Разлом рельности

– Что там? – спросила жена, Катя.

– Ничего. Просто… – Пётр запнулся, будто не хотел договорить. – Просто странно хорошо. Как будто не копия, а оригинал.

– Петь, солнышко, прекрати, – засмеялась Катя. – Сейчас ты скажешь «это и есть оригинал», и все перестанут пить наши «Четыре трубы».

Стивен поднялся на палубу из служебного лифта и на секунду застыл, прислушиваясь к шуму человеческих голосов. После тишины машинного отсека этот шум был как всплеск света. Он увидел толпу у лееров, поднятые телефоны, услышал «Титаник» и… почувствовал, как внутри отозвалось холодком.

Он подошёл ближе. Корабль на горизонте уже вырисовывался отчётливо. Чёрный борт с белой надстройкой, жёлтые трубы с чёрными полосами на верхушках, мачты, ровные палубы. Он выглядел не как картинка – он был живой. И шёл своим ходом, протирая дорогу старому ветру.

– Ну и красавец, – сказал рядом мужчина в поло, не сводя глаз от зрелища. – Сколько же стоило всё это построить в наше время?

– Может, это кино, – предположила женщина с тонким браслетом на запястье. – Снимают что-то, а мы случайно попали.

– Кино… – Стивен проговорил почти беззвучно. Он всмотрелся сильнее. На палубе того корабля было движение. Точки-люди выходили к борту, кто-то махал, кто-то подносил к глазам бинокли. Маленькие пятна белых рубашек, тёмных сюртуков, длинных платьев.

Нора Фельдман невольно тоже махнула рукой. Так было правильно – если тебе машут, надо ответить.

– Видите? – зашептал Тимур. – Они там в цилиндрах! И у женщин – шляпки! Это реально реплика по максимуму!

– Да, – сказал Пётр, не отрываясь от бинокля. – По максимуму…

На кормовой площадке команда организовала «спонтанное» мини-шоу: саксофонист и контрабасист взобрались на маленькую сцену и заиграли старую мелодию. Музыка мягко переливалась между палубами, и многие, даже те, кто сначала только поглядывал на горизонт, втянулись во всё это веселое, лёгкое действо: улыбающиеся лица, широченные жесты, поцелуи в камеру, подпрыгивающие дети, коктейли с дурацкими трубочками в форме якорей.

Администратор круиза прошёл вдоль лееров, улыбаясь и подбадривая:

– Дамы и господа, у нас редкий шанс – «исторический сосед» в Атлантике. Пожалуйста, не лезьте на ограждения, фотографируйте с безопасных мест. Попросим не использовать дроны – это правило морского движения. Наслаждайтесь моментом!

– А может, попросить их подойти поближе? – крикнул кто-то из толпы. – Обменяться приветствиями! Пусть капитан посигналит!

– Передадим мостикам, – дипломатично ответил администратор.

София, не выключая прямой эфир, прокомментировала:

– Пишут: «Это маркетинг, девочка, не ведись». Слушайте, ну даже если маркетинг – сделано шикарно! У них дым из труб такой… ровный. У нас так с вентиляцией никогда не выходит. – Она засмеялась, потом неожиданно посерьёзнела: – Знаете, есть что-то трогательное видеть такое вживую. Как будто кино вылезло из экрана.

Чуть поодаль стоял мужчина средних лет, тихий, сдержанный. Его звали Гэйб, он был фотографом-любителем и редко суетился. Сейчас он ещё раз проверил настройки, вдохнул и нажал на спуск. Щелчок получился удивительно громким – или казалось – и на экране камеры, на долю секунды перед сохранением кадра, пробежала тонкая вертикальная рябь, как будто картинку кто-то провёл сквозь воду. Гэйб моргнул, но кадр записался. На нём чужой корабль выглядел не просто чётким – он как будто чуть светился тонкой серебряной каймой.

– Интересно, – сказал он сам себе.

Стивен, кивнув пару раз знакомым из команды, отступил в тень надстройки. Он не хотел мешать веселью. Но всё равно поднял бинокль. В линзах чужая палуба оказалась близкой, почти осязаемой. Он видел лицах удивление, слышал – нет, не слышал, но будто угадывал – короткие восклицания. И заметил деталь, от которой внутри что-то сжалось: у людей там были другие жесты. Они держались чуть иначе, двигались иначе, их одежда не просто «под ретро», она сидела на них, как настоящая. И взгляд – настороженный, будто они смотрят не на «коллег по шоу», а на нечто непонятное.

В этот момент с верхней палубы весело и громко протрубил наш корабельный гудок – капитан, кажется, решил поддержать настроение. Толпа на нашей палубе загудела от восторга, кто-то закричал «Браво!», кто-то приложил ладонь к сердцу. На дальнем корабле через несколько секунд тоже поднялся низкий, благородный звук – протяжный, старый, как в кино. И почему-то от этого отклика по коже пробежали мурашки.

– Ого, они отвечают! – обрадовался Тимур. – Видите-видите!

– Теперь точно кино, – сказала Катя, но голос её звучал уже не так уверенно.

Круиз-директор объявила по громкой связи:

– Дорогие гости! У нас действительно редкая удача – рядом проходит судно тематической реконструкции. Пожалуйста, сохраняйте осторожность у лееров, получайте удовольствие и делитесь фото в нашем приложении. Лучшие кадры покажем на вечернем шоу!

Все загомонили ещё дружнее. Люди начали делиться снимками прямо тут, сравнивать удачные ракурсы, спорить о том, как правильно поймать солнце, чтобы трубы получились золотыми, а не белёсыми. Несколько человек попытались запустить дроны – охрана быстро, но вежливо попросила их не делать этого.

Стивен опустил бинокль. Хотелось улыбаться вместе со всеми, но где-то глубоко скреблась мысль: «Слишком похоже. Слишком настоящее». Он вспомнил белый туман в машинном отсеке, странную задержку секунд на часах, тяжёлый чёрный шар в контейнере. Он посмотрел на линию горизонта – там чужой корабль, казалось, шёл не просто рядом; будто невидимой ниткой он был связан с нашим курсом, чуть-чуть подстраиваясь под него.

– Эй, дружище! – бодрый голос Лукаса отвлёк его. – «Лёд и сталь» за счёт бара. За спасение романтики!

– Спасибо, – улыбнулся Стивен и сделал глоток. Лёд звякнул о стекло. Напиток оказался сладковатым, с лимоном и лёгкой горчинкой. Обычный коктейль – ничего мистического. И всё же… он вдруг уловил тонкий привкус морской соли, хотя стакан брали в баре, а не у борта.

Снизу, от воды, донёсся отголосок чужого гудка. Наши пассажиры опять зааплодировали. Кто-то крикнул: «До встречи в Нью-Йорке!» – и смеясь, записал сторис с этим криком.

На другом судне действительно махали руками. И где-то среди маленьких фигурок, в мелькании платков и шляп, Стивену показалось, что он видит человека в форменной тёмной куртке, который подносит к глазам нечто вроде трубки – старый морской бинокль. Тот человек смотрел прямо сюда – не на толпу, не на общий силуэт, а как будто на него, Стивена. Было в этом взгляде что-то настороженное и – почему-то – серьёзное, как у механика, который услышал в шуме машин чужой ритм.

Музыка на нашей палубе снова набрала обороты. Дети смеялись, ветер играл лентами на женских шляпках, солнце мягко подсвечивало белые поручни. Праздник продолжался. Праздник фотографии, шуток и лёгкой веры в чудо – в то, что океан способен подарить встречу с прошлым, просто чтобы украсить утро.

Никто пока не задавал лишних вопросов. И никто не думал о том, что эта встреча уже меняет чьи-то маршруты.

К вечеру снимки заполнили внутренний чат круиза. У каждого был свой «идеальный кадр»: кто-то поймал отблеск на трубах, кто-то – волнообразный след на воде, кто-то – улыбку пожилой дамы с другого борта. Хэштеги множились, как чайки над кормой: #ТотСамыйЛайнер, #ЧетыреТрубы, #АтлантикаСюрприз, #ВстретимсяВНьюЙорке.

Стивен пролистал ленту, положил телефон и вышел на корму. Там уже было тихо. Ветер приносил только далёкие вздохи музыки и соль. На горизонте чужой корабль всё ещё шёл рядом – спокойный, уверенный. Между ними лежала вода – ровная, холодная, безмятежная.

Он постоял, прислушиваясь. Ему послышалось, что море отзывается низким гулом – как машины внизу. И на миг Стивену показалось: если закрыть глаза, можно услышать не только их собственный лайнер, но и тот, другой – с деревянными палубами и медью на поручнях. Два сердца, бьющиеся рядом.

Он открыл глаза. Сумерки мягко обнимали океан. «Титаник» – или его отражение – не исчезал. Наоборот, становился ближе. И весёлый восторг верхних палуб начал понемногу смешиваться с новым чувством – ожиданием. Что будет дальше?

Ответ должен был прийти уже очень скоро.

Глава 9. Сигналы в пустоте

Толпа на верхних палубах ещё не расходилась. Смех, фото, музыка и восторженные крики всё так же наполняли утро. Пассажиры воспринимали встречу как аттракцион. Но на мостике лайнера настроение было совсем другим.

Капитан Генри Коллинз стоял у обзорных стёкол и смотрел в бинокль. Его лицо оставалось спокойным, но губы были сжаты. Он был человеком опытным, служил на морских судах тридцать лет, и знал слишком хорошо: так не бывает.

– Подтвердите координаты, – сказал он офицеру-навигационнику.

– Курс 265, широта и долгота в норме, сэр. Наш маршрут совпадает с заданным, – отчеканил тот. – Но…

– Говорите.

– На радарах это судно не отображается.

В рубке воцарилась тишина. Даже звук приборов показался тише.

– Как «не отображается»? – капитан понизил голос.

– Сэр, на экране пусто. Только наш лайнер и океан. Но визуально… судно перед нами.

Капитан снял бинокль, положил его на штурманский стол и повернулся к радисту.

– Выйдите с ними на связь. Немедленно.

Радист Картер включил передатчик. Гулкий треск прошёл по динамикам. Он привычно набрал частоту для морской связи, нажал кнопку.

– Неопознанное судно по координатам… – он быстро продиктовал данные, – отвечает вам лайнер «Океанис»! Просим идентифицироваться!

Секунды тянулись. В динамике только шипение. Потом вдруг послышалось что-то… будто далёкий мужской голос. Но слова были странные, искажённые, словно их вытянули сквозь воду.

– …здесь… Атлантика… «Титаник»… слышим вас плохо…

Радист замер, потом повторил:

– Подтвердите! Ваше судно? Вы сказали «Титаник»? Повторите, приём!

Ответа не последовало. Только треск и длинный гул, как будто старый граммофон заел на одной ноте.

Капитан подошёл ближе.

– Ещё раз. Другой диапазон.

Картер сменил частоту. Шипение стало выше, похожее на свист. В нём угадывались отдельные обрывки фраз:

– …корабль… Нью-Йорк… айсберг… курс меняем…

Капитан резко обернулся к офицерам.

– Записывайте всё, что идёт по радио. Немедленно.

Офицер-журналист начал печатать на клавиатуре, фиксируя каждую фразу.

– Сэр, – тихо сказал старший помощник, – они назвали себя «Титаником». Но… ведь это невозможно.

Капитан посмотрел на него жёстко.

– Невозможно или нет, но перед нами судно. И оно отвечает.

Он снова поднял бинокль. Чужой лайнер был всё ближе. Он видел людей на палубе, видел, как они машут руками. На их одежде явно читалось другое время – цилиндры, длинные платья, перчатки.

Снизу донёсся очередной радостный крик пассажиров нашего лайнера. Кто-то завёл песню про море, люди смеялись.

Капитан нахмурился.

– Они не должны знать. Пока нет.

Стивен, находившийся на мостике в качестве дежурного механика, стоял в стороне. Он слышал каждое слово радиста. И сердце у него сжалось, когда в динамике прозвучало: «айсберг». Он слишком хорошо знал историю.

– Сэр, – осторожно начал он, – может быть, это какая-то радиопостановка? Шутка?

Капитан бросил на него быстрый взгляд:

– Механик, вы видите – это судно идёт курсом. Это не шутка.

На мостике снова включили передачу.

– Судно впереди! Это говорит лайнер «Океанис», 2025 год постройки. Мы пытаемся связаться. Повторите ваш позывной!