ней, снова держал за бёдра, снова толкал вперёд и глубже, не спрашивая, не отпуская, не давая отдышаться. Она не сдерживала стонов, но и не отпускала их – это были не звуки, а дыхание сквозь сжатые губы, как у человека, переживающего сильную, но сладкую ломку.

На мгновение она чуть откинулась назад, прижавшись лопатками к дивану, закрыв глаза сильнее, как будто боялась, что потеряет это наваждение, если встретится взглядом с кем-то из них. Всё тело отзывалось влажной дрожью, живот напрягался, ноги сжимались, грудь поднималась всё чаще, а пальцы продолжали своё движение – то медленное, то резкое, но всегда настойчивое.

И тогда, когда всё внутри уже было на грани, когда напряжение достигло предела, Алиса прошептала – почти беззвучно, как будто обращалась не к комнате, а к самому воспоминанию:

– Вы возвращаете его мне…

В этом шёпоте не было претензии. Только благодарность.

Время будто растеклось, как тёплое масло по обнажённой коже – тягучее, бесформенное, лишённое привычных очертаний. На прикроватной тумбочке догорала свеча, оставляя после себя аромат расплавленного воска и следы сажи. Музыка давно стихла, растворившись в стенах, а девушки, уставшие и всё ещё возбуждённые, сидели по краям кровати, будто их только что вытащили из медленного, бесконечного танца. После того как свеча погасла, огонь продолжал блуждать под кожей, лениво перекатываясь по мышцам, не желая уходить.

Алиса стояла у окна, обнажённая, не прикрытая ни тканью, ни руками. Сквозь полупрозрачные занавески струился первый утренний свет, и он, казалось, скользил по её коже, как по воде. Лёгкая испарина всё ещё покрывала живот, грудь, бёдра, а пальцы помнили каждое своё движение – как входили, как тянули, как дрожали. За стеклом город просыпался: глухие гудки машин, звонкие шаги на асфальте, крики первых уличных торговцев. Она провела ладонью по животу, собирая пальцами тёплые следы масла, оставшегося с ночи, и позволила себе едва заметную улыбку – почти неуловимую, не для других, а для себя.

– Ты не устала? – Голос за спиной прозвучал почти шёпотом, но в нём было всё: усталость, удивление, лёгкое восхищение.

Обернуться она не сочла нужным. Узнала его не по словам, а по дыханию – чуть ускоренному, глубже обычного, будто он всё ещё не мог насытиться ею.

– Я не устаю, – произнесла она негромко, не открывая глаз. – Я просто делаю паузу. И слушаю, как возвращается пульс.

Денис подошёл ближе, так, чтобы между телами оставалось лишь дыхание. Его кожа ещё хранила жар, мускулы были напряжены, как после долгой дороги, а член, хоть уже терял боевую стойкость, всё ещё хранил память о ночи – ту тяжесть, ту жажду, то забвение, которое даровали ему её тело и её молчание.

Он остановился за её спиной, не касаясь, просто вдыхая. Впитывал запах – кожу с остатками масла, лёгкую соль, утреннюю тёплую усталость. Но был там и другой аромат, неуловимый, как шорох чужих мыслей. Аромат, который невозможно описать, лишь почувствовать. Как обещание.

– Можно? – спросил он тише, чем следовало, сдерживая себя, как будто хотел услышать не разрешение, а интонацию.

Алиса не ответила сразу. Только чуть подалась вперёд, сместив вес на одну ногу, и, не глядя, медленно раздвинула бёдра, словно открывала книгу на нужной странице, заранее зная, что в ней написано. Пауза в её молчании была красноречивее любых слов.

Он понял: её «да» звучало в этом жесте.

Он вошёл в неё сзади – не резко, не торопясь, позволяя сначала лишь кончику скользнуть внутрь, чтобы уловить первую реакцию её тела. Алиса, не оборачиваясь, выгнула спину, чуть сильнее развела ноги, подалась бёдрами назад – без слов подтверждая, что готова. Её влагалище оставалось влажным – память о ласках и напряжении прошлой ночи жила в нём, и он принял его легко, словно впуская в давно знакомое пространство, где не нужно лишних движений и слов.

Денис начал двигаться – медленно, будто примеряясь, будто хотел почувствовать не только её, но и самого себя внутри неё, ту границу, где заканчивается желание и начинается нечто большее. Алиса отвечала телом: мускулы сжимались при каждом толчке, дыхание становилось всё прерывистее, грудная клетка поднималась с усилием, как будто воздух становился гуще.

Руки опирались о подоконник, тело тянулось вперёд, бёдра приподнимались, словно приглашая к глубине, которая ещё не была достигнута. Каждый его толчок отзывался в ней, как волна – теплом, дрожью, нарастающей внутренней пульсацией, готовой снова разразиться.

Он скользнул ладонью по животу, миновал лобок, не торопясь, словно вспоминал рельеф её тела на ощупь, и остановился чуть ниже – на том самом месте, где она, казалось, ждала прикосновения. Масло, оставшееся на пальцах, блеснуло в полутьме, когда он нанёс его на кожу, размазывая легко, уверенно. Затем мягко надавил – и палец вошёл внутрь без усилий, почти как воспоминание.

Алиса вздрогнула всем телом, задержала дыхание и выдохнула через зубы – тяжело, низко, как будто внутри неё что-то щёлкнуло. Внутренние кольца сжались, напряглись, отозвались дрожью, и он почувствовал, как его член, оказавшийся внутри неё, тоже напрягся, как будто ревновал.

Он начал двигаться одновременно в двух ритмах – глубоко и неспешно в одном входе и быстрыми, пульсирующими движениями в другом. Внутри её тела два вектора движения сливались в единую волну, поднимая температуру, заставляя всё внутри сжиматься, пульсировать, дрожать.

Алина уткнулась лбом в стекло, плечи дрожали, спина выгнулась ещё сильнее, будто тело искало точку опоры. Губы приоткрылись, пальцы крепче вцепились в подоконник, и голос, сдавленный, чуть хриплый, всё же вырвался наружу:

– Чёрт… здесь действительно… жарко.

Он не ответил. Не потому что не хотел – просто слова уже были лишними. Его движения говорили за него. Он ускорился. Вошёл глубже. С каждым новым толчком напряжение росло, обостряясь до той черты, за которой не остаётся ничего, кроме взрыва, в котором они оба должны были раствориться.

Она кончила первой – неожиданно и резко. Мышцы сжались, тело задрожало, дыхание стало прерывистым. Спина выгнулась, ногти слегка впились в стекло, а тело застыло, позволяя прочувствовать каждый его толчок, который всё ещё отдавался внутри.

Он продержался немного дольше, но ненамного. Дыхание участилось, мышцы напряглись, и в какой-то момент он почувствовал, что близок к цели. Не во влагалище – туда он не собирался. Почти полностью выйдя, палец, всё ещё находившийся внутри её ануса, стал двигаться быстрее и увереннее, пока не ощутил, как внутри всё сжалось.

Глубокий, тяжёлый выдох – и расслабление. Тонкая струйка спермы смешалась с остатками масла и пота, оставив на коже ещё один отпечаток этой ночи.

Он вытащил палец, аккуратно вытер руку полотенцем и нежно поцеловал Алису в шею.

– Спасибо, – прошептал он.

Улыбка появилась на её губах, но взгляд остался направлен вперёд.

– За что? – тихо спросила она.

– За ночь, – ответил он. – За то, что я не забуду.

Молчание заполнило комнату. Алиса лишь слегка кивнула в ответ.

Утро наступило тихо. Не с резким звоном будильника, не с шумом улицы и не с разговорами – просто стало светлее, и время словно замедлилось, будто ночь уходила, но не спешила отпускать своих участников.

Денис покинул комнату бесшумно, стараясь никого не разбудить. Стоя у двери, он оглядел комнату: на одной кровати переплетённые тела четырёх девушек. Катя свернулась калачиком, рука свободно свисала с края матраса. Лиза лежала на боку, одна нога лежала на Насте, словно даже во сне не желала терять близости. Настя была слегка прикрыта простынёй, волосы рассыпались по подушке, а на шее блестели следы пота. Алиса стояла чуть в стороне, обнажённая спина касалась холодного стекла балконной двери, а лоб был прижат к нему – будто не спала, а просто думала.

Денис надел одежду, которую сбросил много часов назад, чувствуя на коже лёгкую боль в мышцах, запах масла и спермы, а внутри – странное ощущение, словно он попал в другое измерение, где женщины правят, а мужчина – лишь гость.

Закрыв за собой дверь, он не обернулся. Прощаться не было нужды. Он просто уходил, оставляя за собой ощущение, которое не исчезнет.

Они проснулись не сразу. Первой очнулась Катя. Немного пошевелившись, она поморщилась от лёгкой боли между ног и тихо выругалась:

– Чёрт… Мы правда всё это сделали?

Голос разорвал тишину, словно первый луч света, пробивающийся сквозь занавески.

Лиза застонала, перевернулась на спину, потянулась, словно кошка, и открыла глаза, немного ошеломлённая:

– Мне не кажется? Мы правда все в одной кровати?

– Ага, – пробормотала Настя, не открывая глаз. – А ещё вчера мы действительно трахались с курьером.

Наступила пауза. Каждая из них вспоминала. Каждая ощущала. Каждая понимала, что ночь, которую они провели, была не просто игрой. Это была инициация – нечто большее, чем секс. Передача власти, чувственности и свободы.

Алиса появилась в комнате чуть позже. Она уже встала, приняла душ и надела халат, не завязывая пояс. От её кожи по-прежнему пахло маслом, но теперь к этому аромату примешивались запах душа, утреннего кофе и что-то более личное. Она посмотрела на подруг, лежащих словно после битвы, и усмехнулась.

– Ты ещё жива? – спросила, прислонившись к дверному косяку.

– Не уверена, – ответила Катя, потирая бёдра. – Кажется, больше не смогу сидеть, как обычно.

– Это комплимент, – улыбнулась Лиза.

– Он ушёл? – спросила Настя, садясь на кровать.

– Ушёл, – кивнула Алиса. – Не разбудил. Не попрощался. Просто ушёл.

– Жаль, – сказала Катя. – Я бы ещё раз попросила вас об услуге.

Все рассмеялись. Не громко, не истерично – тихо, почти счастливо, словно знали, что эта ночь не станет последней.

Проснулись они не сразу. Катя первой пошевелилась, поморщилась от лёгкой боли между ног и пробормотала:

– Да чёрт возьми… Мы правда это сделали?

Её голос пронзил тишину, как первый луч солнца, что пробивается сквозь занавески.

Лиза вздохнула, перевернулась на спину и потянулась, словно кошка. Открыв глаза, слегка удивлённо произнесла:

– Это не сон, да? Мы все в одной кровати?

– В точку, – не открывая глаз, ответила Настя. – И, по-моему, ещё вчера с курьером трахались.

На мгновение повисла тишина. Каждая погрузилась в свои мысли, вспоминая ночь. Все понимали – это была не просто игра. Это было нечто большее, что-то связанное с властью, чувственностью, свободой.

Когда Алиса вошла в комнату, девушки уже лежали, словно после бури. Она была в халате, пояс не завязала. Запах масла всё ещё висел в воздухе, но смешивался с ароматом душа и свежего кофе. Увидев подруг, улыбнулась.

– Ты жива ещё? – с улыбкой спросила, прислонившись к косяку.

– Да уж… – Катя потёрла бёдра. – Боюсь, как сядешь – сразу ахнёшь.

– Ну, это комплимент, – подмигнула Лиза.

– Он ушёл? – спросила Настя, садясь на край кровати.

– Да, – кивнула Алиса. – Ни слова, ни «пока», просто исчез.

– Вот же ж… – Катя усмехнулась. – А я ещё хотела у вас кое-что попросить.

Все рассмеялись тихо, без истерики, с лёгкой радостью в голосе. Как будто понимали, что эта ночь точно не станет последней.

Тату – сеанс.

Светлана уже пять лет работала в тату-салоне и знала, как кожа откликается на прикосновение. Не просто машинка, не просто чернила – она читала тела, понимала их с первого взгляда, улавливала настроение по изгибу плеча, по тому, как клиент садится в кресло, как дышит, как смотрит.

Кабинет отражал её характер – тёмные бетонные стены, тёплое освещение, тяжёлый деревянный стол и глухой ритм фона, в котором растворялись все звуки. В помещении стояла влажная жара – кондиционер с утра сломался, и Светлана сняла бюстгальтер, оставшись в тонкой белой футболке, под которой угадывались контуры сосков. Короткая свободная юбка мягко обнимала бёдра и чуть поднималась при каждом движении. Она не старалась соблазнять – просто не пряталась.

В дверь постучали.

– Заходи, – сказала она, не отрываясь от блокнота.

Вошёл парень. Высокий, плечистый, с короткой стрижкой и спокойной уверенностью в движении. Джинсы, приталенная футболка, в глазах – интерес. Зеленоватый взгляд скользнул по комнате и на секунду задержался на её груди.

– Привет, – произнёс он, голос чуть хрипел. – Я по записи. Артём.

Света подняла голову, медленно улыбнулась.

– Света. Проходи, садись.

Он оставил за собой след – запах дождя, свежего пота и мужского парфюма с тёплой древесной нотой. Присел в кресло, не сводя взгляда с её бедра, обнажённого почти до середины. Она уселась напротив, поправила край юбки, не прикрываясь, а скорее подчеркивая то, что уже было видно.

– Что набиваем? – Она взяла карандаш и посмотрела на него поверх очков.

– Вот, – Артём протянул бумагу с эскизом. На нём был вытянутый полумесяц, из которого капала вода.

– Интересно. Где хочешь?

– Внутреннее предплечье. Ниже локтя.

Света подошла ближе. Наклонилась. Коснулась пальцем той области, о которой он говорил. Её ногти слегка скользнули по коже.

– Тут хорошо. Кожа ровная, мягкая. Но тебе придётся держать руку крепко.

Артём кивнул. Но взгляд снова сполз вниз – к подолу юбки, к бедру, на которое теперь падал свет.