Байкальский разлом

– Ваше личное заключение, доктор Макаров? – спросил наконец Орлов, когда презентация была закончена.

– Мы столкнулись с неподдающимся научному объяснению феноменом, – сказал Кирилл Игнатьевич, тщательно подбирая слова. – Материальным проявлением того, что можно условно назвать порталом в параллельную реальность. Реальность, в которой развитие пошло по иному историческому пути. Уровень их технологий, по крайней мере, в области отдельных видов вооружений и, возможно, энергетики, превышает наш. Их намерения, судя по безпредупредительной атаке, враждебны.

Орлов кивнул, его лицо ничего не выражало.

– Следующий вопрос. Возможность повторного проникновения объектов с той стороны?

– Высокая, – вступил Иван. – Мы не смогли определить природу барьера, если он есть. Их аппарат атаковал нас, находясь полностью в нашей реальности. Ничто не указывает на то, что они не могут повторить это.

– Понятно.

Орлов отошел в сторону и вполголоса поговорил по спутниковой связи. Разговор был коротким. Он вернулся к ним.

– Экспедиция официально переходит под юрисдикцию Совета Безопасности, – заявил он. – Все гражданские лица будут эвакуированы в течение двенадцати часов. Вы трое, – он кивнул на Макарова, Ивана и Семенова, – и вы, Анна Сергеевна, остаетесь. Вам предстоит брифинг в Москве. Весь персонал подпишет документы о неразглашении под грифом «совершенно секретно» пожизненно. Любая попытка нарушения будет караться по всей строгости закона.

Его тон не допускал дискуссий. В течение следующих часов «Верещагин» превратился в муравейник, потревоженный палкой. Ученые, не понимая, что происходит, под конвоем безучастных военных собирали вещи и грузились в вертолеты. Их лица выражали недоумение, испуг, недовольство. Прощание с Гордеевой было скупым и тягостным.

К вечеру на борту остались только они четверо, команда Орлова и группа спецназа, занявшая все ключевые посты на судне. «Верещагин» был отрезан от мира. Связь с внешним миром – полностью под контролем военных.

Ночью их погрузили в тот же Ми-26. Полет до Москвы прошел в грохоте лопастей и полной тишине. Никто не разговаривал. Макаров смотрел в иллюминатор на проплывающие внизу темные просторы Сибири и думал о той черноте, что таилась под тонкой пленкой байкальского льда.

В Москве их встретили на закрытой правительственной вертолетной площадке и на глухих черных микроавтобусах без опознавательных знаков, с затемненными стеклами, повезли по ночным улицам. Маршрут был запутанным, явно предназначенным для того, чтобы сбить с толку пассажиров. В конце концов они въехали в подземный гараж какого-то безликого административного здания в одном из спальных районов. Лифт, охрана, проверки – все это слилось в одно тревожное пятно.

Их провели в зал заседаний – просторную, лишенную окон комнату с большим овальным столом, стенами, обитыми звукопоглощающими панелями, и слабым верхним светом. В комнате уже сидели люди. Несколько военных в форме с погонами высшего командного состава, два человека в строгих штатских костюмах с невозмутимыми, отрепетированными лицами чиновников высшего ранга, и пожилой, сухопарый мужчина с умными, пронзительными глазами ученого, в котором Макаров с первого взгляда узнал академика Леонида Владимировича Григорьева, научного руководителя всей российской программы по изучению экстремальных и аномальных явлений, легендарную фигуру в узких кругах.

Во главе стола сидел человек, которого Кирилл Игнатьевич видел только по телевизору – заместитель секретаря Совета Безопасности, Николай Петрович Иволгин. Его лицо было серьезным, сосредоточенным.

– Садитесь, – сказал он, указав на свободные стулья. Его голос был тихим, но обладал невероятной плотностью, заполняя все пространство зала.

Орлов кратко доложил обстановку. Затем слово дали Макарову. На сей раз он был собран и лаконичен. Он излагал факты, как строил бы математическое доказательство: от посылок к заключению. Иван дополнил его техническими деталями. Семенов – описанием тактики атаки.

Когда они закончили, в зале наступила тишина. Чиновники переглядывались. Генералы хмурились. Только академик Григорьев смотрел на них с живым, не притворным интересом.

– Фантастика, – первым нарушил молчание один из чиновников, полный мужчина с одутловатым лицом. – Портал? Параллельный мир? Милитаризованный СССР? Это сюжет для дешевого фантастического фильма. У меня есть более правдоподобное объяснение: массовая галлюцинация, вызванная комплексным воздействием высокого давления, магнитных бурь и, простите, возможного алкогольного опьянения в условиях стресса.

Макаров вспыхнул, но прежде чем он успел что-то сказать, вмешался Григорьев. Его голос был спокойным и насмешливым:

– Виктор Семенович, ваше объяснение подошло бы, если бы речь шла об одном человеке. Но здесь – трое опытных специалистов, их показания полностью совпадают в ключевых деталях, и, что важнее, их слова подтверждаются объективными данными телеметрии, которые уже прошли первичную экспертизу. Вы предлагаете поверить, что сложнейшее научное оборудование тоже «напилось» и «галлюцинирует»?

Чиновник надулся, но смолк.

– Допустим, это правда, – сказал один из генералов, скелетообразный мужчина с жестким взглядом. – Что мы имеем? Единичный враждебный акт. Мы не знаем масштабов угрозы. Мы не знаем их возможностей. Предлагаю классифицировать объект как потенциально опасную аномалию, установить вокруг него периметр охраны и наблюдать. Без провокаций.

– Это уже не аномалия, Василий Иванович, – мягко, но твердо возразил Иволгин. – Это враг. Совершено акт агрессии на территории Российской Федерации. Наш ответ должен быть адекватным и немедленным.

– Какой ответ? – всплеснул руками другой чиновник. – Объявить войну параллельному миру? Это же абсурд!

– Мы не будем ничего объявлять, – голос Иволгина стал стальным. – Мы будем действовать. Первоочередная задача – защита. Немедленно начать разработку плана по изоляции и, если потребуется, уничтожению этого объекта. Вторая задача – разведка. Нам нужна информация. Что это за мир? Каковы его силы? Его уязвимости?

Он посмотрел на Макарова, Гордееву и Ивана.

– Вы трое – единственные эксперты, которые видели угрозу в лицо. Вы будете прикомандированы к специальной оперативной группе. Ваша задача – консультативная и научно-исследовательская поддержка.

Затем его взгляд упал на академика Григорьева.

– Леонид Владимирович, ваше учреждение становится головным по данному направлению. Мобилизуйте все необходимые ресурсы. Запросите – получите. Но результаты должны быть. И быстро.

– Понимаю, Николай Петрович, – кивнул Григорьев. – У меня уже есть кое-какие соображения.

– И последнее, – Иволгин обвел взглядом всех присутствующих. – Это заседание и все, что на нем обсуждалось, имеет гриф «Особой важности». Утечка информации приравнивается к государственной измене. Вопросы есть?

Вопросов не было. Было лишь гнетущее молчание, в котором тонул весь невероятный, чудовищный масштаб происходящего.

Люди стали расходиться. Когда Макаров проходил мимо академика Григорьева, тот положил ему на руку легкую, костлявую ладонь.

– Кирилл Игнатьевич, – сказал он тихо. – Зайдите ко мне, когда будет минутка. Обсудим ваши «геологические» гипотезы. Мне кажется, у нас с вами найдется что обсудить.

В его глазах читалось не только понимание, но и нечто большее – словно он не был до конца удивлен этим открытием. Словно он всю жизнь ждал чего-то подобного.

Макаров кивнул. Он вышел из зала заседаний в безликий, освещенный неоном коридор. За ним закрылась тяжелая звуконепроницаемая дверь, отделяющая его прежнюю жизнь от новой, в которой ему предстояло стать не просто ученым, а солдатом на передовой необъявленной войны, которая могла начаться в любой момент из черной бездны на дне древнего озера.