Ненавижу любовь

– Имен… – Андрей взглянул на ее резко сменившееся выражение лица и решил больше не спрашивать Ирину о музыке. – А рисовала ты как? Ходила куда-то или сама? – ее вид с утомленного, сменился на ужасающий. Будто она увидела что-то сверхъестественное или свой сгоревший до тла дом, на который она заработала одна, своими руками.

Андрей и Ирина стояли на остановке в ожидании: Андрей созерцал, слыша лишь проезжающие машины, шаги проходящих людей и непрекращающего работу испарителя. Ирина заметила автобус.

– Вон! Едет. – сказала она и резко обняла Андрея. Андрей неловко обнял ее в ответ. – Пока!

– Пока.

Только заходя в автобус Ирина вспомнила, что хотела поцеловать его в щеку и, улыбаясь, села на сиденье.

V

Сквозь чувство удовлетворенности, Андрей продолжал спрашивать: «Зачем? Для чего?». Но в тот момент было совсем не до самоанализа и сомнений, ибо, казалось, ему благоприятствовало всё. Погода стояла необыкновенно жаркая: солнце пекло темно-русые волосы, открытую шею, руки, но в мыслях Андрея не было даже намека роптать на жару, а напротив, в мягком кресле старого автобуса, сидя у окна и надев наушники, Андрей прислонил к нему голову как можно ближе, чтобы ловить лицом теплые лучи света. Цембров, наслаждаясь, понял, что остаток дня он проведет не за чтением, а зайдет в гости к своему приятелю, Виноградову Евгению.

Андрей закрыл глаза и канул в забытье. Он вспоминал моментами как встретил Виноградова, как они познакомились, как стали близко общаться, хотя не истории столь примечательны, но впечатления от них.

В первые дни учебы Виноградова обязали показать первокурсникам университет, а наше главное действующее лицо в тот момент было излишне задумчивым, отчего сначала, чтобы Андрей двигался с места, к нему обращались лично, а потом его вообще потеряли. Затем, однажды, когда Андрей был на парах, одна из сотрудниц библиотеки выделила именно одного первокурсника, Цемброва Андрея, для того, чтобы помогать таскать коробки с книгами, где случайным образом оказался и Виноградов.

***

Вежливо поздоровавшись с вахтершой, Андрей поднялся на второй этаж и постучался в одиннадцатую комнату.

– Привет!

– Привет, Жень. – тихо поприветствовал Андрей. Виноградов крепко пожал ему руку. Он был одет в однотонную белую футболку, засученную в черные брюки. Андрею снова открылась чистая и свежая небольшая комнатка, наверное, метров пять в длину и ширину.

– Как ты? Сейчас чайник поставлю.

– У меня всё прекрасно… Попозже расскажу. – по-детски сказал Андрей.

– Даже прекрасно?.. – занятый полкой с чаем протянул Виноградов. – Сейчас… Так, есть черный в чайнике, в пакетиках есть «Эрл грей», зеленый, красный и… пихтовый!

– Какой?

– Все! Ты будешь пихтовый.

– Вот как… Я от угощений не отказываюсь, ты знаешь.

– Конечно. Сейчас… Последнее. – Женя включил классический джаз. – Сегодня настроение такое.

– Как в Советском Союзе пятидесятых. – кто-то постучался в дверь.

– Да? – пригласил Виноградов. На пороге стояла студентка-старшекурсница.

– Привет. У тебя есть сода?

– Пищевая?

– Да.

– Сейчас посмотрю… Да, вот.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Виноградов стал выкладывать все сладкое на столик: кубики сахара, зефир, мед, мыть сухофрукты и, наконец, сел. – Так…

– У тебя как дела? Настроение приподнятое такое.

– Да, Андрюш, меня в Китай отправляют на полгода, представляешь.

– Поздравляю, Жень. Это будет интересно. – с улыбкой сказал Цембровf.

– Я рад, очень. – Виноградов привык к немногословию Андрея. – Ты же знаешь, я люблю путешествовать, а возможности особо не было в жизни. На олимпиадах мы, конечно, ездили в другие города, но эти деньки вскользь по городу не считаются. Мне надо основательно, а не просто один раз своими глазами в толпе посмотреть, к примеру, на Кафедральный собор Калининграда. Надо подготовиться внутренне, пойти одному, в тишине, посидеть, погулять, подумать. Я одновременно хочу также работать и находиться подолгу в разных местах. Конечно, культура совершенно другая. И, знаешь, хочется что-то вынести. Как бы своими глазами посмотреть, заметить выделяющиеся черты, сравнить.

– Я тоже не путешествовал. Даже в Москве не был.

– А я, вот, стараюсь выбираться время от времени, хотя я Петербург люблю всей душой. – бойко, на радостях продолжал Виноградов. – Жить тут – прекрасно, несмотря ни на что.

– Да… Путешествия же и как отдельный вид терапии. Чай, кстати, необычный очень. Вкусный.

– Ага. Еще налью пока тебе. А у тебя-то там что? А то всё «хорошо», «хорошо», а тут, вдруг, «прекрасно» дела.

– Да уж… Я, на самом деле, даже не знаю: «прекрасно» или «ужасно»… Пока не могу ответить. – Андрей заметно помрачнел.

– Та-а-ак. Слушаю.

– М… – как только Цембров сформулировал вместе все нужные события, переживания и чувства и чуть было не начал говорить, как понял, что слова со стороны могут показаться ничем, хоть Евгений в любом случае не сделал бы неприятно своему приятелю, но дело не в смысле или в непонимании неких очевидных вещей, а в несоответствии: Цембровский не мог показать всю картину, отчего ему казалось, что передать сухо, на словах, недостаточно. – Есть девочка одна… – Андрей как-то забыл про Ваню. – мне ее жалко. Но не больше, чем жалко. Я, вот, с ней гуляю, чтобы ей лучше было… – Цембровский замолчал так, будто договорил.

– Это все?

– Нет… То есть… нужно так или нет…

– Есть девочка, которой плохо. Нужно ли «так» поддерживать или не нужно ты хочешь сказать?

– Да.

– Так… На мой взгляд, женская и мужская дружба – вещь крайне редкая и в большинстве ситуаций полезнее обобщить, чем искать частность. А гулять-то с ней зачем?

– Чтобы ей плохо не было…

– Когда ты зовешь гулять девочку, ты как бы даешь ей понять, что изучаешь ее для дальнейших действий. Ты ей «хорошо» делаешь намеком на отношения.

– А если чуть-чуть, а потом уйти?

– Это уже игры с огнем. Она тебе не нравится?

– Нет. – отрезал Цембровский.

– Может быть такое, что подсознательно ты хочешь быть с ней. Но я не могу знать об этом. Просто будь осторожен. Я бы так не стал делать. – повисло молчание. Виноградов заметил некоторое недовольство в Андрее и решил рассказать забавную историю. – Отношения с девушками, вообще тема интересная, хе-хе… Я помню, знаешь, была одна в моей жизни…

***

– Ты многого добилась. Как ты видишь свое будущее? – спросила Таня.

После встречи с Цембровым, Ирина сразу же принялась описывать в подробностях недавние события Тане, как она считала, своей подруге. Наверное, их можно было назвать хорошими приятельницами: Таня любознательна, ей интересен Петербург и люди; она, отчасти, добра, поэтому была открыта для всех, из-за чего Ирина испытывала к ней дружеские и больше, чем дружеские чувства. Так вот, Таня пригласила Ирину в гости к некой питерской артистке. Ира пересела на другой автобус и поехала в центр.

Втроем они стояли и курили на балконе коммуналки. Василиса, арендующая комнату, курила вишнёвый «Чапман» и недолюбливала тех, кто курит «Айкосы» и «электронки», считая их «позерами», что, по-началу, задевало Ирину, хоть в ответ она только хихикала. Таня курила разве что за компанию. Находясь в такой позиции, Ирина могла только внимательно слушать. Так и было: со стороны Василиса и Ирина казались древнегреческим философом-учителем и его учеником.

И, кстати, Василиса была барабанщицей в малоизвестной «кавер» группе.

– Б**, ну я творю свое будущее. Я, поняла, точно не буду как… – бойко, будто наезжая на Таню, начала Василиса. – Ну, как эти – стадо. Только не как они. Машина, дом, дети – н***й. Они до*****ы мерзкие. У меня своя философия: жить не как все. У них какие-то там… б**, ну… они живут как копии. Я лучше сдохну, чем буду как они. Я хочу тусоваться, курить, бухать, угарать – и это ах****о. Главное в кайф жить. Мечты же материальны: я буду а*****о жить, я буду сиять. Я а******я, я это знаю. Творчество же это такое… это с неба сваливается. Меня заметят, потому что, б**, меня нельзя не заметить. Я везде оставляю след: где бы я не была, на***, меня везде помнят. Меня никто не понимал, все были против меня, а сейчас? Я начинала с низов, я была недопонята временем.

– Ого… А, вот, твой путь с начала какой он был? В школе там…

– Мне на*** школа не нужна была. Оценки, учеба – это не мое. Я творческая личность. Эти до*****ы пусть остаются там, в моем городе, пусть учатся одиннадцать лет, потом пять лет, а я буду заниматься музыкой. Им в кайф там быть, понимаешь? Мне пое**** на них, п***й. Если… – вдруг, на балкон заходит высокий парень, сосед Василисы. Она замерла с выражением мольбы, страха, как только увидела его.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Стандартный гудок на Айфоне