Олень в свете фар

Владимир Никитин

Олень в свете фар

Свинцовое небо

Смерть – это то, что бывает с другими

И. Бродский

Действие происходит в Москве в ноябре 2022 года. С тем же успехом оно могло происходить в Санкт-Петербурге или каком-то другом крупном городе России.

Глава 1. План «Б».

– А твой скоро вернётся? – спрашивает Мила.

Мила высокая, плотная, с крупными чертами лица и смуглой кожей. У неё темные завитые волосы, широкие раскосые чёрные глаза, полные губы. Она кажется сильной, уверенной и чувственной.

– Уже после войны, – отвечает Лика подруге. – Скорей бы уже закончилась.

Лика, в отличие от Милы, тощая, бледная, с худыми ногами. У неё гладкие светлые крашеные волосы, острые брови, прямой нос и тонкие губы. Да, черты её лица идеальны. Разве что глаза маленькие. Она малокровна, вяла в движениях.

– Да где там. На фронте, я слышала, всё тяжелее и не хватает солдат, – махнула рукой Мила. – А ты думала, что будет, если затянется? Так и жить одной? Месяцы… или год-два?

– Не думала. Что толку гадать? Я могу лишь надеяться, что он вернётся как можно быстрее. Верю, что до Нового года. Хочу вместе отметить праздник, как семья.

– Ну а если нет? Что, если ещё пару лет в разлуке?

– Что ты предлагаешь? – раздражённо говорит Лика. – Поплакать об этом вместе? Не хочу, это я могу и одна сделать. Не для того в кафе выбралась.

– Да ну тебя, я совсем о другом. Спрашиваю, есть ли у тебя план Б?

– Ну нет плана, как ты уже поняла. У тебя, что ли, есть? План на случай, если война, если тюрьма, если… что там ещё?

– Да я вот думаю, сколько можно ждать? И начинаю присматриваться к мужикам-броненосцам. Одинокие вечера меня утомили. Ноябрь ещё, как-то тоскливо, не надеть ничего открытого.

– Броне… кому?

– Ну, кому на фронт не светит, у кого бронь. Ты как вчера родилась!

– Ты хочешь меня как-то шокировать словами? Мне всё равно. О нём лучше подумай. Что будет, когда он вернётся? Что ты ему скажешь?

– А если не вернётся? Кто тебе сказал, что мой и твой вернутся?

– Замолчи, пожалуйста.

– В конце концов, он сам виноват.

– Он не виноват, что война началась.

– Мог бы не ехать.

– Ты же знаешь, что не мог.

Они помолчали.

Мила первая пошла на мировую.

– Да договорятся, наверное… Никто зимой воевать не хочет – холодно в окопах.

– Кто не хочет?

– Солдаты.

– Представляю, как там к ним прислушиваются.

– Ну, может, не к ним. А от безысходности прекратят. Погода плохая, грязь, танки не пройдут – гусеницы застревают.

– Я думала, что для того и нужны на них гусеницы, чтобы не застревали…

– Слушай, хватит умничать! Говорю тебе, всем выгодно сейчас замириться и разойтись. И наши сразу к нам вернутся.

– Тогда для чего всё это было?

– Ты хочешь узнать правду или хочешь, чтобы он вернулся?

– Конечно, чтобы вернулся.

– Ну вот и радуйся. Хорошо, если сейчас закончится: все отступят и не будет жертв.

«А те, что уже»? – чуть было не спросила Лика, но спохватилась. Лень дальше спорить.

– Съезжу к нему, хотя бы поговорю, – вслух озвучила мысли Лика.

– Ага, как жена декабриста? Туда не добраться! Сиди и жди тут. Знаешь, что написал декабрист другу, когда узнал, что его жена хочет ехать за ним на каторгу?

– Какую-то слюнявую муть.

– Разбежалась. Он написал: «Жена хочет испортить мою каторгу».

– Я не жена, – поморщилась Лика.

Пикнуло сообщение и Лика склонилась над телефоном.

– Чёрт! – ругнулась она.

– Что случилось?

– Екатерина Дмитриевна умерла.

– О боже. А это не его…

– Да, его мать.

– Беда не приходит одна. Это его добьёт. Он-то знает? Он сам пишет?

– Нет, его отец – Алексей Евгеньевич.

– Тебе надо сообщить ему, как сможешь. Не факт, что получится у отца. Вот так… война там, а умирают здесь.

«Господи, какая чушь! Почему я сейчас с ней, почему мы вообще дружим?» – со злостью думает Лика. – И почему я осталась одна – да ещё так, как будто от меня сбежали? И разве такую жизнь я хотела?

***

2. Свинцовое небо

Действие происходит на одном из курортов, где по какому-то нелепому допущению судьбы живут ещё и местные. Это может быть любой курорт при двух условиях. Там тепло зимой и есть прямой перелёт из Москвы и Санкт-Петербурга. Искать все сходства с реальным местом бессмысленно по той простой причине, что такого места нет. При этом частично оно существует во многих концах Земли одновременно: в Европе, Азии и так далее. Любые противопоставления по географическому принципу, кроме принципа «тепло – холодно», являются совершенно сознательными, но лишь со стороны читателя.

– Повторить? – загорелый бармен застыл около столика, явно делая усилие, чтобы не зевнуть. За месяц он успел привыкнуть к этой компании постоянных посетителей.

Время перевалило за полночь. В южном небе россыпью блестят звёзды.

За столом сидят трое – девушка и два парня лет двадцати пяти-тридцати, необычно бледные, в полевых куртках зелёного, а точнее, оливкового цвета. Один в бандане, другой – в шляпе такого же оливкового оттенка. У первого – аккуратная борода и квадратные очки, у второго – большой нос, зализанные набок волосы, убранные за правое ухо, в котором торчит серьга. В руках у каждого по пластиковому стакану с пеной на дне.

Бородатый, склонив голову, смотрит в телефон. Сейчас он изучает погоду в родном городе. Зовут его Макс.

– Не верится, что где-то там холодно и сыро, – говорит бородатый.

– Да уж и не помню, как там. К хорошему быстро привыкаешь, – отвечает носатый – Слава. Прядь его волос упала на лоб, выбившись из-за уха, и глаз не видно. – И хватит тебе всё время в телефоне сидеть!

– Сто оттенков серого, – вмешивается девушка в сарафане. – Свинцовое небо, мрачные лица. Свистит ветер так, что не закуришь. Там бы носили уже пуховики и сидели бы по домам.

– Что ж, считай, что в отпуске.

Миниатюрная девушка в сарафане устроилась, как птичка на жёрдочке, на барном стуле, болтая босой ногой, маленькой, тридцать пятого или шестого размера. Внизу белый кроссовок-сникерс лежит на остывающем после знойного дня асфальте. Девушка постоянно поддёргивает подол повыше. Даже невнимательный наблюдатель заметит полосу от кружевных подвязок, которую, видимо, ей важно показать. Чулок на ней нет, да и подвязок тоже. Это татуировка. Девушку зовут Катти, она очаровательна, и мало какой мужчина может ей отказать.

На её спине – маленький рюкзачок, немногим больше кошелька.

Волосы то ли рыжие, то ли светло-русые – при свечах не разобрать. Спутанные пряди лезут в глаза. Она поминутно дует на чёлку и постоянно прикусывает губу, чтобы не засмеяться. В её взгляде исподлобья – ирония. Губы будто срисованы с другого человека – большие, пухлые.

Она опирается локтями о стол, наклонившись, словно в любую секунду готова притянуть кого-то из ребят и поцеловать. Как бы парни ни старались не смотреть в декольте, им это не удаётся. Вот если бы она сменила позу, хотя бы откинулась назад… Но нет, она округляет спину и сводит ближе плечи, теперь только чудо удерживает её грудь в сарафане. Кажется, ещё немного, бретельки спадут, и пышный бюст украсит застолье.

Славе не повезло: он сел не рядом с девушкой, а напротив неё. И вынужден прятать глаза. Несколько раз Катти перехватила его взгляд и прикусила губу. Чтобы отвлечься, Слава сказал, как вкусно от неё пахнет можжевельником.

– Мерси, – она в такт качает головой, как игрушечный «болванчик».

– Лёху не видел? – спрашивает Макс.

– Видел. Попался мне навстречу. Весь какой-то растрёпанный. Врезался в меня, отскочил и выронил телефон. Схватил трубу и понёсся дальше. Я спросил – чё как, ты куда? А он крикнул: «На хер!»

– Он туда опаздывал или тебя туда послал?

– Есть ощущение, что всё вместе.

Слава закуривает.

– Я к нему потом постучался, спросить, идёт ли в кафе, но он не ответил.

***

– Эй, мы здесь! – Слава отвлёкся от друзей и помахал только что вошедшей девушке.

Новой гостье чуть за тридцать: без макияжа, ногти не накрашены, глаза усталые. Негустые волосы собраны в хвостик. Облегающие джинсы демонстрируют хорошую форму ягодиц. Она не улыбается, при этом с ней хочется быть рядом.

– Привет, – девушка подошла к столику друзей, ожидая, что ее пригласят сесть.

Слава растерянно смотрел на неё.

– Давайте я помогу, – Макс вскочил и пододвинул ей стул.

– Это Ната, мы недавно познакомились в спортзале, – очнулся Слава.

И повернувшись к девушке, добавил:

– Извини, я тебя еле узнал. Первый раз видел в одежде.

Макс уставился на небо, словно там вдруг появилась внеочередная галактика. Катти с бОльшим интересом принялась изучать новенькую. Она достала шляпку, которая ей была мала, и водрузила на голову. И стала поправлять волосы, как будто пыталась завить их пальцем.

Ната промолчала, а покраснел из них двоих Слава.

– Я хотел сказать, что всегда вижу тебя в спортивной одежде: топик, шорты. А тут джинсы и… Извини.

– Ничего страшного, – она не выглядела смущённой.

– Даже хорошо, – подхватил Макс. – Мы все сразу как-то стали ближе.

– Иди ты, – отозвался Слава и предложил девушке: – Отойдём к бару? Официант тут сто лет заказ несёт.

– Давай.

– Ты извини, – снова у стойки сказал Слава. – Я ляпнул не то.

– Норм.

– Почему не поправила?

– Зачем? Неловкий разговор был бы. Может, тебе важно, чтобы они думали, что мы близки. Почему бы не сделать так, как тебе приятно?

– А тебе?

– А мне всё равно, что они думают.

– Поешь что-то?

– Дома. Тут не подают, что я ем. И так форму растеряла.

– Это вот растеряла? – поразился Слава, готовый защищать её от самой себя. – Да ты прекрасно выглядишь!

– Смотря с чем сравнивать, – она мельком прошлась взглядом по Катти. – Я-то помню, какой была. Вот, оцени.

Слава посмотрел на фотографию на экране телефона.

На кадре была девушка в спортивном бикини, позировавшая, точно бодибилдер. Загорелая, блестящая от масла, с рельефными мышцами. С густыми завитыми волосами.

– Сильная!

– Я тогда была беременна. Но ещё не знала об этом. Пять лет назад.

Слава после паузы спросил:

– Ты многим это фото показываешь?

– Нет. С комментарием. Это обычно отпугивает самых ленивых.

Их прервал Макс. Он подбежал с телефоном на перевес.

– Звонила девушка и с акцентом что-то несла о гостинице, Лёше. О деньгах, что нужно заплатить. Что они застряли в каком-то номере и не могут оттуда уйти. И повторяла: «Приезжайте, приезжайте».

– Розыгрыш?

– Ну, я так и ответил. А она: «Нет, нет, нужна помощь, в беде, срочно деньги». И потом ещё говорила, как будто на нашем языке, но я мало что понял. Кажется, она ругалась и называла меня всякими словами.

– И что за гостиница, куда ехать?

–Я пробил в инете. Дыра. Небольшой мотель в центре, с почасовой оплатой. Давай всё же проверим.

– Съездим, конечно. У тебя-то деньги есть? Мне ещё своим отправлять, – сказал Слава.

– Скинемся.

Слава посмотрел на Нату.

– Давай, в следующий раз наверстаем, – улыбнулась она.

– По рукам! Как-нибудь заеду, отвезу в кафе. Я задолжал тебе ужин.

Ната не успела ответить, вмешалась Катти.

– Не боись, я составлю компанию девушке.

– Не обязательно, – ответил Слава.

Этого только не хватало!

– Беги, друг ждёт, – Кати развернула его и легонько хлопнула ладошкой по попе, как будто придав ускорение.

***

В такси Слава спросил у Макса:

– Что скажешь?

– О чём?

– О Нате.

– Не хватает очков.

– Зачем ей очки?

– Ну как, помнишь песню.

И Макс вдруг запел романтическим тенором:

Слишком длинная юбка.

Слишком нет декольте.

Слишком не проститутка,

Идущая на адюльтер.

Слишком короткие ногти.

Слишком простой макияж.

Сколько в очках…1

– Иди к чёрту! – перебил Слава и надулся.

***

Мотель находился вблизи Пешей улицы. Это был небольшой двухэтажный домик без яркой вывески. В лобби друзей встретил консьерж. Не дожидаясь вопроса, он сказал с улыбкой:

– Танцы внизу, отель наверху.

– Нам нужен отель.

– Оплата только наличными. Можно час.

– Нет, нет, – Макс поморщился. – Мы ищем друга. Он, скорее всего, с девушкой. Номер не знаю. Я вам звонил.

– А, да, номер не оплачен. Вселились, но не заплатили.

– Сколько?

Консьерж показал сумму на калькуляторе. С цифрами он предпочитал не рисковать.

Макс вздохнул и рассчитался. Консьерж махнул рукой пареньку, застывшему у края стойки.

– Он вас проводит.

У номера портье остановился и провёл картой по двери. Внутрь сразу не зашёл, пропустив вперед друзей. В холле Макс заметил боты Лёхи и массивные чёрные стрипы на высокой платформе. Поспорив сам с собой, что подошва, скорее всего, красная, он перевернул туфлю, чтобы убедиться в этом. Портье прокрался в номер и остановился чуть дальше порога. Он смотрел на действия Славы с любопытством, достойным Лестрейда, наблюдающего за Шерлоком. В комнате никого не было, на столе стояли винные бутылки и пепельница, полная окурков. Около вешалки на стене Макс увидел кровавый отпечаток руки, как будто опирался раненый. Рядом, на тумбочке – белый порошок и блёстки.

– У нас не курят, – заволновался портье.

– Вот поверь мне, это сейчас совсем не главное, – отрезал Слава.

Из душевой лилась вода.

Макс быстро прошёл к ванной комнате. Постучав, он открыл дверь.

На унитазе сидел Лёша и не отрывал взгляда от пола. Голова его была опущена, руки болтались прутьями. Прямые мелированные волосы падали на глаза. Футболка свисала с колен, на плече виднелась татуировка.

В раковине валялся телефон с разбитым экраном, а ещё там была кровь. Она была и на полотенце для ног, брошенном на пол. Там же валялись короткие женские шорты и топ в блёстках.

В кабинке текла вода. Присмотревшись, Макс различил сквозь пар неподвижный женский силуэт.

«Только не это», – насторожился он.

Макс медленно открыл шторку. В кабинке застыла девушка с полной высокой грудью, бронзовой кожей и мокрыми длинными волосами. В руке она держала бритву.

– А можно закрыть? – произнесла она с лёгким акцентом. – Стоило предупредить, что придут друзья.

Макс задёрнул шторку.

– Чувак, что происходит? Кто это? Откуда кровь?

– А, – Лёша с усилием поднял голову. Под потрескавшейся губой светлел пушок. Зрачки как будто пытались разбежаться.

– На, – он протянул телефон, – прочитай сообщение.

Макс бросил взгляд на экран, и его рука опустилась на плечо друга.

– Сочувствую, дружище.

– Я думал, мы смотались от смерти, – произнёс Лёша.

– Умирают не только на войне.

– А с рукой что? – встрял Слава.

– А? Да в доме разбил зеркало. Тошно смотреть было на отражение. Вроде остановил кровь, а потом снова пошла.

– Вы можете продолжить разговор где-то еще? – раздался женский голос из-за шторки.

– А это кто? – спросил Слава.

– Ну, она работает тут, неподалёку, в клубе «Чертог Бога».

– Официантка? Бармен? – заинтересовался Слава.

– О, я вам такое могу рассказать… – начал было Макс.

– Магда проститутка, – без эмоций ответил Лёша.

– Расскажу чуть позже, – тут же сдался Макс.

– Давай уже домой, – сказал Слава. – За номер мы заплатили.

– Подождите внизу, – ответил Лёша. – Оденусь.

Перед выходом из номера Макс незаметно стёр с тумбочки порошок. А после вместе со Славой спустился к ресепшн.

– Мы там немного наследили, что-то разбили. Что с нас за ущерб? – спросил он.

– Не стоит хлопот. Нам рассказали о ситуации, – консьерж протянул пакет. –

Деодат просил передать. Вам на вечер.

Макс открыл пакет и увидел там фрукты и бутылки дорогого спиртного.

– Ого. Не знаем кто это, но спасибо ему.

– Девушку забираете с собой? – спросил консьерж. – Прошу вас позаботиться о ней, чтобы завтра её никто не искал.

– Конечно.

При выходе из отеля Слава сказал Максу:

– Сейчас было странно. Он что, её отец?

– Ну, мы не знаем местных обычаев.

Вскоре вышел Лёша – бледный, сутулый, но трезвее, чем был. В широких джинсах, отвисших на коленях, лонгсливе под тельняшку и кедах. Следом появилась его спутница. Друзья еле узнали её. Она была в кроссовках, джинсах и бесформенной длинной толстовке, которая полностью скрыла фигуру. На спине болтался рюкзак.

– Вот сейчас было бы уместно сказать: «Впервые увидел тебя в одежде» – шепнул Макс Славе.

В машине Лёша молчал. А потом незаметно заснул.

– Я про барменшу не рассказал, – начал Макс. – В общем, было у меня свидание с девушкой – такая значительная барышня. Бойкая, голосистая, чуть что – закатывается звонким смехом. Рослая, как гвардеец, – ростом с меня, с такой широкой костью. Ей бы в волейбол играть. Позвал я её в бар, не зная, кем она работает. Начали мы с каких-то местных коктейлей: «Ржавая собака» или «Ржавчина», текила с самбукой и табаско.

– Мда.

– Погоди, после шотов она подошла к бармену и попросила напиток, о котором, и он раньше не слышал. Она учила его делать всякое-разное, всё это горело, и мы всё это пили. Помню, как мне надели шлем на голову и стукнули по ней битой, пока я вливал в себя очередной «жидкий факел». И сказали: вперёд, на Луну. Не помню, как за нашим столиком оказался хозяин бара. И как счёт вырос до космоса. Помню, что в итоге почти всё оплатил сам хозяин.

– А закончилось-то как?

– Во-первых, об этом не рассказывают.

– Ничего не было?

– Ага. Гуляли ночью в дождь по магистралям. Я кричал что-то вроде «Я кролик в свете фар»2 и шёл по шоссе навстречу машинам. И где-то там мы распрощались, не помню, как.

– Скорее, олень…

– Обидно, – поморщился Макс.

– …застывший в свете фонарей.

– Ну ладно. А недавно заходил к ней на страницу, а там вместо коктейлей и шестов – фото ребёнка. И все записи старые. Как такое получается?

– Не могу понять соотношения дурости и философии в этом вопросе.

– Когда вспоминаю такое, то думаю: я ведь легко тогда мог умереть. Дождь, скользко, серость, плохая видимость. Большая скорость у машин. Кто-то же мог не затормозить. И таких случаев, когда мы были на грани, не сосчитать. И я не пойму – мы реально не боялись или не верили, что смерть – это то, что может случиться и с нами?

Слава не ответил, взглянув на Магду. Девушка спала на плече Лёхи. Не зная деталей, можно было решить, что они пара, вернувшаяся с ночного праздника. Лицо Магды перестало быть жёстким, морщинки разгладились. Во сне и без косметики она выглядела нежно и даже трогательно.

– Откуда она, как думаешь? – спросил Слава. – Точно не местная.

– Как и мы.

Слава поёрзал на сиденье и сказал:

– Я заеду в одно место. На тебе Лёша, ок?

– За тебя не волноваться?

– Не стоит.

3. Демоны и богини

Слава попросил таксиста остановить у пляжного дома. Окна были тёмными, и лишь на крыльце горел фонарь. На ступеньках лежала кошка.

Несколько минут он стоял на пороге, собираясь с мыслями. Потом закурил и достал телефон, чтобы вызвать такси. И тогда дверь открылась. Перед ним была Ната в полупрозрачном боди.

«А она, возможно, и не одна живёт», – мелькнула запоздалая мысль.

– Не думала, что это будет сегодня, – вздохнула Ната. – Дочка спит.

– У тебя дочка?

– Этот вопрос был бы отличным, когда я показала то фото, а не сейчас, – казалось, она была не очень-то и зла.

– Если она спит, может, пройдёмся и поедим? Я тебе должен ужин. Тут есть место, которое ещё работает.

– Тут? Ночью? Мы не в Москве.

– О нём только местные знают.

– Ну жди тогда, – Ната кивнула на скамейку, стоящую у крыльца.

Вышла она через пять минут в джинсах и блузке.

В такси Слава назвал адрес.

– В кафе? – переспросил водитель. – Вчера закрыли. Полиция нагрянула.

– Вот же. А куда еще можно?

– Только в «Чертог Бога».

– Ну давайте.

Ната наклонилась к Славе.

– Точно туда? Там специфический клуб. Не совсем для пар.

– Не понравится – уйдём.

Машина притормозила на перекрёстке около собора.

– Красивая архитектура, – сказал Слава.

Таксист бросил взгляд на здание:

– Недавно восстановили. На деньги Деодата. Жертвует на соборы, замки, парки.

– А кто это? – Слава вспомнил, что слышит это имя уже второй раз.

Шофёр искал правильные слова на английском.

– Наш предприниматель и… как это по-английски? Patron. Заработал деньги на гостиницах и клубах. В один из них вы сейчас едете.

– Деодат – это имя или титул?

Водитель посмотрел в зеркальце заднего вида на Славу.

– Всё вместе.

– Здорово, что он соборы восстанавливает. И замки.

Шофёр помолчал, а потом негромко сказал:

– Говорят, и в то заведение, куда вы хотели, полиция нагрянула не просто так.

Такси остановилось перед полицейской машиной, перекрывшей дорогу.

– Дальше – пешая улица. Чуть пройдёте – и второе заведение слева.

***

Илья и Ната вышли из салона машины. Впереди на всём протяжении улицы гремела музыка. Вспышки полицейских маячков смешивались с неоновым светом рекламы. Зелёные, оранжевые огни перемигивались на буквах и иероглифах. Красным светились фонари и крутились «паруса» мельницы.

Чем дальше они шли, тем быстрее приближалась к ним музыка. Шум достиг своего пика, когда перед ними возникло самое высокое строение в городе: великан среди двухэтажных хибар. Из огромных глиняных чанов, стоящих на крыльце, валил дым. Над сводом парили бело-красные бумажные шары. Слева и справа от входа возвышались клетки. В них упрятали статуи демонов, растворяющихся в дыму благовоний. Здание напоминало и храм, и клуб одновременно. Над ним горели вывеска и слоган – «Чертог Богов», «Выпусти демонов».

– Ого, и демоны, и боги вместе.

– А внутри ещё и богини, – отшутилась Ната. – У местных только не спрашивай, почему такое соседство. Они тебя не поймут.

В холле их встретила девушка-администратор.

– Подождите за барной стойкой. Столик сейчас освободится.

– Я отойду. Закажи что-нибудь, – сказала Ната.

Слава приземлился на барный стул и осмотрелся. На подиумах танцевали у шеста девушки. Одна из них была будто в аквариуме – только её голова виднелась над водой. Слава еле успел убрать руки со стойки, как туда опустился каблук танцовщицы. И в ответ на вопрос бармена: «Что будете пить?» – заказал пиво.

– А даме? – поинтересовался бармен.

Слава оглянулся, думая, что Ната уже вернулась. Но рядом сидела чернокожая женщина в облегающем блестящем платье.

– А, этой даме. Что и мне…

– Дама пьёт только шампанское, – подсказал бармен. – Выберите, какое.

Слава, вдруг забыв язык, покачал головой.

Девушка округлила плечи и упорхнула.

Но меньше, чем через минуту, рядом приземлилась другая дама, белокожая и белокурая.

– Я не против, чтобы меня угостили, – сообщила она.

Слава не успел ответить, как его мягко приобняли сзади.

– Пойдём, – позвала Ната, – столик раньше нашли.

– Она тоже пьёт только шампанское? – спросил Слава о блондинке.

– Исключительно. Как все они. А потом почасовая оплата.

На сцене началось выступление. Девушка в коротких шортах и топе демонстрировала откровенный танец. Она выступала в шлеме из перьев, на обнажённом теле сверкали блёстки, а гладкая кожа лоснилась. Танцовщица была высокой и плотной, при этом её движения сохраняли грацию и пластичность. На её длинных ногах выделялись туфли на огромной платформе – такие же он видел вчера в гостинице.

«Возможно, здесь же вчера танцевала эта… Магда», – подумал он. Слава рассматривал танцовщицу и представлял, как она приходит домой, сбрасывает с себя эти сценические тряпки, похожие на павлиньи перья, смывает краску с лица и блёстки с тела, чтобы дать коже отдохнуть. И становится обычной девушкой: уставшей и немного растерянной.

– Понравилась девушка? – спросила Ната.

Её спокойствие задело Славу.

– Нет, напомнила одну случайную знакомую.

Танцовщица крутанулась вокруг шеста и повисла головой вниз.

– Как она не падает? – спросил Слава.

– Подготовка. Почему не соскальзывает? Магнезия. Если ближе стоять, увидишь, что руки у неё в белом.

– А… – Слава ударил себя по колену. – Теперь понятно, что за порошок был в номере! Мы-то решили, что это… вещество.