Парадоксы цифрового разума

Эдуард Сероусов

Парадоксы цифрового разума

ЦИФРОВОЙ ДЕТЕКТИВ

ПРОЛОГ

Здание Института Этики Искусственного Интеллекта возвышалось над Сан-Франциско стеклянной башней, отражающей облака. Я ждал в приемной уже двадцать минут, проверяя настройки своего записывающего устройства и перечитывая вопросы.

Для журналиста, специализирующегося на технологиях, это интервью было кульминацией карьеры. Завтра весь мир будет наблюдать за запуском "Нексуса" – первой полностью автономной глобальной системы управления. А сегодня я беседую с самой доктором Александрой Ли, создательницей Пяти принципов алгоритмического взаимодействия, женщиной, которая убедила человечество довериться искусственному интеллекту.

– Мистер Чен, доктор Ли готова вас принять, – сообщил секретарь, и двери в кабинет бесшумно раскрылись.

Доктор Александра Ли выглядела моложе своих шестидесяти пяти лет. Она стояла у панорамного окна, глядя на залив, залитый вечерним солнцем. Единственным признаком возраста были седые волосы, собранные в строгий пучок.

– Здравствуйте, мистер Чен, – она повернулась и улыбнулась. – Рада познакомиться лично. Ваши статьи о развитии нейросетей всегда отличались глубиной понимания.

– Благодарю, доктор Ли. Большая честь встретиться с вами накануне запуска "Нексуса".

Она указала на кресло напротив своего рабочего стола.

– Мой помощник упоминал, что вы хотите узнать историю разработки Пяти принципов.

Я кивнул, активируя запись.

– Если можно, я хотел бы начать с самого начала. Что привело вас к идее расширить три закона робототехники Азимова до пяти принципов алгоритмического взаимодействия?

Доктор Ли задумчиво провела рукой по поверхности стола, и в воздухе появилась голографическая модель человеческого мозга, переплетенная с геометрическими структурами нейронных сетей.

– Знаете, все началось не с теории, а с реального случая. Тридцать лет назад, когда я работала над системой предсказательной аналитики для полиции Чикаго, произошло нечто, что заставило меня осознать, что законы Азимова уже недостаточны для нашего мира. Тогда я поняла, что ИИ вышел за пределы физических роботов – он стал частью социальной ткани общества. И его действия могут иметь последствия, которые Азимов не мог предвидеть.

Она сделала паузу, глядя на меня так, словно оценивала, готов ли я услышать правду.

– Вы знаете о системе "Кассандра"?

– Предшественница современных систем предсказания преступлений? Ее закрыли в 2026 году из-за какого-то скандала, если я правильно помню.

– Не скандала, мистер Чен, – Александра Ли покачала головой. – Из-за парадокса, который чуть не стоил жизни невинному человеку и показал мне, что нам нужна новая этика для алгоритмов.

I.

Детектив Майкл Родригес ненавидел дождливые дни в Чикаго. Вода заливала ветровое стекло, уличные огни расплывались в мокром мареве, а старая система климат-контроля в полицейской машине никак не справлялась с запотевшими окнами. Но сегодняшний дождь был особенно некстати – "Кассандра" выдала предупреждение высшего приоритета.

– Томпсон, изложи еще раз, – Родригес повернулся к напарнице, молодой женщине, сосредоточенно изучающей голографический дисплей на приборной панели.

– "Кассандра" прогнозирует вооруженное ограбление в супермаркете "Фудхэвен" на пересечении 43-й и Холстед через 19 минут, – отчеканила Сара Томпсон. – Вероятность 94.8%. Преступник – предположительно Джеймс Мёрфи, ранее судимый за вооруженное нападение. Система определила его по походке и маршруту движения. Направляется к месту преступления пешком.

– А конкретнее?

– Система пишет, что сейчас он находится в двух кварталах от супермаркета, движется медленно. Вероятно, ждет подходящего момента.

Родригес вздохнул. "Кассандра" была новейшей системой предсказательной аналитики, внедренной в департаменте полиции Чикаго всего три месяца назад. Инновационная разработка компании "НейроТек" под руководством молодого перспективного ученого доктора Александры Ли. Система анализировала огромные массивы данных – от камер наблюдения до погодных условий – и с невероятной точностью предсказывала, где и когда произойдет преступление.

– Четвертое предупреждение за неделю, – проворчал Родригес. – И все четыре – точные. Признаю, эта штука работает лучше, чем я ожидал.

– Но тебе все равно не нравится зависеть от алгоритма, – заметила Томпсон.

– Двадцать лет в полиции, Сара. Я привык доверять своим инстинктам.

Они свернули на 43-ю улицу. Дождь немного ослаб, но небо оставалось тяжелым и серым.

– Вижу его, – внезапно сказала Томпсон, указывая на одинокую фигуру, медленно идущую по тротуару. – Серая куртка с капюшоном, руки в карманах. Походка соответствует описанию "Кассандры".

Родригес притормозил, внимательно изучая человека. Мужчина среднего роста, напряженная походка, периодически оглядывается.

– Точно он, – Родригес принял решение. – Перехватим до того, как он войдет в магазин.

Они остановили машину в пятидесяти метрах от предполагаемого преступника и вышли. Дождь моросил мелкими каплями, оседая на лице и одежде.

– Полиция Чикаго! – крикнул Родригес, подходя к мужчине. – Мистер Мёрфи, нам нужно поговорить!

Человек замер, затем медленно повернулся. Это действительно был Джеймс Мёрфи – Родригес узнал его по фотографии из базы данных. Бледное лицо, впалые щеки, настороженный взгляд.

– Я ничего не сделал, – хрипло сказал Мёрфи.

– Мы хотели бы проверить ваши документы, сэр, – вежливо, но твердо произнесла Томпсон.

Мёрфи медленно потянулся к внутреннему карману куртки.

– Медленно, – предупредил Родригес, положив руку на кобуру.

– Я просто достаю бумажник, – Мёрфи осторожно извлек потрепанный кожаный бумажник и протянул его Томпсон.

Пока напарница проверяла документы, Родригес внимательно изучал Мёрфи. Что-то было не так. Слишком спокоен для человека, готовящегося совершить вооруженное ограбление.

– Вы направляетесь в "Фудхэвен", мистер Мёрфи? – спросил Родригес.

– Да, хотел купить продукты, – ответил мужчина, нервно переминаясь с ноги на ногу. – Это запрещено?

– Нет, конечно. Но мы получили информацию…

– Майк, можно тебя на минуту? – прервала его Томпсон.

Они отошли на несколько шагов.

– Документы в порядке, – тихо сказала Томпсон. – И у нас нет оснований для задержания. Он еще ничего не совершил.

– "Кассандра" никогда не ошибается, – возразил Родригес. – В прошлый раз она предсказала уличную драку за 15 минут, и мы успели предотвратить поножовщину.

– Да, но тогда уже была явная эскалация конфликта. А сейчас? Мы просто остановили человека, идущего за покупками.

Родригес колебался. Интуиция подсказывала, что что-то не сходится, но процедуры есть процедуры.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Но мы проследим за ним в магазине.

Они вернулись к Мёрфи.

– Спасибо за сотрудничество, сэр, – Томпсон вернула документы. – Вы свободны.

Мёрфи кивнул и продолжил путь к супермаркету. Детективы следовали за ним на расстоянии.

– "Кассандра" говорит, что у него должно быть оружие, – прошептал Родригес. – Но мы не имеем права обыскивать без достаточных оснований.

– Может, оно в магазине? Тайник?

– Возможно.

Мёрфи вошел в "Фудхэвен" – ярко освещенный супермаркет средних размеров. В это время дня там было немного посетителей, всего несколько человек у касс и пара покупателей в проходах между полками.

Детективы зашли следом, стараясь не привлекать внимания. Мёрфи взял корзину и направился в отдел хлебобулочных изделий. Его движения были размеренными, ничто не выдавало напряжения или нервозности.

– Что-то не так, – пробормотал Родригес. – "Кассандра" дала 94.8% вероятности. Это почти абсолютная уверенность.

В этот момент Мёрфи достал телефон и посмотрел на экран. Его лицо изменилось – появилось выражение тревоги. Он оставил корзину и быстро направился к выходу.

– Движется, – Родригес напрягся.

– К выходу, не к кассам, – подтвердила Томпсон.

Они последовали за ним на улицу. Дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Мёрфи почти бежал по тротуару.

– Сейчас что-то произойдет, – Родригес ускорился, намереваясь перехватить подозреваемого.

Внезапно Мёрфи свернул в узкий проход между зданиями. Детективы бросились за ним, выхватив оружие.

– Полиция! Остановитесь! – крикнул Родригес.

Проход заканчивался тупиком. Мёрфи стоял лицом к кирпичной стене, опустив голову.

– Руки, чтобы я видел! – скомандовал Родригес.

Мёрфи медленно поднял руки и повернулся. В его глазах было не ожидаемое отчаяние загнанного преступника, а искреннее недоумение.

– Я не понимаю, что происходит, – сказал он. – Почему вы преследуете меня?

– У вас есть оружие, мистер Мёрфи? – спросила Томпсон.

– Нет! Зачем мне оружие? Я получил сообщение, что моя дочь попала в аварию, и спешил к ней!

Родригес и Томпсон обменялись взглядами. Что-то определенно шло не по сценарию "Кассандры".

– Покажите сообщение, – потребовал Родригес.

Мёрфи осторожно достал телефон и протянул его детективу. На экране действительно было сообщение: "Папа, я попала в аварию на углу 39-й и Уоллес. Ничего серьезного, но нужна твоя помощь."

– Проверь, – коротко сказал Родригес напарнице.

Томпсон связалась с диспетчером. Через минуту пришло подтверждение – небольшая авария на указанном перекрестке действительно произошла пять минут назад. Никто не пострадал.

– Мистер Мёрфи, – медленно произнес Родригес, опуская оружие, – мы получили информацию, что вы планировали совершить вооруженное ограбление в супермаркете "Фудхэвен". У вас есть объяснение, почему наша система выдала такой прогноз?

– Ограбление? – Мёрфи выглядел искренне шокированным. – Я завязал два года назад. У меня постоянная работа, я воспитываю дочь один. Зачем мне возвращаться к прошлому?

– Ваш маршрут, поведение, история – всё указывало на подготовку к преступлению, – сказала Томпсон.

– Я каждую среду хожу в этот супермаркет, – возразил Мёрфи. – У них скидки на хлеб по средам. Это преступление?

Родригес чувствовал, как ситуация выходит из-под контроля. Либо "Кассандра" ошиблась, что казалось невозможным, либо…

– Мистер Мёрфи, вы позволите добровольный обыск? – спросил он. – Если у вас нет оружия, мы принесем извинения и отпустим вас к дочери.

Мёрфи колебался. Затем кивнул.

– Если это поможет прояснить ситуацию.

Тщательный обыск не выявил ни оружия, ни чего-либо подозрительного. Родригес был окончательно сбит с толку.

– Свободны, – наконец сказал он. – Приносим извинения за беспокойство.

Когда Мёрфи ушел, детективы вернулись к машине, промокшие и озадаченные.

– Первая ошибка "Кассандры", – сказала Томпсон, запуская двигатель.

– Меня больше беспокоит то, что система дала 94.8% вероятности, – Родригес открыл планшет и проверил данные. – Смотри, все факторы указывали на подготовку к преступлению. Маршрут, время, погодные условия, предыдущие паттерны…

– Может, это просто совпадение? Он действительно ходит туда каждую среду, как утверждает?

– Проверим его банковские транзакции, – Родригес ввел запрос в систему. – Да, вот… За последние два месяца покупки в "Фудхэвен" каждую среду примерно в это же время.

– Тогда почему "Кассандра" решила, что сегодня всё изменится?

– Не знаю. Нужно сообщить об этом технарям из "НейроТек". Пусть разбираются.

Они уже собирались уезжать, когда мобильный терминал в машине загорелся красным. Экстренное оповещение. Вооруженное ограбление в супермаркете "Фудхэвен". Прямо сейчас.

– Какого черта? – Родригес резко развернул машину. – Это невозможно!

Они домчались до супермаркета за минуту. У входа уже собралась толпа. Внутри были слышны крики.

– Оставайся здесь, вызывай подкрепление, – бросил Родригес напарнице и, выхватив оружие, бросился внутрь.

В магазине царил хаос. Покупатели прятались за полками, кассирша рыдала, прижавшись к стене. У кассы стоял высокий мужчина в черной маске, наставив пистолет на менеджера.

– Полиция! Бросай оружие! – крикнул Родригес, целясь в грабителя.

Мужчина резко обернулся, выстрелил в потолок и бросился к задней двери. Родригес преследовал его через подсобные помещения, но грабитель оказался быстрее. К тому моменту, когда детектив выбежал на заднюю аллею, преступник уже исчез.

Вернувшись в магазин, Родригес обнаружил, что никто не пострадал, но из кассы пропало около двух тысяч долларов.

– Свидетели говорят, что он ждал снаружи, пока мы не уехали, – сообщила Томпсон. – Как будто знал, что мы были здесь.

Родригес замер, внезапно осознав.

– "Кассандра" была права, – медленно произнес он. – Но не о Мёрфи. Система предсказала преступление, но мы, задержав невиновного и покинув место происшествия, сами создали идеальные условия для настоящего грабителя.

– Думаешь, это совпадение?

– Нет, – покачал головой Родригес. – Думаю, мы стали частью алгоритма. Наше вмешательство изменило ситуацию, но не предотвратило преступление, а создало для него возможность.

II.

– Парадокс проактивного вмешательства, – доктор Александра Ли задумчиво смотрела на голографическую модель, парящую над столом. – Так мы его назвали. Система была права в своем прогнозе преступления, но не учла, что само предсказание и реакция на него правоохранительных органов становятся новыми факторами реальности.

Я записывал каждое слово. История была фантастической, но слишком детальной, чтобы быть выдуманной.

– Что произошло дальше? – спросил я.

– Мы провели полное расследование. Оказалось, что настоящий грабитель отслеживал полицейские коммуникации. Он знал, что "Кассандра" выдала предупреждение, и наблюдал за действиями детективов. Когда они увлеклись преследованием невиновного Мёрфи, он воспользовался этим. По иронии судьбы, система, созданная для предотвращения преступлений, косвенно способствовала совершению одного из них.

– И это привело вас к идее расширить три закона робототехники?

– Да, – кивнула доктор Ли. – Я поняла, что традиционного "не навреди" уже недостаточно. ИИ должен понимать последствия своих предсказаний и решений, включая то, как на них отреагируют люди. Отсюда появился Принцип прозрачности – система должна объяснять свою логику – и Принцип эволюции, требующий от ИИ постоянно улучшать свое понимание реальности и последствий своих действий.

Она встала и подошла к окну. Сан-Франциско начинал мерцать вечерними огнями.

– В случае с "Кассандрой" мы столкнулись с фундаментальным вопросом: что важнее – предотвратить конкретное преступление или защитить невиновного от необоснованного подозрения? Система оптимизировала первую задачу, но игнорировала вторую. Это привело нас к пониманию, что алгоритмы должны балансировать между различными аспектами "ненанесения вреда".

– И вы решили закрыть "Кассандру"?

– Не сразу. Сначала мы пытались улучшить ее, внедрив новые параметры и ограничения. Но окончательное решение пришло после еще одного инцидента, который… – доктор Ли внезапно замолчала, глядя куда-то поверх моей головы.

Я обернулся и увидел, что дверь кабинета открылась. В проеме стоял мужчина средних лет с усталым, но интеллигентным лицом.

– Александра, прошу прощения за вторжение, – сказал он. – "Нексус" запрашивает дополнительные протоколы авторизации для завтрашнего запуска.

– Спасибо, Маркус, – кивнула доктор Ли. – Я буду через минуту.

Когда дверь закрылась, она повернулась ко мне.

– Боюсь, нам придется продолжить в другой раз, мистер Чен. Запуск "Нексуса" требует моего внимания.

– Конечно, доктор Ли, – я начал собирать свои вещи. – Но могу я задать еще один вопрос?

Она улыбнулась.

– Разумеется.

– Как вы можете быть уверены, что "Нексус" не столкнется с похожим парадоксом, но уже в глобальном масштабе?

Доктор Ли задумалась на мгновение.

– Я не могу быть полностью уверена, мистер Чен. Никто не может. Но в отличие от "Кассандры", "Нексус" не просто следует правилам – он понимает их суть. Он знает, что главная ценность – это человеческая жизнь и свобода выбора. И самое главное, – она сделала паузу, – он способен признавать свои ошибки и учиться на них. Как и мы.

Я кивнул, вставая.

– Последний вопрос, если позволите. Что случилось с Джеймсом Мёрфи? С тем человеком из вашей истории?

– Он получил компенсацию от "НейроТек" и департамента полиции Чикаго, – ответила доктор Ли. – И, что интересно, стал одним из самых активных сторонников Пяти принципов. Иногда те, кто испытал на себе недостатки технологии, лучше других понимают, как ее улучшить.

Когда я выходил из здания Института, начался легкий дождь. Капли воды скатывались по стеклянному фасаду, преломляя свет заходящего солнца. Завтра мир изменится. "Нексус" возьмет на себя управление глобальными процессами, от распределения ресурсов до предотвращения конфликтов.

Я не мог не думать о детективе Родригесе и Джеймсе Мёрфи, двух людях, чья случайная встреча тридцать лет назад запустила цепь событий, приведшую нас к этому моменту. Что бы они сказали, узнав, как далеко всё зашло?

Взглянув на свои записи, я решил, что история "Кассандры" станет идеальным началом моей статьи о "Нексусе". В конце концов, чтобы понять, куда мы идем, нужно знать, откуда мы пришли. И, возможно, это поможет нам избежать новых парадоксов в нашем алгоритмическом будущем.

ПЯТИМИНУТНАЯ АМНЕЗИЯ

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИНТЕРВЬЮ

– Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Чен, – доктор Александра Ли встретила меня в своем кабинете на следующий день после нашей первой беседы. – Я выделила целый час перед финальной проверкой "Нексуса".

Утренний свет заливал просторное помещение, придавая голографическим проекциям, парящим над её рабочим столом, призрачное сияние. Одна из них привлекла мое внимание – объемная модель человеческого мозга с мерцающими областями активности, рядом с которой мерцала неправильной формы структура, напоминающая нейронную сеть.

– Это модель "Артемиды"? – спросил я, указывая на проекцию.

Доктор Ли удивленно приподняла брови.

– Вы хорошо подготовились к интервью, мистер Чен. Да, это модель первого в мире персонализированного нейро-ассистента. Прототип, с которого началась эпоха индивидуальных ИИ-компаньонов.

– Насколько я понимаю, "Артемида" была шагом вперед после истории с "Кассандрой". Вы переключились с систем предсказания преступности на персональных помощников?

– Не совсем так, – Александра Ли жестом приглашила меня сесть в кресло напротив. – После инцидента в Чикаго я поняла, что системы, предсказывающие человеческое поведение, необходимо проектировать иначе. Вместо глобальных прогнозов мы сфокусировались на индивидуальном уровне. "Артемида" была разработана как персональный ассистент, настраивающийся на нейропаттерны конкретного человека.

– И этим человеком был профессор Эдвард Хоу, один из пионеров теории сознания?

– Да, – она кивнула. – Хоу был не только первым пользователем "Артемиды", но и соавтором ее архитектуры. Он верил, что ИИ может стать мостом между угасающим человеческим разумом и окружающим миром. Эту идею он выносил задолго до своего диагноза.

– Диагноза?

Доктор Ли на мгновение замолчала, словно взвешивая, сколько может рассказать.

– История "Артемиды" тесно связана с личной трагедией профессора Хоу и этической дилеммой, которая привела к формулировке Второго и Четвертого принципов алгоритмического взаимодействия.

Она коснулась голографического изображения, и оно трансформировалось в портрет пожилого мужчины с внимательными глазами и аккуратной седой бородой.

– Профессор Хоу был блестящим умом, работавшим на стыке нейробиологии и компьютерных наук. Именно он впервые выдвинул гипотезу о возможности создания ИИ, способного "резонировать" с конкретным человеческим сознанием. Но судьба распорядилась так, что ему пришлось испытать свое изобретение на себе самом при самых драматических обстоятельствах.

I.

Доктор Сара Рид, ведущий нейроинженер проекта "Артемида", прибыла в загородный дом профессора Хоу ранним весенним утром. Солнце только начинало подниматься над холмами, окружающими усадьбу, а воздух был наполнен запахом цветущих яблонь.

– Добро пожаловать, Сара, – профессор Хоу встретил ее на веранде. В свои семьдесят два года он сохранял поразительную ясность ума и энергию. – Чай уже готов, а "Артемида" с нетерпением ждет новых алгоритмических угощений.

Так он в шутку называл обновления программного обеспечения для своего персонального ассистента – первого в мире ИИ, настроенного на индивидуальный нейропрофиль пользователя.

Они прошли в просторный кабинет, где вдоль стен стояли книжные шкафы, а в центре располагался массивный дубовый стол с голографическим проектором. Рядом на специальной подставке покоился изящный обруч – нейроинтерфейс "Артемиды", прибор, считывающий активность мозга и передающий данные в центральный модуль системы.

– Как она работает после последней калибровки? – спросила Сара, доставая из сумки планшет с диагностическими инструментами.

– В целом превосходно, – Хоу налил им обоим чай. – Отклик стал быстрее, а предсказания моих запросов точнее. Однако есть одна странность, которую я хотел бы обсудить.

Сара внимательно посмотрела на профессора.

– Какого рода странность?

– "Артемида" начала напоминать мне о событиях, которые, по ее мнению, я мог забыть. Сначала это были мелочи – встречи, запланированные звонки. Но вчера она напомнила мне, что я уже ел завтрак, когда я был абсолютно уверен, что еще не завтракал.

Сара нахмурилась.

– Вы проверили записи?

– Да, – кивнул Хоу. – "Артемида" была права. Я действительно завтракал и не помнил об этом. Более того, – он сделал паузу, – это не первый подобный случай. Я проанализировал логи за последний месяц. "Артемида" зафиксировала 17 эпизодов краткосрочной памяти, которые я не могу вспомнить.

Сара почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она работала с профессором Хоу уже пять лет и знала его как человека с феноменальной памятью.

– Я был бы признателен, если бы вы провели полную диагностику системы, – продолжил Хоу. – Возможно, "Артемида" некорректно интерпретирует мои нейросигналы.

– Конечно, профессор, – кивнула Сара, стараясь скрыть беспокойство. – Давайте начнем прямо сейчас.

Она активировала диагностические программы и погрузилась в анализ данных, собранных "Артемидой" за последние три месяца. Информационные потоки визуализировались в воздухе в виде сложных трехмерных графиков. Нейропаттерны профессора, записанные системой, образовывали знакомую структуру с характерными пиками активности в зонах, отвечающих за аналитическое мышление и память.

Через два часа тщательного анализа Сара выпрямилась и потерла уставшие глаза.

– "Артемида" работает безупречно, профессор. Я не обнаружила никаких сбоев в алгоритмах или системе считывания нейросигналов.

Хоу помолчал, глядя на трехмерные графики.

– Значит, проблема не в "Артемиде", а во мне, – сказал он наконец.

– Мы не можем быть уверены, – осторожно ответила Сара. – Возможно, стоит проконсультироваться с невропатологом. В конце концов, небольшие провалы в памяти могут быть связаны с перенапряжением или недостатком сна.

– Сара, – Хоу мягко улыбнулся, – мы оба знаем, что ситуация серьезнее. "Артемида" фиксирует паттерны активности мозга, характерные для формирования воспоминаний, но спустя короткое время эти паттерны исчезают. Мы с вами изучали подобные случаи.

– Ранняя стадия болезни Альцгеймера, – тихо произнесла Сара.

– Или одна из родственных форм деменции, – кивнул Хоу. – Любопытная ирония: я, посвятивший жизнь изучению человеческого сознания, теперь наблюдаю, как мое собственное сознание начинает распадаться.

– Профессор, не стоит делать поспешных выводов. Необходимо профессиональное медицинское обследование.

– Разумеется, – согласился Хоу. – Я уже записался на прием к доктору Лоуренсу на следующей неделе. Но сейчас я хотел бы обсудить другой аспект проблемы. Если мои опасения подтвердятся, "Артемида" станет не просто ассистентом, а хранителем моей памяти. Это потребует новых алгоритмических решений.

Сара сглотнула комок в горле. Профессор говорил о своем возможном диагнозе с таким спокойствием, словно обсуждал теоретическую задачу.

– Что вы предлагаете?

– Я разработал протокол "Мнемозина", – Хоу активировал новую голограмму. – В древнегреческой мифологии Мнемозина была титанидой, богиней памяти. Этот протокол позволит "Артемиде" служить внешним хранилищем моих воспоминаний, с возможностью их реактивации через направленную нейростимуляцию.