bannerbanner
Орудия смерти. Город потерянных душ (новый перевод)
Орудия смерти. Город потерянных душ (новый перевод)

Полная версия

Орудия смерти. Город потерянных душ (новый перевод)

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
6 из 8

– Труднее? – Клэри задохнулась от гнева. – Тесты – это трудно. Полоса препятствий – это трудно. Но твое исчезновение меня едва не убило, Джейс. А как ты думаешь, что чувствует Алек? Изабель? Мариза? Можешь представить, каково это: не знать, где ты и что с тобой, искать…

Снова этот странный взгляд: будто он слышал ее и одновременно не слышал.

– А, да. Я собирался спросить. – Он улыбнулся ангельской улыбкой. – Меня правда все ищут?

– Правда ли… – Клэри помотала головой, сильнее запахнула халат. Ей вдруг захотелось максимально закрыться от него, от этой знакомой красоты, от прекрасной улыбки хищника, говорившей, что он готов сделать с ней что угодно, и неважно, кто там ждет в коридоре.

– Я надеялся, что они расклеят листовки. Ну, знаешь, как когда ищут котов. Пропал невероятно красивый подросток. Откликается на «Джейс» или «Красавчик».

– Что ты сказал?

– Тебе не нравится «Красавчик»? Тогда, может, «Сладкие щечки»? «Крошка»? Нет, последнее уже перебор, да и технически я не такой уж…

– Заткнись! – прорычала Клэри. – И выметайся.

– Я… – Он опешил, и Клэри вспомнила, что вот так же он выглядел на пепелище, когда она его оттолкнула. – Ладно, хорошо. Поговорим серьезно. Кларисса, я пришел позвать тебя с собой.

– Позвать куда?

– Идем со мной… – он помедлил, – …и с Себастьяном. Я все объясню по дороге.

На мгновение она замерла, глядя ему в глаза. Лунный свет трогал серебром изгиб его рта, скулы, горло. Ресницы отбрасывали тень на щеки…

– В последний раз, когда я с тобой вот так куда-то пошла, мне дали по голове и притащили на черномагический ритуал.

– Это был не я, а Лилит.

– Джейс Лайтвуд, которого я знаю, зашел бы в одну комнату с Джонатаном Моргенштерном только для того, чтобы его убить.

– Это была бы плохая идея, – просто сказал Джейс, обуваясь. – Мы же с ним связаны. Порежут его, кровью истеку я.

– Связаны? В каком смысле?

Он откинул светлые волосы с лица, игнорируя ее вопрос.

– Ты не понимаешь, насколько это все сложно, Клэри. У него есть план, и он готов над этим планом работать, чем-то жертвовать. Если ты дашь мне шанс объясниться…

– Джейс, Себастьян убил Макса. Твоего младшего брата.

Он вздрогнул, и на секунду Клэри показалось, что она смогла достучаться… но лицо Джейса снова разгладилось – так в одну секунду разглаживается туго натянутая простыня.

– Это… это была случайность. Себастьян мне тоже как брат.

– Нет. – Клэри замотала головой. – Он не твой брат, а мой. Как бы я хотела, чтобы это была неправда! Чтобы он никогда не рождался…

– Как ты можешь такое говорить? – возмутился Джейс, поднимаясь с кровати. – Ты не думала, что мир сложнее, чем черно-белая картинка в твоей голове? – Он наклонился, поднял перевязь и застегнул на поясе. – Шла война, Клэри. Люди погибают на войне. Все тогда было иначе. Теперь я уверен, что Себастьян никогда не причинил бы вреда моему родному человеку. Осознанно, по крайней мере. Когда служишь высшей цели, не обойтись без сопутствующего ущерба.

– Ты сейчас назвал своего родного брата сопутствующим ущербом?! – Она едва не сорвалась на крик, дыхание сперло в груди.

– Клэри, ты меня не слушаешь. Это важно…

– Валентин тоже думал, что его цель важна.

– Валентин ошибался. Он был прав в том, что Конклав прогнил, но не понимал, как это можно исправить. А Себастьян понимает. Если б ты только нас выслушала…

– «Нас»… Господи, Джейс…

Ее сердце разбивалось на тысячи кусочков, но разум метался, заставляя вспоминать, куда она дела свое стило, гадать, успеет ли добраться до прикроватной тумбочки, где лежал макетный скальпель. Думать, поднимется ли рука…

– Клэри? – Джейс склонил голову к плечу, изучая ее лицо. – Ты… Ты все еще меня любишь?

– Я люблю Джейса Лайтвуда. А кто ты такой, я не знаю.

Он изменился в лице, но не успел ответить, как тишину пронзил крик. И звон битого стекла.

Клэри тут же узнала голос: мама!

Не глядя на Джейса, она распахнула дверь и бросилась в гостиную. Гостиная в доме Люка была просторной, от кухни ее отделяла длинная стойка. Джослин стояла за ней, в лосинах и старой футболке, с волосами, закрученными в неаккуратный пучок. Похоже, она спустилась выпить воды: разбитый стакан лежал у ее ног, на сером ковре появилось мокрое пятно.

Лицо ее побелело, как выжженный солнцем песок. Она, не мигая, смотрела в другой конец комнаты, и Клэри даже оборачиваться не нужно было, чтобы знать, кто там.

Мамин сын.

Себастьян стоял рядом с дверью, оперевшись на стену. Его скуластое лицо было совершенно бесстрастно. Прикрыв глаза, он рассматривал мать через ресницы и всем своим видом, позой выглядел как семнадцатилетний Валентин, сошедший с фотографии Ходжа.

– Джонатан, – прошептала Джослин. Клэри замерла.

Клэри не шевельнулась, даже когда Джейс вбежал в гостиную и, оценив ситуацию, остановился рядом. Его левая рука легла на перевязь, длинные пальцы оказались в дюйме от ножа, но Клэри знала, что Джейсу и секунды не понадобится, чтобы выхватить клинок.

– Меня теперь зовут Себастьян, – сказал ее брат. – Я решил, что не желаю оставлять себе имя, которое вы с отцом мне дали. В конце концов, вы оба предали меня, так что предпочитаю не иметь с вами ничего общего.

Джослин перешагнула через темный круг битого стекла, ее глаза метались по лицу Себастьяна.

– Я думала, что ты мертв, – прошептала она. – Я же видела, как твои кости рассыпаются в пепел…

Черные глаза Себастьяна сузились.

– Будь ты моей настоящей матерью, хорошей матерью, ты бы знала, что я жив. Один человек как-то сказал, что матери всю жизнь носят с собой ключи от наших душ. Но ты мой ключ вышвырнула.

Джослин издала сдавленный звук и прислонилась к стойке, чтобы не упасть. Клэри хотелось броситься к ней, но ноги словно примерзли к полу. Что бы ни происходило между мамой и братом, ее это не касалось.

– Только не говори, что ни капли не рада меня видеть, матушка, – равнодушно сказал Себастьян. – Разве я не замечательный сын? – Он развел руки. – Сильный, красивый и так похож на папеньку!

Бледная Джослин покачала головой.

– Что тебе нужно, Джонатан?

– То же, что и всем. Я требую принадлежащее мне по праву. Наследие Моргенштернов.

– Наследие Моргенштернов – кровь и разрушение. Ни я, ни моя дочь к ним не относимся. – Она выпрямилась. Ее рука все еще сжимала столешницу, но Клэри видела, как прежний огонь снова загорается в маминых глазах. – Если ты сейчас же уйдешь, Джонатан, я не скажу Конклаву, что ты здесь был. – Она взглянула на Джейса. – И про тебя тоже не скажу. Если они узнают, что вы спелись, убьют обоих.

Клэри рефлекторно заслонила Джейса собой, но он смотрел поверх ее плеча, на Джослин.

– Тебе не наплевать на мою смерть?

– Мне не наплевать на горе, которая она причинит моей дочери, – отозвалась мама. – Закон суров, слишком суров, а то, что случилось с тобой, возможно, получится исправить. – Она снова взглянула на Себастьяна. – Но для тебя, мой Джонатан… для тебя уже слишком поздно.

Рука, державшаяся за столешницу, вдруг взметнулась, вооруженная длинным кинжалом Люка. На лице Джослин блестели слезы, но хватка на рукояти не ослабевала.

– Я очень похож на него, правда? – спросил Себастьян, не двигаясь. Он как будто и не заметил ножа. – На Валентина. Поэтому ты на меня так смотришь?

Джослин покачала головой.

– Ты выглядишь так же, как в тот день, когда мне впервые тебя показали. Как демон. – Ее голос был полон печали. – Мне так жаль!

– Чего жаль?

– Того, что не убила тебя, когда ты родился, – бросила она и вышла из-за стойки, крутанув кинжал в руке.

Клэри напряглась, но Себастьян даже не пошевелился, только его темные глаза следили за матерью.

– Так ты этого хочешь? Чтобы я умер? – Он раскинул руки, будто собирался обнять мать, и шагнул вперед. – А давай! Убей своего сына, я не стану тебя останавливать.

– Себастьян, – предупреждающе сказал Джейс.

Клэри бросила на него изумленный взгляд. Неужели он правда беспокоится?

Джослин подошла ближе. Кинжал крутился в ее пальцах все быстрее, его очертания размыло. Клинок остановился в нескольких дюймах от сердца Себастьяна. Но тот не шевельнулся.

– Сделай это, – мягко произнес он, склонив голову к плечу. – Не можешь? Ты должна была убить меня, когда я родился. Но не убила. – Он понизил голос. – Говорят, что любовь родителя к ребенку всегда безусловна. Может, если бы ты действительно любила меня, то смогла бы и спасти.

Секунду они смотрели друг на друга в упор, холодные зеленые глаза встретились с угольно-черными, мать встретилась с сыном. В уголках рта Джослин пролегли глубокие морщины, которых две недели назад там еще не было – Клэри могла поклясться.

– Ты притворяешься, – сказала Джослин дрожащим голосом. – Ты ведь ничего не чувствуешь, Джонатан. Твой отец просто научил тебя изображать человеческие эмоции, как попугая учат повторять слова. Попугай не понимает, что говорит, и ты тоже. Как бы я хотела… Господи, как бы я хотела, чтобы ты понимал! Но…

Кинжал Джослин сверкнул в воздухе идеальной дугой. Смертоносная атака – острие должно было вонзиться под ребра, прямо в сердце… Но Себастьян был слишком быстр, даже быстрее Джейса, – он уклонился, отступил, и кинжал лишь царапнул его грудь.

Клэри услышала, как зашипел Джейс, и резко развернулась к нему. По его белой рубашке на груди расползалось красное пятно. Он прикоснулся к нему, кончики пальцев окрасились алым.

«Мы же с ним связаны. Порежут его, кровью истеку я».

Не задумываясь, Клэри бросилась через всю комнату, встав между Джослин и Себастьяном.

– Мама! Стой!

Джослин не опускала нож, не сводя с сына глаз.

– Клэри, с дороги.

Себастьян рассмеялся.

– Так мило, правда? Младшая сестренка защищает старшего брата!

– Я защищаю не тебя, – бросила ему Клэри, серьезно глядя на маму. – Все, что происходит с Джонатаном, происходит и с Джейсом. Понимаешь, мам? Если ты убьешь его, Джейс тоже умрет. У него уже кровь. Мама, пожалуйста!

Джослин все еще сжимала нож, но уже менее уверенно.

– Клэри…

– Бр-р, неловкая ситуация, – заметил Себастьян. – Но интересно, как вы из нее выкрутитесь, так что уходить я не собираюсь.

– Вообще-то лучше тебе уйти, – послышался из коридора новый голос, и на пороге появился Люк, босой, в джинсах и старом свитере. Взъерошенный, без очков, он выглядел неожиданно моложе. К плечу вскинут обрез, дуло направлено на Себастьяна.

– Это помповик «Винчестер», двенадцатый калибр. Стая такими убивает волков, пошедших вразнос. Даже если я тебя не убью, сын Валентина, ногу отстрелить смогу.

Все в комнате словно одновременно задержали дыхание. Кроме Люка. И кроме Себастьяна, с улыбкой двинувшегося на него, будто не замечая дробовика.

– «Сын Валентина», – повторил он. – Так ты обо мне думаешь? Повернись все иначе, ты был бы моим крестным.

– Повернись все иначе, – палец Люка скользнул на спусковой крючок, – ты был бы человеком.

Себастьян остановился.

– То же могу сказать о тебе, оборотень.

Время, казалось, замедлилось. Люк целился, Себастьян перестал улыбаться.

– Люк, – позвала Клэри. Она точно попала в один из кошмаров, где хочешь кричать, но получается только шепот. – Люк, не надо.

Палец отчима нажал на спусковой крючок, и Джейс с невероятной скоростью прыгнул вперед и сшиб Люка в тот же миг, как грохнул выстрел.

Дробь разлетелась далеко, выбила окно. Люк, потеряв равновесие, качнулся назад, и Джейс, вырвав у него ружье, вышвырнул в окно.

– Люк… – начал он.

Люк ударил его.

Даже зная, в чем дело, Клэри застыла в шоке. Люк, который тысячи раз заступался за Джейса перед мамой, перед Маризой, перед Конклавом, добрый и безобидный Люк… Он словно ее саму ударил. Джейс, тоже не готовый к такому, отлетел к стене.

Себастьян, до того не показывавший настоящих чувств, кроме отвращения и насмешки, зарычал и сорвал с пояса длинный кинжал с узким лезвием. Глаза Люка расширились, он попытался увернуться, но Себастьян оказался быстрее него, быстрее всех, кого Клэри видела. Он вонзил лезвие в грудь Люка, провернул изо всех сил и выдернул – красное по самую рукоять. Люк отшатнулся и съехал по стене, оставляя за собой кровавый след. Клэри уставилась на него в ужасе.

Джослин закричала. Клэри слышала ее голос словно издалека, из-под воды, но крик все равно показался ей страшнее выстрела, разбившего окно. Она застыла и смотрела на то, как ковер вокруг Люка быстро пропитывается алым.

Себастьян снова занес кинжал, и Клэри очнулась, бросилась на него, изо всех сил врезавшись в плечо, пытаясь сбить с ног. Не вышло – Себастьян едва шевельнулся, но выронил кинжал. И обернулся к ней. Его губа кровоточила. Клэри не знала почему, пока не увидела Джейса, его рассеченную от удара Люка губу.

– Хватит! – Джейс схватил Себастьяна за ворот. Он был бледен, избегал смотреть на Клэри и Люка. – Прекрати. Мы не за этим пришли.

– Пусти!

– Нет. – Джейс вцепился в его руку и наконец взглянул на Клэри, бесшумно прошептал что-то одними губами… но на пальце Себастьяна блеснуло серебряное кольцо, и они исчезли в мгновение ока, что-то сверкнуло металлом, просвистев мимо места, где они только что стояли, и вонзилось в стену.

Кинжал Люка.

Обернувшись, Клэри поняла, что кинжал метнула мама. Джослин не взглянула на нее – бросилась к Люку, упала на колени, прямо на окровавленный ковер, приподняла мужа. Его глаза были закрыты, из уголков рта стекали струйки крови. Рядом лежал клинок Себастьяна.

– Мама, – прошептала Клэри. – Он…

– Кинжал был серебряный. – голос Джослин дрожал. – Без специального лечения он быстро не восстановится.

Она погладила Люка по щеке. Клэри с облегчением заметила, как приподнимается и опускается его грудь. Он дышал едва-едва, но все же дышал. Ее горло сдавило от слез, но мама была удивительно спокойна. Женщина, однажды стоявшая на пепелище собственного дома, окруженная почерневшими останками своей семьи: родителей, сына. Она оправилась даже от этого.

– Принеси полотенца из ванной. Нужно остановить кровотечение.

Клэри поднялась и, не разбирая дороги, побрела в маленькую, облицованную плиткой ванную Люка. Сдернула с крючка на двери большое серое полотенце и вернулась в гостиную. Одной рукой Джослин придерживала голову Люка на коленях, в другой сжимала мобильник. Увидев Клэри, бросила телефон и схватила полотенце, свернула его, зажала рану. Края полотенца начали стремительно краснеть от крови.

– Люк, – прошептала Клэри. Он не шевельнулся. Лицо его приобрело ужасный серый оттенок.

– Я позвонила его стае, – сказала Джослин, не поднимая головы.

Клэри вдруг поняла, что мама не спросила ее про Себастьяна, не спросила, почему ее дочь прибежала из спальни с Джейсом, что они там делали. Она полностью сосредоточилась на Люке.

– Их патрульные как раз рядом. Как только они приедут, мы уходим. Джейс вернется за тобой.

– Ты этого не знаешь… – прошептала Клэри, чувствуя, как пересохло в горле.

– Знаю, – возразила мама. – Валентин вернулся за мной через пятнадцать лет. Все мужчины Моргенштернов такие. Они никогда не сдаются. Он вернется за тобой.

«Джейс не Валентин», – но слова замерли на губах Клэри. Ей хотелось упасть на колени, крепко взять Люка за руку, сказать, что любит его… но она вспомнила Джейса, сжимающего ее запястья, и не смогла. Это была ее вина. Она недостойна прикасаться к Люку, успокаивать себя. Она заслужила боль и муки совести.

На крыльце послышались шаги, бормотание голосов. Джослин вскинула голову. Стая прибыла.

– Клэри, собирай вещи, – сказала мама. – Бери только самое важное, то, что сможешь унести. Мы в этот дом больше не вернемся.

6

Ни одно оружие мира

Первые снежинки падали с серо-стального неба как перья. Согнувшись под порывами ледяного ветра с Ист-Ривер, Клэри и Джослин спешили по Гринпойнт-авеню.

С тех пор как они оставили Люка в заброшенном полицейском участке, служившем базой его стае, Джослин не произнесла ни слова. События запомнились Клэри вереницей мутных кадров: оборотни, заносящие вожака внутрь, аптечка, попытки разглядеть Люка за чужими спинами, будто специально закрывавшими его. Она знала, что в обычную больницу его везти нельзя, но и оставить в белой комнате, служившей стае лазаретом, было тяжело, очень тяжело.

Не то чтобы волки не любили Джослин и Клэри. Просто невеста и дочь Люка не были частью стаи и никогда не стали бы. Клэри поискала глазами Майю, чтобы хоть на кого-то опереться, но ее не было. В конце концов Джослин, решив, что в «госпитале» слишком много народу, отправила Клэри в коридор, и та, оказавшись одна, осела на пол, прижав к груди рюкзак. На часах было два ночи. Она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой. Если Люк умрет…

Сколько Клэри помнила, Люк всегда был в ее жизни. Благодаря ему и маме она знала, каково это, когда тебя любят безусловно. Самое раннее ее воспоминание – как Люк, на своей ферме, подсаживает ее на развилку яблони.

А теперь он лежал на столе и хрипло дышал, пока его третий помощник, Бэт, рылся в аптечке. Так люди дышат перед смертью – это она знала. Но никак не могла вспомнить, что последнее сказала Люку. Разве люди обычно не запоминают такие вещи?

Джослин, наконец, вышла в коридор, измученная, и, протянув руку, помогла Клэри подняться.

– Он…

– Состояние стабильное, – ответила Джослин, окинув взглядом коридор. – Нужно идти.

– Куда идти? – удивленно спросила Клэри. – Я думала, мы побудем тут, с Люком. Я не хочу его бросать.

– Я тоже, – твердо ответила Джослин. Клэри подумала о женщине, повернувшейся спиной к Идрису, ко всему, что она знала, и начавшей совершенно новую жизнь в одиночку. – Но мы не можем навести на это место Джейса и Джонатана. Для стаи и Люка это небезопасно. Тут Джейс будет тебя искать в первую очередь.

– Тогда куда… – начала Клэри и сразу же замолчала, сообразив, куда они в последнее время постоянно ходили за помощью.

И вот они хрустят снежней глазурью по растрескавшемуся тротуару авеню. Джослин ушла из дома в длинном плаще, но под ним была та же одежда, залитая кровью Люка. Она шагала, поджав губы, глядя только вперед. Клэри подумала, что с таким же лицом она, должно быть, уходила из Идриса: на ботинках сажа, под плащом спрятана Чаша Смерти.

Клэри тряхнула головой, прогоняя фантазию о событиях, которых она видеть не могла. Наверное, ее ум так пытался защититься от только что произошедшего ужаса.

Перед глазами снова встала картина: Себастьян, вонзающий в Люка кинжал. В ушах зазвучал голос Джейса, такой знакомый и любимый: «сопутствующий ущерб»…

«Ибо, как часто случается с вещами дорогими нам, когда находишь потерянное, понимаешь – оно уже не то, что было прежде».

Джослин, дрожа от холода, натянула капюшон на запорошенные снегом рыжие волосы. Она молчала, улица, на которой польские и русские рестораны чередовались с парикмахерскими и салонами красоты, была пуста, ночь отливала белыми и желтыми отсветами фонарей. Картинка ожила перед глазами Клэри, на этот раз реальная: мама тащит ее по ночной улице между грязных сугробов. Небо над головой серое, свинцовое…

Она уже видела это воспоминание, когда Безмолвные братья залезли в ее разум. И лишь теперь поняла, что это было: мама вела ее к Магнусу, чтобы тот изменил ее память. Тогда, наверное, уже была зима, но Клэри узнала Гринпойнт-авеню.

Краснокирпичный лофт, в котором жил Магнус, навис над ними. Джослин открыла стеклянную дверь, и они ввалились внутрь. Пока мама раз за разом давила кнопку звонка, Клэри старалась дышать через рот. Наконец, дверь в холл открылась, и они взбежали по лестнице. Магнус ждал их, опершись о косяк. Одет он был в канареечно-желтую пижаму и зеленые тапочки в форме инопланетян с пружинными антеннками. Его волосы представляли собой черное, всклокоченное гнездо, зеленые с золотом глаза смотрели сонно.

– Приют Святого Магнуса для заблудших Сумеречных охотников. Добро пожаловать, – сказал он низким голосом и махнул рукой вглубь квартиры. – Гостевые спальни там, ноги вытирайте о коврик.

Он отошел, пропуская их внутрь, и закрыл дверь. Сегодня квартира была отделана в псевдовикторианском стиле: кушетки с высокими спинками, большие зеркала в позолоченных рамах. Опоры обвиты светящимися гирляндами с лампочками в виде цветов.

В конце короткого коридора, ведущего из гостиной, обнаружились три гостевые спальни. Клэри наугад выбрала правую. Она была выкрашена в оранжевый, прямо как ее старая комната в Парк-Слоуп. Маленькое окно выходило на темную витрину закусочной, посреди стоял раскладной диван, на нем свернулся клубочком Председатель Мяо, прячущий нос в пушистый хвост. Клэри села рядом с ним, почесала за ушами, чувствуя, как вибрирует от мурлыканья все его маленькое мохнатое тельце. И вдруг заметила, что рукав свитера в засохшей крови. Крови Люка.

Она встала, сорвала с себя свитер. Достала из рюкзака чистую пару джинсов, термокофту с v-образным вырезом и переоделась. Из отражения в оконном стекле на нее смотрела девушка с мокрыми от снега волосами, с веснушками, выделяющимися на бледном лице, как пятна краски. Впрочем, не важно было, как она выглядит. Она снова вспомнила о поцелуе Джейса – как будто это было много часов назад, – и желудок заболел, словно она наглоталась ножей.

Клэри схватилась за край кровати, пережидая приступ боли, глубоко вздохнула и вернулась в гостиную.

Мама уже сидела на стуле с позолоченной спинкой, обхватив длинными пальцами кружку горячей воды с лимоном. Магнус развалился на ярко-розовой софе, закинув ноги в тапочках на кофейный столик.

– Стае удалось его стабилизировать, – сказала Джослин усталым голосом. – Но надолго ли, они не знают. Думали, что клинок посеребренный, но дело в чем-то другом. А острие…

Она заметила Клэри и умолкла.

– Все хорошо, мам. Я уже взрослая, я хочу знать, что с Люком.

– В общем, они не знают, что это, – тихо сказала Джослин. – Кончик острия отломился и вонзился в ребро, но достать его не могут. Он… двигается.

– Двигается? – удивленно переспросил Магнус.

– Когда попытались его вынуть, он ввинтился глубже в кость и чуть ее не расколол. Люк – оборотень, он быстро регенерирует, но эта дрянь разрывает ткани, не позволяя ране закрыться.

– Это демонический металл, а не серебро, – понял Магнус.

Джослин подалась вперед.

– Ты же сможешь ему помочь? Я заплачу любую цену…

Магнус поднялся. Его взъерошенные волосы и тапочки-инопланетяне казались совершенно неуместными в такой серьезной ситуации.

– Я не знаю.

– Но ты вылечил Алека, – настаивала Клэри. – Когда его ранил высший демон…

Магнус принялся мерить комнату шагами.

– В тот раз я понимал, что с ним. Но я понятия не имею, каким демоническим металлом ранили Люка. Я могу провести эксперимент, попробовать разные заклинания исцеления, но способ небыстрый.

– А какой быстрый? – спросила Джослин.

– Обратиться к преторам. К «Волчьей страже». Я знал Уолси Скотта, их основателя. Из-за некоторых… инцидентов он сильно интересовался действием демонических металлов и ядов на ликантропов. Собирал информацию, какими способами Безмолвные братья лечат нефилимов. Годами Praetor lupus, к сожалению, оставался закрытым сообществом, ревностно хранящим свои секреты. Только их члены имеют доступ к знаниям.

– Люк не претор, – сказала Джослин. – А список членов они держат в секрете.

– Джордан! – вспомнила Клэри. – Джордан претор. Он может все выяснить, я ему позвоню…

– Я сам ему позвоню, – перебил Магнус. – В штаб преторов мне хода нет, но я могу передать сообщение, которое добавит нашей просьбе дополнительный вес. Скоро вернусь. – Он пошаркал в кухню. Антенны инопланетян на его тапочках покачивались, как водоросли в реке.

Клэри обернулась к маме, уставившейся в кружку. Подкисленная вода была ее любимым укрепляющим напитком, хотя Клэри так и не поняла, как вообще можно такое пить. Мамины волосы понемногу высыхали и начинали виться, как у дочери в сырую погоду.

– Мам, – позвала Клэри. – Тогда, у Люка… ты бросила тот кинжал в Джейса?

Джослин подняла глаза от кружки.

– В Джонатана.

Клэри знала, она никогда в жизни не назовет его Себастьяном.

– Просто… – Клэри сделала глубокий вдох. – Это ведь почти то же самое. Они как-то связаны. Порежь Себастьяна – Джейс истечет кровью. Убей его – и Джейс умрет.

– Клэри. – Мама устало потерла лицо. – Давай не будем сейчас это обсуждать.

– Но ты сказала, что он вернется. Джейс. Мне нужно знать, что ты не причинишь ему вреда.

– Но ты этого знать не можешь, потому что я не могу тебе ничего обещать, Клэри. – Она серьезно взглянула на дочь. – Я видела, что вы вышли из твоей спальни.

Клэри покраснела.

– Я не хочу…

– Не хочешь чего? Говорить об этом? Увы, ты сама начала. Тебе повезло, что я больше не в Конклаве. Давно ты узнала, где он теперь?

На страницу:
6 из 8