Ловушка на оборотня, или Встреча на краю… весны

Алёна Комарова

Ловушка на оборотня, или Встреча на краю… весны

***

Свобода ждала его с распростёртыми кинжалами.

Именно так он представлял себе возвращение на волю. И был готов. Поэтому за спиной прятал огнестрельное оружие мести. Никто не останется без наказания. Долгие двенадцать лет ожидания и долгие двенадцать лет обещания самому себе. Это обязательство придавало ему силы для жизни долгие годы в тюрьме. И теперь, когда он вышел, его встретили. Опередили.

Он наклонился к телу. Проверил пульс. Тут и без этого видно, что женщина мертва. Всё как двенадцать лет назад. Забил насмерть. А удары у него чёткие, даже за решёткой бывалые авторитеты боялись, сразу после первого показательного боя оставили его в покое, посматривали косо, но в рукопашную не лезли. Ему не составило труда одним ударом убить пожилую женщину. Можно даже группу специалистов не вызывать, а следак так в протоколе и напишет – ему не в первый раз.

– Ты же каратист, один разочек ногой в голову и она мертва – вспоминая прокурора, повторил он слова обвиняющей стороны.

Он быстро осмотрел комнату. Что могло указывать на него? Все стены увешаны школьными фотографиями. На снимках она в окружении своих учеников. Дети улыбались, росли, взрослели, Ирма старела. Он заметил знакомые лица одноклассников. Он помнил день съёмок. Фотограф был с неоригинальными, ординарными запросами, выстроил всех по росту и сфотографировал. А они ещё за это деньги ему платили. Но на удивления фотография получилась нормальная. И все одноклассники такие, какими он помнил все эти сложные двенадцать лет. В груди больно кольнуло, наверное, в каменном сердце пошла трещина. Ну ничего, у него есть раствор из песка злости, цемента мести и водной смеси ненависти. Замесит, замажет, закаменеет.

Он зацепился взглядом за свежий снимок. Яркий, современный. Ирма на заднем плане, а впереди мальчишки и девчонки еле достают ей макушками до плеча. Класс пятый, наверное, первый год их ведёт. Ну и на кого ты теперь их оставила? Не довела до выпускного.

Зато какую встречу устроила ему бывшая классная руководительница… со смертельным исходом… хорошо, что других выпускников не было.

Больше в комнате его ничто не привлекло и не заинтересовало. Он собрался уходить, но услышал полицейскую сирену. Звук приближался. Соседи могли слышать возню и крики, вызвать полицию. Надеяться на «авось не за ним», было слишком самоуверенно. Это за ним. Без сомнения.

Он натянул рукав кофты на кулак и вернулся к входной двери, протёр ручки с двух сторон. Действовал быстро. Уходить через парадную дверь поостерегся, вернулся в квартиру, прошёл в спальню, вышел на балкон. Первый этаж, невысоко. Можно спокойно перелезть и спуститься на руках. План был идеальным, тем более в дверь позвонили и грозный голос крикнул:

– Откройте, полиция!

Пришлось ускориться. Он сиганул с балкона. Было невысоко, но ногу он подвернул. Накинул капюшон и, прихрамывая, скрылся в кустах.

Ночная темнота была ему на руку.

***

Лера резко открыла глаза. Сердце бешено колотилось, пыталось пробить ребра. Что её могло разбудить? И почему так тревожно? Сон? Кошмар? Но она не помнит, что ей снилось.

Вроде она слышала лай, или это приснилось? Сейчас ведь всё тихо. Она приподнялась и заглянула в лицо мужу. Женя, потревоженный её вознёй, перевернулся на другой бок и снова засопел. Она протянула к нему руку, но передумала будить. Беспокоить по пустякам не хотелось. Она встала с кровати, натянула халат на голое тело и прошла в Настину комнату. Хоть и комната Настина, но в ней часто можно было найти Никиту. После просмотра ужастиков он мог пробраться к сестре и заснуть на неразложенном диване. При этом говорит, что сам не понимает, как и когда поменял спальное место. Настя называет его трусишкой и утверждает, что брат разговаривает во сне. А Никите ничего не остаётся, как объявить её храпушей. Утром снова будут спорить и доказать ничего не смогут.

Лера поправила одеяло. Настя тут же выставила ногу из-под него. Никита наоборот закутался поплотнее. Такие родные и такие разные близнецы. С разными характерами, так ещё и у дочки начался переходный период, ворчит, хмурится по поводу и без повода. Хоть ночью спокойно себя ведёт. А нет. Настя взбрыкнула и вылезла из-под одеяла полностью. Ну, раз так, то придётся закрыть окно, чтоб её не продуло.

Лера подошла к окну и уже собиралась закрыть створку, но заметила тонкий лучик фонарика, он мелькал среди густых зарослей растений. Она придвинулась ближе к стеклу. Так и есть, кто-то шёл вдоль забора.

Она негромко ахнула и быстро направилась к мужу. По дороге наступила на острую деталь конструктора, из которого Никита собирает автоматизированного робота. Чертыхнулась и выскочила из комнаты.

– Женя, проснись – легонько потрясла она его за плечо. Он открыл глаза и попытался собрать фокус в кучу. – Женя, во дворе кто-то ходит.

– Что?

– Кто-то во дворе. С фонариком.

Женя вскочил.

– Где?

– Возле забора, со стороны гаража.

Она выглянула в окно, но ничего странного уже не видела. А может ей показалось. Нет! Что она вообще сумасшедшая, она отчётливо видела свет фонаря. Свет от фар проезжающих машин на эту сторону двора проникнуть не смог. Сейчас двор выглядел спокойно, мирно. На фоне светлеющего неба отчётливо виднелись ветки сосен, лёгкий ветерок играл с ними, запутался. Она всматривалась в привычную тишину, а на душе было тревожно. Женя тем временем включил компьютер и запустил программу камер видеонаблюдения.

– Никого нет – не отводя глаз от экрана, сказал он.

– Давай вызовем охрану – голос её дрогнул.

Охрана в городок приезжала по вызову – лёгкому нажатию на тревожную кнопку. Они давно установили в доме сигнализацию. «Просто так, чтоб была» – говорил Женя, надеялся, что она не пригодится, но был уверен, что она понадобится. Лера была уверенна, что именно сейчас необходимо нажать на тревожную кнопку, но здравый ум рассчитал алгоритм последующих действий (не зря же она математик). Математический ум сейчас спорил с женской интуицией. Она проигрывала. Женя был согласен с логикой.

– И что мы им скажем? Лере показалось, что во дворе кто-то ходит? Обыщите двор, а заодно и мусор вынесите.

– Твоя ирония сейчас неуместна.

– Хорошо, я проверю.

Женя открыл сейф и достал пистолет.

При виде огнестрельного оружия Лера забеспокоилась ещё сильнее. Её математичка тут же разложила формулу вероятности выстрела, при условии взрывного характера мужа и проникновения на их частную территорию постороннего человека. Ответ быстро набирал обороты и устремлялся от нуля к единице. Этот пистолет выстрелит минимум один раз.

– Давай дождёмся утра.

– Лера, успокойся. Если бы там кто-то был, Жулька бы лаяла. Если хочешь, закрой дверь и сиди в комнате детей. Иди.

Но Лера даже не шагнула в сторону. Она шла за мужем и проводила его до выхода.

– Закрой дверь – напомнил он. Голос его был спокойным, и только Лера знала, сколько усилий ему надо, чтобы не рычать как зверь, учуявший охотника. Или охотник все же он?

Жени долго не было. Лера обошла весь дом по периметру, выглядывая в окна. Из холла второго этажа заглянула на соседский двор. Заброшенный дом в предрассветной темноте смотрелся ещё призрачней. В нём давно никто не живёт. Жил когда-то коррупционный авторитет или авторитетный коррупционер, ещё до того, как их семья поселилась в этом элитном городке. Но потом его то ли посадили, то ли расстреляли, то ли он подался в депутаты, то ли уехал за границу, в общем исчез. Несколько лет дом стоит без хозяина, зияет темными оконными глазницами, двор зарастает сорняками, хорошо, что не привлекает бомжей и наркоманов, и то только потому, что посёлок хорошо охраняется.

Вернулась к компьютеру, но не смогла разблокировать. А сейчас так не хватало видеть всё в реальном времени. Сидеть на месте было невозможно, как будто её подталкивало на улицу. А вдруг ему дали по голове, и ей дадут. Она открыла дверь и вышла на крыльцо. Не найдя ничего тяжелее лопатки для обуви на длинной ручке, вооружилась ею. Постояла и прокричала:

– Женя! – Ответила ей тишина. Но и с ней можно говорить: – Я вызываю полицию и охрану!

– И Армию России вызови – сказал муж скверным голосом совсем рядом.

Лера сначала подпрыгнула от неожиданности, а уж потом пошла на голос. Муж стоял недалеко от крыльца и что-то рассматривал возле куста. Это что-то ей очень не нравилось, хоть и напоминало мешок картошки. Плохие догадки закрались в голову.

– Что это?

– Иди домой – услышав её шаги, грозно приказал муж через плечо.

Лера не сводя глаз с места, куда смотрел Женя, двигалась как пленённая. Тёмная небольшая горка лежала возле его ног.

– Жулька – догадалась Лера. И быстро подошла, присела на корточки рядом с собакой.

– Иди домой – повторил муж, но Лера уже гладила собаку.

– Жулька. Что с ней, Женя?

В длинной шерсти овчарки нащупала мокрое, липкое и тёплое. Лера посмотрела на свои ладони. Они были черными, но она знала, что это кровь. Собака не подавала признаков жизни.

– Нужно вызвать полицию.

– Лера, ну кто будет расследовать убийство собаки?! – зло выкрикнул Женя.

– Но… – она взглянула на него снизу.

– Что «но»? Кому это надо? Им что больше делать нечего?

– Подожди. А как же проникновение на участок? Кто-то же её застрелил.

– Зарезал – зло ответил Женя.

Лера долго сидела в ванной комнате, отмывала руки и рыдала. Наконец, жалость выпихнула страх, который держался в ней пока Женя ходил по двору в поисках человека. Отступила воинственная решительность, уступив место обречённой усталости. Утром ей придётся, что-то выдумывать по поводу исчезновения Жульки, уберечь детей от правды.

Она ещё посидела на бортике ванны, собрала силу в кулак и вышла. Сварила кофе, пока пила, варила вторую порцию для Жени, выпила и её, сварила новую. Муж вернулся, когда на улице совсем рассвело.

– Кому понадобилось влезать и убивать нашу Жульку? – задумчиво спросила она.

– Не знаю.

– У тебя на работе все в порядке?

– При чем здесь моя работа? На любой работе могут быть проблемы, но это не имеет к смерти собаки никакого отношения.

– Это не смерть – холодно напомнила Лера. – Это убийство.

– Не драматизируй.

– Женя, несерьёзно отмахиваться от проблемы. А вдруг завтра нападут на детей?

– Лера, уймись. Ты же не глупая женщина, сама подумай…

Он сказал это таким тоном, что она засомневалась в его словах и в своих способностях.

– Извини, – остыл он. – Если тебе так будет спокойней, можешь взять детей и поехать на море. У тебя ведь отпуск намечается. Возьми на неделю раньше за свой счёт.

– Женя, ты знаешь, кто мог это сделать?

– Нет. Я просмотрел записи видеонаблюдения, там мужик в капюшоне. Может наркоман какой, облюбовали соседскую заброшку. Влез, а Жулька кинулась на него.

– Я не смогла разблокировать компьютер. Я не знаю пароль.

– Зачем тебе?

– А если мне понадобится посмотреть камеры видеонаблюдения…

– Я установлю тебе программу на телефон.

Это звучало как недоверие. Игла обиды проткнула её в грудь, но она постаралась не показывать огорчение. Они давно договорились, что его работа очень важна и любой форс-мажор не приемлем. А компьютер – это не площадка для развлечения, это база данных, бухгалтерия, отдел кадров, список клиентов, контакты, адреса, пароли, явки и прочая важная информация, исчезновение которой – это крах во всём. Лера все понимала и никогда не влезала в его дела, и тем более не лазила по рабочим файлам, но так уж неожиданно вышло, что сегодня ей понадобилось посмотреть камеры.

Женя заметил её реакцию.

– У меня там рабочие файлы. Не хочу, чтобы дети влезли. Никита со своими играми может удалить мне программу, или закачать вирус и всё…

– Я понимаю…

***

После первой пары у Леры было окошко, и выпала возможность посидеть в преподавательской в тишине и поразмышлять о произошедшем ночью происшествии, хоть и на паре её не отпускали подобного рода мысли, но студенты отвлекали, им все время приходилось объяснять простую математику. Но в преподавательской уже крепко обосновалась Юлия Васильевна (у неё выпало непредвиденное окошко) и тишина, о которой мечтала Лера, отменялась. Ещё утром подруга заметила, что Лера выглядит пришибленно, о чём тут же поинтересовалась, получив ответ про Жульку поохала, поахала, собиралась продолжить расспросы, но начались занятия, поэтому сейчас приступила с новой силой.

– Как всё случилось?

Юля разложила на тарелку пирожки, соорудив из них пирамиду Хеопса, наполнила кружки кипятком и перебралась за стол к Лере.

Лера не упустила возможности поразмышлять вслух.

– Если рассматривать эту задачу в линейной математике…

Юля её перебила:

– Ой, упаси боже рассматривать с тобой что-то в математике, моя дорогая алгебраическая подруга. Для меня это дебри вышмата. А ты знаешь, как я к нему отношусь.

– Как?

– Как тополь к огню. Боюсь.

– Разве можно сравнивать себя с деревом?

Юлька жарко кивнула, представив себя бревном с потрескавшейся шершавой корой, и согласила с замечанием подруги.

– Хорошо, как тополиный пух к огню.

Юля преподавала студентам агрономию, но обожала литературу. Была начитанна и вела дополнительный кружок, в который деканат отправлял самых бестолковых и хулиганистых на перевоспитание. Перевоспитывала она их, естественно, книгами, да потяжелее. Если бы не её любовь к печатным изданиям, то она бы ими ещё и отлупила. Мысленно некоторых прихлопывала стопочкой четырехтомника Толстого. Ну а что? такие экземпляры (не книг, а студентов) к ней попадали, которых сложно перевоспитать. Но завлечь или заставить за неделю прочитать «Идиота» Достоевского, она могла.

А ещё она мечтала о муже, богатом, красивом, накачанном, с пометкой – с животиком тоже можно, без вредных привычек и любовью к ней, земляным работам и книгам. Лера по доброте душевной и давней дружбе, постоянно говорила, что список сам себе противоречит, на что получала ответ: «Тебе, замужней, легко говорить. И вообще отключи свой математический ум. Вот Золушка в один вечер получила богатого, симпатичного, влюблённого принца». Никто не мог запретить ей мечтать, никто и не старался.

Со временем в её жизнь пробрались слова паразиты, такие как кавалер, жених, свадьба.

– Ну что со мной не так? – любимый вопрос Юли. Один был недоволен её безудержным весёлым характером, и даже выдвинул теорию, что нельзя быть весёлой такой, построил план по укрощению улыбок. Другой был недоволен её хозяйственностью, точнее её отсутствием. Да-да, Юлия не смотря на свою педантичность в работе, могла дома разбрасывать лифчики с колготками и есть в кровати, шуршать фантиками, не давая заснуть кавалеру. Последний (или как говорила Юля – крайний) был недоволен её весом, этот зрячий и ходячий весовой контроль замечал в ней набранные после ужина граммы, но утверждал, что это килограммы, естественно звучало это, как будто она поправилась на несколько тонн.

На этот вопрос Лера отвечала по-филосовски, (хоть и могла разложить все на простые составляющие, сровняв с землёй недовольных мужиков): «не твой это человечек, ты своего ещё не встретила».

Потом естественно была включена пластинка с вечной песней: «А когда я его встречу, годы-то идут». Но нужно отметить, что Юлия не успевала влюбиться в кавалера до такой степени, что их претензии ей нравились. И первым пунктом в списке об идеальном мужчине красными жирными буквами было прописано – он должен любить её такой, какая она есть, а не такой, какой она была некоторое время назад.

Поэтому Юля оставалась одна, хоть и не теряла надежду, и не оставляла попыток найти себе мужа. Поэтому иногда напрашивалась в гости к Лере, с прицельной дальностью рассматривая Жениных друзей и компаньонов, как потенциальных женихов. Лера же ей постоянно объясняла, что ни один из них ей не подходит. Делала это со своей любовью к подруге и математике (нет, доходы мужчин она не считала). Она раскладывала придуманные подругой отношения на составляющие. Этот жадный, в ресторане не даёт официантам чаевые. Этот трудоголик, голову от компьютера не поднимает, спит на работе. Этот нытик, при температуре тридцать шесть и семь, собирался помирать. Где бы найти тот термометр со шкалой адекватности ухажёра? Этот жирный, и хоть с лица воду не пить, но ты же хотела красивого, спортивного и накачанного. У этого уже три любовницы, которыми он хвастается даже перед женой. Но Юлька готова была кровью подписать договор с богом Любви, лишь бы он отправил Амурчика на поиски того самого, о ком она мечтает.

Лера тоже недоумевала, как такая красотка, натуральная блондинка с голубыми глазами, мягкой душой и нежным весёлым характером, уютной фигурой и веснушками на носу не может найти себе идеальные отношения. Видимо идеальная женщина отталкивает от себя идеального мужчину, как положительные полюса магнита.

Дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась голова студента. Он был прыщав и стеснителен. Но оба преподавателя знали, какой он в жизни со сверстниками. Полностью противоположен (нет, прыщи не исчезли) – груб, курит, матюгается, щиплет девчонок за задницы и прогуливает пары.

– Валерия Сергеевна… – промямлил он и заметил Юлю. – Здрасьте, Юлия Васильевна.

– Чего тебе, Сыромятин? – Юлька сменила дружественный голос на строгий преподавательский.

– Это… Можно войти?

– Заходи.

Из коридора доносились приглушенные голоса, видимо пришёл с поддержкой. Сыромятин просочился в кабинет.

– Валерия Сергеевна, у меня это… вроде… как её… двойка… я это… как его… ну в смысле… исправить…

Юля перебила поток студенческой речи.

– Сыромятин, ты уже минуту в кабинете, а мы с Валерией Сергеевной внятно услышали только свои имена и отчество, все остальное в предложение не связывается.

– Можно как-то двойку исправить? – выпалил он.

– Не можно, а нужно – наконец успела ответить Лера. – Ты что не знаешь, как исправить?

– Как? – оживился студент.

– Подходишь к преподавателю и просишь, нет, умоляешь принять тему.

– Ну, Валерия Сергеевна, – протянула Юля – вы разве не знаете, что за Сыромятина бегают два молодых и шустрых некультурных человека? И ко мне приходили…

– Да?

– Как раз сегодня утром. Я вам потом расскажу.

Лера посмотрела на парня.

– По какому предмету?

– По агрономии.

– Ах, ты ж мой хороший. Решил все же сам прийти? – Юля мысленно потирала ладони. Вот сейчас она на нём отыграется. Алексей Сыромятин давно выпрашивает перевоспитательные работы. – Тема?

– Выращивание… там чего-то… льна вроде, на каких-то этих как его? – он умоляюще уставился на Юлию Васильевну.

Она сжалилась, но не упустила возможность упрекнуть.

– Даже тему выучить сложно? «Выращивание льна в засухоустойчивых районах». Хорошая тема. Так. Идёшь в библиотеку и читаешь «Трое в лодке, не считая собаки».

– Чего? – изумился парень и повёл носом, как мышонок.

– Сыромятин, Джером К Джером поможет тебе развеселиться. А то я смотрю какой-то ты хмурый. Но если ты против, могу предложить «Преступление и наказание» Достоевского.

– Нет-нет – запротестовал парень. Молодёжь на самом деле очень умная, наслышана о русской классике, как детсадовцы о бабайке.

– И учти, если в театре твоей воспалённой фантазии Монморанси будет широкоплечая и сутулая тётка с усами, прокляну.

Сыромятин нахмурился и попятился, но согласился.

– Хорошо – мысленно перебирал сайты с сокращённым вариантом и рецензиями на произведение.

– Как дала бы по башке, да жаль последние светлые мысли из неё вылетят.

– Спасибо – отблагодарил студент преподавателя за доброту.

– Сыромятин, – окрикнула его Юлия Васильевна. – Не забудь выучить «Выращивание льна в засухоустойчивых районах». На ближайшей практике будешь рассказывать перед всем классом.

– Чо, серьёзно?

– Конечно. По этой теме у тебя неуд.

– Ладно – обречённо пробубнил Лёшка. Спорить было бесполезно, когда на горизонте маячил Достоевский со своим «Преступлением».

Лера хотела сообщить, что у него по её предмету тоже двойка выходит, но пожалела парня. На сегодня ему хватит потрясений. Юля бы не упустила возможности загрузить его ещё заданиями, с которыми книголюб и за лето не справится. Одно радовало, на одну двойку у него будет меньше, если конечно не забьёт на задание.

– Оболтусы – сказала Юля, когда дверь за ним закрылась. – Самое интересное, что Сыромятин ходил на разведку, там за дверью ещё штуки три таких же. Интересно, мне когда-нибудь повезёт, чтоб весь курс краснодипломников?

– Бесконечно малые, или большие величины, как постоянные.

– А по-русски?

– Каждый год к нам приходят по десять Сыромятиных на курс.

– Этот балбес попросил дружков своих, чтоб они просочились в колледж и предлагали мне деньги за тройку.

– Да? И много предлагали? – без всякого интереса спросила Лера.

– Я не уточняла. Выставила их за дверь. Честно, держала себя в руках, чтобы не пнуть под зад. У меня цель: сделать из Сыромятина человека. Хотя из этого человека прямоходящего сложно даже неандертальца сделать. Ты видела, что он в чате написал, когда спросили, что делает? – Юля тут же поторопилась с ответом на свой же вопрос: – «Лижу на диване», что он там лижет, остаётся только догадываться, но никто ведь из однокурсников не заметил ошибки.

Юля могла бесконечно сетовать на студентов, и даже набрала воздуха побольше, но телефон Леры ожил.

Пока она говорила по телефону, Юля понимала, что случилось что-то очень неприятное. Лицо подруги изменилось, она отвечала, но уставилась в точку под ногами. Лера была серьёзной женщиной и любую информацию могла принять с каменным лицом, но этот звонок выбил её из колеи. Когда она отложила трубку на стол, ещё посмотрела на неё некоторое время, но сказала:

– Мою классную руководительницу убили.

– О господи – охнула Юля.

– Завтра похороны.

***

На кладбище было много людей. Все держались обособленными кучками: одноклассники с одноклассниками, учителя со школьными коллегами.

– Говорят, – шептала Таня Огурцова, по мужу Калашникова, – Ирму так же убили, как и историчку. Помнишь тот случай?

– Помню.

Убедившись, что школьную подругу ещё не посещал склероз, Танька продолжила, а чтобы Лера всё расслышала, повисла у неё на руке и прижалась к плечу:

– Забил насмерть.

Лера слушала её вполуха.

Была одета в чёрный брючный костюм, как и многие другие. Она держала в каждой руке по четыре гвоздики, перетянутые чёрной траурной лентой. И высматривала Женю. Он пообещал приехать, хоть и не хотел. Утром этот вопрос обговорили, и Лера уговорила, убедила, что необходимо отдать последний долг классному руководителю, Ирма Германовна на них семь лет потратила, а они один день не могут потратить. Она всматривалась в лица прощавшихся.

– Лерка, представь это маньяк.

– Ну, какой маньяк? – устало проговорила Лера. Голова раскалывалась на крупные тяжёлые осколки. Таня без умолка трещала на ухо. Атмосфера была тяжёлая. Усталость давила на плечи, как трёхтонный шарф, при этом ещё и затягивался, как удав. – Тогда же доказали, что Антон убил.

– Вот-вот – не унималась бывшая одноклассница. – А Антон сейчас где?

– Где?

– В тюрьме.

Лера косо посмотрела на первую сплетницу их класса. Годы не меняют людей. Наоборот, с годами люди приобретают сотню плохих привычек и накапливают уже имеющиеся, и совершенно не собираются от них избавляться. Таня, по-видимому, взращивала вредную привычку, как Сыромятин лён в благоприятных условиях, а потом собирала урожай сплетен, как тот комбайн. Нужно будет у Юли спросить, чем там лён убирают.

– Двенадцать лет прошло – продолжала бубнить Таня. – А ему пятнашку дали. Ты что забыла?

Лера никогда не забывала, но говорить об этом не собиралась. Ни с кем. Тем более с Таней.

– Вот-вот – заговорщицки шептала она. – Убили одинаково, а Антон в тюрьме. Значит, не он. А маньяк. А вдруг он всех учителей убивает. А ты, кстати, в колледже преподавателем работаешь.

– Зачем нас убивать? – Лера догадалась, куда клонит Огурцова.

– Не зачем, а за что.

– Ну и за что?

– За двойки.

– Не ерунди, Танюха, – устало попросила Лера.

– Я знаю, что говорю. Ты это… когда домой вечером идёшь, оглядывайся, целее будешь.

– Вот уж язык без костей – проговорил кто-то совсем рядом.

Таня вздрогнула и вжала голову в плечи. Лера уловила знакомый тембр голоса, но оглядываться не стала. Тем более началась процедура опускания гроба.

Вскоре могила была усыпана цветами и венками.

– Наших мало – заметила Таня. – Женька с Петькой не пришли. Может в кафе подойдут, помянем её вместе.