Олень в свете фар

Несколько раз за время полёта они так увлечённо жестикулировали, что руками задевали друг друга. Едва знакомые, они говорили обо всём, что только может прийти на ум, а потом Элис вынесла вердикт:

– Давай так. Я помогу тебе сориентироваться на форуме, ведь я организатор и для меня там секретов нет. А ты проводишь даму до гостиницы. Это сэкономит тебе время. Как зовут человека, с которым ты собираешься встретиться?

Роб улыбнулся её уверенности.

– Я знаю всех на форуме, – спокойно произнесла Элис. – Десять лет уже организую встречи.

Он посмотрел на неё. Холодные голубые глаза, длинные ресницы. На вид – около тридцати пяти, но выглядит ярко и маняще. Чёрный костюм, который не скрывает фигуру. Взгляд опытный, с лёгкой блуждающей улыбкой, из флирта всегда готовой перейти в пренебрежение. Ей сложно отказать, поскольку открыто она ничего не предложит. При виде таких женщин невольно возникает нетерпение. Её весёлый нрав и юмор способствовали лёгким контактам и даже такому странному формату, как деловая дружба, когда люди, приносящие пользу, приятны в общении.

В аэропорту пришлось задержаться, он уже давно не летал с багажом, а тут надо было подождать её. Элис поселилась в той же гостинице, где планировался форум. Он донёс сумку прямо до номера, и в шутку получил монетку евро.

Дама предложила попить кофе в ресторане гостиницы, намекнув, что там могут оказаться люди, которые ему нужны. Так оно и случилось. Таким образом, уже до форума он успел решить почти все свои вопросы.

– А с вами хорошо – сказал Роб.

Элис только кивнула и предложила прогуляться.

Вернулись они вечером, когда на море уже стемнело. В холле номера Элис, быстро повернувшись, впилась в его губы поцелуем. Потом с лёгкой улыбкой стала отступать к спальне, приглашая за собой. Больше всего ему хотелось снять одежду с этой «застёгнутой на все пуговицы» женщины, одно прикосновение которой в обычной ситуации – большая дерзость…

Роб ушёл только под утро. Спустившись в кафе, он заказал кофе и устроился на веранде. Воздух ещё не прогрелся, и официант предложил пересесть в помещение; Роб отказался. На набережной были только рыбаки. Они молча стояли друг около друга на одинаковом расстоянии, словно организовав оцепление. Удочки меж ними на реке возвышались, как частокол. Они были одни, совершенно одни под тяжёлым северным небом.

Роб резко встал, оставив недопитый кофе и пошёл к её номеру. Он не знал, что скажет: предложит ли встретиться перед отлётом, возьмёт ли её визитку или просто останется ещё ненадолго. Вспыхнула мысль, которая раньше никак не желала оформиться – все эти острова, эти девушки – разве это не образы Анны, не то как он видит её, когда меняется настроение или свет?

У номера он решил всё же продумать, что именно он хочет предложить, и облокотился на дверь, но та легко распахнулась.

Что ж, подумал он, вот и ответ.

В комнате было темно; Элис так не включила свет и жалюзи не открыла. В полутьме Роб увидел, что она лежит в постели в какой-то неестественной позе. Он тихо подошёл к ней: лицо Элис уткнула в подушку, коленки же были развёрнуты так, словно она собиралась перевернуться на спину, но не успела.

– Эй, позвал Роб, и повернул её.

На него смотрели открытые неподвижные глаза. Он почувствовал резкий запах железа. А потом увидел, что глубоко в груди у девушки сидит нож. Сам не зная почему, он взялся за рукоятку, хотя уже вряд ли можно было что-то изменить.

Роб не успел понять, кто набросил на шею удавку, – после резкой боли потемнело в глазах и невозможно стало сделать вздох. Его тянули назад, и задушили бы до смерти. Из последних сил он выдернул нож и вонзил его в бок напавшего у себя под левой рукой. Когда хватка противника ослабла, Роб быстро повернулся и что есть сил ударил его лезвием в горло.

Глава 2.

Материк

В окно влетал детский радостный гик и скрип качелей.

– Пускай эта дура спустится!

Пожалуй, эта фраза вернула её в реальность. Нет, она не была «той дурой», что стояла на подоконнике московского подъезда и шантажировала кудрявого парня с цыганскими локонами и чёрными глазами: он любил гитару, любил водку и не любил рыжую девчушку-пацанку. Да, он пару раз проводил её, может, поцеловал, но лезть к нему с чувствами было напрасно.

Летний сочный ветер бродил по лестничной площадке, ребята стояли кто где и, как коллекционеры, взвешивали: запомнить ли это приключение или нет? И сойдёт ли оно за интересный рассказ, что стоит припасти на осень для одноклассников?

Кто думал добавить героическое спасение, где он супермен, кто – осудить поступок, кто – себя самого сделать главным героем – тем, из-за кого столько страданий. Но никто не осуждал, не спасал, да и героем не был. Они лишь играли роли внимательных зрителей, стремившихся ничего не пропустить и запомнить всё в точности. Зачем это было нужно, если они собирались потом переиначивать историю по собственному разумению, а проще говоря, всё переврать, неясно.

Нет, не там подруги познакомились. Да, Алёна была рядом, кокетничая и одновременно отбиваясь от ухажёров, но общения не случилось. И двумя словами не перемолвились, только бросали друг на друга взгляды, предвидя достойную конкуренцию. А потом со смехом вспоминали, что и бороться было не за кого, никто из ровесников не понравился.

Может, во дворе? Зацвели сирень и черёмуха, и после неожиданных майских холодов наступило долгожданное тепло. Это был один из немногих просторных дворов в центре столицы – с аллеей, ухоженным садом, в котором высадили тюльпаны разных оттенков. Две длинные лавочки без следов ботинок привлекали подростков из окрестных домов, юных и весёлых ребят из благополучных семей, которые, как думали, опережали своё время. У них был необходимый уровень протеста – в одежде, причёсках и музыкальных предпочтениях. И достаточный набор свободолюбия – семейное непослушание, нелюбовь к правоохранителям, восхищение перед чужим саморазрушением и романтизированной, в основном латиноамериканской, анархией.

Парень по имени Джерри в балахоне с накинутым капюшоном и джинсовке играл на гитаре уже энную композицию, и пока что не было ни одной на родном языке. Чужой язык, судя по всему, демонстрировал прогрессивность и образование. Только в конце вечера он сбросил капюшон, и Лёля увидела худое лицо с серыми ясными глазами. «Выразительные», – отметила она, помнится. Паренёк был короткостриженый, худой, среднего роста. Причёской он чуть выделялся – у половины компании волосы были длинные, у других же – модельные стрижки. Казалось, только он не парится по поводу своей внешности, но девушка быстро поняла – он хочет, чтобы так казалось.

Стоп, а при чём здесь Джерри, как он забрёл в эту историю? Она же вспоминала, как они познакомились с Алёной. Собственно, на той посиделовке это и произошло. Подруги ждали однокашников и заслушались гитару, на которой играли ребята постарше, с первых курсов вузов.

***

С момента их знакомства прошёл год, который вопреки предчувствиям не стал судьбоносным. Им исполнилось шестнадцать. Наступила новая весна и тоже прошла, как трёхмесячный праздник, от которого ежедневно ждали чуда. Сегодня последний день мая. Вроде и не было монотонности школьных будней, не мучили ни учителя, ни родители, а всё равно ничего выдающегося не произошло. Целыми днями они были предоставлены сами себе, не утруждали себя ни заботами, ни обременительными хобби.

На небо наползали серые тяжёлые тучи, в воздухе пахло грозой. Растрёпанные объявления дрожали на остановке. В лужах набухали пузырьки и плавали семена клёна.

– Когда шёл дождь, в лагере нечем было заняться, – вспомнила Алёна. – Ни спорта, ни прогулок, ни костров. Мы оставались с мыслями один на один, и было тоскливо.

Они с подругой прятались под козырьком большого каменного дома. На следующий день им предстояла поездка в Подмосковье – их взяли помощниками вожатого в туристический лагерь. Уроки закончились пару дней назад, и ровно столько девушки маялись от скуки.

Под деревом сирени мок позабытый беговел. За стеклянной входной дверью в подъезд, покрытой каплями, словно мурашками, виднелось старенькое лицо вахтерши. Она смотрела на девушек и мечтательно думала о чём-то своём. Подруги задумчиво глядели на детский беговел. Алёна попыталась найти плюсы во взрослении. Некоторые результаты она озвучила вслух.

– Счастливая твоя сестра. Уже и вуз окончила, и замуж вышла. Ребёнок…

Речь шла о старшей сестре, ей было около двадцати пяти.

Лёля кивнула, а потом сказала без эмоций:

– Разводятся. Сейчас сына делят.

– Делят?! На части, что ли? – попыталась Алёна пошутить.

– Почти, – закрыв глаза, Лёля протянула руку под дождь.

Стук капель о листья деревьев усыплял.

– И как всё произошло?

– Муж встретил девушку на работе.

– Обычная история.

– Да не совсем. Сестра её знала, видела пару раз. Зашуганная, тихая, какая-то неухоженная. А потом она разок пришла с простой причёской, с платьем, которое показало, насколько у неё красивые, аккуратные ножки. Ходила по офису, не опустив голову, как обычно, а гордо смотрела в глаза. И муж сестры пропал – за день влюбился. Вернее, вначале захотел с ней переспать. Ну а потом пошло-поехало – после того, как она отказала.

– Ты откуда знаешь?

– Слышала, как он каялся. Почти плакал.

Тем временем у подъезда остановилось полуспортивное авто. Из него выскочил Джерри в бейсболке, поверх которой был накинут капюшон. Перепрыгнув через капот, он исчез в соседнем подъезде. Спустя минуту Алёна спросила у подруги, откуда идёт звук.

– Я думала, из твоих наушников, – удивилась та и проверила свой плеер.

Выключен. Они взглянули наверх, но окна на первых этажах были плотно прикрыты. Алёна рассмеялась и, хлопнув себя по ноге, подбежала к машине.

– Иди сюда, – призывно махнула подруге.

Лёля, не торопясь, подошла.

– Отсюда играет. Я сразу узнала мелодию.

– Не заглушил, – пожала плечами Лёля.

Вспомнив, как торопился парень, она мягко нажала на ручку. Дверь плавно приоткрылась на пару сантиметров. Двор, конечно, был охраняемым, но подобная беспечность удивляла. Казалось, Джерри решил испытать фортуну.

Алёна снова бросила взгляд на окна, рассчитывая увидеть хозяина авто, но её отвлёк звук движка. Во двор медленно въехал мотоциклист, озираясь. Увидев подруг, он крикнул им:

– Привет девчонки, скучаете?

Неизвестно почему Лёлю охватил страх. Это было необычное ощущение: они на своей территории, около дома, к которому годами ходила гулять. Позади вахтерша… нет, её уже нет на месте, видно, дремлет за журналом; из-за непогоды попрятались мамочки с детьми; но всё же двор-то знакомый, перед которым шлагбаум и охрана: здесь даже машину открытой оставляют!

– Мы не скучаем, – Алёна ответила не сразу и без привычной бравады.

– Да ладно! Одни под дождём.

– Мы только вышли из машины. И разве можно рядом с такой скучать?! – засмеялась Алёна и приоткрыла дверцу.

– Хм… Ваша, что ли? И кто за рулём?

– По очереди, – нагло ответила Алёна, к ней вернулась обычная уверенность.

– Хорош трепаться, – резанул мотоциклист. – Садись тогда за руль, если твоя тачка. Или я прокачу.

Лёля в этом момент решила, что в машине будет безопаснее, если они смогут закрыться. И непременно выбежит хозяин.

– Пожалуйста, – сказала она и быстро влезла в салон на сиденье пассажира. Рядом тут же очутилась Алёна. Мотоциклист внимательно смотрел на девушек.

– Нажми lock, – сказала подруге Лёля, и та закрыла дверь.

Парень покачал мотоцикл и, улыбнувшись, показал «поехали», тронув газ.

Алёна выдохнула, пощупав ключи в зажигании.

– Я не собираюсь сидеть и ждать, пока он разобьёт стёкла, – она резко вдавила педаль, направив машину на выезд.

– Всегда мечтала быть угонщицей, – сказала Алёна, когда за ней опустился автоматический шлагбаум.

И рванула с места, увидев, что мотоциклист едет следом.

– И куда мы?! – спросила Лёна, сделав музыку тише.

– Доедем до ближайшего отделения полиции, а там разберёмся. Объясним, почему взяли машину, мол, хотели спастись от этого ненормального.

Лёля кивнула. План был не так плох. В салоне посреди знакомых ритмов композиции она чувствовала себя спокойно. Как ни крути, с ними случилось приключение, которое запомнится. Последний весенний день в Москве обещал быть не таким уж скучным. Страха перед вождением подруги не чувствовали – с четырнадцати лет их учили родители, в безлюдных местах позволяя управлять самим. А полгода назад, когда отец Лёли был в командировке в Колорадо, он разрешил ей самой вести машину по сонному Вестминстеру.

С Сивцева Вражка они поехали на Староконюшенный – мотоциклист не отставал, но обогнать не торопился. Около Арбата, метров за пятьдесят, она повернула во двор и подъехала к дому, где когда-то её отец парковался, чтобы пообщаться с полицией. Было это лет семь назад, но она запомнила.

– Выходи! – скомандовала Алёна подруге.

Девушки быстро покинули салон, забрав ключи, и подбежали к подъезду. Однако табличка с надписью «Полиция» исчезла. Не было и курящих на крыльце людей в форме и бронежилетах.

Мотоциклист зарулил следом, остановившись в нескольких шагах. Он наконец снял шлем – под ним были растрёпанные волосы и слегка надменная улыбка.

– Они съехали отсюда, – сказал он.

– Кто? – спросила Алёна.

– Полиция. Вы же их искали? На Остоженке теперь, – он ухмылялся. – Я думал вас в полицию сдать за угон моей машины, а вы сами сюда приехали.

– Вашей машины?

– Теперь моей.

Он достал какую-ту бумажку и помахал ей.

– А отделение полиции… Я тоже так недавно обознался, когда права получал.