Белый Ягуар. Пророчество нагваля

Дэйки Като

Белый Ягуар. Пророчество нагваля

– Что будет с этим миром? – задал я вопрос.

Дон Махата задумчиво посмотрел на меня.

– Еще некоторое время он будет пребывать во тьме, – с печалью в голосе произнес он.

Внезапно старый индеец приободрился.

– Но наступит Год Парящего Орла – год воздаяния и возмездия, а за ним Год Белого Ягуара. И придут они…

Внезапно он замолчал.

– Они? Кто они? – переспросил я…

Глава 1. Мехико. Встреча у Темпло Майор

Центр Мехико обдавал меня выхлопными газами, городской пылью и запахом жгучего соуса гуакамоле. Столица Мексики дышала, казалось, той же тревогой, что и мой родной город, только по-другому – более жарко, более остро. Я шел по улицам, сжимая в руке потрепанную тетрадь с заметками, и чувствовал, как внутри меня нарастает тоска. Не та, что приходит после долгой дороги или усталости, а та, что оседает в груди камнем – тяжелая, холодная, неотступная.

Мир, в котором я жил, рушился. Или, может быть, уже рухнул. Я мог лишь точно сказать, что страна, которую я покинул несколько месяцев назад, окутана тьмой. Города, которые я знал с детства, превратились в руины. Люди, которых я любил, молчали или кричали в унисон со смертью. Страх стал частью повседневности – страх ошибиться, сказать не то, подумать не так. И самое чудовищное – страх потерять себя.

Я приехал в Мексику, чтобы забыть. Чтобы найти что-то другое, что-то настоящее. Я историк, я писатель, и моя специальность – древние цивилизации Мезоамерики. Но теперь, глядя на руины храма Тепло Майор, у которого я остановился, я понимал, что ищу не просто материал для книги. Я ищу спасение.

Тепло Майор – лишь осколок былого величия. Когда-то это был главный храм ацтеков, сердце их столицы – Теночтитлана. Теперь здесь – несколько каменных блоков, остатки стены, фрагменты скульптур. Уже давно город застроил все вокруг, и от прежней грандиозной славы остались только намеки. Возможно, и от моего мира останутся лишь воспоминания…

Когда-то в Темпло Майор находился знаменитый ацтекский Камень Солнца, который совсем недавно я видел в Национальном антропологическом музее. Это монолитный базальтовый диск с символическим изображением ацтекской космогонии и великих циклов, которые идут, сменяя друг друга, не спрашивая нас и нашего ведома. И каждый раз старый мир умирает, уступая место новому. Мне казалось, когда я стоял у этого каменного гиганта, что не только я, весь мир сейчас на перепутье.

С тяжелым сердцем я опустился на скамейку, отодвинулся от прохожих и закрыл глаза. Шум города отступил на второй план, и я вдруг услышал другое – тишину, которая говорит громче любых слов. В этой тишине я вспоминал лица – моих друзей, коллег, людей, с которыми я когда-то смеялся, спорил, мечтал. Теперь их нет. Кто-то погиб, кто-то исчез, кто-то предал. Или, может быть, просто выжил.

– Ты ищешь ответы.

Голос разнесся эхом в моей голове. Я открыл глаза и увидел перед собой старика. Он был седой, с глубокими морщинами, одетый в простую рубашку и широкополую шляпу. Его лицо покрывал загар, глаза – темные, пронизывающие. Он смотрел на меня так, словно знал меня всю жизнь.

– Простите, – спросил я по-испански, – вы говорите со мной?

– С тобой, – он говорил на испанском с легким акцентом, который я не мог определить.

Вообще он не был похож на местных индейцев майя. Казалось, он стройнее, выше и могущественнее.

Я поднялся, чувствуя неловкость. «Этот человек, кто бы он ни был, явно не турист», – пронеслось в голове.

Действительно, незнакомец не взирал с интересом на руины, не фотографировал, не читал путеводитель. Он просто стоял и смотрел на меня.

– Кто вы?

– Меня зовут дон Махата. Я нагваль.

Слово «нагваль» звучит интригующе. Индейцы именовали так шаманов, «видящих», но я никогда не думал, что встречу кого-то, кто назовет себя так всерьез.

– Нагваль? – переспросил я.

– Да. Тот, кто может видеть. Кто знает путь между мирами. Тот, кто хранит память земли.

Я усмехнулся, но смех получился натянутым.

– Извините, но я историк. Я приехал сюда, чтобы изучать археологические памятники. Искать материалы для книги.

– Ты приехал сюда, потому что твой мир рушится, – спокойно проговорил дон Махата. – И ты ищешь другой.

Я замер. Эти слова задели самое больное. Откуда он может знать?

– Ты ищешь ответы, – повторил индеец. – Но ответы не всегда лежат на поверхности. Иногда их нужно искать в сердце земли.

– Что вы имеете в виду?

Он подошел ближе. Его движения были плавные, уверенные, как у человека, который знает, куда идет.

– Ты хочешь понять, что происходит. Почему люди молчат, когда их убивают. Почему правда заменяется ложью. Почему Добро становится Злом, а Зло – Добром. В Темные Времена каждый человек вынужденно делает выбор: соглашаться со Злом или нет. И большинство выбирает согласиться. Поэтому и наступают Темные Времена.

Я машинально кивнул.

– Но ты смотришь в неправильную сторону, – продолжил нагваль. – Ты ищешь ответы в людях, в политике, в истории. А нужно смотреть в землю. В нее заложена память всех народов. И она знает, что было, есть и будет.

– Вы говорите о мифах? О легендах?

– Я говорю о реальности, которую ты еще не научился видеть.

Дон Махата повернулся и подошел к обломкам стены, потом протянул руку, и я услышал, как он шепчет что-то на непонятном языке.

– Эти камни – не просто строительный материал, – заявил мой странный собеседник. – Это кости древнего мира. Они поглощали кровь, слезы, молитвы. И теперь они помнят.

– Что помнят?

– То, что ты должен узнать. Ты приехал сюда, чтобы написать книгу об индейцах. Но ты должен написать книгу о себе. О своем народе. О том, что с ним происходит.

– Я не понимаю…

– Ты ищешь детей Белого Ягуара.

Эта фраза заставила меня вздрогнуть. Я слышал об этом раньше – читал в книгах, в статьях, но никогда не придавал особенного значения. Просто миф, легенда.

– Что… Что это значит? Кто такие дети Белого Ягуара?

Дон Махата улыбнулся. Но это была не обычная улыбка. В ней было что-то зовущее, запредельное.

– Они приходят в мир, когда тот находится на грани уничтожения. Когда Тьма поглощает Свет. Когда люди теряют Путь.

– Послушайте, это ведь просто миф.

– Все мифы – отражение Истины. Просто ты не видишь их подлинного значения.

Он умолк, потом посмотрел мне прямо в глаза.

– Ты должен отправиться в путешествие. Не по городам, а по святыням. Каждое место расскажет тебе часть истории. Каждый дух местности откроет тебе часть правды.

– Дух местности?

– Земля живая. Она дышит, чувствует, помнит. И она посылает своих духов к тем, кто готов слушать.

Я смотрел на него, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез.

– Но… Зачем мне это?

– Потому что ты избран. Не по своей воле, а по необходимости. Твой народ забыл, кто он. Он забыл свои корни, свою силу, свою правду. И если ты не найдешь путь, он исчезнет навсегда.

– Но я просто историк…

– Ты больше, чем думаешь.

Он протянул мне небольшой камень – гладкий, черный, с необычной текстурой. Это был обсидиан, из которого индейцы делали свои ритуальные предметы.

– Это камень памяти. Когда будешь готов, он приведет тебя к первому духу. Слушай землю. Она говорит с теми, кто умеет слышать.

– Подождите! – крикнул я, увидев, что он собрался уходить. – Куда вы?

Старый нагваль обернулся.

– Я всегда рядом, когда ты готов услышать.

После этих слон он исчезает в толпе, словно его никогда и не было.

Я встряхнул головой, посмотрел на камень в руке. Он был холодный, несмотря на жару. Я вдруг почувствовал, как что-то внутри меня меняется. Как будто дверь, которая была закрыта долгое время, начинает приоткрываться.

Мир вокруг меня был тот же – шумный, серый, безразличный. Но теперь я знал, что за этой обыденностью скрывается нечто большее. Что за руинами древних храмов живут духи. Что за мифами скрывается Истина.

Я кинул взгляд на развалины Тепло Майор. Теперь они казались мне не просто остатками прошлого, а вратами в другое измерение. Воротами, которые я должен пройти.

Моя книга еще не была написана. Но история уже началась…

Глава 2. Табаско. Ольмеки, которые не были ольмеками

Вильяэрмоса, столица мексиканского штата Табаско, – город из стекла и бетона, живущий за счет добычи нефти, а потому один из самых процветающих в своем регионе. При въезде сюда вас встречают горящие нефтяные факелы, дымящиеся трубы, а также многочисленные автосалоны – явственный признак благосостояния местных жителей.

Поблизости от Вильяэрмосы раскинулись на многие километры непроходимые болота. Места эти выглядят не просто неприступными, но временами даже и жуткими. Однако именно здесь учеными было обнаружено древнейшее и, по всей видимости, наиболее крупное поселение загадочной цивилизации ольмеков. Артефакты, найденные на окруженном болотами острове к югу от реки Тонала, являются ныне экспонатами известного на весь мир археологического парка Ла-Вента.

К сожалению, на сегодняшний день нет достоверных и точных сведений о зарождении ольмекского государства. Ольмеки даже не были ольмеками, если уж на то пошло. Никто не знает, как они называли себя. Современное имя обитателей Ла-Венты дошло до нас из ацтекских хроник. Оно происходит от слова «олли» – каучук, изделиями из которого славились ольмеки, и дословно переводится как «житель страны каучука». На языке майя ольмеки именовались людьми рода Улитки. Однако не осталось ничего из их собственных приданий. Мы даже не знаем, к какой этнической группе они принадлежали – вследствие высокой влажности не сохранилось ни одного скелета ольмеков.

Первые ольмеки приплыли на территорию современной Мексики на лодках, оставив неизвестную легендарную прародину – Семь Пещер (возможно, каньон Меса-Верде в США), путь к которым указывали звезды Большой Медведицы. Они основали новую столицу Тамоанчан – «Место дождя и тумана».

Известно, что ольмеки занимались земледелием и рыболовством, торговали резиной, а также производили мячи для популярной индейской игры. Обществом ольмеков управляли жрецы. Города ольмеков, в частности, Ла-Вента были скорее ритуально-административными центрами (протогородами). Многие исследователи называют ольмеков прародителями всех мезоамериканских цивилизаций.

Куда же ушло все это былое великолепие? Никто не знает. Ольмеки появились более трех тысяч лет назад и исчезли так же загадочно, как и возникли. Приходится констатировать, что исчезновение этого уникального народа из поля зрения истории столь же таинственно, как и его зарождение. Ольмеки прославились как изобретатели первой на Американском континенте письменности. Они ввели в систему счета понятие нуля, придумали оригинальную систему цифр, используя в различных сочетаниях точки и черточки. Но что случилось с этим народом? Почему он исчез? Эти вопросы не давали мне покоя.

Я приехал в Вильяэрмосу ранним утром, когда город еще не проснулся по-настоящему. Воздух был влажным, насыщенным туманом, принесенным с непроходимых болот, что лежали в окрестностях. Парк Ла-Вента находился на окраине города, и я шел туда пешком, чувствуя, как камень в кармане становится тяжелее с каждым шагом.

Когда я вошел в парк, меня сразу же окликнули.

– Москито! Москито, сеньор! – закричал пожилой охранник, размахивая руками.

Он указал на палатку, где продаются репелленты. Честно говоря, я в тот момент подумал, что это очередной «развод» богатых заезжих туристов, но не стал противиться и купил баллончик. Благо, он стоил всего двадцать песо.

Лишь когда я вошел под свод мангровых джунглей, я понял, что старик-мексиканец просто-напросто меня спас. Москиты, эти почти невидимые бестии, набросились на меня настоящей тучей и, если бы не достижения современной химии, они бы меня просто сожрали.

Как и всех, кто бывает здесь, меня, прежде всего, поразили гигантские каменные головы из базальта. Всего их было четыре. Они возвышались над тропинками, словно стражи неисповеданной таинственной мудрости. Я подошел к ближайшей – она была высечена из одного цельного блока и явно весила несколько тонн. Лицо было суровым, глаза проницательными. Я смотрел в эти каменные зрачки и чувствовал, как внутри меня что-то откликается. Вот только я никак не мог понять, что именно. Голос, звучащий внутри, был очень слабым и далеким.

Я достал тетрадь и начал делать записи, но вскоре понял, что пишу механически. Это было не то, что я искал. Я искал не просто факты, а Истину. Истину о детях Белого Ягуара.

Внезапно в моей голове возникли слова, которых я, казалось, не слышал, но которые звучали так ясно:

– Великие народы исчезают не потому, что их уничтожили, а потому, что они сами перестали быть.

Я остановился. Откуда эти слова? Я пытался вспомнить разговор с доном Махатой, но он был таким расплывчатым, как будто происходил не со мной, а с кем-то другим. Или как будто я забыл большую часть того, что произошло.

Я продолжал стоять в растерянности перед одной из голов и вдруг почувствовал, как кто-то подошел сзади.

– Ты ищешь прошлое, чтобы понять будущее, – сказал голос. – Но будущее уже внутри тебя.

Я обернулся и увидел пожилого мужчину. Он был одет просто, в белую рубашку, похожую, скорее, на балахон.

– Кто вы? – спросил я.

– Я дух этой земли, – ответил он. – Я помню, когда эти головы только появились.

– А вы… знаете, кто такие дети Белого Ягуара?

Он улыбнулся.

– Это легенда, которая родилась здесь, среди ольмеков. Они верили, что в критические моменты истории мира появляются особые люди – дети Белого Ягуара. Они приходят, когда цивилизация находится на грани уничтожения.

– И что они делают?

– Они возвращают память. Они напоминают людям, кто они такие на самом деле. Они пробуждают истинную силу.

– Но это же просто миф.

– Мифы – это истина, одетая в сказку. А сказки – это память народа.

Он подошел к одной из голов и, как и я, посмотрел ей в глаза.

– Ольмеки знали об этом. Они оставили послание в своих скульптурах. В каждой черте лица этих памятников скрыта часть пророчества.

– Пророчество? Какое пророчество?

– О времени испытаний. Когда Тьма поглотит Свет. И только дети Белого Ягуара смогут вернуть баланс.

Я вспомнил свой собственный мир, охваченный бедами и страхом. Может быть, именно сейчас наступило это время испытаний?

– Почему ольмеки исчезли? – нахмурившись, спросил я.

Старец указал на одну из голов.

– Они не исчезли. Они стали частью земли. Их дух живет в каждом, кто помнит. Они перестали быть ольмеками, но их суть осталась.

– Хорошо. Но как я могу найти детей Белого Ягуара?

– Слушай землю. У каждого священного места есть свой дух. Каждый дух расскажет тебе часть истории. Ты должен пройти путь, который пролегает через сердца древних.

– А что мне делать здесь?

– Посмотри внимательно на эти лица. Что ты видишь?

Я подошел ближе к голове и принялся рассматривать черты. Внезапно я заметил нечто необычное – в резьбе камня словно бы скрывались символы, которые я раньше не замечал. Они были очень тонкими, почти незаметными.

– Это что, письменность? – спросил я. – Или какой-то тайный код?

– Это язык сердца. Он говорит с теми, кто умеет слышать и видеть.

Старик подошел ко мне, положил руку на плечо.

– Ты чувствуешь это? – произнес он.

Я медленно кивнул. Да, я чувствовал что-то – как будто земля под ногами ожила, как будто камни едва заметно начали дышать. Не ощутил я только его прикосновения. Ведь он был, и в то же время его не было.

– Вы дон Махата? – задал я вопрос.

– Нет, – отозвался собеседник. – Я всего лишь местный дух. Но он начал твой путь, а я продолжаю его.

Глава 3. Связующая нить

Я шел по тропинкам парка Ла-Вента, рассматривая гигантские каменные головы, но вскоре заметил нечто другое – массивные каменные сооружения, которые местные гиды называют «алтарями». Однако, как я знал из своих исследований, это название было скорее условным. Подобные конструкции представляли собой большие каменные кубы, в центре которых была выдолблена ниша, где в позе лотоса сидел человек.

Я подошел ближе к одному из таких алтарей и начал внимательно его изучать. Камень был темным, базальтовым, как и головы ольмеков. Фигура внутри ниши была высечена с поразительной детализацией – человек в позе медитации, с опущенными руками и спокойным выражением лица.

– Ты видишь пещеру, – раздался издалека голос старца.

Я посмотрел в сторону. Дух местности стоял в тени деревьев.

– Пещеру? – переспросил я.

– Это воображаемая пещера, из которой выглядывает легендарный далекий прапредок ольмеков. Они верили, что из недр земли пришли их предки.

– А кто такие эти предки?

– Это те, кто соединяет миры. Те, кто может ходить между жизнью и смертью, между прошлым и будущим.

Я снова взглянул на фигуру в нише. Теперь я видел ее уже по-другому – не просто как загадочный артефакт, а как символ… эмблему забытой части истории Мироздания.

– Этот наиболее крупный, – старик указал на сооружение. – Алтарь с косым крестом. Самый главный из всех.

Я подошел к таинственному сооружению ближе. Оно действительно было значительно крупнее остальных. Фасад верхней панели был покрыт сложным рельефом – раскрытая пасть какого-то чудовища, между клыками которого был изображен косой крест. Внутри этой пасти как раз и сидел человек. В руках он держал витую веревку, начало которой было выполнено в виде головы змеи, а конец был накинут петлей на шею коленопреклоненного мужчины на боковой грани камня.

– Что это означает? – обескуражено спросил я, обращаясь к старику.

– Это история о связи между мирами, – ответил он. – Веревка символизирует связь с ушедшими предками. Это была та нить, по которой душа умершего должна была снова вернуться в свой род, воплотиться для новой жизни.

– Перевоплощение?

– Не просто перевоплощение. Это память, которая передается из поколения в поколение. Каждый раз, когда душа возвращается, она приносит с собой часть знания предков.

Я рассматривал рельеф, и вдруг понял, что в этом изображении скрывалась глубокая философия. Веревка, соединяющая живого и мертвого, символизировала непрерывность жизни, связь времен, передачу знаний.

– А косой крест? – спросил я.

– Это символ перехода. Перехода между мирами, между состояниями бытия. Ольмеки понимали, что жизнь и смерть – не противоположности, а две стороны одной реальности.

– Но почему они исчезли? – меня охватило недоумение. – Если они обладали такой мудростью?

Старец покачал головой.

– Потому что они перестали быть теми, кем были.

– Что это значит?

– Это значит, что они потеряли эту связь. Потеряли связь с землей, с предками, с Истиной. Они начали строить не для души, а для тела. Не для вечного, а для временного.

Я невольно вспомнил те события, которые сотрясали мой собственный мир. Может быть, и мы теряем эту связь?

– А дети Белого Ягуара? – спросил я. – Они тоже связаны с этой традицией?

– Они – продолжатели пути. Те, кто должен восстановить разорванную нить. Те, кто помнит, что все во Вселенной связано.

– Но как я могу их найти?

– Посмотри на веревку, – произнес дух, указывая на изображение на алтаре. – Она ведет туда, где начинается путь.

– Куда?

– К месту, где земля говорит. Где камни помнят. Где время не имеет значения.

Я взглянул на веревку, изображенную на рельефе. Да, теперь я лучше понимал ее символическое значение. Это была нить памяти, соединяющая все поколения, все цивилизации, все народы. Но приближало ли это меня к разгадке?

– Вы ольмек? – спросил я.

– Я тот, кто был здесь всегда. Я видел, как ольмеки приходили сюда, как они творили, как они уходили.

– Уходили? Куда?

– Они… не совсем ушли… Они стали частью земли.

– Но как это возможно?

– Все возможно для того, кто умеет видеть. Просто посмотри внимательно, – проговорил старец.

Я снова вгляделся в алтарь и вдруг заметил нечто невероятное. Камень начал светиться мягким светом, и фигуры на рельефе словно ожили. Я увидел, как из пещеры выходит человек, как он держит веревку, как по этой веревке поднимается душа умершего.

– Я это вижу? – прошептал я.

– Ты видишь Истину. Ты видишь, что смерть – не конец, а начало нового пути. Что каждый человек связан с предками невидимой нитью.

– Но дети Белого Ягуара? Кто они?

– Они те, кто умеет видеть эту нить. Кто может следовать по ней в обе стороны – в прошлое и в будущее.

– Я не понимаю, зачем нам это сейчас, – уныло протянул я. – Это все какая-то древняя мистика…

– Истина состоит в том, что твой народ забыл. Забыл свои корни, свою силу, свою правду. И если ты не найдешь Путь, он исчезнет навсегда.

Глава 4. Первенец Белого Ягуара

С растерянным видом я продолжал бродить между массивными каменными сооружениями, когда мой взгляд упал на один из алтарей, который до этого казался мне менее интересным. Но теперь, вооруженный новыми познаниями, я рассматривал каждую деталь с большим вниманием.

Этот алтарь был сильно поврежден временем. Поверхность покрывали трещины и сколы, многие детали были почти не различимы. На первый взгляд, это казалось обычной сценой – фигура мужчины в сидячей позе или стоя, держащего что-то в руках.

– Ты видишь ребенка? – спросил голос за моей спиной.

– Ребенка? – удивился я, снова обращая взгляд на алтарь. – Здесь?

– Посмотри внимательнее. Внимание – это ключ к пониманию.

Я приблизился к алтарю и начал рассматривать фигуру. Действительно, при более пристальном взгляде можно было разглядеть, что мужчина держит на руках маленькую фигурку. Из-за плохой сохранности артефакта это было трудно понять сразу, но теперь я видел – это был младенец.

– Кто это? – спросил я.

– Это первенец детей Белого ягуара, – сказал старец.

Я почувствовал, как по телу пробежал холодок. Дети Белого ягуара – эти слова звучали в моей голове с тех пор, как я встретил дона Махату в Мехико.

– Что это значит? – спросил я.

– Это значит, что ольмеки знали о приходе особенных людей. Людей, которые должны будут прийти в критический момент истории, чтобы восстановить равновесие.

– А как ольмеки узнали об этом?

– На своем опыте. Они были первыми. Первой великой цивилизацией, которая поняла законы Вселенной. Они создали не только искусство, но и науку, которая превосходила понимание многих последующих народов.

Дух местности подошел ближе к алтарю.

– Но самое удивительное, что создали ольмеки, – это необыкновенный по точности календарь

– Да, да, – подхватил я. – Тот самый календарь «долгого счета». Многие думают, что его изобрели майя. Но это не так. Именно ольмеки придумали этот грандиозный космический алгоритм. Майя лишь усовершенствовали его и продолжили традицию, которую переняли у других.

Таковы были мои знания об этом уникальном календаре. Он действительно был поразительным и отсчитывал время с точностью до одного дня на сто тысяч лет вперед. И он вел счет до определенной даты – 21 декабря 2012 года, которую многие мои современники считали «концом света». Хотя у индейцев даже и близко не было такого понятия.

– Но что это за дата? – полюбопытствовал я, полагая, что дух осведомлен лучше меня.

– Это дата окончания Великого Цикла. Окончания эпохи Пятого Солнца. Ольмеки понимали, что время не линейно, а циклично. Что каждая эпоха имеет свое предназначение, свои задачи, свои испытания.

– А что происходит в конце эпохи?

– Происходит переход. Переход от одного состояния бытия к другому. И в этот момент наступает время великих перемен.

– Дети Белого ягуара приходят именно в такие моменты?

– Да. Когда старый порядок рушится, а новый еще не родился. Когда мир находится в состоянии хаоса, они появляются, чтобы восстановить баланс.

Мне вспоминались новости, идущие сейчас отовсюду. Казалось, мир действительно находился в состоянии страшной сумятицы.

– Но как это связано со мной, с моей миссией?