СОМ

Я закатила глаза, но, как ни странно, этот её сухой юмор чуть отогнал липкий страх, что расползался внутри меня.

– Кажется, нам необходим в команду медик, – вздохнула я.

– Можете быть, это будет он? – и Рина указала в сторону Солмара.

Но тут приборы вдруг завибрировали. Его пульс – усилился. Глаза – открылись. Он сел, будто не просыпался, а просто… ждал. Смотрел прямо в нас – без страха, но и без удивления.

Он был, как бы сказать, странно красив – слишком совершенный для человека. Высокий, с сильными плечами и длинными мускулистыми руками, он казался выточенным из камня, но при этом в каждом движении ощущалась мягкая, кошачья пластичность. Кожа – бледная, почти серебристая, словно никогда не знала солнечного света, но под определённым углом в ней проступал лёгкий, неестественный отлив, будто отражение луны на чёрной воде.

Волосы – густые, тёмно-синие с металлическим отблеском, спадали на плечи ровными прядями. Лицо было аристократически правильным, с высокими скулами и прямым носом, но холодным как маска. Его глаза… вот что заставляло меня замереть. Глубокие, насыщенного янтарного цвета, как у хищника. В их глубине таился свет – опасный, древний, не принадлежащий человеку.

Он выглядел так, словно в нём соединили несовместимое: притягательную красоту и смертельную угрозу. Казалось, стоит подойти слишком близко – и он либо коснётся тебя, либо уничтожит. И что хуже – я не могла понять, чего хотела бы сама.

В медблок вошёл Марсель. Его шаги были тихими, но в этом молчании чувствовалась власть капитана, привыкшего получать ответы. Он остановился у койки и несколько секунд изучал мужчину перед собой – словно пытаясь понять, с кем имеет дело.

– Кто ты? – спросил он наконец. Голос звучал не громко, но в нём был стальной холод.

Мужчина опустил взгляд на свои руки, будто надеялся прочитать на них ответ. Долгий вдох. Пауза.

– Я… не знаю. Всё… пусто. Как будто кто-то вырвал страницы из книги, и осталась только обложка.

Марсель прищурился.

– Амнезия – не оправдание, – сказал он ровно. – Если ты жив – значит, ты либо помогаешь, либо мешаешь. Первое я приветствую. Второе… долго не терплю.

Солмар поднял глаза, встретился с его взглядом. И кивнул. Медленно, без сопротивления.

– Понял.

В этот момент в его лице не было ни страха, ни покорности – только тихое согласие с неизбежным.

Он оказался не только живым. Он оказался необходимым. Через день он уже выполнял тяжёлую физическую работу. Через два – техника, которая отказывалась работать неделями, начинала оживать рядом с ним. Лоренц следил. Я знала это по его напряжённой походке и тетрадке с заметками.

Но я не могла думать ни о чём другом, кроме укуса того существа с корабля. Рана пульсировала. Кожа темнела, будто в ней зарождалась иная жизнь. Рина не говорила вслух, но в её взгляде читалась тревога: времени оставалось мало.

Ночью я проснулась от жжения. Я вышла в тёмный коридор. Холодный металл пола был единственным, что связывало меня с реальностью. И вдруг я увидела его – Солмара, стоящего у иллюминатора, освещённого синим светом звёзд. Его силуэт был почти эфемерен, как будто он не принадлежал этой реальности.

– Не спишь? – спросил он.

– Не могу уснуть. Моя рана. – Я подняла рукав, показывая потемневшую кожу.

Он подошёл ближе, медленно, будто боялся спугнуть меня или себя. Его глаза встретились с моими. Там не было ни жалости, ни страха – только спокойствие. Он взял мою руку в свои ладони. И в этот момент время остановилось.

Свет, похожий на пульсацию кристаллов, побежал по его коже и проник в меня. Это не было больно – скорее… трепетно. Будто кто-то вошёл в самую суть моего тела и души. Я чувствовала, как внутри меня перетекают токи. Я закрыла глаза, и на миг весь мир исчез.

Боль исчезла. Рана затянулась. Но в глубине тела что-то изменилось – и я знала, что это уже навсегда.

– Что ты сделал? – прошептала я, открыв глаза.

Он промолчал.

После той ночи я не могла забыть. Ни его прикосновения, ни взгляда. Я чувствовала его даже когда он не был рядом. Его присутствие, как внутренний маяк, согревало и тревожило одновременно. И не только меня.

Рина начала всё чаще задерживаться в лаборатории, где теперь нередко был и Солмар. Вместе они разбирали странные образцы кристаллов, что служили источником энергии корабля. Сканеры фиксировали вспышки аномального излучения, и Рина пыталась уловить закономерность. Она запускала спектральные анализы, проверяла частоты колебаний, делала пробы на микроорганизмах, чтобы понять: кристаллы лишь топливо или в них скрыта иная, живая природа.

Солмар помогал уверенно, хотя признавался, что ничего не помнит. Он легко справлялся с приборами, точно угадывал, какой датчик переключить или какой параметр проверить. Иногда его вопросы смущали:

– А если соединить этот кристалл с кровью? – спросил он однажды так, будто это было не праздное любопытство, а воспоминание.

– Мы не играем с подобным, – резко ответила Рина, но в её голосе дрогнуло напряжение.

Она рассказывала ему о Хикариусе, о людях, о войне, а он слушал, всматриваясь так, будто каждое её слово было частью головоломки, которую он не мог сложить.

Позже, когда мы остались наедине, Рина призналась:

– Он смотрит на меня так, будто я – ключ. Будто ответы на его собственные страхи спрятаны во мне.

Я кивнула. Я тоже это чувствовала. Мы обе. Но никто из нас не решался сказать это вслух.

Как-то раз, в отсеке наблюдения, я застала их вместе. Он поправлял ей прядь волос, а она не отводила взгляд. И я почувствовала, как в груди что-то сжалось. Не зависть. Но что-то первобытное. Сопротивление тому, чтобы его забрали.

Научные обсуждения сменялись долгими молчаниями. Каждый на борту знал: Солмар изменил динамику команды. Марсель стал подозрительным, Энзо – агрессивным. Алиса вообще перестала с кем-либо говорить. Только Лоренц продолжал делать записи, будто искал формулу, объясняющую всё, что происходило.

Между мной и Риной зрело напряжение, хотя порой оно пряталось за маской взаимопонимания. В один из вечеров, когда мы проверяли образцы кристаллов, она вдруг сказала:

– Ты ведь тоже это чувствуешь?

Я замерла.

– Что именно?

– Его. – Рина кивнула в сторону медотсека, где Солмар проходил очередное сканирование. – Словно он притягивает нас. Не глазами даже, не словами. Просто… есть в нём что-то, что заставляет тянуться к нему.

– Может, это ты сама себе надумала, – ответила я холоднее, чем собиралась. – Тебе интересно, потому что ты биолог. Ты смотришь на него как на уникальный образец.

– А ты? – в её голосе прозвенела улыбка с уколом. – Ты смотришь на него как на кого?

Я почувствовала жар в лице.

– Я ищу брата, а не новых загадок, – резко сказала я. – И не собираюсь увлекаться призраком без прошлого.

Рина прищурилась.

– Тогда почему ты первая идёшь к нему, когда он появляется?

Я открыла рот, чтобы возразить, но слов не нашлось. Мы смотрели друг на друга долго, и впервые я ощутила, что её научный интерес к Солмару – это лишь часть правды.