Развод

Катя видит, что стоящие на этаже люди ждут, когда она выйдет, и говорит с явным сожалением,

– Мне выходить…

Катя выходит из лифта и слегка повернувшись, встречается взглядом с Евгением. На лице Евгения всё та же улыбка.

Усмехнувшись, Катя идёт по коридору и если бы она думала вслух, то мы услышали бы сейчас – … «И что означает эта улыбка? Он же не мог заметить, что я говорила в выключенный телефон? … А как прикажете рассказать мужику о том, что только что развелась, и он тебе нравится… Значит?».

Остановившись перед дверью своего кабинета, Катя задумывается и с тем же выражением на лице открывает дверь.

Что тут решать, ясно же всё!

Катя входит в кабинет.

– Ну вот, час как развелась, а уже загадочное выражение на лице появилось! – говорит Света.

Катя крутит в руках шоколадку, садится за стол и начинает перебирать бумаги на столе.

– А может, я час назад ехала в лифте с бывшим мужем, а только что с будущим?

Вика поднимает взгляд от клавиатуры на Катю.

– Уж не с шефом ли?

– Раньше нужно было разводиться! – говорит Катя назидательно, продолжая перебирать бумаги.

– Да я ещё даже и не решила… – отвечает Света и поднимает взгляд от клавиатуры. – Хотя… Что тут решать, ясно же всё… Развод!

Катя встаёт из-за стола, проходя мимо окна останавливается. Среди выходящих из здания людей она замечает идущих рядом Лору и Стаса. Стас пытается взять Лору под руку – она вырывает руку и, не оборачиваясь, идёт чуть впереди него.

– Ну да, – пожимает плечами Катя. – Идем обедать?

А почему у него секретарь – мужик?

Катя, Вика и Света идут по коридору.

– Интересно, – говорит Вика. А почему у него секретарь – мужик?

– Мужик!? – спрашивает Катя.

– Мужик, в смысле – мальчик такой, как наш Дима, но женатый вроде, – отвечает вместо нее Света.

– Ну, я поняла, о чем ты, – слегка пожимает плечами Вика. – Ты знаешь, женатость в наше-то время ничему и не мешает особо. В смысле – ориентации.

– Я же его видела, девочки. – Катя показывает рукой – на каком расстоянии они стояли друг от друга. Отрицательно мотает головой. – Взгляд вот так… – движением рук показывает как «взгляд» прошёлся Евгения по её телу. – Это – не гей.

Почему я?!

В коридоре, у висящего на стене стенда с объявлениями и приказами, толпятся сотрудники. На стенде висит приказ о сокращении штатов.

До Кати, Вики и Светланы доносятся голоса сотрудников:

– Когда успел разобраться-то?

– Что за бред?

– Это что теперь – каждый день так будет?

– Почему я?!

Женщины останавливаются, подходят ближе к стенду, вглядываются в текст приказа о сокращении штатов. Катя видит свою фамилию в списке уволенных: «Королёва Е. В.».

– Я? – изумленно говорит Катя и на выдохе добавляет – За что?

Катя видит под своей фамилией и фамилию Виктора – Королёв В. А. Ловит на себе взгляд стоящей рядом Вики и медленно отходит от стенда. Слышит как в тумане голоса за спиной…

– Может, это кто пошутил?

– Видели, кто вешал приказ?

– Секретарь вешал, расслабьтесь.

– Тебе хорошо, тебя в списках нет!

– — —

Катя медленно идёт по коридору. Отставая на шаг, за ней молча идут Света и Вика.

К стенду подходят Павел, Костя и Игорь из группы Виктора. Читают приказ.

– Я что-то пропустил? – спрашивает Павел, поворачиваясь и глядя вслед Кате. – Увольняют всех красивых сотрудниц? С вещами на выход? В смысле – с мужьями?

– Ты про Королёвых? – спрашивает Игорь. – Да развелись они вроде.

Заметив направление взгляда Павла, Игорь и Костя тоже поворачиваются и смотрят вслед Кате, Светлане и Вике.

– Как он мог, Катьку-то? С такой фигурой? – говорит Павел. – Увидишь с утра, и сразу не только жить хочется, но и, так сказать, способствовать продолжению жизни на Земле… не дожидаясь вечера.

– Да и работает уж точно получше многих, – добавляет Костя.

Мог бы и предупредить…

Катя, Вика и Света входят в столовую.

Света поворачивает голову в сторону обедающего в одиночестве молодого мужчины.

– А вот и секретарь. Мог бы предупредить хоть, что такая мина рванет с утра.

– Ты думаешь, он сам знал? – говорит Вика. – Схожу – ка я на разведку.

У вас свободно?

Вика с разносом в руках подходит к столу, за которым сидит секретарь. За те несколько минут, что прошли с момента, когда она решила «сходить на разведку», в голове у Вики пронеслась целая кавалькада мыслей, подгоняемых тем смешанным чувством, которое часто и ведёт женщину по жизни – смесью любопытства и опаски – А вдруг?! Она успела несколько раз проверить – много ли свободных мест в кафе, и будет ли заметно то, что она садится за стол к одиноко сидящему мужчине, при том, что есть и пустые столики? Много ли в зале сотрудников Скайнета, которые могут обратить на это внимание? И кто из них знает ее мужа? Вика успела заметить несколько знакомых персон и в первую очередь – Ирину Завадскую – язву и сплетницу, не упускавшую ни одной возможности кого-то уколоть или выставить в невыгодном свете. Вика даже успела отрепетировать пару диалогов, в которых она дала Ирине отпор и представить ситуацию, в которой за столик с секретарем успеет подсесть кто-то ещё.

Но людей в кафе было к счастью немного, все рассаживались к знакомым и подходя к столику с одиноко сидящим секретарем Вика убедилась в том, что ее маневр не остался незамеченным всеми теми, о ком она успела подумать и, в первую очередь, – Ириной.

– У вас свободно?

Мужчина кивает.

Сидящие в нескольких метрах от них Катя и Света молча едят, периодически бросая взгляд в сторону Вики и секретаря.

– — —

– … Нет, Сергей… Ну, просто же интересно! – говорит Вика, искоса поглядывая на лицо Сергея. – Мужчина – секретарь… Обычно ведь как – то женщины?

Сергей молча пожимает плечами, продолжая жевать.

– Наверное, шеф наш новый… он… Ну у него какие-то предпочтения свои есть, что ли?

– Не знаю. Меня через кадровое агентство наняли. За один день, – отвечает он. У него вырывается смешок. – Добил я их одной фразой.

– Какой? – спрашивает Вика.

– Да рассылал я, рассылал резюме… – он машет рукой с вилкой – … И всё без толку. Я так понял, что я что-то там пишу, пишу, а его, это резюме, даже никто и не читает! Ну и я отправляю в очередной раз и пишу в самом начале: «А вообще мне всё равно, какая должность, по специальности или не по специальности мне работать, сколько работать, кем и где! Мне семью кормить надо!!! Поэтому за штуку евро на руки согласен на всё, что предложите!»

– И что? – спрашивает Вика.

– А на следующий день звонят и предлагают работу, говорят, что такой и нужен, – отвечает Сергей.

– И ты согласился? – спрашивает Вика.

– Ну как видишь, – Сергей разводит руками, усмехаясь. – И больше того тебе скажу. Я подозреваю, что эта работа мне понравится! Потому что, вот сидел бы я в какой-нибудь компании в отделе продаж, торговал бы, например – кетчупом. А это что значит?

– Что? – недоуменно спрашивает Вика.

– Купить вагон кетчупа в одном городе, перевезти в другой и продать чуть дороже пока он не протух. – Сергей кладёт вилку и нож на тарелку, слегка наклоняется к Вике и доверительным тоном продолжает. – А я, между прочим, физик-лазерщик и вообще учился в своей жизни пятнадцать лет плюс аспирантура… Для чего? Чтобы кетчуп со склада на склад перевозить всю жизнь? – Он снова берёт в руки вилку и нож, продолжает есть. – Поэтому можно и секретарем. У меня, кстати, в трудовой книжке запись – не секретарь, а личный помощник! Вполне себе звучит! И мне действительно надо кормить семью. Двое детей и жена не работает.

– Всё равно не понимаю, – пожимает плечами Вика. – Всем надо кого-то кормить…

– Всем надо, – говорит Сергей. – А я – написал об этом! Его же, – он показывает вилкой куда-то вверх, – Оказывается, заклинило на семейных ценностях!

– Кого? – Вика бросает взгляд в потолок, словно надеясь там кого-то увидеть. – В смысле? Он женат, что ли?

Сергей кивает.

– Но почему тогда кольцо обручальное не носит на руке?! – Вика недоверчиво смотрит на Сергея.

– Бывший военный, – отвечает Сергей. – А им там вроде как нельзя было носить украшения на службе. Ну он так и привык… Без кольца. – Сергей мотает головой. – Но… Ну очень примерный семьянин! Терпеть не может холостых! Ну и, – он делает движение вилкой в воздухе, – Тех, кто не собирается жениться, замуж выходить. А тех, кто разводится, он просто увольняет. Вы ещё не поняли, что ли?

– Так это… – Вика показывает рукой куда-то вверх.

Сергей прожевывает и проглатывает кусок.

– Ага… Это. Тех, кто развелся, сразу уволил. И всех, кто ещё разведется, тоже уволит. – Он поднимает глаза от тарелки на Вику. – Бзик у него на этой теме. Крепкая семья и всё такое. А у вас тут с разводами прямо эпидемия какая-то, как я понял.

– Это же личная жизнь!? – возмущенно говорит Вика.

– Боюсь, что не в этой компании, – продолжает Сергей. – А уволить – то всегда можно придумать как. Сокращение штатов… – и продолжает назидательно, копируя речь начальника, делая паузы между словами – Сергей Валентинович, у нас… очень… раздутые… штаты.

Резкими движениями Сергей отрезает кусок мяса от отбивной и отправляет его в рот. Внезапно замирает, смотрит на Вику и мотает головой, быстро прожевывая кусок.

– М-м… Это… Это я так думаю, разумеется… Сам он мне ничего не говорил.

Вика с вопросительно-недоуменным выражением на лице разводит руками.

Сергей кивает.

– Умею делать выводы из разрозненных мелочей и фактов, внешне как – будто и не связанных между собой. Дедукция!

Вика усмехается – Шерлок Холмс?

– Скорее – Ватсон, которому, как и многим в детстве обещали, что он будет всю жизнь есть сладкие пирожки на дне рождения в компании воспитанных детей, а он вырос и оказался в зоопарке, в котором сторож пооткрывал двери клеток со зверьем и завалился где-то спать пьяный… Инстинкт выживания – называется эта дедукция.

– — —

Вика ещё смотрела вслед уходящему от столика Сергею, а ее пальцы уже выбивали СМСку. И к тому моменту как новый секретарь зашёл в свой кабинет, который был как обычно просто проходной комнатой к кабинету директора, большинство сотрудников Скайнета уже были готовы расстаться с казавшимся таким простым и понятным убеждением в том, что если личная жизнь и зависит от работы, то уж работа от семейной жизни если и зависит, то как-то косвенно, время от времени, и то в том случае, если ты не умеешь, выходя из дома, плотно захлопывать за собой дверь, оставляя за ней все печали и радости частной жизни. Однако дверь оказалась иллюзией, в отличие от той, на которую покосился Сергей, усаживаясь в свое кресло. И которая сейчас, после разговора с Викой, казалась ему входом-разгадкой к человеку, который, словно Дэвид Копперфильд, превратил в иллюзию то, что казалось привычным и неизменным. Но за эту дверь Сергею можно было входить только после предварительного звонка.

Ну и ладно

Катя, Вика и Света выходят из кафе, молча проходят вестибюль и заходят в лифт. В лифте, кроме них, едет мужчина, занятый разговором по телефону. Говорит мужчина быстро и очень громко, избавляя их от самой возможности о чем-то разговаривать. Стоя на расстоянии полуметра друг от друга женщины встречаются взглядами, обмениваясь гримасами и ужимками, означающими и удивление, и ужас, и непонимание одновременно. В какой-то момент мужчина замечает их оживленную мимику, принимает ее на свой счет и резко заканчивает разговор, засовывая кисть с мобильником в карман брюк. В этот момент лифт останавливается, и женщины выходят из кабинки мимо прижавшегося к стене попутчика, который провожая их взглядом, медленно достаёт руку с мобильником из кармана.

В пустом коридоре гулко отдаются шаги – почти одновременный стук шести каблуков и некоторое время Катя прислушивается к этому перестуку, словно возвращаясь к каким-то связанным с ним мыслям – воспоминаниям. И только появление в коридоре идущих навстречу сотрудников выводит ее из этого оцепенения.

– Ну и ладно, – говорит Катя. – Жизнь на этом не заканчивается. Завтра девичник, всё по плану.

Вика и Света переглядываются.

– А ты? – спрашивает Вика. – Настроение-то как?

– А что теперь? Из-за этого патриархата и не жить что ли? Сама же скоро разведёшься!

– Тихо ты! – Вика быстро оглядывается по сторонам. – Услышит ещё кто!

– Ты чего? – удивляется Катя.

– Катька, из такой конторы как увольняться-то? – отвечает Вика. – Деньги, соцпакет, перспектива… А тут… – Она разводит руками. – Вот так… По собственному желанию, можно сказать.

Навстречу женщинам по коридору идёт Виктор. На пару секунд замедляет шаг, почти останавливается, смотрит на Катю, качает головой… И неожиданно расплывается в улыбке.

– Зато можно теперь не ехать в Саратов! – И быстро идёт дальше.

Мудрая женщина!

Вернувшись с обеда, Марго подходит к своему столу, но не садится, а встаёт лицом к остальным, присев на краешек стола. Обводит взглядом сотрудников, которые как по команде поворачивают к ней головы и замирают в ожидании.

– И что теперь делать? – спрашивает Марго.

– Так вы же… – Лена делает неопределенное движение рукой в воздухе. – Уже?

– Если бы мы… – Марго повторяет движение рукой Лены – Уже… То ты бы об этом прочитала – там… – Она кивает головой в сторону коридора. – В приказе на увольнение. А мы только заявление подали. В один день с Надей, и… – словно что-то вспомнив, Марго умолкает и ее взгляд скользит вниз и останавливается на кисти правой руки, которой она опирается на край стола.

Лена пожимает плечами с гримасой на лице, перекладывая на столе какие-то бумаги.

– Ну, вы же совсем не пара.

– Мы? – Марго поднимает глаза на сидящих в кабинете женщин – все они по-прежнему смотрят на неё. – Должность руководителя группы ещё не освободилась…

И женщины, как ни в чём не бывало, возвращаются кто к экранам мониторов, кто к бумагам.

Открывается дверь и в кабинет входит невысокая шатенка с лицом, словно скопированным с одного из котят из советских мультфильмов: широкие скулы, мелкие правильные черты лица. Выражение, застывшее на лице, говорило о том, что котенку бесконечно скучно. Женщина делает три шага и… останавливается. Все присутствующие в кабинете теперь пристально смотрят на неё.

– О, Наденька, легка на помине, – говорит Марго.

– Что-то случилось? – спрашивает Надя.

– Только не говори, что вы не подавали заявление на развод в один день с Марго, – усмехнувшись, говорит Лена.

– Подавали… – Надя пожимает плечами. – Но месяц-то есть. Подождем. А там посмотрим.

Она оставляет документы на столе Лены и выходит из кабинета.

Марго смотрит ей вслед.

– Конечно! Время ещё есть… Мудрая женщина!

– С таким мужем как Кирилл станешь мудрой… – Лена разводит руками. – Что ещё остается-то?

– Слова мудрости… – задумчиво говорит Марго, – лучше всего доходят сразу после того, как со всего разбега шарахнешься лбом об стену, на которой эти слова написаны…. – Марго смотрит на притихших женщин и добавляет, – Копирайт не мой. Костика.

ТРИ ДНЯ НАЗАД

Марго и Надя сидят за столиком кафе.

– Слушай, я когда увидела тебя там… – Марго делает кистью неопределенное движение в воздухе. – Вас обоих… в ЗАГСе… Развод?! Честно, очень удивилась.

– Производим впечатление благополучной семьи? – усмехнувшись, спрашивает Надя.

– Ну вот, как-то… – Марго умолкает, встречаясь взглядом с Надей. – Нет, ну понятно, что у Кирилла репутация, сама знаешь какая…

– Знаю, – отвечает Надя. – А у меня репутация серой тихой мышки…

– Которая подстраивается под любимого мужа, – продолжает Марго, – и ради него, единственного и живет. Зачем?

Надя вздыхает.

– У меня были какие-то свои представления о семье.

– Ну были, – пожимает плечами Марго. – И сплыли. Жить надо так, как тебе самой хочется!

– Если честно – давно хотелось что-то поменять, – снова вздыхает Надя.

– И надо поменять! – говорит Марго.

– И жить вот … – Надя задумывается на мгновение. – Ну вот как ты живешь!

– И правильно! – кивает Марго. – Чтобы ценил тебя и знал свое место!

– Чтоб знал! – энергично кивает Надя. И, словно что-то вспомнив, добавляет… – Слушай… Ну, будет знать… А у вас—то, что тогда не так?

– В смысле? – непонимающе спрашивает Марго.

– Мы с тобой, где во вторник встретились-то? – спрашивает Надя и пожимает плечами. – ЗАГС, развод…

Это было несправедливо

Новость о том, что список уволенных на 100% состоял из тех сотрудников, кто развелся с начала года и был непосредственно связан с тем, что новый директор оказался сторонником крепких семейных уз, разнеслась по Скайнету быстро, но Виктор узнает об этом только после того, как вернется в свой кабинет. А пока он ещё нарочито медленно допивал кофе, пытаясь по давно выработанной привычке не реагировать спонтанно на неожиданно возникшие в его жизни сложные обстоятельства. Он даже не называл их неприятностями, но именно – «сложными обстоятельствами», давно согласившись с много раз слышанным и читаным утверждением, что каждая проблема – это всегда и шанс на развитие, это – вызов и возможность совершить рывок вперёд. Сразу искать ответ внутри себя в такой ситуации было глупо – неприятность он представлял снарядом, разорвавшимся рядом с окопом, в котором он только что, сидя за столом, набрасывал бюджет продвижения бюджетного корейского смартфона. Исправлять цифры бюджета в такой момент было бессмысленно, а нужно было, для начала, хотя бы оглядеться, чтобы понять откуда стреляют? Покрутив головой, Виктор нашёл в зале кафе несколько фигурантов приказа об увольнении и не обнаружил в их поведении ничего, чтобы могло натолкнуть его на хоть какую-нибудь разгадку того, что случилось. В отличие от него остальные не смотрели по сторонам, а молча ели, не поднимая глаз от тарелок, словно боялись выдать какую-то тайну.

Думать о том, что послужило причиной сокращения штатов, в которое попали они с Катей, Виктору не хотелось. Возможно, новый директор решил объединить четыре группы маркетологов в три… Почему? Но разговоры о том, что им бы хватило трех групп ходили уже года два. Почему именно эти люди оказались в списке? Новому директору не понравились какие-то показатели? Они были практически одинаковыми у всех, да и сокращенные сотрудники были из разных групп, и значит, это тоже был какой-то странный, если вообще не случайный выбор. Да и какая теперь разница? Приказ висел на стене, обратного хода не будет и… В конце концов – да, случайный снаряд упал рядом с Королёвыми, но могло быть и хуже. Виктор вспомнил, как два года назад на загородной трассе они с Катей чудом разминулись с вылетевшей на встречку огромной фурой…

Однако, когда через пятнадцать минут Костя сообщил ему уже облетевшую Скайнет версию происходящего, Виктор неожиданно почувствовал обиду и даже злость. Это было несправедливо. Именно так – несправедливо! В чем именно заключалась несправедливость, он разбираться не стал – это было очевидно и не имело отношения ни к одной из версий, крутившихся у него в голове пятнадцать минут назад.

Вместе… но по-отдельности

Катя, Вика и Света уже вернулись в кабинет и сидят за своими столами, стараясь не глядеть друг на друга.

– Так и сказал – эпидемия разводов? – первой нарушает молчание Света.

– Так и сказал – отвечает Вика.

– И что теперь делать? – спрашивает Света.

– А что тебе? Ты же уже решила… – Катя смотрит на Свету.

– Да не то чтобы… Но Валерке-то я уже сказала, что жить с ним не буду! И у меня…

– У тебя уже есть кто-то? – оживляется Вика.

– Да никого у меня нет! – машет рукой Света. – Но что теперь – сказать ему, что передумала разводиться, чтобы меня не уволили с работы?

– Ну и живите пока вместе, – говорит Катя. – Но по-отдельности… Ну, как и жили раньше… – она вздыхает, и понизив голос, заканчивает. – Это мне надо что-то делать.

Ну так и стой там!

Стоящая у окна в коридоре офисного здания Лора пыталась сосредоточиться на том, что ей нужно было сделать сегодня, завтра и в самые ближайшие дни… И – не могла. Она знала это свое состояние и знала, чем оно закончится. В одной из книг по личностному росту Лора прочитала, что это может предшествовать тому, что «…на вас вот-вот нахлынет какое-то воспоминание»… То есть по какой-то причине одно из воспоминаний сейчас пробивается наверх, словно пытается всплыть на поверхность воды и дать какую-то подсказку, помочь взглянуть на проблему иначе. Помочь ей… И пока этого не произойдёт, думать о настоящем у неё не получится… «Хоть тресни» – могла бы добавиться Лора после нескольких попыток опровергнуть этот совет. И нужно просто расслабиться и подождать… И, стоя у окна, смотреть, как усиливающийся на ее глазах дождь меняет картину за окном: чёткая и ясная ещё несколько минут назад, сейчас она уже вся покрыта бесконечной сетью пунктирных линий, которые становятся всё гуще и гуще… И всё—таки город какое-то время ещё хорошо различим, пока плывущие сверху вниз по окну крупные капли дождя не начинают смазывать и этот рисунок… Это что-то смутно напомнило ей… Она вспомнила! Вспомнила, на что это похоже! На уроках рисования – они также сначала заштриховывали часть рисунка, а потом брали в руку маленький кусочек бумаги и растирали эти плотно лежащие штрихи до тех пор, пока на этом месте не появлялось ровное пятно – тень, или такая же лужица воды, как та, что начала собираться из плывущих по оконному стеклу капель… То, что имело форму, плотность и какой-то смысл, становилось зыбким и текучим…

Лора кладёт ладонь на прохладную поверхность стекла и ее взгляд падает на наручные часы – 17.30. Она быстро набирает номер на мобильнике.

– Да, милый. Я, это… Нет-нет, не нужно! Да поняла я – и слава богу! В смысле – я поняла, что ты в пробке стоишь! Ну ты так и стой там! Чёрт! Да нет же! Просто не надо сегодня меня встречать! Никуда сегодня не идем… Да какой муж! Нет уже никакого мужа! Обстоятельства тут… Завтра расскажу. Да нормальная погода…

Лора отворачивается от окна, по которому уже растеклась пелена воды, почти полностью скрывшая четкий рисунок города, превратившийся в мутную подрагивающую тень.

– Хочу прогуляться одна.

У нас всё-таки не район красных фонарей… пока

По коридору идут несколько сотрудников компании, среди которых – Стас. В фойе, прислонившись к подоконнику, стоит Лика и, завидев Стаса, она движением головы показывает на место на подоконнике рядом с собой и кладёт на него ладонь. Стас с загадочным лицом делает «отрицательный» жест – движение пальцем в стороны, слегка мотает головой и проходит дальше. Удивлённая девушка повторяет его движение пальцем с недоуменной гримасой на лице, и замечает Виктора, который шёл в нескольких шагах позади остальных сотрудников и только что поравнялся с Ликой.

Виктор повторяет с улыбкой ее движение пальцем. – Чтобы это значило?

Лика отвечает на улыбку и быстро выхватывает взглядом правую и левую кисть мужчины – кольцо уже на левой руке.

– Это значит – не проходите мимо одинокой девушки! – говорит Лика.

– Это слишком сложно для примитивного мужского ума. Проще надо.

Виктор делает пальцем движение – «манит» к себе.

– Так не пробовала?

Неожиданно рядом появляется Катя.

– А так, – Катя повторяет жест Виктора. – У нас всё-таки не район красных фонарей… пока, а маркетинговая компания.

Катя проходит между Виктором и Ликой.

– Так ведь это у нас – маркетинговая компания, – усмехается Лика.

Катя останавливается, бросая испепеляющий взгляд на Лику.

– А у вас-то уже… – Лика разводит руками.

Катя переводит взгляд на Виктора.

– Мы, кажется, собирались поговорить о дочери? – И идёт дальше.

Виктор, с деланно серьёзным выражением на лице, кивает Лике и идёт за Катей.

Это – не идиотизм, это просто извращение

Надя и Кирилл идут по улице недалеко от здания ЗАГСа.

– Значит, всё делаем, как договорились, – говорит Надя. – Заходим, говорим, что передумали разводиться и пишем заявление?

– И ждем какое-то время, – отвечает Кирилл. – Месяц… Хоть это и идиотизм, конечно.

– Что идиотизм? – спрашивает Надя.

Кирилл машет рукой.

– Да ладно.

– Что «да ладно»? – заводится Надя. – Идиотизм – жить со мной!?

– Хорошо, – со снисходительной улыбкой отвечает Кирилл. – Это – не идиотизм, это – просто извращение, жить в одной квартире с женщиной, с которой не спишь.

Кирилл делает шаг в сторону ЗАГСа, но Надя придерживает его за рукав.