Путешествие на межпространственном поезде. Книга 1

Фанхи Лазви

Путешествие на межпространственном поезде. Книга 1

Глава 1. Автор поневоле

Для Александра Соболева наступил в жизни такой период, когда он окончательно уверился в том, что вот с ним-то уж точно ничего интересного не произойдет. В детстве, как и все мальчишки, он мечтал о далеких странствиях, красавицах-принцессах, верных друзьях и приключениях в удивительных мирах. Просматривая красочные иллюстрации и читая сказки, мальчик мечтал попасть в те необыкновенные придуманные миры. Ведь в мире волшебства можно было делать все что угодно, там было все жутко опасно, но интересно и загадочно. Любому ребенку хотелось бы попасть в то место, где по земле ходят диковинные звери, а по небу летают огромные, но добрые звери-драконы. Где мудрые волшебники и волшебницы одаряют своими магическими дарами, где конфеты растут прямо на деревьях, а маленький мальчик может стать королем большой страны. Мир фантазии и детских грёз, который кажется таким близким и доступным, когда ты ребенок, но который так сильно отдаляется, когда ты вырастаешь.

В детстве в ребенке живет вера в сказку. Так, когда Александру было шесть лет, он подрядил всю окрестную детвору выкапывать крупный камень, обещая, что там, за ним, они найдут туннель в волшебный мир. Камень был тяжелый и почти на половину засел в земле, так что выкопать голыми руками его было очень тяжело. К сожалению, когда камень откопали и откатили в сторону, то обнаружили что под ним нет ничего кроме обычного суглинка. Никаких сокровищ и портала в волшебную страну там не было. Верил ли сам мальчик, что он найдет там что-то: безусловно, верил. Верил даже больше чем его приятели. Но тогда уже в его сознании появилось первое сомнение: «А вдруг там ничего нет? Что я скажу ребятам?». Единственным выходом было быстренько состряпать историю про то, что феи и гномы их ждали, но вход с другой стороны завалил толстый и глупый тролль из-за которого тоннель вновь затянулся землёй. Сам же шестилетний Саша тогда убежал расстроенный к своим родителям и уткнулся маме в живот. Мама утешила мальчика, сказав, что хоть чудес и не бывает, человек сам, если повезет, может превратить свою жизнь в сказку.

– Как это "превратить жизнь в сказку, мама?"– спросил Саша.

– Ты, сынок, являешься "автором"одной необыкновенной книги, которая называется твоей жизнью, – улыбнувшись, ответила мама. – У меня тоже есть такая книга и я в ней главная героиня, как и ты в с своей книжке – главный герой.

– Мам, ну так же не интересно, – протянул Саша. – Если я автор и главный герой, то я уже сразу знаю, что меня ждет. Я бы тогда просто уберег себя от чего-то опасного и всё.

– Ты прав сынок, береги себя, родной мой!

И вот спустя почти тридцать шесть лет Александр окончательно убедился в том, что сказки остаются с теми, кто их придумывает и читает, а принцессы хоть и существуют в нашем мире, но только обычные, не сказочные. Разговор с мамой хоть и засел у Александра в подсознании, уже не вспоминался им долгие годы. Обещанное мамой везение все никак не наступало, только каждодневный упорный труд, который хоть и обеспечивал сносное существование, не давал ни то что реализовать сказку, а сколь-нибудь даже приблизиться к ней.

Детство прошло, а за ним и юность, и молодость. Наступила зрелость. Та пора, которую почти все считают самым лучшим временем в своей жизни. Ведь в молодости хочется попробовать всего и сразу – просто взять и окунуться в свои мечты, которые пусть не такие яркие, как в детстве, но более реальные и осуществимые. А в зрелости на детские мечты просто не остается времени. И чем старше становится человек, тем чаще умирают его детские мечты и тем сильнее становится его подсознательная тоска по ним. Но даже не столько по ним, сколько по тому времени, когда он мог мечтать и верить в свой придуманный мир.

Теперь Александр был серьезным ученым, женатым человеком с большим нереализованным потенциалом. Он теперь забыл про свои детские мечтания, ведь теперь он точно знал, что сказка это и есть тот самый мир детства: время, когда твои родители живы, а ты сам не обременен взрослыми заботами и печалями.

Вся теперешняя жизнь взрослого Александра была проста и донельзя предсказуема: дорога между работой и домом и время между ней. Всё банально, скучно и обыденно. Но Александр любил такую жизнь и не хотел бы что-то в ней менять. Ему нравилось каждое утро вставать рано, чтобы поехать на работу и звонить в обед своей любимой жене Ренате, за частые звонки которой его коллеги за глаза прозывали «подкаблучником».

Работал Александр в патентном бюро одного из предприятий специальной промышленности, которое занималось созданием новейших видов оружия массового уничтожения, а также игрушек, которые ломались через три минуты после приобретения. Он проверял патентную чистоту авторских прав на разные приборы, компьютерные программы, игрушки, созданные инженерами, чьи мозги очевидно, должны были работать лучше машинки для стрижки ногтей. Но не работали. Более 50% всех «изобретений», оказавшихся в патентном бюро, можно было смело выбрасывать на помойку ещё на стадии начала составления технического задания. И как правило, именно из-за этих 50% «изобретений» бюро получало больше всего проблем.

Вместе с Александром в небольшом кабинете сидел его начальник, Алексей Платонович Акулов, который был почтенным профессором, академиком, автором многих настоящих изобретений, и его секретарь Лиза. Елизавета Артемовна недавно закончила вуз по специальности психолога, но, к сожалению, в их городе не требовалось столько психологов, сколько выпускал их институт. Можно было сказать, что Лиза страдала от острой нехватки пациентов с психическими расстройствами, поэтому девушка просиживала джинсы в патентном бюро, где, как она поняла, таких пациентов было хоть отбавляй. Это были и сплетники из других отделов, что обсуждали её исключительно в контексте любовных связей с профессором Акуловым, хотя никаких поводов так считать не давали ни он, ни она, и сумасшедшие заказчики, требующие запатентовать очередной «велосипед с треугольными колёсами».

Сам профессор был воплощением добродушия и мудрости. Каждое утро, перед бюро он прежде являлся в лабораторию и начинал проверять патенты, словно это было самое важное занятие в мире. После этого, он уходил на лекцию в университет, оставляя все на Александра, после чего у него было несколько встреч с директорами заводов, участие в соревнованиях по выставке кошек (да, профессор был заядлым кошатником) и только ближе к вечеру он приходил в бюро, где и работал до поздней ночи.

За пять дней до Нового года, пока Александр занимался оформлением очередного ерундового устройства, улучшающего вкус молока у коров. Причем автор изобретения утверждал, что данный агрегат улучшит консистенцию, запах и вкусовые качества молока по мнению самой коровы, хотя заставить взрослую корову выпить хотя бы глоток такого молока у него так и не получилось. Всему виной были неправильные иранские чипы, как посчитал автор патента, а не его дурная идея и кривые руки, поэтому Александр в эти дни погрузился в изучение фарси.

Тогда же случилось непредвиденное событие, которого никто не ждал: Алексей Платонович умер. В фойе предприятия незамедлительно поставили задрапированный красной скатертью стол, на который выставили портрет Акулова в траурной рамке, а также вазу с красными гвоздиками.

Александр стоял перед уходящей вверх центральной лестницей с деревянными перилами и, с трудом сдерживая слезы, смотрел сквозь фотографию профессора: последние секунды его жизни словно застыли перед глазами Соболева. Будто бы живой, взгляд профессора с фото словно укорял мужчину насчет последнего невыполненного обещания. В голове Александра мелькали воспоминания о последней встрече с профессором, а к горлу подступил сгусток досады. Неужели он второй раз допустил ту же самую ошибку?!

– Саш, ты не сильно спешишь? – спросил тогда начальник. Александр Соболев знал Алексея Платоновича с детства. Когда-то тот был соискателем у дедушки Александра, а спустя много лет уже сам Александр стал аспирантом у Акулова. Так что начальник вполне мог позволить себе такое обращение. Соболев знал, что начальник называл его «Сашей», когда хотел поделиться с ним чем-то личным.

– Алексей Платонович, я немного тороплюсь: супруга сказала, что хочет сходить со мной за подарками к празднику, а времени уже без пятнадцати пять… А вы что-то хотели?

Профессор почесал тупым концом карандаша свой сократовский лоб и посмотрел на висевшие в кабинете круглые часы. Это были старинные часы, подаренные профессору Акулову на одном из студенческих капустников ещё в годы его юности. В них не было ничего электрического – одна механика, но это был настоящий хронометр, способный потягаться со своими более современными аналогами. Александр, во всяком случае, за долгие годы работы в бюро не помнил ни одного случая, чтобы часы ломались или в них подкручивали пружину. Для него часы были таким же атрибутом патентного бюро, как и сам Алексей Платонович, который всегда сидел за своим столом, сняв пиджак, в одной рубашке с жилеткой, и правил что-то на чертежах.

На столе у Акулова лежала старая книга в темно-синем переплёте, которую он то закрывал руками, то наоборот, будто специально открывал и показывал Александру, словно хотел вызвать его искреннее любопытство. Однако Александр, возможно, взглянул на книгу раз или два, но никак не придал ей значения. У его дедушки было много подобных старинных книг на иностранных языках, поэтому такие вещи не были для него в диковинку. Сейчас его больше волновало то, успеет ли он втиснуться в автобус до того, как заводчане заполнят остановку.

– Если надо идти, то надо, – грустно произнес профессор и взглянул на часы. – Привет супруге! Странно… почему они начали отставать…

– Хороших выходных, Алексей Платонович! Увидимся после праздников!

Тогда Александр даже не мог предположить, что это будет последний раз, когда он видел своего начальника живым. Спустя два часа после этого разговора, задерживающийся всегда допоздна на работе, профессор Акулов скончался в своём кабинете. Секундная стрелка висевших над его головой часов отсчитала восемь секунд, застыла, качнулась в другую сторону, отсчитала ещё две секунды и замерла уже навсегда. Словно она констатировала: «Да-да, именно так, господин профессор, Ваша карьера официально закончена».

***

Сами похороны прошли без традиционного застолья. Хотя директор предприятия и уверял вдову, что возьмет на себя все возможные расходы, пожилая женщина предпочла скромную службу в кладбищенской церквушке. В этой крошечной церковке едва вместились все желающие проститься с почившим профессором. Присутствующий на погребении Александр, заметил, что вдову повсюду под руку сопровождала красивая молодая брюнетка в элегантном пальто цвета воронова крыла и черной широкополой мужской шляпе. Девушка была настолько эффектной и настолько не вписывалась в общий ряд тех женщин, с которыми привык общаться и работать Александр Соболев, что казалась будто знаменитой актрисой, случайно попавшей в их городок.

– Ты не знаешь, Лиза, кто она такая? – шепнул Александр стоявшей рядом коллеге. – Я что-то не помню у нас такой сотрудницы на предприятии.

– Может … родственница какая? – всхлипывая, покачала головой Елизавета. – Да вы Александр Олегович только на Ренату Германовну смотрите, остальных даже и не замечаете. Но, вы правы, я и сама вижу эту женщину в первый раз.

Александр легко запоминал лица людей, но не всегда мог вспомнить обстоятельство при котором он видел того или иного человека. Теперь ему стало казаться, что где-то он всё-таки встречал незнакомку, но не мог вспомнить где и когда именно. Тогда он подумал, что незнакомка очень похожа на его жену Ренату и может быть поэтому она и показалась ему знакомой.

Сама загадочная девушка кроме вдовы ни с кем не общалась и ни на кого не смотрела. Но сама вдова будто тяготилась своей спутницы, пыталась всячески от неё отодвинуться, но не могла. Александр заметил это и решил продолжить наблюдать. Что ни говори, а он мог распознать чужие чувства, особенно в таких случаях, когда кто-то тяготился чьим-то присутствием. Это чувство было ему знакомо, правда сейчас оно могло быть искажено из-за того, что пожилая женщина скорбела, да и из-за того, что незнакомка никого не подпускала близко к вдове, аккуратно отодвигая её от тех, кто подходил выражать свои соболезнования.

Женщина приняла соболезнования от Лизы сухо, но с достоинством, сказав только: «Бог простит». Девушка повернулась и заплакала от незаслуженной обиды, но быстро вытерла слёзы и встала рядом с Александром. Священник продолжал служить панихиду. Кто-то из коллег покойного перекрестился, а Соболев поймал на себе взгляд вдовы и заметил, что той вдруг стало плохо.

– Воды, пожалуйста, – прошептала она, обращаясь к своей спутнице. Девушка в чёрной шляпе решила не ходить сама, а посмотрев на стоявшего неподалёку Александра сделала ему знак рукой подойти поближе.

– Принесите воды, пожалуйста, – произнесла вдова и дрожащими руками передала мужчине фарфоровую кружку. У противоположной стены стоял большой чан со святой водой, и Александр пока протискивался к нему через толпу, услышал, что в кружке будто бы что-то шуршит.

Возле чана, сделав вид, что наливает воду в кружку, мужчина достал со дна небольшую бумажку, внутри которой был завернут маленький ключик. На обратной стороне бумажки было написано: «Вы знаете что с этим делать».

Александр скомкал бумажку и положил ее во внутренний карман, а ключ крепко сжал в кулаке. Отдав вдове кружку с водой, мужчина поклонился и встал рядом с Лизой.

– «Почему Алексей Платонович так уверен во мне? Откуда мне знать, где можно использовать этот ключик? Для ключа от квартиры он слишком маленький и … старый…»

Мужчина догадался, что ключик может быть только от одной известной ему дверцы.

Дальше была церковная служба, на которой высокий и крупный батюшка сказал пару фраз о продолжительной активной деятельности усопшего на благо Церкви. Сказал, что несмотря на преклонный возраст, он не терял жизненной хватки, был энергичен и благочестив.

После службы и похорон, Александра вместе с Елизаветой и другими коллегами развозили по домам на небольших ритуальных автобусах. Вдова уехала вместе с таинственной незнакомкой на отдельной машине, за рулём которой находился крупный смуглый мужчина в униформе с фуражкой.

Стоял конец декабря, предновогоднее время, но несмотря на это, на улицах ещё не было снега. Александр слышал, как кто-то жаловался, что его катание на лыжах в новогодние каникулы оказалось под угрозой.

– «Вот как бывает, – думал он. – Рутина захлёстывает так внезапно и неотвратимо. Только-только похоронили выдающегося учёного, а у всех мысли лишь о предстоящих праздниках».

– Остановите здесь, пожалуйста, – сказала одна из женщин, а Александр выглянул в окно, оценил обстановку и, поблагодарив водителя, вышел следом за ней.

Женщина попрощалась с ним и пошла своей дорогой, через перекрёсток. Соболев же направился в сторону своей работы. Несмотря на то, что была суббота, к тому же ещё предновогодняя, мужчина надеялся на то, что охранники пропустят его.

– «Если что, скажу им что забыл на работе ключи», – подумал он, пытаясь придумать на ходу причину, по которой ему надо было прийти на работу в свой нерабочий день. – «Стоп! В «забытые ключи» они не поверят. Тогда, быть может, стоит просто сказать, что пришёл по делам? По каким делам? Да неважно по каким! Я ведь будущий начальник патентного бюро! Зачем мне что-то придумывать, чтобы попасть к себе на работу?!»

Александр подошел к проходной, и система распознавания лиц подала сигнал о совпадении с данными в базе. Охранник в будке что-то буркнул про выходной и добавил, что «кому-то не сидится дома», но выходить отказался. Обычно Александр не проходил через заводские корпуса – у патентного бюро была отдельная дверь наружу – но так как автобус остановился у центрального КПП, ему пришлось идти этим путем. В окнах виднелись темные цеха, где исполинскими фигурами возвышались промышленные роботы. Пройдя мимо сквера с лавочками, окружающими закрытый железным колпаком на зиму фонтан, Соболев спустился по переходу: между корпусами завода проходила железнодорожная ветка. По ней завозили сырье и увозили готовые товары. Уже много раз на совещаниях поднимался вопрос о ненадежности подземного перехода, грозящего обрушением под тяжестью поездов, но руководство все откладывало строительство альтернативного пути.

Александру же всегда нравилось спускаться по этим старым бетонным ступеням. Это напоминало ему о подземном ходе из детства, который они пытались вырыть с друзьями. Однако подземный переход был самым обыкновенным, без какого-то намека на сказку. Ему предстояло свернуть и пройти немного по освещенному старыми люминесцентными лампами коридору, чтобы наконец выбраться наружу. Лампы, как всегда, мигали поочередно. Неожиданно для самого себя, на повороте, Соболев споткнулся о ведро со шваброй. Воды в ведре было мало и она вся быстро растеклась по полу.

– Простите, я просто слегка неуклюж, – сказал Александр, зная в глубине души, что виноват скорее пострадавший, чем он сам. Говорить об этом сразу было бы неразумно, поэтому он решил сначала узнать своего собеседника получше.

– Александр Олегович, что же вы так? – раздался голос сверху, и Александр заметил одного из уборщиков, чье имя, к сожалению, не смог вспомнить.

– Только что вернулся с похорон, поэтому совсем не обращаю внимания ни на что, – объяснил Александр, глядя на старичка, стоявшего на деревянной стремянке у потолка. Невысокого роста, сухощавый, тот казался совсем маленьким в своем нелепом колпаке и простой одежде. Никто из знакомых Александра не рискнул бы появиться в таком виде даже ради смеха.

– Поднимитесь ко мне, помогите с лампой, – попросил старик. – Моего роста недостаточно, чтобы дотянуться. Лезьте спокойно, эта лестница выдержит даже слона.

Александр осмотрел лужу воды внизу и свисающий провод от лампы и подумал, что безопаснее будет залезть на что-то, не пропускающее электричество. Деревянная лестница оказалась прочнее и устойчивее, чем он ожидал.

– Держите здесь, – сказал старик, занимаясь какими-то настройками.

– Нужно обесточить лампу, для безопасности…

– Ерунда, – отмахнулся старик. – Я уже сталкивался с такими вещами, когда приходилось действовать быстро, не думая о безопасности. Иногда решения надо принимать мгновенно.

– Такие случаи исключительны, но сейчас у нас есть время подумать и о безопасности, давайте я отключу электричество?

– Стоять! – воскликнул старик, указывая вниз. Александр заметил, как по полу пробежала желтоватая волна.

– Ух ты! – удивился Соболев. – Что за странная волна? На электричество не похоже…

Старик молча принял провод из рук Александра и ловко перебросил его через крюк на стене. Он отвинтил металлический лист плафона, поправил край лампы и вернул все на место. Лампа перестала мигать.

– Пожалуй, я пойду, – сказал Александр, прерывая затянувшееся молчание. Он попытался поставить ногу на пол, но сначала осмотрелся, нет ли где пробоя электричества. Эта ситуация показалась ему комичной: он стоял на стремянке с малознакомым стариком, помогая чинить электрический прибор, к которому не имел никакого отношения.

– Вас будут искать, – предупредил старик. – Они уже ищут.

Александр поспешно прошел через проход и вышел наружу. Слова уборщика он услышал, но не придал им значения, поглощенный собственными мыслями. В кармане настойчиво вибрировал мобильный телефон.

– Где ты? – раздался женский голос в трубке. – Ты едешь домой?

– Я заскочил на работу. Хочу сфотографировать рабочее место Алексея Платоновича, пока его не убрали.

– Саш, после праздников сфотографируешь. Там без твоего ведома ничего убирать не станут, ты же начальником будешь, как я поняла. Лучше возвращайся домой, но не забудь зайти в магазин и купить то, что я тебе отправила в сообщении.

Александр закончил разговор. Перед ним встал выбор: вернуться или продолжить начатое.

– Родная моя, подожди немного, – прошептал он. – Я не смогу спокойно спать, пока не узнаю эту тайну.

Александр прибавил шагу и вскоре оказался в своем корпусе. Поднимаясь на второй этаж, он направился к патентному бюро, расположенному в северном крыле здания.

Патентное бюро располагалось на втором этаже, в небольшой комнатке, расположенной под потолком высокого ангара, к которой можно было добраться через специальный застекленный мостик, служивший также смотровой площадкой. Ангар был полигоном внутри которого работники испытывали опытные образцы, изготовленные по проектам и чертежам соискателей, в том случае, если Акулов давал на это добро. Стеклянные перегородки по обе стороны от мостика, а также его дно были сделаны из особого материала, придуманного профессором. Они были настолько крепкими, что выдерживали прямое попадание ядра из пушки, а также многотонный вес.

Проходя по мостику, Александр заметил, как охранники вели группу людей, объясняя им что-то. Вероятно, это были заказчики, интересующиеся исследованиями Акулова. Среди группы была привлекательная блондинка тоже в строгом костюме и в круглых очках. Когда Александр обернулся, чтобы лучше ее рассмотреть, ему показалось, что девушка тоже его заметила. Однако его опасения оказались напрасными – девушка просто изучала модель дирижабля, висевшую рядом с мостом.

– «Совсем забыл, что с нижнего уровня мост не виден, – подумал Александр. – Хорошо, что никто не знает о моем присутствии. Даже если это незнакомцы, среди них могут оказаться люди, связанные с той странной женщиной…». Слова уборщика вдруг зазвучали в его голове: «Они уже ищут».

«Если они связаны с той женщиной, возможно, они ищут секретные записи Акулова. Кто же они такие?» – размышлял Александр. Он лег на стеклянный пол моста, чтобы незаметно наблюдать за группой. Любой, увидевший серьезного ученого, наблюдающего таким образом за незнакомцами, наверняка удивился бы.

Хотя Александр и должен был выглядеть как типичный хрестоматийный ученый – в очках, погружённый в книги, – он никогда не стремился следовать этому стереотипу. Он никогда не отказывался выполнять физическую работу, будь то уборка пола или прокладка кабеля. Эти задачи он выполнял в перерывах между своей основной работой, чтобы не возникло впечатления, будто он уклоняется от своих прямых обязанностей. Если требовалось, он без колебаний ложился на пол, не заботясь о том, что одежда могла испачкаться – он всегда одевался просто и практично.

– Где последние разработки? – спросил один из посетителей, пожилой человек с длинной седой бородой, облачённый в чёрное пальто поверх костюма. – Над чем работал Акулов в последнее время? Нам нужны именно эти проекты.

– Извините, но я всего лишь охранник, – ответил сотрудник службы безопасности. – Вам стоит поговорить с руководством, но они вряд ли появятся здесь раньше окончания праздников. Честно говоря, я вообще не должен был пускать вас внутрь, но…

– Ваше содействие не останется незамеченным, – заверил старик. – Если мы не сможем получить доступ к последним разработкам, нам придется уничтожить все изделия здесь как потенциально опасные для национальной безопасности.

– Подождите, подождите! – замахал руками охранник. – Я не могу допустить этого. Без разрешения исполняющего обязанности Акулова никто не имеет права что-либо трогать. Таковы правила.

– Кто у нас исполняет обязанности? – обратился старик к девушке в очках.

– Александр Олегович Соболев, – ответила она без промедления. – Сейчас он должен быть на похоронах, хотя… – Она посмотрела на часы. – Кажется, он уже должен быть дома.

– Звоните ему немедленно! – распорядился старик.

В этот момент Александр почувствовал облегчение, что его телефон был настроен на вибрацию, иначе звонящий аппарат мог бы выдать его присутствие. Осторожно, словно крадущийся кот, он скользнул в кабинет и тихо прикрыл за собой дверь. Внутри можно было стоять в полный рост, не опасаясь быть замеченным. Стены кабинета и его дверь были покрыты звукоизоляцией, так что здесь можно было устроить настоящий рок-концерт – снаружи никто бы ни звука не услышал.

– Я вас слушаю, – ответил Александр, уже догадываясь, о чём пойдет речь. В трубке послышалось легкое шипение, затем раздался мужской голос.

– Соболев Александр Олегович, вас беспокоит начальник федерального бюро по надзору. Гнессин моя фамилия. Беспокою вас по важному делу: не смогли бы вы сейчас подъехать на предприятие? Понимаю, что вы только что вернулись с похорон, но это вопрос государственной важности.

Александр быстро сопоставил факты и понял, что собеседник выдаёт себя не за того, кем является на самом деле. Ведь профессор Акулов сотрудничал и с военными, и со спецслужбами. Служба по надзору среди них точно не числилась.