Легенды Сэнгоку. Копейщик

Устав копаться в архивах, Бан убрал проверенные записи обратно на полку и поспешно вышел из душного помещения. Библиотека замка Нагоя проветривалась плохо, дабы порыв ветра, ненароком, не раскидал ценные бумаги и книги. Лишь два маленьких окошка, почти под потолком, можно было приоткрыть, только Наомаса оказался слишком мал ростом и ему пришлось бы сооружать себе некое подобие лестницы, чтобы добраться до них. Лучше уж совсем выйти наружу и немного передохнуть.

Днём в замке было безлюдно. Все спасались от страшной жары, что постигла Овари этим летом. Люди уходили к водоёмам или в места, где хоть немного веяло прохладой. Вот и старший брат князя, Ода Нобухиро, тоже решил отдохнуть у озера, вместе со своей свитой. После смерти Нобуюки, он был поставлен каро Нагои, несмотря на то, что тоже участвовал в восстании против Нобунаги. Уж очень мягко господин с ним обошёлся, даже чересчур. Зато Нобухиро оказался за это весьма и весьма благодарен и с возложенной на него ответственностью справлялся более или менее успешно. Вот Бан и прибыл сюда, дабы исправить эти «более или менее», пока хозяин отсутствует. А ведь он тоже был бы не прочь прогуляться к озеру. Вот если бы каро Нагои соизволил пригласить его, то он бы мог закрыть глаза на ошибки в управлении, а поскольку этого не случилось, Наомаса обязательно что-нибудь да найдёт и сделает строгий выговор.

– Наомаса-сама!

Бан не заметил, как прикорнул на энгаве у входа в библиотеку. Открыв глаза, он увидел перед собой одного из слуг Нобухиро.

– Что тебе? Я занят!

– Тут такое дело… Один человек пришёл за наградой. Говорит, что добыл голову Ноги Дзидзаэмона. Того самого, что покушался на Нобунагу-сама и за кого объявили наг…

– Я знаю! – оборвал Наомаса недовольно. – От меня, что нужно? Я здесь по другому делу.

– Мне это известно. Но господин Нобухиро сказал, что пока он в отъезде, вы, как представитель князя Ода, замещаете его во всём. Так, что с этими охотниками за головами, расплачиваться должны тоже вы.

– Этого ещё не хватало! – большие круглые глаза Бана, округлились ещё больше. – Я не намерен платить этим бродягам из собственных средств!

– Обижаете, Наомаса-сама! Прикажите, и мы всё сделаем! Вам нужно только опознать голову преступника.

– Что ж, ладно, – смягчился представитель, но деловитой мины не убрал. – Раз так, то пойду посмотрю на этого счастливчика. Сколько там награда была?

– Три кан6, серебром.

– Ого! На эти деньги можно коня себе купить!

Вскоре, Наомаса встречал охотника за головами в приёмной главного поместья каро. Без особого интереса, но всё же лучше, чем копаться в бумагах. И тем не менее, он был крайне удивлён, когда увидел человека, принёсшего голову разбойника.

На первый взгляд – обычный хэймин. Нечёсаный, в серой ситаги и тёмно-синих кобакама, заправленных в кяхан, варадзи7 на босу ногу. Однако первое впечатление отметалось, когда в глаза бросались его высокий рост и сухопарое телосложение. Меча у него с собой не было – нельзя в присутствии высшего сословия, но он у него имелся, если взглянуть на то, как завязан оби. А когда Бан взглянул на его лицо, то потерял дар речи.

– Да покарают меня ками! Матадза! Ты что, против целой армии сражался?!

– Почти, – коротко бросил Маэда и небрежно опустился на пол, напротив Бана, поставив перед ним коробку с головой. – Рад видеть тебя, Коротышка. Я к тебе с подарком.

– Ты действительно убил Ноги Дзидзаэмона?

– Посмотри. Ты наверняка его знаешь, если ездил с господином в Киото.

– Действительно, – Наомаса приподнял крышку и убрал её в сторону. На деревянной подставке покоилась голова того самого человека, что в начале весны входил в число наёмных убийц, покусившихся на жизнь Ода Нобунаги.

– Да, это он, – подтвердил Бан. – Он был один?

– Нет, – Тошииэ поморщился. Всё его лицо покрывали незажившие ссадины и шрамы, а тело до сих пор болело. – Их было десять.

– Врёшь! – не поверил Наомаса. И всё же, судя по виду его старого друга, разбойник действительно был не один. Не тот человек Маэда, чтобы дать себя так изувечить какому-то бродяге.

– Копейщик Матадза не врёт! – громко ответил ронин.

– Верю, верю, не бушуй, – теперь Бан позволил себе улыбнуться. – Рад, что ты жив, Матадза! Ты не поверишь, как рад! Не откажешь, пропустить со мной пару чарок?

Ещё бы Маэда отказался.

***

– Так всё и было, клянусь! – закончил Тошииэ свой рассказ о походе за головой Ноги Дзидзаэмона.

О многом он умолчал и даже приврал. Не побежит ведь Бан Наомаса проверять его слова. А если побежит, то хэймины о своём герое плохо не скажут. Ведь благодаря Копейщику Матадзе, как он соизволил им представиться, их деревня на какое-то время обрела покой.

Тошииэ не рассказал своему другу, как крестьяне добили оставшихся членов банды, на которых у него уже не было сил. Не поведал и о том, что чуть не умер после боя и целую неделю лежал не вставая, а жители деревни лечили его раны. Зато, не преминул сообщить, что некоторые девицы желали отплатить ему за спасение, своей любовью, видимо позабыв о том, что совсем недавно являлись жертвами насилия разбойников. Конечно же, ронин отверг их, ведь он так сильно любит свою жену. Говорил, что хэймины носили его на руках, устроив прощальный праздник в его честь и совершенно не желали, чтобы их защитник уходил. Староста деревни, даже хотел отдать ему трёх своих дочерей в наложницы и целый земельный надел с домом. Но Маэда был непреклонен. Он не видел себя нигде, кроме как на службе у князя Ода.

Наомаса слушал, открыв рот. Иногда потягивал сакэ, закусывая данго, и то, порой пропускал мимо рта. Он и не собирался оспаривать правдивость истории друга. Тем более, что на лице его, всё было наглядно написано, да и голова разбойника в придачу имелась.

– Герой! Завидую тебе, – вздохнул Бан.

– Интересно, чему же?

– Волен делать всё, что вздумается. Совершаешь подвиги, свободно ходишь по земле, и никто тебе не указ. А мы теперь, только и делаем, что исполняем приказы господина. Вообще, после сражения при Укино, у нас одна сплошная рутина.

– Ты так говоришь потому, что господин не лишал тебя привилегий и не изгонял из клана. Не так уж и весело жить непонятно где, перебиваясь от заработка к заработку. А у меня семья, великие цели…

– Что бы ты не думал, Матадза, – прервал его Наомаса. – Никто не осуждает тебя за твой поступок, а даже напротив – уважают. Просто, ты нарушил закон, а перед ним мы все равны. И Нобунага-сама приказал ни за что тебе не помогать, иначе он никого не пожалеет.

– А что же Хмурый? – скривился Маэда, вспомнив своего недруга. – Наверное ликует от радости?

– После твоего изгнания Наримаса стал довольно спокоен. Теперь он один из командиров отряда стрелков кунимото.

– Проклятье! – Тошииэ стукнул кулаком по полу. – Это ведь он меня подставил! Я, значит, сижу в этом треклятом храме, зарабатываю гроши своей кровью, а он за свои гнусные поступки ещё и в должности поднялся! Разве это справедливо?

– Не горюй, друг Матадза, – попытался успокоить его Бан. – Господин обязательно тебя простит. Я сообщу ему, что это ты изловил Ноги и может быть…

– Не думаю, что этого достаточно, – Маэда опрокинул чарку одним махом и Наомаса налил ему ещё. – Нужно совершить что-то очень значимое. Только что? Скажи-ка, Куродза, чем занят господин с тех пор, как меня… хм… изгнали?

– Зачем тебе это?

– Хочу понять, чего он сейчас добивается и какие его дальнейшие действия.

– Ты что себя великим мыслителем возомнил? Даже Нива не знает, что может предпринять Нобунага-сама, а он у нас самый умный! – Бан довольно саркастически посмотрел на друга, явно не веря в его прозорливость. – Хорошо, могу рассказать немного, поскольку за минувший год ничего такого не случилось.

В итоге случилось. Уже известная поездка Нобунаги в Киото в начале года, оказалась не чем иным, как визит сёгуну Асикага Ёшитэру и просьбой оного, назначить нового властителя всей Овари – сюго, в обход Шиба. Прошение было отклонено, несмотря на богатые дары, преподнесённые кланом Ода и Нобунага вернулся ни с чем. Однако, результат всё же был. Этот наглый и вопиющий произвол, который позволил себе князь Ода, спровоцировал настоящего сюго Шиба Ёшиканэ, на опрометчивые действия. Он связался с врагами Нобунаги: Кира из Микавы и Имагавой из Суруги. Конечно, сведения эти были тайными. Такими тайными, что о них начали судачить на каждом углу. Но, князь пока ничего не предпринимал и спокойно занимался своими делами.

– Это очень ценная информация, – подвыпивший Тошииэ пытался сохранять деловитый вид.

– Странно, что ты об этом не слышал, – удивился Наомаса. Он взвесил чайничек, где было сакэ, и обнаружив его пустым, предложил. – Может ещё?

– Пожалуй.

Бан распорядился принести ещё один и вновь спросил:

– Так, что же такого ценного ты узнал из моего рассказа?

– А ты и не понял? Господин специально спровоцировал Шиба и теперь ждёт от него агрессивного хода.

– Зач-чем? – Наомаса почувствовал, что тоже пьянеет.

– Ну, ты и дурень, Куродза! – без злости выругался Маэда. – Господин практически объединил Овари, отомстил за убийство бывшего сюго и прогнал врагов. Он герой, которого почитает вся провинция! Благодаря своему влиянию, он мог стать полноправным хозяином, но сёгун ему не позволил. Ведь нынешний сюго ещё жив. А раз он жив, то и должность остаётся при нём. Хоть, она и не значит практически ничего.

– А-а! Я понял. Ты хочешь сказать, что господин не может открыто враждовать с официальным владельцем Овари. А вот если тот сам на него нападёт, заручившись поддержкой врагов, тогда… хм… И что ты собираешься с этим делать?

– Будет бой! – Тошииэ сжал кулак перед собой, состроив воинственную мину. – И я буду в нём участвовать! Я добуду голову Шиба Ёшиканэ и господин меня простит.

– А ты, оказывается, умный, – подвёл итог Бан. – Может лучше стратегом станешь, а то на тебе уже живого места нет.

– Ну уж нет! – загордился собой Маэда. – Это я оставлю Ниве. Я воин! И когда-нибудь превзойду даже Шибату Кацуиэ!

– Размечтался! – Наомаса тепло рассмеялся. Его забавляло бахвальство друга, он и сам немного был таким.

Принесли ещё сакэ и друзья просидели до поздней ночи. Наутро, Тошииэ собрался домой. Распрощавшись с Баном, забрав награду, он счастливый, в предвкушении, что обрадует Мацу, явился в Ацута.

***

Ацута Дзингу, Овари.

– Ты снова пил?

– Нет, конечно! Ты же видишь – чистый, деньги принёс.

– А с лицом что? – взгляд Мацу был строг. Она размеренно покачивала на руках маленькую Сати, завёрнутую в покрывало и старалась не говорить громко.

Появление мужа несомненно её обрадовало, хоть она и догадывалась, как он заработал эти деньги, несмотря на то, что он утверждал, будто всего лишь сопровождал торговца. Однако, запах перегара вкупе с помятым и покалеченным лицом выветрило всё её хорошее настроение. Понятно, что такие шрамы в пьяной драке вряд ли заработаешь, но и это не смягчило её гнева. Тошииэ почувствовал настроение супруги и попытался увильнуть от назревающего скандала.

– Как малышка? Дай мне её подержать…

– Я тебе задала вопрос.

– Я слышал. Может, я не хочу на него отвечать. Между прочим, я не с пустыми руками пришёл. Радоваться должна! И есть я хочу.

– Ты всегда хочешь.

Маэда обиделся, отвернулся от Мацу, прошёл по дому и сел рядом с токонома, где красовался его родовой герб – слива, выполненная чёрной тушью на белом полотне. Супруга проводила его неоднозначным взглядом, удостоверилась, что дочь спит и уложила её в колыбель-корзину, которая стояла всегда там, где находилась мать.

– Рис с овощами и унаги8, которого Матабэй поймал, – объявила Мацу, подойдя к очагу. – Ты вовремя поспел.

– Да мы хорошо живём! Почти, как даймё! – повеселел Тошииэ и придвинулся к трапезному месту поближе. – Наконец-то достойная еда! Интересно, а давно вы так питаетесь?

– На самом деле, я знала, что ты вернулся, – сообщила она. – Один из послушников видел тебя в Нагое вчера. Готовила к твоему приходу, но ты не явился. За ночь ничего не пропало, поэтому ешь.

– Прости, – и вновь Маэда почувствовал себя виноватым перед ней. – Я встретил Куродзу и мы…

– Как и всегда, – жена не смотрела на мужа, накладывая еду ему в миску, так сосредоточенно, будто готовила чай. Потом подала ему и села напротив, периодически поглядывая на корзину, где тихо спала дочь.

Тошииэ жадно приступил к еде, словно не видел её целый месяц. Он всегда ел много и с увлечением, объясняя это тем, что тратит много сил, а они ему, как воину, очень нужны. Закончив трапезу, Маэда воззрился на супругу, ожидая, что она вновь заведёт с ним поучительную беседу. Мацу молчала. До тех пор, пока в их скромное жилище не вошёл главный священник Ацута.

Выглядел он как обычный человек, без всяких священных атрибутов. В простом сером косодэ, заправленном в синие хакама, причёска, как у любого самурая, а в руке он держал бамбуковую трость, примерно в три сяку длиной. Дайгудзи, а именно так назывался его ранг в храме, даже не был стариком. Более того, ему не исполнилось ещё и тридцати, а он уже очень много знал о «Пути богов» и занимал должность первосвященника. Правда, столь высокое положение ему передалось по наследству, но это на него нисколько не давило. Держался он вполне достойно, что придавало ему зрелости. Звали его Сэнсю Суэтада и явился он в дом Маэды не просто так, а палка в его руке очень настораживала.

– Добрый день! – поздоровался дайгудзи. – Вижу, вы уже со всем разобрались. Теперь, настал мой черёд.

– Для чего? – Тошииэ, не проявляя никакой вежливости, нехотя повернул голову к священнику. Они не особо ладили, поскольку второй очень часто упрекал первого за неподобающее поведение и безделье. Он давно бы выгнал этого бездарного ронина, если бы не Мацу и их друг – трудяга Мурай.

– Хочу с тобой побеседовать, – ответил Суэтада. – Пройдёмся?

Тошииэ поднялся со своего места без особого желания. Он очень хотел послать этого напыщенного священника куда подальше, однако понимал, что вся его семья живёт здесь, на территории храма, именно с разрешения Сэнсю и его клана. Ронин потянулся было за мечом, но дайгудзи его остановил:

– Он тебе не понадобится. Наша прогулка будет мирной и совсем не долгой.

Маэда по-прежнему смотрел на него с подозрением, но всё же соизволил последовать совету. Во взгляде Мацу, при этом, блеснула некая тревога, вперемешку с надеждой. Мурай, что вошёл вместе со священником, переминался с ноги на ногу у входа, молча пропустил их мимо себя и сопроводил очень взволнованным взглядом.

Тошииэ и Суэтада вышли из дома и направились по тропе, что вела вдоль густых клёнов и раскидистых кедров. Земля храма Ацута была огромна и вмещала в себя не только святилища и прочие строения, но и изобиловала своей природной красотой. Разнообразные растения, журчащие ручьи, зелёные глади прудов, птицы и порой дикие звери, вроде зайца, белки и оленя. Святое место притягивало к себе всех и вся, будоража невиданной силой души и сердца. Местные служители, как и сам дайгудзи, утверждали, что в главном святилище находится великий меч Кусанаги. Тот самый, который бог Сусаноо передал своей сестре Аматэрасу в знак примирения, после того, как вытащил его из хвоста восьмиглавого змея Орочи. Клинок сей, являлся одной из регалий Тэнно, потомков богини солнца. Из Ацута его извлекали лишь в тот момент, когда новый Тэнно восходил на престол. Иные же люди его никогда не видели, а некоторые вовсе сомневались в его существовании. Ведь ходили слухи, что Кусанаги канул в морской пучине вместе с кланом Тайра, поверженным сёгуном Минамото четыре столетия назад.

Тошииэ обо всём этом знал и иногда чувствовал мистическую силу этого места. Однако, в данный момент ему было не до этого, ведь первосвященник по-прежнему вёл его в неизвестном направлении и напряжённо молчал.

– Хорошая у нас беседа, – иронично напомнил о себе Маэда.

Сэнсю слегка повернул к нему голову и загадочно улыбнулся.

– Весьма. В молчании – мудрость.

– А в безмолвии – забвение, – парировал Тошииэ. – Куда же мы идём? Может приоткроете завесу тайн?

– Нет никаких тайн, Тошииэ-сан. Я веду тебя к свету. – Суэтада остановился и вежливо пригласил Маэду проследовать вперёд.

Ронин тоже остановился. Перед ним предстало невысокое строение, очень схожее по форме с остальными. Громоздкое, сложенное из круглых брёвен, с двухскатной крышей, венчанной выступающим крест-накрест коньком. В данном случае, скаты крыши почти упирались в землю, а вход, тёмный и таинственный, вёл куда-то вниз.

– Что это? Кажется, вы говорили про свет, а это больше походит на какой-то грот. – Маэда подошёл к открытой двери и аккуратно заглянул внутрь. Темень, да и только, но веяло приятной прохладой.

– Ну, так…

Подлый удар в затылок, заставил Тошииэ пригнуться и попытаться развернуться, чтобы атаковать в ответ, но он не успел. Следующий удар поперёк спины отправил его внутрь строения, вниз по ступенькам. Насколько Маэда почувствовал, ступени были деревянными, в общем, десять штук. Благо, он успел сгруппироваться и ничего себе не сломал, зато отбил все части тела. Встать быстро не получилось, а за это время, дверь наверху затворилась и судя по звуку, заперлась на засов. Ронин собрался с силами, вслепую бросился вверх по ступенькам, врезался плечом в дверь, но та не поддалась. Похоже дубовая, да и засов скорее всего такой же.

– Ты, что творишь?! – закричал гневно Тошииэ. – Думаешь, мне есть дело до того, что ты служитель богов? И не думай! Вот выйду отсюда, и твоя палка окажется у тебя…

– Умерь пыл, Тошииэ-сан, – послышался голос Сэнсю с той стороны двери. – Это для твоего же блага.

– Благо? Какое же благо в глубокой, сырой, тёмной яме?

– Глубокая – верно. Но не сырая и совсем не тёмная. Если приглядишься, то увидишь очень много света, который может осветить и согреть много людей.

– И зачем всё это? – Маэда злился, но дверь больше выбить не пытался. Тут нужно десяток таких как он и вместе с тараном.

– Мацу хочет, чтобы ты стал лучше, и я согласился помочь ей в этом. Ты сбился с пути, Тошииэ-сан. Твой рассудок затуманился и скрыл от тебя дорогу, по которой ты шёл. Пока ты не забыл цель, нужно рассеять эту мглу. Лучший способ – это помочь тебе увидеть свет.

– Не верю, что Мацу могла пойти на такое! – Тошииэ был крайне удивлён и в его сердце начала закрадываться обида.

– Зря ты так думаешь. Она пребывает в отчаянии. Она очень тебя любит, чтобы вот так просто смотреть, как ты падаешь всё ниже и ниже, – отвечал Сэнсю. – Настанет час, и подняться ты уже не сможешь. Вспомни, что ты обещал ей и что обещал самому себе.

– Так, значит вы решили меня вразумить? – Маэда посмотрел вниз и только сейчас заметил, что где-то в глубине мерцает слабое свечение. Он невольно вспомнил, что в подобную ситуацию попадал уже не раз. – И сколько мне тут сидеть?

– До тех пор, пока не захочешь выйти.

– Вот, как? – Тошииэ вновь обернулся к двери и с саркастической ухмылкой произнёс, подозревая, что нужного ответа всё равно не добьётся. – Тогда, я хочу выйти!

– Неправильный ответ. Ты не подумал. Не торопись, времени у тебя предостаточно.

Было слышно, как священник развернулся и зашагал прочь, не сказав больше ни слова. Тошииэ остался наедине с собой, разочарованный, раздосадованный и в полном упадке. Но, если другого выхода нет, значит нужно попытаться свыкнуться с обстановкой. Он вновь спустился вниз и прошёл по тоннелю, стены которого были обложены всё теми же громоздкими брёвнами. Шагов через десять, он увидел фонарь на стене, а ещё через несколько, попал в помещение, своими размерами, походившее на скромную спальную. Циновка для сна, с деревянной подушкой, плотно обитой тканью, тут и правда имелись. А вот почти всё остальное пространство занимали стеллажи, забитые множеством книг.

– Вот о каком свете шла речь, – сам себе сказал Тошииэ. – Интересно, сколько лет мне потребуется, чтобы прочитать всё это?

Глава 5

о правильном поведении и несостоявшемся заговорщике.

Месяц нагацуки, 2-го года Эйроку (сентябрь 1559 г.).

Ацута-Дзингу, Овари.

Сначала сменялись часы, потом дни, а за ними недели. Пару дней Маэда просто размышлял. Что же вновь побудило его оказаться в яме? Ответ напрашивался сам собой – он действительно сбился с пути. Но, как вернуться, если всё в этом мире против него? Что делать с Мацу, Сати и Нагаёри? Они ведь просто плетутся за ним в хвосте, но, как и он, получают все удары судьбы. Что ж, может книги действительно дадут ответ? И он начал читать.

В этой подземной библиотеке, на удивление, оказалось чисто и сухо, хоть и немного прохладно. Однако, люди, оставшиеся наверху, не оставили его на произвол судьбы. Оказалось, что высоко в потолке имелся небольшой люк, который открывали на день, чтобы немногочисленные лучи солнца проникали внутрь и для проветривания помещения. Однако, Маэда, если бы захотел выбраться, ни за что бы не смог в него пролезть. В этот люк, один раз в день, служащие храма спускали ему тыкву с водой и два онигири. Первые дни Тошииэ маялся от голода, но потом свыкся со столь скудной пищей.

Мурай как-то соизволил показать своё лицо и принёс другу тёплую одежду. Маэда не разговаривал с ним. Обиделся. Ведь наверняка Нагаёри тоже был причастен к этому «заговору».

Мацу не появлялась. Это было на неё совсем не похоже. Неужели она настолько разозлилась на мужа, что решила упечь его в подземелье? Тогда, что мешает ей навестить его? Тошииэ даже не думал, что какой-то запрет дайгудзи сможет остановить его супругу. Выходит, она сама не хотела.

Вскоре, через пару недель, насколько счёт времени ещё сохранялся в его памяти, Маэда перестал думать о мучающих его вопросах и полностью погрузился в накопление знаний. Лишь изредка, по вечерам, он тосковал и думал о Мацу. Потом отгонял эти мысли прочь и погружался в глубокий сон, а наутро начинал всё заново.

Однажды, до него дошло, как именно он попал в место, где сейчас находился и с чего всё началось. Читая наставления Кун-цзы9, он понял многое, что раньше для него было сокрыто. Все его беды начались с того, что он не мог умерить свой пылкий нрав и относился с непочтительностью к старшим. Особенно к отцу. Этот порок так и остался у него. Как бы он не клялся в верности Нобунаге, это не мешало постоянно нарушать его приказы. В итоге, князь не выдержал и сурово его наказал. При этом, Тошииэ ещё легко отделался, а ведь могли и казнить. Ведь сколько раз ему говорили не идти на провокации Наримасы и Дзуами. Но гордый Маэда Матадзаэмон, как всегда поступил по-своему и угодил в неприятности. А ведь можно было подумать головой и разрешить всё иначе. Да и сколько ещё упущено? Не зря его посадили в этот погреб. Теснота, полумрак и одиночество заставляют задуматься о том, что сделано не так. Ясно, что ничего уже не исправить, но ведь можно не совершать более подобных ошибок. Когда он выйдет отсюда, он точно больше не будет прежним и обязательно попросит у всех прощения. А потом… Потом он возьмётся за то, к чему всегда стремился. Маэда Копейщик станет великим воином, блистательным военачальником и богатым даймё. Теперь-то его ничто не сможет отвратить от намеченной цели. А ведь и правда, это заточение идёт ему на пользу.

Тошииэ понимал, что просидел здесь довольно долго. Лето кончилось, но погода по-прежнему стояла сухая и тёплая. Неоднократно его навещал Нагаёри, показываясь в люке, но Маэда его игнорировал. Он больше не обижался на друга, но решил заставить его понервничать. Мурай то и дело упрашивал его заговорить с ним. Рассказать, как живётся там, в этом «погребе знаний»? Но всё было четно. При его появлении, Тошииэ показательно брался за книгу и начинал читать вслух, мол так погружён, что не в силах оторваться. Теперь пришла очередь Нагаёри обижаться. Точнее, даже тревожиться. Кто знает, что взбредёт в голову Маэде, когда он выберется на свободу. В лучшем случае, побьёт.

Повторить подобное действо, он всё же не смог, когда в один прекрасный день в люке показалась Мацу. Тут и сердце застучало и все знания выветрились. Он старался держаться невозмутимо, но это плохо у него получалось.

– Инучиё, – позвала девушка. Голос её звучал вполне благожелательно, немного волнительно и даже чуть-чуть подрагивал.

– Инучиё, ты слышишь?

– Конечно, – будто нехотя ответил Маэда. – Долго же ты ко мне шла.

– Прости… так было нужно, – запинаясь, с ноткой вины, произнесла Мацу. – Не думай, что мне было всё равно. Я ни на миг о тебе не забывала и хотела…

– Не оправдывайся, – оборвал её Тошииэ. – Я всё прекрасно понимаю. Ты настоящий воин! Терпеливый и верный!

– Ты… Как? Что? – Мацу, похоже, не поверила своим ушам и позабыла все слова. Она-то ждала обычной перепалки и осуждения в свою сторону.

– Как там Сати? Ходит уже? – непринуждённо продолжил Маэда. На улице стало темнеть, и он с трудом мог различить лицо супруги, но это ему было и не нужно. Он знал её всю и мог представить её образ, даже если ему завяжут глаза.