Бабушка с тортиком

За столом сидел мужчина. Лет пятидесяти. Высокий, плотный. Шея – как у быка. Седые волосы зачёсаны назад, густые брови нависли над глазами. Он поднял взгляд.

– Присаживайтесь, – сказал он, указывая на стул напротив.

Я сел. Руки в карманах кофты.

– Ну… – он устало потёр переносицу, – с чем пожаловали?

– У меня есть информация о старушке, которая предлагает торт.

Майер удивлённо вскинул брови.

– Так, – засуетился он. – Подождите, я достану свой блокнот.

Он полез в верхний ящик стола и достал оттуда чёрный блокнот в кожаной обложке. Да не просто блокнот, а целый том, как «Война и мир». Толщиной со словарь, в котором ищут слово «бюрократия». На обложке торчало десять закладок, страницы пестрели стикерами. Выглядел он так, будто должен лежать на алтаре или взорваться при вскрытии.

– Слушаю, – сказал он, открывая блокнот на чистой странице. – Только для начала представьтесь.

Я устроился поудобнее, готовясь к рассказу. Облизал пересохшие от волнения губы и наконец сказал:

– Марк Вебер. Двадцать восемь лет. Живу на Готфридштрассе, 12, квартира 6. Работаю курьером в «КвикБайт». Вчера возвращался домой после последнего заказа. На Небельгассе встретил пожилую женщину лет 85–90. Стояла одна. В сером платье до земли. В белом фартуке. В руках – серебряный поднос с шоколадным тортом. Предложила попробовать. Я отказался.

– Почему отказались? – спросил инспектор, не отрываясь от записей в блокноте.

Я прокашлялся.

– Сказал, что уже поужинал и не хочу.

– По неизвестным причинам… – записывал Майер.

– Я же назвал причину.

Он пригвоздил меня взглядом к спинке стула. Я промолчал.

– Так, – вернулся он к блокноту. – И что она сделала?

– Ничего.

– Совсем?

– Да, – я сложил руки на груди. – Она просто сказала, что ей жаль, и всё.

– А что потом?

– Потом я просто уехал домой.

– И всё?

– И всё.

Майер закрыл блокнот. Положил ручку. Сидел молча. Потом потянулся к папке, лежавшей на краю стола. Она была старой – из толстого, потёртого до серого оттенка картона, скреплённого зажимом, который давно потерял упругость. По краям – загнутые уголки, как у старой книги, которую слишком часто читали. На обложке – ни названия, ни даты. Только пятно от кофе.