Зеркало Вельзевула

И снова ветер в подвале резко усилился, но, кажется, каждый следующий порыв был слабее прежнего, и таинственный стук под полом понемногу затихал.

Человек в серебряной маске вытряхнул на алтарь последние капли из своего бокала и воскликнул:

– Услышьте же меня, слуги и подданные властителя тьмы! Услышьте меня, военачальники и командиры черного воинства! Услышьте мой голос, отзовитесь!

И снова – ничего, кроме нового порыва ветра. Тогда человек в маске схватил одно из стоявших на алтаре зеркал и заглянул в него, словно это было окно в другой мир. В глубине зеркала клубилась первозданная тьма, сквозь которую просвечивало пламя далеких костров, будто там, в этой тьме, разбили лагерь неисчислимые полчища диких кочевников. В какой-то миг ему показалось, что сквозь эту тьму проглянуло чье-то лицо – страшное и бесформенное, но тут же растворилось в клубящемся мраке, утратило даже зачатки формы, как теряют форму разорванные ветром облака.

Человек в ярости сбросил серебряную маску, прижался к зеркалу горячим лбом, словно надеясь охладить его, и забормотал жалким, безнадежным голосом:

– Почему вы не отвечаете мне? Почему не отзываетесь на мой зов? Почему вы остаетесь глухи к нему? Почему мне не удается провести священный ритуал? Почему не удается выделить чудодейственную субстанцию, которую выдыхают умирающие в последний миг своей жизни? Я сделал все, как сказано в этой книге! Я выполнил все в точности, как это делали до меня великие мастера прошлого…

Вдруг его лицо напряглось, словно человек к чему-то прислушивался, на него набежала тень.

– Да… – проговорил он наконец, болезненно скривившись. – Да, я выполнил все, как сказано в книге, но, должно быть, не смог достать одного элемента ритуала… одного важного элемента… да, в этом все дело… я понимаю – без этого элемента я не могу рассчитывать на успех, но где же, где мне его достать?

И тут в глубине зеркала снова проглянуло чье-то лицо – настолько страшное и бесформенное, что человек невольно отшатнулся. Но в следующее мгновение снова прильнул к зеркалу, словно к чему-то прислушиваясь. Он слушал долго и внимательно и наконец кивнул, как будто принял какое-то решение.

– Благодарю тебя… – проговорил он дрожащим голосом. – Благодарю тебя, владыка…

В следующую среду Надежда снова пошла в ресторан «Верона». Лида сказала, чтобы она не обращала внимания на скандальных избирателей, мало ли что не положен обеденный перерыв, ничего с ними не случится, подождут полчаса. Она, Надежда, тоже живой человек с нормальными потребностями. И вообще, построже с ними нужно. Но хамить ни в коем случае нельзя, а то есть такие личности… с виду – бабка, божий одуванчик, но на скандал спровоцирует ловко, а потом окажется, что она весь разговор на мобильный телефон записала. Внук ей свой дал и показал, как пользоваться. А потом в Интернет все выложил. Депутату, сама понимаешь, такая история ни к чему. Вон Лидину предшественницу за такое уволили, разбираться не стали, кто там прав, кто виноват.

Надежда обещала вести себя прилично и не поддаваться на провокации избирателей.

Она с удовольствием прогулялась до ресторана, а когда вошла внутрь, то увидела, что зал полон. В углу сидела большая компания сослуживцев, за парой столов солидные мужчины обсуждали за едой важные дела, дальше стрекотали две девицы, мама уговаривала шустрого мальчишку съесть суп, а он требовал мороженого… Надежда инстинктивно повернула в другую сторону, там был свободен только один столик.

– Прошу вас! – Официантка положила перед ней меню.

Надежда поблагодарила и села. И только теперь заметила, что рядом сидит парочка, и мужчина – тот самый, что доводил ее в прошлую среду громким голосом и ужасающим смехом. Ну да, это точно он, хотя сейчас молчит – рот занят супом. Что делать – все равно мест больше нет, ладно хоть спиной к нему села, глаза бы на него не глядели… Хорошо бы сейчас уши заткнуть…

Надежда заказала тыквенный суп и рыбу. От гарнира снова отказалась, но на десерт ее силы воли не хватило.

– Маленькая такая панакота, – мурлыкала официантка, – с малиновым сиропом…

Надежда мысленно застонала и согласилась, порадовавшись, что ходит на работу всего раз в неделю.

Сосед между тем доел суп и принялся болтать. Он снова говорил о том, как его ценят на работе, начальство без него как без рук, и скоро обещают повышение.

Надежда Николаевна удивленно поерзала на месте – слово в слово как в прошлый раз. Она чуть передвинулась и скосила глаза. Кажется, девушка не та. Ну да, Надежда поначалу толком ее не рассмотрела, вроде бы волосы по-другому причесаны, и курточка другая, ну так это же не показатель.

Пялиться в упор было неудобно, но все же Надежде показалось в лице девицы что-то знакомое.

Ей принесли суп, а за соседний стол – следующее блюдо. Мужчина болтал не переставая, дошел уже до карточной игры, которую упомянул вроде бы к слову, а до этого выяснилось, что познакомились они с его спутницей в Интернете и это их первое свидание.

Так, значит, девица и правда не та, думала Надежда, хлебая суп, который оказался еще вкуснее того, что подали в прошлую среду. Стало быть, та, первая, его бортанула, и этот пустобрех тут же нашел себе другую.

Что ж, с предыдущей девицей Надежда была совершенно согласна, удивительно еще, как она ланч с ним вытерпела. С другой стороны, настроилась девушка на свидание, так не уходить же сразу, так хоть поесть можно.

Принесли рыбу, и, повернувшись к официантке, Надежда Николаевна встретилась глазами с девицей за соседним столиком. Нет, точно она ее где-то видела.

Память на лица у Надежды всегда была хорошая, раз увидит человека – не забудет. Она напряглась, а может, помогла рыба, которая, как известно, способствует улучшению умственной деятельности. Так или иначе, но Надежда вспомнила, что девица эта работала вместе с ней в институте, только было это давно. И недолго.

Точно, уверилась Надежда, лет десять назад, а может, и двенадцать, работала у них в соседнем секторе лаборантка… как же ее звали… Людочка, Лерочка… ага, Леночка. Точно, Леной ее звали. И фамилия какая-то емкая – Коробкина, Корзинкина…

Она была полновата, и Валя Голубев, Надеждин приятель, все подшучивал, что фамилии своей она очень соответствует. Сейчас-то вроде похудела, но точно она это, Лена. И Надежду она узнала, по глазам видно. Однако виду не показала. И Надежда ей признаваться не станет, не тот случай. У девушки, может, личная жизнь налаживается, хотя… с таким типом вряд ли что получится.

Как бы в подтверждение ее мыслям, мужчина у нее за спиной радостно заржал. Надежда от неожиданности едва не подавилась рыбьей костью. Тьфу, пропасть!

После кофе в голове совсем прояснилось, и Надежда Николаевна вспомнила, что фамилия их бывшей лаборантки была Коробкова. Лена Коробкова.

Да, видно, не слишком хорошо у нее жизнь сложилась, раз в Интернете с мужчинами знакомится. Это уже последнее дело. И лет-то ведь по всему получается ей прилично за тридцать. Тридцать пять-то уж точно есть.

Надежда вздохнула – вроде бы ничего была девчонка. Не красавица, так разве замуж только красивые выходят? Но вот не сложилось. И с этим тоже ничего не сложится, сразу видно. То-то Лена все молчит, та, прошлая, хоть пыталась пару раз словечко вставить.

Она подозвала официантку, потому что рассиживаться было некогда. Опять придет какой-нибудь склочный тип, с Надежды-то как с гуся вода, а Лиде выскажут, зачем человека подводить.

На прощание Надежда забежала в туалет подкрасить губы и причесаться – и столкнулась у зеркала с Леной.

– Здравствуй… здравствуйте… – промямлила Лена, и Надежда вспомнила, что двенадцать лет назад никто еще не звал ее по имени-отчеству.

– Привет! – улыбнулась она. – Меня еще можно узнать?

– Очень даже можно, – Лена тоже несмело улыбнулась, – выглядите… выглядишь хорошо.

– Ты тоже… – начала было Надежда, но Лена только махнула рукой.

– Спасибо, что там, в зале, не призналась, а то неудобно, – сказала Лена, отводя глаза.

– Да я же вижу, что человек этот тебе мало знаком, так что же я буду мешать! – Надежда пожала плечами.

– В Интернете мы с ним переписывались, вот, решили встретиться, – вздохнула Лена.

– И как он тебе? – осторожно поинтересовалась Надежда.

– Да что тут скажешь. – Лена низко наклонила голову.

– Да уж… – согласилась Надежда. – Знаешь, – со смехом начала она, собираясь рассказать Лене, что этот болтун, который ржет хуже скаковой лошади, неделю назад в этом же ресторане встречался с другой женщиной, но Лена резко повернулась и посмотрела ей в лицо так, что Надежда лишилась дара речи.

– Знаю! – выдохнула она. – Думаете, не вижу ничего, совсем дура, да? А что делать, так хоть куда-то выйти, с кем-то поговорить. Не одной же по ресторанам ходить. Ну, нет у меня никого, так что теперь, так и куковать до старости? Вот, ищу в Интернете…

– Да что там хорошего можно найти? – не выдержала Надежда Николаевна.

– А мне хоть какого! – страстно ответила Лена. – Пускай дурак, пускай некрасивый, пускай небогатый, я сама не миллионерша. Не могу больше одна, свихнусь скоро!

– Однако… – пробормотала Надежда, – у тебя же вроде родственники были… родители…

– Мама была и брат. Мама умерла семь лет назад, брат в позапрошлом году погиб. Живем в одной квартире с бывшей невесткой и племянницей. Отношения плохие, невестка зараза такая… ну, что я вам рассказываю…

– Да, с невесткой, конечно, плохо вместе жить, – сочувственно согласилась Надежда.

У нее самой невестка была, что называется, неродная, жена сына Сан Саныча. Делить им было некого и нечего, поэтому с невесткой Надежда была в отличных отношениях, тем более что та с семьей проживала в данный момент в Канаде и возвращаться в ближайшем будущем не собиралась.

– Ох, что же я тут прохлаждаюсь, он ведь ждет! – Лена схватила косметичку и стала торопливо наводить красоту.

– Скажи, пожалуйста, а отчего для первого свидания вы выбрали именно ланч? – полюбопытствовала Надежда. – День будний, времени мало, на работу возвращаться надо, поговорить толком не удастся, разглядеть человека и то не успеешь.

А про себя подумала, что этого типа с первого взгляда видно, не то что ланч – чашку кофе с ним выпьешь и все поймешь. Но вслух ничего не сказала, чтобы Лену еще больше не расстраивать.

– А это по протоколу. – Лена насмешливо прищурилась в зеркале. – Тут ведь как полагается? Сначала девушку приглашают на завтрак… ну, это мы пропустили, потом на обед. И только потом уже на ужин со всеми вытекающими последствиями. Так что все рассчитано. Сегодня среда, он меня и пригласил на ланч, сказал, что где-то тут работает поблизости. А в следующий раз встретимся в субботу вечером.

– И?..

– Возможно, – холодно кивнула Лена. – Скорей всего или у него на ночь останусь, или у кого-нибудь из знакомых. Это уж его проблемы. К себе домой, разумеется, звать не стану, не хватало с невесткой еще проблем. Хотя она-то мужиков водит только так… Всего хорошего, Надя, рада была увидеться, пока-пока!

И Лена убежала.

«Кошмар какой, – вздохнула Надежда, – с этим противным типом… Да будь он хоть последний мужчина на Земле!»

Тут она строго одернула себя, что занимается ерундой. Разумеется, с ее колокольни этот тип выглядит убого. Но ведь Лена-то совсем одна и уже отчаялась найти себе кого-то приличного. На безрыбье ведь и рак рыбой покажется…

Тут Надежда спохватилась, что время идет, а она стоит перед зеркалом в бесплодных размышлениях, а там, может, люди ждут со своими заботами и проблемами.

Надежда Николаевна наскоро накрасила губы и тут увидела, что Лена забыла косметичку. Она выскочила в холл, но тех двоих уже и след простыл. В холле вообще никого не было. В этом ресторане обходились без гардеробщика, посетители просто вешали одежду в зале в углу. Надежда поискала в зале официантку, но та была занята с клиентами.

Тут в холл прибежала какая-то встрепанная девица и, уразумев ситуацию, сказала, что никаких неопознанных пакетов и предметов они взять не могут, что теперь правила на этот счет очень строгие, мало ли что. Так что нужно составлять акт, и Надеждины паспортные данные тоже потребуются.

Надежда взглянула на часы и поняла, что не может себе этого позволить. Если же она просто так оставит косметичку в туалете, ее, по выражению встрепанной девицы, тут же утилизируют.

Надежда наскоро просмотрела содержимое Лениной косметички. Ничего особенного, только косметика, причем недорогая. Однако все равно жалко будет, видно же, что Лена – женщина небогатая, лишних денег у нее нет.

И она решила взять косметичку с собой, чтобы отдать ее Лене в следующую среду. Сказала же она, что этот ее знакомый работает неподалеку. Значит, и в этот ресторан часто ходит. А Лена, насколько поняла Надежда Николаевна, его так просто не бросит, так что они вполне могут встретиться здесь. Или Надежда к нему подойдет и попросит передать.

Уверившись, что поступает правильно, Надежда понеслась на работу. Ее ждали две интеллигентные старушки, которые не стали выговаривать за опоздание.

Следующая среда началась с радостного звонка Лиды. Ее дочка ночью родила девочку, как и ожидали. Роды прошли хорошо, мама и ребенок чувствуют себя прекрасно. Так что есть надежда, что через несколько дней выпишут. И зятю начальство там, на полигоне, пошло навстречу и разрешило прилететь домой дней на десять.

Надежда поздравила счастливую бабушку и засобиралась на работу, возможно, в последний раз.

Сегодня отчего-то было очень много звонков, Надежда едва не охрипла, отвечая по телефону. Потом пришла до того старая бабуля, что было непонятно, как она вообще дошла. Надежда приготовилась к худшему, но бабуля оказалась не в маразме, а совсем наоборот. Она принесла заявление, составленное правильно и без ошибок. Речь ее тоже была гладкой и живой.

Оказалось, бабуле уже за девяносто, о чем она сообщила скромно – чем там гордиться-то. Выглядела прилично – волосы тщательно завиты, и яркий шелковый шарфик на шее.

Она попросила стакан воды, и Надежда напоила бабулю чаем, хотя Лида строго-настрого наказывала ей этого не делать – повадятся, потом и не выгонишь, замучают разговорами.

Выпроводив симпатичную бабулю, Надежда решила, что пора ей передохнуть. Нужно обязательно перехватить того типа, что был тогда с Леной, а может, и сама Лена придет. Всю неделю Ленина косметичка валялась в прихожей на полочке под зеркалом и являлась Надежде живым укором.

Она вошла в знакомый ресторан и огляделась. Точнее, прислушалась. Ну, так и есть, на весь зал разносится знакомое ржание. Вон он сидит, этот коварный тип отвратительной наружности, как выражался незабвенный почтальон Печкин.

По инерции Надежда сделала шаг в ту сторону, но замерла на полдороге. Потому что спутница болтливого типа была явно не та. Не Лена и не предыдущая девица. Похожа на них чем-то неуловимо, но не та. Эта была подстрижена покороче и выкрашена перьями. И платье в крупных цветах.

На этот раз Надежде предложили столик довольно далеко от интересующей ее парочки. Пришлось надеть очки.

Очки Надежда Николаевна носить не любила, но была у нее небольшая близорукость, так что вдаль она видела не очень хорошо. В данном же случае требовалось рассмотреть все внимательно. Возможно, Лена до неузнаваемости изменила себя за неделю. Бывают такие случаи. Встретит женщина своего единственного мужчину – и меняется буквально на глазах.

Но нынешний случай явно не тот, поняла Надежда. Девица вовсе не Лена, а другая. То есть уже третья.

Подошла официантка, и Надежда Николаевна отвлеклась на заказ. На этот раз суп был томатный, с сыром и маслинами, а на второе – тоже рыба, но другая. Гарнир официантка уже не предлагала, но упорно соблазняла десертом. Скрепя сердце Надежда согласилась на лимонный торт.

Тип за столиком сидел далеко, но болтал так громко, что Надежда прекрасно его слышала. Насчет работы он уже все своей собеседнице рассказал и перешел к карточным играм.

«Неужели ему самому не надоедает нудить одно и то же? – думала Надежда. – Странный какой-то тип. Может, у него с головой проблемы? Нет, правильно Ленка его бросила. Хоть и настроена была очень решительно, но, видно, не выдержала. Да и какая нормальная женщина такое выдержит?»

Тип снова оглушительно заржал, смеясь своей шутке. Надежда только вздохнула.

Копаясь в своей сумке, чтобы отыскать карточку и чаевые, она наткнулась на Ленину косметичку. Вот что с ней делать? Нужно было оставить ее в туалете. Ну, пропала бы, да и бог с ней. А может, Лена спохватилась и прибегала в ресторан, искала косметичку, а от нее просто отмахнулись.

Нехорошо получается, в жизни Надежда чужого не брала, а теперь выходит, что прихватила. И теперь к этому типу не подойдешь. Раз Ленка его бросила, он и знать не знает, как ее найти. А если и знает, то назло не скажет. Ладно, будем действовать другими методами.

Выходя из ресторана, Надежда оглянулась и заметила на лице спутницы громко ржущего типа тщательно скрываемую скуку.

Так, с этой тоже ему ничего не обломится, с вполне объяснимым злорадством подумала Надежда.

Вернувшись домой, Надежда Николаевна первым делом набрала номер Милки Родионовой.

Как известно, знающие люди делятся на две основные категории: на тех, кто знает все о чем-то одном, и тех, кто знает обо всем понемногу. Первых называют узкими специалистами, вторых – эрудитами. Милка Родионова являлась живым нарушением этого закона природы: она знала все обо всем. Точнее – обо всех. Обо всех своих бывших и настоящих сослуживцах, обо всех, с кем училась в институте и даже в школе. Надежда подозревала, что Милка знала даже о тех, с кем ей пришлось ходить в один детский сад.

Даже если ее разбудить посреди ночи, Милка, не задумываясь, ответила бы, у кого из ее давних знакомых сколько детей, кто на ком женат, у кого есть собака или кошка, у кого с кем был роман в позапрошлом году и чем этот роман завершился.

Благодаря такому специфическому устройству памяти Милка Родионова была бесценным источником информации. Правда, у этой медали была и обратная сторона: Милка была до крайности разговорчива, прямо скажем – болтлива, и если уж она начинала говорить, остановить ее было почти невозможно.

Надежда с Милкой долгое время работали в одном отделе, Милка была секретаршей начальника. Потом уволилась, потому что ее бросил муж. Через два года муж вернулся обратно, но Милка уже нашла другую работу, а тут как раз институт начал разваливаться, так что возвращаться не имело смысла.

В свое время Надежда помогла Милке избавиться от серьезных криминальных неприятностей, и с тех пор Милка очень ее уважала. Связи они никогда не теряли, перезванивались довольно часто, так что сейчас Милка ничуть не удивилась звонку.

– Привет, Мила! – проговорила Надежда, услышав в трубке знакомый голос. – Это Надя, Надя Лебедева…

– А, привет! – отозвалась Мила оживленно и в то же время озабоченно. – А я как раз недавно про тебя вспоминала… как у тебя дела? Как Сан Саныч?

– Все в порядке, – торопливо перебила ее Надежда, чтобы не дать увести разговор в сторону. – Я тебя вот что хотела спросить…

– Постой, я только огонь убавлю, у меня мясо на плите тушится, так как бы не подгорело…

На какое-то время в трубке наступила тишина, затем снова раздался Милкин голос:

– Ну вот, огонь я убавила, теперь могу разговаривать! Так как Сан Саныч?

– У него все в порядке! – повторила Надежда строго. Она не собиралась обсуждать своего мужа с посторонними женщинами. – Я вообще что звоню-то. Ты ведь наверняка помнишь Лену Коробкову?

– Конечно, помню! – в голосе Милы прозвучал легкий оттенок обиды – как кто-то может сомневаться в ее памяти? – Конечно, помню. Она в третьей лаборатории работала, но ушла давно уже из института. Закончила курсы компьютерной бухгалтерии и в какую-то коммерческую фирму перешла. Замуж, по-моему, так и не вышла.

– Не вышла, – подтвердила Надежда, вспомнив, с каким типом видела Лену в ресторане. Будь у нее кто-то на примете, она бы с ним и минуты рядом не провела…

– Не вышла, – повторила Милка. – Какое уж тут… как говорят – ни красы, ни жилплощади. Кстати, у нее своей квартиры действительно нет, живет вместе с семьей брата, а невестка у нее такая стерва – врагу не пожелаешь! Кстати, там такая история ужасная с братом ее произошла, ты в курсе?

– Да нет, кажется, слышала, что он погиб… – неуверенно сказала Надежда.

– Да не погиб, а повесился! – объявила Милка так радостно, как будто Ленин брат выиграл в лотерею.

– Как – повесился? – ахнула Надежда.

– А по пьяному делу, – охотно объяснила Милка. – Там все как было… Значит, жили они все в трехкомнатной квартире – Лена с братом и с мамой. Потом брат женился, еще когда Ленка у нас работала, на невестку жаловаться начала. Попалась редкостная зараза, родила сразу же и брата скрутила в бараний рог. Мать, конечно, внучкой занята, брат ничего сказать не может, одна Лена пыталась как-то с ней бороться. Не преуспела. Потом мать тяжело заболела, потом умерла, тут невестка и развернулась по полной программе. Довела брата до полной ручки, стал он попивать. Ну не так чтобы много, но ей только повод дай – стала его к разводу подводить. Потом уже выяснилось, что нашла она себе мужика богатого. То есть не то чтобы богатого, но с положением. Солидный, женатый, но вроде к разводу склоняется.

– Милка, ты покороче… – вклинилась Надежда.

– Ага, значит, развелись они, а куда деваться-то? Квартиру менять – Лена против, да и как обычную трешку разменяешь? Ничего приличного не выменяешь. Невестка-то хотела бывшего мужа вообще из дома выгнать, чтобы он жилье снимал, но не тут-то было. Ленка его на путь истинный наставила – не вздумай, говорит, тогда вообще сюда не вернешься. Квартира наша, матери еще давали, а если этой швабре нужно – пускай она и снимает, ребенка, так и быть, себе возьмем. Так и жили в таком гадючнике сколько-то времени.

– Ну и ну… – вздохнула Надежда Николаевна, поглядев на настенные часы.

Часы эти подарила ей близкая подруга Алка, они представляли собой разбойничью морду рыжего кота. Цифры шли по кругу, в глазах была подсветка, стрелки в виде усов крепились к носу. Сейчас большой ус резко стремился наверх, а маленький – вниз. То есть на часах было шесть, и скоро вернется с работы муж, а у Надежды в смысле ужина конь не валялся. И вместо того, чтобы срочно заняться приготовлением пищи, она слушает Милкины истории про людей, которых она и знать не знает. Кроме Лены, конечно.

– Милка… – начала Надежда.

– Поняла-поняла, – перебила Милка, – закругляюсь. Значит, было это года два назад, как раз летом. Лена куда-то отдыхать уехала на выходные, дочку они тоже в лагерь в Болгарию отправили, сами живут как хотят. Невестка Ленкина все того мужика обхаживала. И договорилась с бывшим муженьком, что он на ночь куда-нибудь уйдет. А он закрутил на работе с девчонкой одной. Что уж она в нем нашла?.. Ну вроде что-то зарабатывал, подарки дарил. Короче, пришел он к ней ночевать, она с родителями жила, но в тот вечер они на дачу уехали. Ну, тут такое дело, только они устроились – родители с дачи приезжают. Что-то у них случилось, то ли воду отключили, то ли электричество, они и приехали. А тут у дочки – мужик посторонний обретается. Папаша и так на взводе был, на нем злость и сорвал. Бить не бил – все же пожилой человек, но из дому выпер в одних трусах и одежду ему из окна выбросил. У мужика – что?

– Стресс, – подсказала Надежда.

– А от стресса мужики лечатся чем?

– Выпивкой…

– Правильно, Надя, садись – пять! Значит, собрал он манатки, оделся, да и пошел в ближайший кабак. Но долго там не сидел, потому как деньги кончились. Дальше что делать? На улице ночевать не будешь, хоть и лето, а не жарко. Он и поперся по месту жительства. А там – жена бывшая с хахалем. Сама понимаешь, как они ему обрадовались. Ну, другие бы люди махнули рукой – пришел и пришел, иди вон спать да не мешай нам своим делом заниматься. Но хахаль-то этот у жены – человек с положением, видно, выразил неудовольствие да и ушел. Тут она и разоралась. Такого наговорила бывшему муженьку, что он пошел к Ленке в комнату, да там в платяном шкафу и удавился.

– Да ты что? В платяном шкафу? Как это? – ахнула Надежда.

– Конкретно, с техническими деталями тебе не скажу, но только удавился брючным ремнем насмерть. И главное, эта стерва утром встала да и пошла в парикмахерскую, потом – в кафе с подружками потрындеть, потом по магазинам. Вернулась вечером и тоже к Ленке в комнату не зашла, не хотела, видишь ли, с бывшим встречаться, настроение себе портить. Так что нашли его только на следующий день, когда Ленка из своего дома отдыха вернулась. Приезжает домой, сунулась в шкаф за халатом, а там такой подарочек…

– Ужас какой!

– Не то слово. Сама чуть в больницу не попала. Ну, тут, конечно, полиция – то, се, дело завели. На невестку Ленка здорово бочку катила, но та отмазалась – дескать, он на себя руки наложил. Дело закрыли, да только тот хахаль-то от невестки тут же свинтил. Ему там какое-то повышение светило, в криминал никак нельзя было замешаться. История-то некрасивая…