Сказка про Зою

Сказка про Зою

Елена Виг

© Елена Виг, 2025

ISBN 978-5-0067-8519-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

– Мама, а ты расскажешь мне сказку на ночь?

– Какую?

– Ну, ты знаешь.

– Что, опять ее? Ты же слышал ее уже тысячу раз. Давай что-нибудь другое.

– Нет, не хочу другую, давай эту.

– Ладно, ложись, эту – значит эту. С самого начала?

– Да.

– Ну, значит так… Жила была девочка…

Жила была девочка, и звали ее Зоя. И был у девочки папа, а мамы не было, потому что она умерла. Папа Зою очень любил, и, пока она была маленькая, старался никуда надолго не отлучаться из дома, чтобы с ней не расставаться. Жили они в небольшом городе, в котором они всех знали, и их все знали, и девочке казалось, что это и есть нормальная жизнь. Когда ты маленький, то ты не особо задумываешься, откуда берутся хлеб и масло на столе, твоя одежда, ботинки. Они просто есть, потому что как же без них. В доме свет, потому что есть лампочки, если холодно, то можно включить батареи. А когда ты с папой гуляешь по городу, то у него всегда найдутся деньги, чтобы купить тебе мороженое. Что такое деньги, и сколько их нужно для того, чтобы жить нормально, Зоя не задумывалась, ведь она была ребенком. Даже если бы ей сказали, что деньги растут на деревьях, она, возможно, поверила бы в это, и стала смотреть по сторонам в поисках такого дерева.

Зоин папа работал в городе, но потом что-то случилось, работу он потерял, и пришлось искать другую. Городок был маленький, работы в нем было мало, а та работа, которую он, наконец, нашел, требовала от него постоянных командировок. И это стало настоящей проблемой, ведь была Зоя, которую не с кем было оставлять. И в тот момент появилась женщина, которая сказала, что поможет ему, присмотрит за его маленькой девочкой. У папы не было другого выбора, как впустить эту женщину в свою жизнь. Так у Зои появилась мачеха.

Мачеха – неприятное слово, но Зоя этого не знала. Она была уверена, что, если папа сказал, что так надо, то так действительно надо. Она не пыталась любить мачеху, и мачеха не пыталась любить Зою. Они просто жили под одной крышей, мачеха следила за тем, чтобы девочка была не голодна, надевала шарф, когда на улице было холодно. А что, собственно, еще от нее требовалось? Пожалуй, что и ничего.

А потом родился у мачехи ребенок, Зоин маленький брат, и ее жизнь круто поменялась. Теперь девочка бежала после школы домой, потому что там был братик, которого она полюбила всем сердцем. Его надо было накормить, с ним надо было поиграть, и все это было так правильно, так приятно. Братик был смешной, толстенький, как колобок. Он не отходил от нее ни на шаг. «Не отходил» – это не очень правильное слово, потому что ходить он еще не умел, но умел ползать. Он постоянно был рядом с Зоей, и это было прекрасно, потому что с ним можно было разговаривать, ему можно было рассказать, что происходило в школе, в городе, что папа редко бывает дома, и как Зоя по нему скучает. Братик, хотя еще не умел говорить, но внимательно ее слушал и даже головой кивал, как будто понимал, о чем идет речь.

Словом, у Зои была очень хорошая жизнь. Во всяком случае, она так считала. Когда папа возвращался, то гулял и играл с Зоей и малышом. Мачеха к ней не особо цеплялась, принимая, как должное, что Зоя все больше работ по дому и уходу за ребенком взяла на себя. Братик рос, и теперь уже с ним действительно можно было поговорить, как со взрослым человеком.

Когда папа заболел, Зое было пятнадцать, а брат уже пошел в школу.

– Мы не можем здесь оставаться, – сказала мачеха Зое после похорон. – Здесь нет никакой работы и никакой жизни.

Зоя не поняла, что мачеха имеет в виду, потому что для нее как раз именно здесь и была жизнь, но ни уточнять, ни спорить не стала. Не прошло и полугода, как мачеха нашла себе нового мужа, продала дом, в котором Зоя родилась, забрала свою часть наследства, а также сына, и переехала в другой город. Так Зоя осталась одна без крыши над головой. У нее, правда, было немного денег и фотография, на которой были они втроем с папой и братиком на берегу реки. Эту фотографию сделал случайно проходивший мимо парень, которого папа попросил сфотографировать их всех вместе. Это было пару лет назад, и с тех пор фотография всегда стояла на тумбочке рядом с кроватью. Это было первое, что Зоя видела утром, открыв глаза, и последнее, на что смотрела, засыпая.

– Мама, значит мачеха была плохая?

– Не думаю, дорогой. Она не была ни хорошей, ни плохой. Просто она не умела любить. Есть люди, которые просто не знают, что это такое. Много людей, очень много…

– Она вообще никого не любила? Даже своего сына?

– Не знаю, может как-то по-своему и любила. Об этом история умалчивает. Но все равно увезла его от сестры, хотя он и плакал, просил не разлучать их.

– А почему мачеха не взяла Зою с собой?

– Ну, думаю, потому что считала, что девочка уже достаточно взрослая, чтобы о себе самой позаботиться. Она считала, что полностью выполнила обещание, данное покойному мужу, и теперь может быть свободна.

– А Зое было страшно?

– Ей было грустно. Расставаясь с братом, она пообещала, что, когда они вырастут, то будут жить вместе в доме рядом с лесом. Сказала, что он уже большой и не должен плакать, потому что она знает, что надо сделать, чтобы это все стало правдой.

– Он ей поверил?

– Конечно. Ведь он знал, что она никогда его не обманывает.

– И что было дальше?

– А дальше было вот что…

Глава 1

Поезд пришел в столицу строго по расписанию, то есть в три часа ночи. Дождь лил как из ведра, и даже крыша платформы не спасала пассажиров от его холодных всюду проникающих капель. Надо было бы переждать в здании вокзала, когда он закончится, но Борису очень хотелось домой, снять с себя влажную одежду, встать под горячий душ, лечь в свою кровать и хотя бы несколько часов поспать перед очередным рабочим днем. Сейчас он вызовет такси, и через полчаса сможет все это осуществить.

Экран мобильного телефона не включался. Телефон разрядился в самый неподходящий момент! Покрутив головой, Борис не нашел, куда можно воткнуть зарядное устройство. Обругав себя за непредусмотрительность, он решил, что попробует взять такси на площади перед вокзалом. Но, то ли все машины уже уехали, увозя других пассажиров, то ли ночь и ливень сыграли свою роль, но город словно вымер – ни людей, ни машин, только мигающие за стеной дождя вывески и реклама пляжного отдыха в жарких странах, как насмешка над насквозь промокшим и продрогшим человеком.

Шагах в двадцати находилось кафе с многообещающим знаком 24/7. Может быть там можно будет подзарядить телефон. Хорошо, если действительно оно круглосуточное, а то ведь написать можно все, что угодно.

Кафе работало, внутри никого, кроме уборщицы, проворно махавшей шваброй, не было. На вопрос, есть ли розетка, она показала в угол рядом с дальним столиком. Это была удача!

Уборщица затерла следы, которые на полу оставил Борис и его чемодан на колесиках, отжала тряпку, унесла ведро куда-то в заднее помещение и вернулась оттуда, вытирая руки полотенцем.

– Вам принести что-нибудь? – спросила она. – Может чаю? Вы промокли.

– Да, чаю было бы неплохо, – он улыбнулся девушке, – с сахаром. И хорошо бы что-то поесть, горячего.

– Из еды у нас только бутерброды, но они, знаете…

Девушка сделала неопределенный жест рукой, вполне выразивший ее отношение к имеющимся у них бутербродам.

– Они вчерашние, – пояснила она, сморщив неодобрительную гримасу. – Я могу вам кашу принести. Хотите?

– Кашу? Какую кашу?

– Овсяную. Она вкусная. Горячая.

Борис уже не помнил, когда последний раз ел овсяную кашу, наверное в детстве.

– Ну, давайте вашу кашу, раз горячая.

– Да, я только что сварила, – девушка кивнула и ушла в подсобку.

Девушка вернулась через пару минут с подносом, на котором была тарелка с кашей и кружка с чаем. По каше растекалась желтая лужица масла.

– Я не знала, сколько сахара вам положить, поэтому вы уж сами, – сказала она, кладя на стол горсть одноразовых сахарных пакетиков.

Как, оказывается, немного надо человеку для счастья: работающая розетка, овсяная каша и сладкий чай. Жизнь налаживается!

– Сколько я вам должен?

– За чай, – официантка назвала сумму.

– А за кашу?

– Нет, это бесплатно. Я ее для себя варила.

– Считать это подарком от шефа? – пошутил Борис.

– Ну да, как-то так.

– Большое спасибо, каша, действительно, очень вкусная.

– Да, знаю, мой брат такую любит.

Через несколько дней, проезжая мимо, Борис решил еще раз поблагодарить девушку за то, что спасла его от холода в ту дождливую ночь. Решение было спонтанным, просто, увидев знакомую вывеску, он испытал странное чувство радости. За стойкой стояла другая официантка, которая на вопрос о молодой девушке, работавшей в кафе в ночь на понедельник, сказала, что ту сократили.

– Знаете ведь, как бывает: все экономят, а нам теперь по две смены работать. А девушка хорошая была, аккуратная, – сказала она.

Когда Зою уволили из кафе, она не удивилась. Наоборот, значительно большее изумление у нее вызвал тот факт, что ее двумя неделями ранее приняли на эту работу. Ведь так в жизни просто не бывает, чтобы человек сошел с поезда, зашел в ближайшее к вокзалу кафе и тут же получил и работу, и крышу над головой!

Пожилая официантка только головой сокрушенно покачала, узнав, что опыта работы у нее нет, а есть только диплом об окончании средней школы.

– И что вам всем дома не сидится, что вас тянет в эту столицу проклятую. Беду ищете на свою голову, – сказала она. – Ладно, сейчас хозяину позвоню. Говорят, он искал человека для ночной смены. Спрошу, нашел или нет.

Не нашел! Согласился временно взять, хотя был недоволен, что слишком молодая и без прописки. Сказал, что не хочет никаких неприятностей с милицией.

– Ладно, – сказала официантка, – с пропиской подумаем, может, что и придумаем. У тебя родственники здесь есть? Ну, ясное дело, ни родственников, ни знакомых… Как тебя только родители отпустили, вот чего не понимаю.

Узнав, что и родителей нет, только руками всплеснула.

– Вот бедолага! Ну, на пару дней я тебя могу у себя оставить, а потом найдем, куда тебя пристроить.

Правильно папа говорил, что мир не без добрых людей.

Работа была нормальная, а ночью, когда в кафе практически никто не заходил, так и вовсе можно было отдохнуть, книжку почитать, сидя на стуле рядом с кассой. Но всему хорошему приходит конец, и хозяин по итогам двух недель посчитал, что платить полноценную зарплату за такую ночную синекуру ему совершено не выгодно, так как ночью выручка куда меньше, чем днем. Проще доплатить немного уже имеющимся официанткам за переработку. Работу она потеряла.

Трудно сказать, сколько дверей она открыла, сколько вопросов «Вам не нужна официантка, уборщица, посудомойка» задала. Дня через три это занятие стало рутинным, и в очередное кафе она входила, уже зная, что ей ответят. Но что было делать? Не сидеть же дома, тем более, что теперь за койку ей нечем было платить. Женщины, с которыми она жила в этой съемной квартире, практически все работали в торговле: кто в маленьких магазинчиках, кто в павильонах на вещевых рынках. Не очень завидная работа, да и зарплата грошовая. Все они были приезжими, а у приезжих известно, какие права – соглашайся на то, что предлагают, или катись обратно, никто не держит.

Возвращаться в свой город Зоя не хотела, но, если спросить, а что именно ей было нужно, и зачем она приехала в столицу, то она бы затруднилась ответить. За плечами была только школа, чем дальше заниматься, она не знала. Листая газету с объявлениями о работе, она пыталась понять, есть ли хоть малейший шанс, что кто-то возьмет ее хотя бы уборщицей, нянькой в дом престарелых, санитаркой в больницу. Ниже падать уже, кажется, некуда, а все, что выше, требовало хоть какого-то образования или навыков. А у нее не было никаких навыков, кроме домашней работы. Да, со щеткой и тряпкой управляться она умела, и, в этой ситуации, работа уборщицы – предел, на который можно рассчитывать. Только как узнать, кому нужны в этом городе уборщицы? Ведь в нормальный офисный центр просто так не войдешь, не будешь ходить по этажам, открывать двери и спрашивать, не нужна ли им уборщица. На порог не пустят. Или все-таки пустят?

Через тонированные стеклянные двери здания люди входили и выходили, и Зоя тоже решила, что худшее, что может с ней здесь произойти, это то, что ее не пустят дальше порога. Это будет неприятно и обидно, но за прошедшие дни она уже привыкла, что ее оценивают критическим взглядом и говорят «Нет, девушка, у нас для вас ничего нет», поэтому одним отказом больше, одним меньше…

В вестибюле она подошла к охраннику и спросила, с кем бы она могла здесь поговорить по поводу работы.

– А тебе лет то сколько? – спросил тот, оглядев ее с головы до ног. – Тебе не рано ли еще работу искать, девочка?

– Мне уже шестнадцать, могу и паспорт показать.

– А по виду и не скажешь, – пробурчал он. – А в какой офис хотела идти?

– Я не знаю, – растерялась Зоя, – а какие есть?

– Вот список на стене, читать то хоть умеешь?

– Умею.

Офисов было много, какой выбрать, Зоя понятия не имела.

– Знаешь, – сказал охранник, оказавшийся вполне симпатичным дядькой, – думаю, что надо идти в «Персону». Они там занимаются персоналом, может и тебе что-то подыщут. Сейчас позвоню им, так пропустить не могу.

Он сверился со списком, набрал какой-то номер, с кем-то поговорил и знаком подозвал Зою.

– Ну, давай свой паспорт, – сказал он. – Пойдешь на третий этаж в триста тринадцатый офис. Обратно вернешь мне этот пропуск с их отметкой. Не потеряй!

Он вернул Зоин паспорт, в который была вложена бумажка меньшего размера, но с печатью. На ней был написан номер кабинета и еще что-то, что Зоя не успела разобрать.

– Лифт вон там, – охранник рукой показал направление.

Женщина в офисе жестом показала Зое на стул, не прекращая при этом разговаривать по телефону.

– Ну, Вера Степановна, это уже третий ваш отказ за месяц. Первая была слишком болтлива, со второй вы тоже не сошлись характерами, теперь третья. Ну, эта вам чем не угодила? Мы попытались учесть все ваши требования: и чтобы постоянно молчала, и чтобы готовила, как шеф-повар в хорошем ресторане. Что теперь? Ах, она не хочет ехать с вами на дачу и там сидеть без выходных? Я понимаю, что вы платите хорошие деньги, но она живой человек. После окончания рабочего дня она имеет право делать что хочет. Вас это не устраивает? Ну, я тогда совершенно не представляю, чем смогу вам помочь. У меня нет для вас прислуги, которая готова была бы быть с вами круглые сутки. Да и деньги за такую работу берут совершенно другие. Понимаю, что деньги для вас не проблема, но нет у меня сейчас такого человека. Если появится, я вам обязательно позвоню. Это ваше полное право обратиться в другое агентство. Да, до свидания, Вера Степановна.

Положив трубку женщина еще некоторое время сидела молча, глядя в какую-то точку на столе, видимо продолжала переживать из-за этого разговора. Потом она подняла глаза на Зою.

– Вы что-то хотели?

– Да, я хотела спросить, как мне устроиться уборщицей.

– А почему к нам? Мы уборщицами не занимаемся. Мы агентство по найму домашнего персонала.

– А, поняла, тогда простите. А не знаете, кто занимается?

– Нет, девушка, не знаю.

Зоя повернулась к двери, чтобы уйти, но вспомнила, что должна отметить пропуск, и опять вернулась к столу.

Женщина смотрела некоторое время на пропуск, как будто не понимая, что от нее хотят, потом подняла на Зою глаза.

– А почему уборщица? – спросила она.

Зоя только плечами пожала.

– Иногородняя?

Зоя кивнула.

– Сколько лет?

– Шестнадцать.

– Школу окончила?

– Да.

– Что умеешь делать? Готовить хоть немного умеешь?

Зоя опять кивнула. Готовить она умела, лет с двенадцати это входило в ее домашние обязанности.

– Готова жить за городом и работать без выходных?

– Не знаю, наверное, – неуверенно сказала Зоя.

– Ну и правильно! Тогда звоню, – сказала женщина и стала набирать телефон. – Вера Степановна, это Марина из «Персоны». Вот нашла я вам девушку, которая готова жить с вами, да, умеет, да, нет, совсем молодая, нет, сейчас скажу, давай паспорт, – прикрыв трубку рукой сказала она Зое, – хорошо, да, через два часа, поняла, поняла, до свидания.

Марина сфотографировала паспорт и послала фотографию заказчице. Через пару минут пришел ответ.

– Так, она согласна, через два часа ты должна быть у нее, – она протянула Зое бумажку с адресом, – вещи свои все забери, за город поедешь, у нее там уже машина заказана. Успеешь обернуться?

Зоя кивнула.

– Молодец, я сейчас быстро все оформлю и поедешь. Платит она нормально, но сама старуха вредная. Это я тебя по-дружески предупреждаю. Поэтому не перечь ей ни в чем. Хочет соленого, – давай соленого, хочет сладкого – пусть будет сладкое. Она хозяйка – ты прислуга. Спрашивает – отвечаешь, не спрашивает – молчишь. Тогда все будет нормально. Если что-то совсем не так пойдет, в договоре есть наш телефон, позвони! И, главное, веди себя так, чтобы она ни в чем не могла тебя заподозрить. Это я про криминал. Парней не води – выгонит и не заплатит. В остальном все, как обычно. Почитай договор внимательно, здесь все написано и про права, и про обязанности. Давай, шагай, времени мало.

– Вот так закрутилось колесо нашей истории, и Зоя стала жить у старой ведьмы.

– А ведьма была злая?

– Ты ведь знаешь эту сказку наизусть, вот и сам скажи.

– Нет, не знаю наизусть, ты каждый раз ее по-разному рассказываешь.

– Ну, раз не знаешь, тогда слушай дальше.

Глава 2

Загородный дом оказался старой дачей с большим яблоневым садом. Возможно, там были и другие плодовые деревья, но сейчас цвели яблони, и казалось, что весь сад – это одно сплошное бело-розовое облако. Деревянные доски, которыми дом был обит снаружи, потемнели от времени, или они были покрашены темной краской изначально, этого Зоя не поняла, а вот деревянные переплеты окон были когда-то белыми, поэтому в целом дом не выглядел мрачно.

– Видишь ту зеленую крышу? – сказала хозяйка. – Иди туда, скажи, что мы приехали, пусть подключит все.

Кому сказать и что подключить, она не уточнила. Зоя понадеялась, что человек с зеленой крышей все сам знает. Ей открыл старик в клетчатой рубашке. Рукава закатаны до локтя, передник, повязанный на том месте, где должна быть талия, явно нуждался в стирке. Наверное, он что-то стряпал или мыл посуду. Узнав, что Зоя от Веры Степановны, старик кивнул и сказал, что сейчас возьмет инструмент и придет.

– Ну что, Вера Степана, еще одну зиму мы с тобой пережили? Как здоровье? – сказал он, входя в кухню.

– Здоровье соответственно возрасту, Сергеич, – строго сказала хозяйка, – сам то как жив?

– Да не жалуюсь, живу понемногу.

– Сын то с тобой?

– В выходной иногда приезжает, в город перебрался.

– Один тут?

– С собакой, так что не один. А еще с мобильным телефоном, – он достал из заднего кармана телефон, как будто его слова требовали подтверждения. – Если что, сын приезжает, он на машине, здесь недалеко.

– Магазин то работает?

– Работает, чего ему сделается. Место обитаемое, жить можно. Слышал про Лену, сочувствую.

– Мне ни горячо, ни холодно от твоего сочувствия, ты, чем в чужие дела соваться, лучше воду и газ подключи! – сердито сказала Вера Степановна и вышла из кухни.

Зоя слышала, как она прошла в соседнюю комнату, оттуда донеслись звуки передвигаемых стульев, открываемых и закрываемых дверец буфета, звон посуды.

– Да не проблема, сейчас все подключу, – пробурчал себе под нос Сергеич. Обиделся он на столь резкое замечание, или нет, Зоя не поняла.

Он вышел на улицу, покрутил там что-то, что отозвалось металлическим скрипом, потом вернулся и включил кран кухонной раковины. Кран поплевался бурой жидкостью, но потом вода потекла ровно, хотя и была кирпичного цвета.

– Вот, минут десять воду не выключай, пусть стечет вся грязь, – сказал он Зое. – Пойду в ванной тоже открою. Звать то тебя как?

Зоя назвалась.

– Так вот, Зоя, сама вода здесь неплохая, но пить только кипяченую. Трубы старые, ржавые, их никто не менял от царя Гороха. Еще лучше в магазине питьевую покупать или на родник ходить, здесь недалеко, я тебе потом покажу. Вера, я подключил все и ухожу, – крикнул он в другую комнату.

– Спасибо, Сергеич, – хозяйка стояла в дверях кухни, и казалось, что уже забыла об инциденте, словно его и не было. – Все работает? Газ включил?

– Включил, батареи сейчас начнут греться, но, может, ко мне придешь чай пить, здесь сыро и прохладно?

– Нет, спасибо, нам обустроиться надо, вещи разобрать, а еду я из города захватила.

– Ну, как знаешь.

Сергеич ушел, а хозяйка начала давать Зое указания: это помыть, то убрать, здесь вещи развесить. Только через пару часов, когда самые неотложные дела были сделаны, попросила поставить чайник.

Вечером, лежа под тяжелым одеялом, которое казалось влажным, как и все в доме, пережившем зиму без отопления, Зоя думала, что не так уж плохо жить с этой старой неулыбчивой женщиной, которая, хоть и устроила ей в машине по дороге на дачу форменный допрос – кто, откуда, где родители, братья, сестры, родственники, школа, зачем приехала в столицу, но потом вела себя вполне нормально, к работе не слишком придиралась, еду не жалела. Велела даже съесть еще один бутерброд, сказав, что она, Зоя, «тощая, как селедка». Обидное определение, но, похоже, что Вера Степановна со всеми так разговаривала, и что не надо на это просто внимание обращать. Завтра надо встать пораньше, потому что хозяйка сказала, что завтрак в восемь утра, а его еще приготовить надо.

Ветер качал ветки деревьев, они стучали в окно, которое завтра предстояло помыть, как и вообще все окна в доме, и под этот стук Зоя заснула.

Жизнь в этом доме оказалась не такой уж тяжелой, как Зоя поначалу боялась. Первые несколько дней она не представляла, правильно ли она все делает, но хозяйка больше молчала, еду не критиковала, могла только сказать «Соли мало, клади больше» или «В следующий раз не клади чеснок, он сюда не подходит». Что хотела бы на обед или ужин, говорила заранее, а завтракала всегда одним и тем же: овсяной кашей, бутербродом с сыром и чашкой крепкого черного кофе без сахара. После завтрака, предварительно дав Зое указания, что сделать по дому, садилась на веранде с книгой или с вязанием, и до обеда Зоя от нее ни слова не слышала. Вере Степановне никто не звонил, и она никому не звонила. Иногда заходил Сергеич, справлялся о здоровье и всегда получал один и тот же ответ: «в соответствии с возрастом». Возможно, он и понимал, что это значит, но никогда не углублялся в эту тему. Разговор шел в основном о делах поселка, соседях, ценах в магазине. Телевизора в доме не было, поэтому Сергеич иногда рассказывал, какие новости узнал из той или иной передачи, и все уговаривал Веру Степановну купить себе это «окно в мир». Она от него отмахивалась, говоря, что и в городе то никогда этот дурацкий ящик не включает, так уж здесь и подавно он ей ни к чему.

Иногда Зоя встречала соседа в магазине, который находился в конце улицы, и они вместе шли домой. На вопрос, как ей живется, она всегда честно, не кривя душой, отвечала, что нормально. Ей нравился этот дом, этот сад, работа была ей по силам. А то, что хозяйка никогда не улыбалась ей, не благодарила за еду, так Зоя к этому была привычной – мачеха тоже никогда с ней не общалась и все, что девочка делала, воспринимала, как должное. Было ли ей когда-нибудь скучно, хотелось ли увидеть кого-то, кроме хозяйки и соседа? Да, возможно, но она была человеком, способным довольствоваться малым. А еще у нее появилось увлечение, которого раньше не было, даже не увлечение, а почти тайная страсть. И началась эта страсть с одной книги, которую Зоя нашла на полке, и попросила разрешения почитать. Вера Степановна, не отрывая взгляда от своего вязания, кивнула, сказав: «Можешь читать, что хочешь». Книга была старая, вернее старинная, напечатанная странным, непривычным для глаза продолговатым шрифтом и даже с буквой ять, похожей на мягкий знак с крестиком наверху. В некоторых словах эта буква заменяла букву Е, и Зоя быстро к ней привыкла. Книга была про кулинарию, про то, как готовить те или иные блюда. Готовить Зоя всегда любила, но тут ей открылся целый новый мир, о котором она раньше не подозревала. Приправы, соусы, соления, маринады – все эти слова были из какой-то другой жизни, которую страшно хотелось примерить на себя, как старинное платье, найденное на дне бабушкиного сундука. Понятно, что такое сейчас не носят, но как хочется представить себя дамой столетней давности!