Обычные дела

Терпение Урсулы было на исходе. Собака медленно подошла к коту, повернулась к нему задом и… села прямо на орущую морду. Пение мгновенно прекратилось. Обалдевший кот в тот день больше не пел.

Новая работа

Лева спал. Вот уже десять дней, как хозяйка с детьми и Урсулой уехала к маме. Лева был счастлив. Хозяин принадлежал только ему. И в ближайшем будущем изменений не предвиделось.

Лева даже немножко скучал. Последнее время Сула очень потолстела и подобрела. Не прыгала при встрече с Рыжей, а тихо подходила и ласкалась. Ленилась много гулять, много ела и перестала дразнить кота.

«Может, поумнела, – подумал Лева, приоткрыв один глаз. – Или смирилась, что теперь моя?»

Вдруг сердце Левы сжало нехорошее предчувствие. Через открытую форточку до кота донесся подозрительно знакомый звук. Лева рванул к окну, но ничего не увидел. Только стукнула дверь парадной. Инстинкт не подвел.

Лева услышал звук открывающейся двери. Они вернулись! Ооооо! Спасите, помогите! За что?

Сначала в квартиру вошла рыжая с детьми и Урсулой. Затем хозяин. В руках у хозяина была корзина. Из нее шел непонятный запах и звук. Лева насторожился. Хозяин поставил корзину в комнату и стал раздеваться. Урсула села рядом, пытаясь засунуть нос внутрь. В корзине что-то шевелилось.

Рыжая сняла с корзины платок. Лева на цыпочках, подошел ближе и заглянул внутрь.

– Мяу! Помогите! За что? – кот с диким мяуканьем влетел на шкаф. Кот рыдал во весь голос. А из корзины на пол вылезли семь маленьких питбульчиков и разбрелись по комнате. Сула гордо смотрела на свое семейство. Сука подняла голову на кота, улыбнулась и проурчала:

– Ладно, не ори. Принимай пополнение. Будешь работать папой.

Сказочки

О любви

Жили были два облачка. Миленькие такие, беленькие.

Летали они по небу, ничего не делали, в солнечных лучах грелись. Игрались с ветром, дразня его различными формами, бросали иногда тень на грешную землю, и не о чем не беспокоились.

И вдруг, однажды, увидали они молодого пастушка, пасущего овечек на большом лугу. Сидел этот пастушок под деревом, мелодию на дудочке наигрывал, да овечек пересчитывал. Влюбились оба облачка в пастушка, и каждое решило завоевать сердце юного красавца. И что только не делали… и овечками прикидывались, на лужок спускались, запутать пастушка хотели. И в солнечных лучах радугой прикидывались, счастье обещая. И тень на луг навели такую, что все овцы перепугались. Ну не обращал он на них внимания, играл себе да играл.

Обиделись облачка, наказать решили юношу. Стали водой холодной дождевой брызгать на него. Вот намокнет пастушок, заболеет и умрет. И вновь жизнь начнется легкая, без переживаний и слез. И так увлеклись, что позабыли, что не бесконечен запас то в них водяной… Раз, еще, еще… и кончилась вода-то, а сами облачка стали маленькими, маленькими, совсем незаметными. Да и растаяли в лучах солнца.

А в это время к пастушку пришла девушка, юная и красивая, и принесла ему полотенце и сухую рубаху. Вытерся пастушок, переоделся, собрал своих овечек и ушел с луга. В злости своей и обиде, облачка отдали свою жизнь. А юноша, даже не заметил их, потому что не на небо смотрел, а делом занимался да любимую ждал.

Кура РябА

Снесла как-то курочка два яичка, одно простое, а второе золотое. Снесла и раскудахталась. В кое то век, чудо такое случается. Баба Рябя правда рассказывала легенду о таком случае, но когда это было? Кто помнит вообще? А тут она, вся такая, и яйцо у нее не простое, а золотое… Подумала, подумала, да гузкой своей пернатой простое яичко подальше от гнезда оттолкнула. Ну, что бы ни смущало оно общественность, когда будут ею восхищаться. Сидит такая, пава павой, золотое яйцо высиживает. А простое яичко откатилось в дальний конец курятника, где его нашла соседская курочка.

Несчастливой была соседка. Яиц не несла, детей не имела, в суп готовилась. А тут такое… сидит в уголочке, приемыша высиживает.

День прошел, другой пролетел, пришла пора цыплятам вылупляться. Из простого яйца петушок появился, молодец-красавец. Не нарадуется курочка, лучшие зернышки ему несет. А он все мама да мама ей. И хозяева поражаются: надо же, чудо ведь.

А золотое яйцо мертвым грузом лежит, не живо ни мертво. Поинтересовались хозяева: ух ты… чудо какое: яйцо золотое… В ломбард снесли, кучу денег получили, квартиру в городе купили, а хозяйство свое продали, да живность на мясо пустили, кому она нужна сейчас? В суп, в суп….

А петушок вырос красавцем, стал хозяином курятника, Султаном. Гарем свой топтал усердно, никого не обижал. И матушку свою в обиду не давал, Валиде… Да и хозяева не тронули курицу: все-таки чудо оно и есть чудо, единственное яйцо в жизни, а какой петух! Гордость всей деревни.

Сказка о настоящем Драконе, прекрасной Принцессе и вечной любви

Когда Дракоша был маленький, бабушка рассказывала ему сказки о прекрасных принцессах, смелых рыцарях на белых конях, жадных королях и вечной любви. Дракоша не верил в сказки и посмеивался над бабушкой. Впрочем, когда он подрос, то не перестал подсмеиваться над бабушкиными историями о тяжелой судьбе своих дедушек и прадедушек, сложивших головы на алтарь любви. Он вообще не верил в любовь.

Но время шло, Дракоша взрослел, и судьба не переставала приносить ему сюрприз за сюрпризом.

Сначала он резко стал расти, и достиг невероятных размеров. Родители гордились подростком-акселератом, а бабушка только вздыхала и вспоминала кого-то из родственников. Затем, его нежная бежевая кожа стала шелушиться и отваливаться, открывая скрытую внутри золотую броню. И наконец, после года чесотки и ночных судорог его крылья распрямились и достигли такого размера, что он совершенно спокойно мог слетать с крыши соседней мельницы, а не прыгать оттуда, отбивая себе лапы.

Все эти изменения так вдохновили Дракошу, что он стал усиленно тренироваться. И вскоре, его полеты перестали ограничиваться мельницей и соседним полем. Бабушка плакала, и умоляла внука не улетать дальше соседнего леса, но Дракоша ничего не слушал и молча нарезал круги. Родители молча махнули рукой и дали ребенку полную свободу. Дракоша рос.

Прошел еще год, и Дракоша стал большим золотым Драконом, умеющим извергать огонь из пасти и дым из ноздрей. Легко летающим тысячи километров по воздуху и поющим оперные арии великолепным баритоном. В общем – настоящий Дракон.

И тут-то пришла она… та самая, в которую он не верил… Любовь. Однажды, пролетая над соседним королевством, в паре-тройке тысяч километров южнее родной мельницы, наш Дракон увидел прекрасную принцессу, собирающую в поле ромашки. Он обомлел и неуклюже плюхнулся прямо перед ней, затоптав несколько дюжин этих прекрасных цветов. Волосы, цвета драконьего крыла развивались от теплого летнего ветерка, глаза, как небесные капли уставились на него и из прекрасных уст кораллового цвета вылетел вздох: «Какая удача!»

Дракон выпустил облако дыма из ноздрей и охнул от неожиданности. Девушка не только не испугалась настоящего Дракона, она спокойно отбросила ромашки в сторону и подошла к нему вплотную. Нежно погладив его по лапе, она обворожительно улыбнулась и проговорила: « Принцесса. Прекрасная. Знаю, тебе приятно познакомится. Ты – Дракон. И как я вижу – настоящий. Мне тоже приятно. Думаю, мы созданы друг для друга.»

Вот тут-то нашему Дракону надо было сделать ноги… или лапы… или крылья. Но… Неподготовленное сердце не выдержало натиска красоты, и он лег, положив голову на лапы. Ну прямо как собака, послушная и преданная своему хозяину. Направив на прекрасную Принцессу взгляд своих влюбленных глаз, он попытался рыкнуть в приветствии… и сказал: «Мурр»…

Принцесса победно улыбнулась, сняла шелковый чулок со своей прекрасной белой ноги, накинула этот чулок дракону на один из наростов на лапе и повела к себе в замок. Настоящий Дракон, как верная дворняжка поплелся рядом.

Дракона поселили в самой большой и высокой башне, на самом последнем этаже. В его распоряжении была огромная спальня с большой мягкой кроватью, шелковым розовым бельем в розочку и рюшечку, и пуховой периной. Кормили его с царского стола. Пятнадцать охотников было специально нанято, что бы дракон не голодал. Как настоящий Дракон, он получил пропуск в замковую библиотеку и музыкальный зал, где мог музицировать на радость хозяевам и гостям или читать классиков в подлиннике. А по вечерам прекрасная Принцесса приходила к нему в башню, и после жарких поцелуев и объятий, тихо засыпала на его крыле. В общем, ему создали все условия, что бы он дождался храброго принца. Все, как и полагается в настоящей сказке.

И все бы ничего, да что-то принцы не торопились. Толи адрес им был дан неверный, толи у белых коней испортился навигатор. Годы шли. Прекрасная принцесса взрослела, дурнела, раздавалась в объемах. Ее сложный характер становился еще… сложнее… Старый жадный король умер, считая свои доходы, и злясь из-за расходов дочери. А Любовь… любовь прошла…

Дракон тихо сидел в своей башне, привязанный шелковыми чулками к спинке кровати.

Он много читал, рисовал, пел свои любимые арии из опер и внимательно вглядывался в лоскуток синего неба, просвечивающего в щель толстых ставней, в ожидании храброго принца на белом коне, который наконец-то освободит его, настоящего Дракона, от прекрасной принцессы.

Несчастный случай

Впервые мы встретились в маленьком кафе на берегу Сены. Я пила свой утренний кофе и наслаждалась запахом июньского Парижа. У меня было несколько дней, чтобы привести в порядок свои расстроенные мысли и вернуться к работе. Мой друзья подарили мне недельный тур во Францию на день рождения, и я поехала в Париж, пересчитывать пережитое.

Утро было нежное и теплое. Легкий ветерок шалил моими волосами. В воздухе витала мелодия шансонье. Я подняла глаза от рекламного листка, лежащего на столе, чтобы позвать гарсона, и увидела его. Глаза наши встретились.

Взгляд из-под длинных черных ресниц был остер и загадочен. Байроновская хромота интриговала. Вызов, сквозивший в каждом движении, мгновенно отметал чувство жалости.

Он был достаточно молод, но уже не юн. Мужское начало ощущалось материально. В душе мгновенно взвились нежность и желание.

Я – женщина, умудренная жизненным опытом и прожитыми годами, решительно отвела глаза и подняла руку, подзывая официанта. При всей своей трезвости ума я поняла, что отказаться от такого соблазна я не смогу. Оставалась одна надежда, что он просто не обратит на меня внимания, или решит, что я слишком стара. Не срослось.

– Здесь не занято? – услышала я на русском языке с легким акцентом. Я оторопела, и не нашлась, как отказать. Услышать русскую речь, здесь, в центре Парижа, ранним утром. Я не ожидала такого.

Он улыбнулся и заказал кофе, круассаны и фрукты подошедшему гарсону, на чистом французском. Затем повернулся ко мне и повторил:

– Здесь не занято?

– Нет, – тихо пробормотала я.

– Марк, – представился он и уставился не меня в полупоклоне.

– Ксения, – ляпнула я имя своей дочери, и обомлела. Надо же быть такой дурой. Я явно ничего не соображала под гипнозом его взгляда.

Гарсон принес легкий завтрак моему странному знакомому. Фрукты предназначались мне. Отказ не принимался. Встать и уйти у меня не получилось. За кофе, Марк вел легкую беседу о погоде и достопримечательностях Парижа. Дал несколько советов, что просто необходимо посетить за эти несколько дней, рассказал о распродажах и ненавязчиво предложил услуги гида. Я узнала, что в городе он уже давно и не первый раз, что основное его увлечение это путешествия. Русский язык он выучил в России, когда пересекал ее с востока на запад. Что родина его – Италия. Марк поведал мне, что женщины – это его вторая слабость. Особенно красивые женщины. Возрастные проблемы его просто не интересовали. И я в данный момент времени олицетворяла его идеал. В общем – я попала.

Внимание его было упорным и нежным. Мы провели пол дня за легкой беседой, гуляя по городу. Он проводил меня в Лувр, купил билет и попрощался. Я вздохнула с облегчением. Неужели мне повезло?..

Утром, он сидел за тем же столиком в кафе… – Доброе утро. Как спалось? – взмах рукой и официант принес мне кофе и пирожное. – Я взял на себя смелость и заказал машину. Сегодня мы с вами поедем за город. Я не смогла отказаться.

Долина Луары произвела должное впечатление, замки навевали мечты о рыцарях и прекрасных дамах, летнее солнце дарило тепло, но я, кажется, ничего этого не замечала. Мы никуда не торопились. Марк вел машину неспешно и очень осторожно, как будто в ней были бокалы из очень дорогого и хрупкого хрусталя. Он долго и образно рассказывал о местах, плавно проплывающих мимо наших окон. Останавливался на смотровых площадках и обращал мое внимание на мелочи, не бросающиеся в глаза неискушенному путешественнику. Я послушно смотрела то налево, то направо, по первому предложению покидала машину и безропотно шла за моим гидом в неизвестном направлении, совершенно не обращая внимания на достопримечательности, окружавшие нас. Я ничего не видела и не слышала. Вернее не так. Я видела только его, слышала его голос, совершенно не вслушиваясь в слова, и придавалась каким-то далеким мечтам, не отдавая себе отчета о последствиях.

Мы перекусили в какой-то придорожной стилизованной таверне. Ели что-то очень вкусное и совершенно незнакомое. В памяти остался привкус имбиря и тмина. Затем гуляли по деревенской ярмарке, и Марк делал покупки, упрямо торгуясь с продавцами. Я весело смеялась, наблюдая за тем, как после упорного спора на незнакомом мне французском, из рук в руки переходили деньги и сувениры. Букет цветов, подаренный мне сразу после покупки, был его последним приобретением.

Вновь машина повезла нас по нешироким улочкам городка, вынесла на трассу, проложенную вдоль реки, и устремилась куда-то вперед, в сторону, противоположную Парижу. На этот раз Марк поехал быстрее. Из приемника тихо шуршала нежная французская песня. Кажется, это был Шарль Азнавур. Или нет? Я плохо разбираюсь во французской эстраде. Стало темнеть, повеял легкий ветерок.