Лодка двадцать первого века

Михаил Барс

Лодка двадцать первого века

ВНИМАНИЕ! Рассказ предназначен исключительно для читателей 18+. Содержит образы смерти, упоминания потустороннего, философские размышления о жизни и загробном пути. Может вызвать чувство тревоги или психологический дискомфорт. Не рекомендуется к прочтению детям, а также людям, предпочитающим избегать мистической и мрачной тематики.

От автора: Я хотел показать, как привычное (автобус, дорога, усталые пассажиры) может внезапно обернуться чем-то иным. Местом перехода, порталом, символом. Нам кажется, что мир ясен и предсказуем, но стоит лишь приглядеться, и обыденное наполняется скрытой мистикой, становится зеркалом того, чего мы обычно боимся увидеть.

За окном было солнечно и умиротворённо. Город, казалось, затаил дыхание, разогретый весенним зноем, в котором асфальт медленно плавился под тяжестью машин. Лишь лёгкий ветерок пытался пошевелить тяжёлый воздух, но не проникал внутрь автобуса. Он словно боялся прикасаться к этому безвоздушному аду.

Только духота автобусного салона не давала в полной мере расслабиться и дожидаться пункта назначения. Горячий воздух, пропитанный смесью запахов пота, старых кожаных сидений и перегара, словно ватой забивал лёгкие, превращая каждый вдох в испытание. Он был тяжёлым и вязким, как сироп, и оседал на коже липкой плёнкой, прилипая к телу. Пыль плясала в тусклом свете, пробивавшемся сквозь мутные стёкла, вальсируя в ритме дороги.

Салон и все детали интерьера, не затёртые пассажирами, были покрыты толстым слоем пыли, словно древняя гробница, давно забытая, затерянная в пучинах времени и равнодушия. Стены автобуса как будто хранили отголоски чужих разговоров, запахов, нервных прикосновений. Всё это отпечатывалось в слое грязи и пепла. Из колонок едва доносился какой-то особенно заунывный шансон, слова которого, казалось, сочинялись самим водителем в перерывах между выкуриванием очередной сигареты. Эти звуки не столько играли, сколько проступали, как пятна на стене старого дома.

Салон был набит людьми разной наружности и комплекции, словно этот старый автобус вобрал в себя всё многообразие городского микрокосма. Кто-то стоял, вцепившись в поручни побелевшими пальцами, словно акробат на трапеции без страховки, весь напряжённый, как струна, готовый к малейшему толчку дороги. А кто-то сидел, притворяясь спящим или просто безразличным, маскируя страх уступить место под личиной отрешённости. Их взгляды скользили по потолку, как капли дождя по стеклу, не задерживаясь ни на чём.

Пожилая женщина с авоськой, полной покупок, бросала испепеляющие взгляды на молодую мамашу, уткнувшуюся в смартфон, пока её ребёнок висел на поручне, как плющ на стене старого дома. В её взгляде был упрёк поколению, которое не замечает чужих жертв и забывает об элементарной вежливости. В ней кипело что-то личное, возможно, боль одиночества или усталость, накопленная годами.

Мой начальник, мужчина широких взглядов, хоть и не мог отделаться от жены, которая звонила ему каждые полчаса с вопросом: «Ты когда домой?», всегда говорил, что человек моих способностей нужен нашей компании. «Дедукция, – любил повторять он, поправляя свой вечно расстёгнутый воротничок, – сложный и не совсем точный метод, но лентяя, надевшего строгий костюм, я всегда смогу отличить от человека, который нужен нашей фирме». Это была его мантра, его псевдофилософия управления, и в ней было что-то обаятельно-иррациональное.

Так и здесь, дабы скоротать время поездки и не уснуть или не получить тепловой удар, я решил поиграть в Шерлока и узнать о моих попутчиках немного больше. Мир превращался в шахматную доску, а каждый пассажир в фигуру с собственной историей.

Вон тот парень в наушниках, наверняка фрилансер-программист, возвращающийся с очередного собеседования, где его снова не поняли из-за неспособности объяснить, почему его код «просто работает». Его плечи ссутулились не от усталости, а от бесконечной веры в недооценённый талант. В наушниках он, возможно, слушал не музыку, а очередной техподкаст, спасительный сигнал в этом беспорядке.

А та девушка с потрёпанным дипломатом, наверное, учительница, которая после уроков задержалась на педсовете, где снова обсуждали необходимость внедрения какой-то новой образовательной программы. Её взгляд был потухшим, но в нём скрывалась стойкость. Она прижимала дипломат к груди, как доспех, как щит от всего мира. В каждом её движении привычка экономить силы и молча принимать чужие решения.

М-да, транспорт забит до отказа, и как пережить эту дорогу? Все пассажиры по-своему олицетворяли застой в пробках и ненависть к общественному транспорту. Потные спины, раздражённые вздохи, случайные столкновения локтями – всё это создавало симфонию городского ада. Звуки были монотонными и предсказуемыми, словно автобус воспроизводил одну и ту же аранжировку человеческих страданий.

Однако у каждого своя история и своя причина быть здесь: кто-то спешит на важную встречу, кто-то торопится к больному родственнику, а кто-то просто пытается добраться до дома после тяжёлого рабочего дня. И каждый из них, как и я, мечтает о том моменте, когда сможет наконец-то выбраться из этого душного салона и вдохнуть полной грудью свежий весенний воздух.