Бисквит

Когда я зашел внутрь, Хёджин заполняла холодильник в лобби бутылками колы.

– Пришел, бедолага?

Я слегка толкнул Хёджин коленом, затем взял из холодильника ледяную колу и открыл крышку.

– Эй, не пей! Это на продажу!

Пузырьки газировки ударили в голову. Я ощутил, как удушье, которое испытывал дома, понемногу отступает.

– Скоро установишь рекорд Гиннесса по скоростному поглощению колы. Ну, раз ты такой шустрый рекордсмен, то расставь оставшиеся бутылки в холодильник.

Хёджин выхватила суши у меня из рук и направилась за стойку.

– Это же твоя работа, сама и расставь.

– Не моя, а Чхансона.

Чхансон – старший двоюродный брат Хёджин. Он годами сидел без работы, и когда его мать – тетя Хёджин – была уже не в силах это терпеть, она, словно ненужную вещь, пристроила его к своему брату – отцу Хёджин. Но у Чхансона, похоже, не было ни малейшего желания учиться управлять кафе, поэтому при каждой удобной возможности он сбегал, хватаясь за любую работу. Он был и охранником, и установщиком компьютерных кабелей, и менеджером по продажам спортивного инвентаря. Но когда у него заканчивались деньги, он возвращался на какое-то время и помогал с делами в кафе.

– Он опять сбежал и скинул на тебя всю работу?

– И не говори. Работа – еще ерунда. Он теперь даже за аренду заплатить не может, пробирается тайком в наше убежище и живет там. Постоянно приходится прятать ключ. Я уже замучилась!

Вдобавок ко всему Чхансон, похоже, манипулировал Хёджин, выманивая у нее карманные деньги. Бедняжка Ким Хёджин! Я, как хороший человек, должен помочь подруге в беде. Разве может быть иначе?

– Ладно, так и быть, проявлю великодушие и помогу тебе.

С деловым видом я закончил расставлять банки колы и подошел к стойке, на которую Хёджин, напевая что-то себе под нос, расставляла суши.

– До сих пор ешь прямо здесь? Так и до проблем с желудком недалеко. Иди поешь в комнате отдыха, я подменю тебя, все равно тут сижу.

– Да все нормально, уже привыкла. Ты тоже садись давай. – Она вытащила складной стул, и мне не оставалось ничего другого, кроме как сесть рядом. Сидя в тесноте прямо напротив главного входа, я не мог ни прожевать нормально, ни переварить. Хёджин мигом проглотила свою порцию и попыталась дотянуться до моего нетронутого суши с креветкой, но я перехватил ее палочки своими. Она прищурилась.

– Ты сегодня такой лютый.

– И чего же во мне лютого? Это ты пытаешься стащить у меня суши. Умерь аппетиты!

– В провинции Кёнсандо «лютый» означает крутой. Может, прекратишь прятать свое милое личико и заведешь аккаунт в Инстаграме? Мне кажется, быстро станешь популярным.

Хёджин родилась и всю жизнь провела в Сеуле, но в своей речи она часто использовала диалектные словечки, считая это своей особенностью.

– Можешь не льстить, не отдам. У меня был трудный день, мне нужно хорошо поесть.

– Что случилось?

Я не мог рассказать ей, что дома царит хаос из-за чрезмерного человеколюбия отца, поэтому молча продолжил есть. Хёджин схватила меня за шею и начала трясти из стороны в сторону. Я чуть не выплюнул кусок, но в этот момент зашел посетитель. Хёджин тут же остановилась и вежливо поприветствовала его.

– Здравствуйте. У вас бронь?

– Бронь? Нет…

– На сколько человек нужна комната?

– На сколько? На двоих…

От мужчины с растрепанными волосами, свисающими до лба, и в поло с вытянутым воротом несло алкоголем.

– Одну секунду. На сколько часов будете брать?

– Где-то часа два.

– Хорошо, мы работаем по предоплате. Два часа вам обойдутся в десять тысяч вон.

Мужчина заплатил и попросил ключ.

– Там открыто. Можете просто зайти.

Посетитель бросил на нас недоверчивый взгляд, но все же прошел к лифту. Пока я отвлекся, наблюдая за ним, Хёджин успела стащить мое последнее суши с креветкой.

– Кажется, он пьяный. Уверена, что его можно впустить? Вряд ли он пришел сюда учиться.

– Нельзя так предвзято относиться к клиентам.

Я хотел было возразить, как вдруг зазвонил внутренний телефон. Хёджин мигом подняла трубку и, сменив тон на рабочий, ответила:

– Стойка администратора, слушаю. Простите, вас плохо слышно, не могли бы вы говорить погромче? Что? Почему у нас нет кровати? Что вы имеете в виду? Да, все верно. Комнаты для учебы, у нас учебное кафе. Зачем вы мне грубите? Что вы сказали? Немедленно покиньте комнату! Алло? Алло!

Пыхтя от злости, Хёджин бросила трубку, достала со стеллажа зеленые спортивные штаны и надела их под длинную черную юбку. Я чувствовал себя неловко, не зная куда деть взгляд, поэтому отложил палочки и отвернулся в другую сторону. Пока я был в замешательстве, Хёджин уже успела снять юбку и закинуть ее на спинку стула.

– Ты что, ворвешься к нему?

– Такие неадекваты заслуживают наказания!

– А если он что-нибудь с тобой сделает? Вызови охранника с парковки, пусть сходит с тобой.

– Я, вообще-то, уже пять месяцев здесь работаю. Опыт имеется, – Хёджин ткнула меня пальцем в щеку.

– И что с того?

– Не переживай ты так обо мне. Жуй лучше свои суши, – попыталась успокоить меня Хёджин и схватила бейсбольную биту, стоявшую у стены.

– И что ты собралась делать с битой?

– У меня свои методы. Не иди за мной.

Пытаться отговорить ее было бесполезно. Хёджин закинула биту на плечо и уверенно побежала вверх по лестнице. Я, гадая, как в этой ситуации поступить, начал рыться в вещах на полке. На всякий случай взял дезинфицирующий спрей и бутылку воды – мало ли пригодится.

Удерживая лифт кнопкой открытия дверей, я проверял каждый этаж в поисках Хёджин и уже начал переживать, что она успела зайти в комнату, как вдруг услышал ее голос на четвертом. Хёджин стояла в конце коридора и яростно колотила битой запертую дверь. Посетители, с любопытством наблюдавшие за происходящим, заметив меня, тут же скрылись в своих комнатах.

– Откройте! Не усугубляйте ситуацию!

Хёджин стучала по двери с такой силой, что, казалось, вот-вот снесет ее с петель. Из комнаты донеслось приглушенное бормотание мужчины. Хёджин не могла разобрать его слов, но я отчетливо слышал ругань.

– Что он там мямлит?

– Матерится.

Хёджин разозлилась еще сильнее и с яростью била битой по дверной ручке. Бам! Бам! Бам! Бам! Замок не поддавался, но шум был настолько громкий, что меня охватила паника – словно еще немного, и задохнусь. Я схватил Хёджин за запястье.

– Ты сейчас сломаешь эту несчастную дверь. Люди пришли сюда позаниматься, реши все как-нибудь потише. У тебя же должен быть запасной ключ? Сходи за ним!

– Точно, запасной ключ! Эй, мужчина, готовьтесь опозориться, как только я открою дверь!

С бейсбольной битой на плече Хёджин рванула вниз по лестнице. Убедившись, что она ушла, я тихонько постучал в дверь. Как бы сильно ни осуждал его в мыслях, клиент есть клиент, и ради репутации кафе я решил помочь.

– Послушайте. Та девушка, с которой вы только что ругались… Она даже с пробитой головой будет стоять на своем. Характер такой. А брат у нее местный бандит. Если он узнает, что кто-то обидел его любимую сестренку, у вас есть все шансы оказаться зарытым где-нибудь в горах. Лучше извиниться и уйти, чем дожидаться, пока дверь откроют и вам на всеобщее обозрение проломят голову.

Ответа не последовало, а из соседней комнаты раздалось недовольное: «Эй, потише там!» Мужчина явно не собирался открывать дверь.

Тем временем Хёджин уже мчалась обратно, размахивая запасным ключом. Какая она все-таки шустрая.

– Мужчина! Я принесла запасной ключ! А теперь явите мне свой прекрасный лик, – сказала она и приставила ключ к скважине. В ту же секунду дверь распахнулась изнутри. В глазах мужчины промелькнуло недоверие. Только сейчас я заметил шрам на его подбородке, похожий на след от ножа. Хёджин, перекинув биту из левой руки в правую, спросила:

– Вы что, сюда приехали на машине времени? Как в наше время можно искать кровать в таком храме знаний, как учебное кафе, а?

– Вывеска меня запутала… – ответил он уже гораздо тише и спокойнее, чем когда ругался. Видимо, ему стало трудно дышать, и он несколько раз оттянул ворот поло, растягивая его еще больше.

Хёджин наконец-то опустила бейсбольную биту. Из-за моей гиперчувствительности к звукам я отчетливо услышал, как мужчина сглотнул.

– Вы же еще школьники? Верно?

– Я тут работаю, – Хёджин уверенно ответила не в тему на заданный вопрос.

Мужчина явно хотел высказать недовольство, но, видимо, осознав, что вокруг было слишком тихо, решил промолчать. Он молча прошел мимо меня и направился к лифту.

– Подождите! – сказала Хёджин и схватила его за руку: от неожиданности тот дернулся. Порывшись в карманах своего спортивного костюма, она вытащила купюру в десять тысяч вон: – Вы же не воспользовались комнатой. Вот ваши деньги.

Мужчина замешкался, но я кивнул ему в знак того, что стоит принять возврат. Он взял купюру и, не сказав ни слова, зашел в лифт. Мы с Хёджин тоже решили покинуть коридор, где из комнат то и дело доносились покашливания, призывающие к тишине, и спустились по лестнице.

– Щедрая ты, вернула деньги такому скандалисту.

– По правилам, если клиент не воспользовался услугой, нужно вернуть деньги.

– А какое правило позволяет решать проблемы с помощью бейсбольной биты?

– Бедный мальчик, его так опекали в больнице, что он даже не знает, как устроен мир! Такие сейчас времена, мало кто уйдет, если их просто попросить об этом. Еще и из-за проблем с вывеской многие подростки помладше нашего путаются и начинают качать права, требуя алкоголь. Сплошная головная боль. Все почему-то считают, что раз платят деньги, то могут позволить себе все что угодно.

Я с легкостью представил, как Хёджин выгоняет школьников, требующих выпивку, пинком под зад.

– Кстати, а что ты собирался делать с антисептиком и водой?

Только тогда я осознал, что все еще держал в руках дезинфицирующий спрей и бутылку воды. Чтобы скрасить неловкость, я нажал на спрей и распылил его в воздух, Хёджин ударила меня по спине.

– А это еще что такое?

Горшок с растением в углу лобби, который еще недавно стоял вполне ровно, теперь был перевернут. Хёджин раздраженно топнула.

– Вот черт! Надо было сразу его прибить, а я ему еще и деньги вернула! Надеюсь, этого урода долбанет молнией насмерть!

По воле злого рока, а может быть, чего-то еще, через какое-то время Хёджин вновь столкнется с тем мужчиной. Как, собственно, и я сам. Если бы знал об этом заранее, то не позволил бы ему уйти так просто. Но откуда нам было знать? Мы ведь не боги.

Мне казалось, что Хёджин заклеймит меня предателем, если узнает, что я помог мужчине. Поэтому, сделав вид, что взял на себя инициативу, я принялся убирать перевернутый горшок.

– Все, готово. Уф, ну и денек, ужасно устал. Давай ключ от убежища.

– Молодец, можешь отдыхать спокойно до самого утра. Кафе откроется в одиннадцать.

– Мне завтра на занятия по английскому, не забывай.

– Знаю, но ты же их прогуляешь.

Она действительно знала обо мне всё.

– Закройся на замок перед сном.

Я махнул Хёджин рукой на прощание и зашел в лифт. Выйдя на пятом этаже, я поднялся по лестнице, открыл железную дверь и направился на крышу, где и находилось наше убежище. Просторная терраса с качелями, турником и даже горкой напоминала детскую площадку. Когда мы были еще маленькими, отец Хёджин обустроил убежище специально для нас, чтобы мы могли играть под присмотром. Поэтому здесь и осталось много старых игрушек и сооружений.

Наверное, покажется странным, что я, будучи таким чувствительным к звукам, мог спокойно находиться в убежище, ведь оно располагалось на крыше здания посреди шумного района. Когда я впервые оказался здесь, мне было настолько тяжело адаптироваться, что кружилась голова. Но со временем привык, и теперь все ограничивалось лишь небольшой головной болью. Иногда возникает ощущение, будто крыша становится совсем плоской, а иногда я вообще забываю, что нахожусь в центре города. Как будет сегодня? Поживем – увидим.

Я вошел в грузовой контейнер, выкрашенный в синий цвет. Внутри на столе лежали беруши и блютуз-колонка, а рядом с ними – записка:

Пользуйся,

если шум станет невыносимым.

Хёджин – самая заметная скрытая деталь в игре «Найди отличия» на картинке моей жизни. Она не сразу бросается в глаза, но становится первой, кого обнаруживают. Она та, кто, оставаясь в тени, указывает мне правильное направление, не давая сбиться. Именно поэтому я до сих пор очень сожалею, что втянул Хёджин в эту историю и позволил ей пострадать в тот день.

Глава 2

Шум переезда

События следующего дня сейчас мне кажутся полным абсурдом.

Я вышел из убежища прямо перед открытием кафе и вернулся домой, где мама собирала вещи в дорожную сумку. Неужели родители наконец-то решили развестись? Я уже давно понял, что рано или поздно каждый из них пойдет по жизни своим путем и обретет счастье, и не сильно удивился. Если бы меня спросили, с кем я хочу остаться, я бы ответил, что уже достаточно взрослый и мне пора становиться самостоятельным. Собравшись с мыслями, я окликнул маму, стоявшую ко мне спиной.

Однако, к моему удивлению, она обернулась с предвкушением на лице. Она сообщила, что сегодня мы всей семьей отправляемся в летний отпуск на остров Чеджудо, и попросила меня быстро собрать вещи на четыре дня. Удивительно, что после ссоры они решили не разойтись, а внезапно вместе уехать в путешествие. Я понятия не имел, чья эта была идея и каким образом возникла, но она явно была странной.

– Вы что, не разводитесь?

– О чем ты? Зачем нам разводиться? Все недоразумения решены.

Похоже, отцу вновь повезло, что мама его не бросила. Просто поразительно, какой же он везучий. Не знаю, наверное, я должен был сказать маме, что рад такому их решению. Но совместную поездку на Чеджудо я абсолютно точно считал катастрофой. Представил, как мы посещаем туристические достопримечательности, а отец каждый раз придирается ко мне и называет паршивцем. Это изнурило меня еще до начала путешествия.

Попытки отказаться наткнулись на бесконечные уговоры, что семейные поездки нельзя пропускать ни при каких обстоятельствах. В конечном счете мама решила позвонить отцу, чтобы заручиться его поддержкой. Из трубки тут же раздался разгневанный голос. Его грубые слова, которые я предпочел бы никогда не слышать, без особых усилий пронзали мои уши. Гиперчувствительный слух – действительно ужасная штука. Эта болезнь будто специально создана, чтобы наносить душевные раны. Мама украдкой взглянула на меня, неловко повернулась спиной и продолжила разговор по телефону. Я же, сделав вид, будто ничего не слышал, вышел на балкон.

Солнечные лучи играли на поверхности реки Ханган. Отец всегда гордился тем, что жил в квартире с видом на реку. Всем рассказывал, что с таким пейзажем наконец-то может насладиться покоем. Но на самом деле он упивался тонкой демонстрацией своего статуса, просто напоминая, где живет.

– Не стоило так говорить… – донесся смущенный голос мамы.

Я открыл окно – уж лучше надышаться выхлопами и испортить себе здоровье, чем слышать отца, который в очередной раз в разговоре с мамой назвал меня «твой паршивец». Шум механизмов раздался в воздухе раньше, чем дуновение ветра. К балкону этажом выше была аккуратно прикреплена лестница подъемника. Неужели кто-то переезжает? Я схватился за перила и взглянул вниз – у дома стоял грузовик службы перевозок. Для моего психического здоровья лучше было бы не возвращаться сегодня домой до тех пор, пока не разгрузят все коробки. Услышав, как женщина грубо окликнула водителя грузовика, я закрыл балконное окно.

К этому времени мама уже положила трубку и сидела на диване. Судя по тому, что она не позвала меня к телефону, родители сами пришли к соглашению. Она передала мне смягченный вариант жестоких слов отца – что побыть дома одному после выписки может пойти мне на пользу. Я был с этим полностью согласен, ведь если не буду видеть отца, значит, и причин для стресса будет меньше. Но мама все еще выглядела недовольной. Я боялся, что она снова попробует утащить меня в семейное путешествие, поэтому без резких движений незаметно отступил на пару шагов.

– Съездите вдвоем, насладитесь отдыхом, как в медовый месяц.

Мама, видимо, тоже была не в восторге от этого плана поездки, поэтому сразу сменила тему.

– А как же ты тут будешь питаться?

– Не переживай. Сам разберусь.

– Но все же…

– Мам, мне же пора бежать на английский! – Эти слова, словно волшебное заклинание, могли избавить от упреков любого родителя. И, конечно же, они сработали и на моей маме.

– Во сколько ты вернешься? Я выезжаю в аэропорт в пять. Успеешь до этого?

– Скорее всего, вернусь поздно. У новых соседей сверху переезд.

В этот момент за окном показался холодильник, который поднимали на этаж с помощью подъемника.

– Они еще перед твоей выпиской предупреждали, что будут шуметь с ремонтом, а до переезда, похоже, дело дошло только сейчас. – Мама вздохнула и достала из кошелька кредитную карту: – Пользуйся, если будет нужно.

Я был самым счастливым в тот момент, когда получал мамину карточку. «Если будет нужно» значило, что можно тратить деньги, когда захочу. После быстрого и сухого прощания я вышел из квартиры. Я задумался, не купить ли мне по такому поводу кроссовки, на которые уже давно засматривался, как вдруг у выхода из подъезда резкий звук автомобильного сигнала прервал мои мысли.

Рядом с грузовиком для перевозок остановился Мерседес Бенц. Услышав гудок, один из работников грузовой компании быстрым шагом подошел к автомобилю. Женщина за рулем с надменным видом начала отчитывать его за недостаточно аккуратное обращение с мебелью, в ответ работник лишь виновато поклонился и уверил, что они будут осторожнее. Он вернулся к погрузке вещей, а женщина, скрестив руки на груди, пристально наблюдала за бригадой. Не прошло и минуты, как сигнал раздался вновь. Бип! Бип! Видимо, это был ее способ продемонстрировать недовольство процессом.

Какая невоспитанность! Неужели она думает, что жильцы дома не слышат ее гудков?

Во мне пробудилось желание устроить небольшую месть ради восстановления справедливости и спокойствия в мире. Но я убедился, что поблизости не было ни одного бисквита, и отбросил эту мысль. Не стоит без необходимости вмешиваться в чужие дела и влипать в неприятности, так что я передумал и натянул на голову капюшон.

Только я вышел на главную улицу, как вдруг кто-то, сидящий на корточках перед магазином, резко подскочил и окликнул меня:

– Сон Джесон!

Я обернулся и заметил бисквита, которого встретил вчера на курсах. Хотя сегодня его сложно было принять за бисквита – облик стал гораздо четче. Я ничего не ответил и просто уставился на него. Бисквит слегка замешкался, но подошел ближе.

– Ты же на курсы? Не ходи. Тебя там разыскивают.

– Кто?

– Те придурки. Они узнали, что это ты стащил ручку, и теперь бесятся. Ой! Только не подумай ничего такого, это не я им рассказал.

Похоже, меня все-таки раскрыли. Но так переживать из-за какой-то ручки? Бонобо, несмотря на свою крупную комплекцию, оказался на удивление мелочным. Ну да ладно, через пару дней все забудется и уляжется. Видимо, сегодня опять придется прогулять занятие.

– Не волнуйся, я понял. Но неужели ты прождал меня столько времени, только чтобы сказать об этом?

– Эм… да.

– Почему?

– Ну, просто….

– Просто ждал на такой жаре?

Мои слова, видимо, прозвучали как упрек, ведь бисквит тут же опустил взгляд на землю. Глядя на его сжавшиеся плечи, я вдруг испытал дежавю, словно уже видел его в таком состоянии. Кажется, это было в средней школе? В голове наконец-то всплыли слова Докхвана – он ведь был жертвой школьной травли.

Плечи бисквита были влажными от пота. Заметив это, я поинтересовался, обедал ли он, и предложил вместе поесть бургеров. Еще добавил, что угощаю, но бисквит лишь насторожился. Наверное, он уже рисовал себе в голове, как я добрыми словами заманиваю его в какое-нибудь жуткое место. Чтобы завоевать доверие, я постарался объяснить всё как можно спокойнее и логичнее.

– Во-первых, я не люблю есть один. Во-вторых, мама дала мне свою карту. Разве этого недостаточно, чтобы хотеть тебя угостить?

Конечно, была и третья причина, о которой я решил умолчать. Мне было интересно узнать, почему он все же стал бисквитом.

Ему не особо хотелось в Макдональдс, поэтому мы пошли в Сабвэй. Я заказал сет из колы и сэндвича с беконом, латуком и томатом, а бисквит взял салат и налил апельсиновый сок в свою термокружку. Он был немногословен. Но за то время, что я успел дважды обновить колу, мне все же удалось выяснить следующее: бисквита зовут Со Доджу, он вегетарианец, но ест молочные продукты, яйца и рыбу.

Доджу рассказал, что стал пескетарианцем[1] для того, чтобы уменьшить выбросы парниковых газов в атмосферу. Парниковые газы? Это вообще к чему? Видимо, догадавшись о моих мыслях, он объяснил: согласно данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации при ООН около 14,5 % от общего выброса парниковых газов приходится на животноводство. Чем больше люди едят мясо, тем сильнее увеличивается выброс – главная причина глобального потепления и климатических изменений. Эти изменения разрушают леса, что, в свою очередь, приводит к нехватке и ухудшению качества продовольствия и воды.

– Давно я не говорил так много, даже неловко как-то.

Тихони легко могут оказаться изолированными от сверстников. Хоть это и несправедливо, но школа так устроена: экстравертам уделяют больше внимания, а интровертов нередко считают легкой мишенью. Но если человек, пускай даже молчаливый, может высказываться уверенно и по делу, то он не превратится в бисквита. Доджу явно умел выражать свои мысли, так почему же его постигла эта участь?

– Ты всегда носишь с собой термокружку?

– Стараюсь по возможности. По крайней мере, пытаюсь не создавать лишний мусор. Пускай это мелочи, но даже такие усилия дают хоть какую-то надежду в борьбе с климатическим кризисом.

Похоже, Доджу живет, придерживаясь принципов. Мы еще долго обсуждали его мечту стать экоактивистом, а затем переместились в Старбакс. Заказывая кофе, я, словно под гипнозом, купил еще и термокружку. После нашего разговора о защите окружающей среды меня стало беспокоить использование одноразовой посуды. Добрые дела были мне несвойственны (и кто знает, вдруг из-за них я умру раньше времени), поэтому для себя я объяснил эту спонтанную покупку тем, что просто хотел воспользоваться маминой карточкой.

Мы вышли на улицу с кофе в термокружках. Наша с Доджу беседа оставила приятное впечатление. Я пока не мог назвать его другом, но был определенно рад нашему с ним знакомству. Тем не менее кое-что оставалось недосказанным. Я не хотел задеть его чувства неожиданным вопросом, поэтому ходил вокруг да около, но Доджу ловко увиливал от ответа. В конце концов, я решил спросить напрямую, не оставив ему возможности сбежать.

– Ты же знаешь, что для многих незаметен?

Глаза Доджу округлились от удивления – кажется, он даже не думал об этом. Впрочем, это и неудивительно. Большинство людей, если их задели плечом, проходят мимо или, если с ними обращаются так, будто их нет рядом, спишут это на то, что их просто игнорируют. Никто и представить себе не может сверхъестественный феномен вроде превращения в бисквит.

– Так меня не замечали… Думал, они просто издеваются надо мной.

– Скорее всего, более чувствительные ребята могли тебя видеть, а другие замечали тебя время от времени. Такое довольно часто случается, ты не один такой.

– Удивительно… То есть других детей тоже могут не замечать?

– Не только детей, взрослых это тоже касается. Любой может стать невидимым, если перестанет чувствовать себя значимым. Чаще всего это временное явление.

– Если меня не видят из-за отсутствия значимости, значит ли это, что я могу пропасть навсегда?

– Полностью из мира редко кто исчезает. Просто в школе твоя значимость низкая, поэтому тебя то видят, то нет.

– Выходит, им без разницы, есть я или нет?

– Да, все так. А что? Хочешь, чтобы они не обращали на тебя внимание?

Доджу закусил губу. Видимо, это была его привычка в ситуациях, когда он чувствует себя неловко. Я добавил, что необязательно отвечать, если ему трудно. Но Доджу медленно покачал головой.

– Я просто не хочу выделяться. Если буду выделяться, меня снова начнут избивать.

Оказалось, причина, по которой Доджу старался быть незаметным, кроется в школьных издевательствах. На втором году обучения в средней школе Доджу избили за то, что он выделился, став вегетарианцем. Группу жестоких детей раздражал его образ жизни, поэтому они бросались на Доджу, словно хищные звери. Выносить побои было трудно, но терпеть унижение и насмешки оказалось еще сложнее. Старшую школу Доджу выбрал как можно дальше, чтобы не встретить в ней своих обидчиков.