«Старый джентльмен» граф В.Б. Фредерикс

Конногвардейцами были многие великие князья. В 1858 году в полк был зачислен великий князь Константин Константинович, в 1860 году великий князь Дмитрий Константинович, в 1862 году великий князь Николай Николаевич Старший, в 1865 году принц Альберт Саксен-Альтенбургский, а в 1875 году, младший член императорской фамилии, князь Сергей Максимилианович Романовский, герцог Лейхтенбергский.

Именно служба в Конной гвардии открывала большие возможности дальнейшего карьерного роста. Это был, говоря современным языком служебный лифт наверх. Многие государственные чиновники и высшие сановники Императорского Двора начинали службу в Конной гвардии и, достигнув высокого положения, продвигали своих сослуживцев.

По словам барона Н.Е Врангеля: «на каждого офицера конногвардейца смотрели, как на младшего товарища, и когда могли, вытаскивали в люди». Поэтому служить в полку желающих было много, но принимали новобранцев в это элитное подразделение, в те времена, крайне осторожно.

Помимо общих положений, свойственных всем гвардейским полкам, иметь дворянское происхождение и безупречную репутацию, к конногвардейцам предъявлялись особые требования.

Офицеры полка должны иметь достойное материальное обеспечение, ибо конногвардеец должен был вести светский образ жизни. Изысканная форма. Чего стоили одни шпоры. Офицер гвардейского Кирасирского полка князь В.С. Трубецкой отмечал, что по звону шпор можно было безошибочно определить принадлежность офицера к гвардии, или к армейским полкам.

Причём в отличие от армейских офицеров, конногвардейцам полагалось дополнительное обмундирование. Дворцовая парадная форма для несения караулов при монаршей особе. Когда поверх мундира надевалась кираса из красного сукна, а вместо брюк белые замшевые лосины, по воспоминаниям современника, которые можно было натянуть только в мокром виде, и тяжёлые ботфорты.

Ещё конногвардейцы обязаны были иметь так называемую бальную форму, которую использовали пару раз в год на дворцовых балах. Да ещё николаевскую шинель с перелиной и бобровым воротником.

К расходам на обмундирование следует прибавить затраты на приобретение верховой лошади. В силу устоявшихся традиций гвардейский офицер, поступая в полк, обязан был представить двух собственных скаковых лошадей определённой масти и размера.

А чего стоили роскошные букеты императрице и полковым дамам, богатые венки бывшим однополчанам, дорогие подарки сослуживцам, покидающим полк, пожертвования церквям, расходы на юбилеи полка, издание полковой истории и ещё на многое другое. И это только официальные траты. К ним нужно прибавить банкеты, рестораны, светские рауты, театр, где сидеть дальше седьмого ряда конногвардейцам просто запрещалось. Тем более, что конногвардейцы постоянно соревновались с другими гвардейскими офицерами в умении выпить десяток бутылок шампанского, а офицерское застолье было обязательным. Для молодых офицеров существовал особый экзамен – выпивать бокалы с вином залпом. На офицерском собрании с каждым выпивали на «ты». Столы ломились от богатейших закусок и изысканных вин.

После удачно проведённых смотров в полку, по традиции, проходили попойки. Спиртное рядовому составу жаловали войсковые начальники, начиная с командира полка. Офицеры пировали в офицерском собрании. Шампанское лилось рекой. Произносились бесчисленные здравницы. Отвертеться от таких коллективных пьянок, было невозможно. И порой слабых офицеров уводили домой чуть живыми.

Особенно большие возлияния устраивались в день полкового праздника, в день Благовещения Пресвятой Богородицы 25 марта. По этому случаю, командир полка обносил всех наполненным вином серебряным ковшом, именуемым «чарой». Каждый офицер осушал ковш до дна, под распевание известной песенки:

«Чарочка моя серебряная,

На золотом блюде поставленная!»

И хотя попойки шли в разрез устава, однако, ломать традиции никто не смел, да и не хотел. К тому же общие попойки были связующим звеном в офицерской среде. Хотя справедливости ради, следует указать, что конногвардейцы в гвардейской среде считались непьющими не то, что гусары, где, по заявлению одного офицера: «Пили зачастую целыми днями, допивались к вечеру до галлюцинаций». Итогом такой разгульной жизни было быстрое, за два-три года службы, разорение офицеров и уход из гвардии.

Традиционным среди конногвардейцев были четверговые застолья. На них собирались не только действующие офицеры полка, но и лица его уже покинувшие, в том числе и высшие сановники и генералитет. Во время таких застолий решались все вопросы внутренней жизни офицеров. Оказывались протекции и раздавались должности. Полк поставлял из своей среды много высших чиновников, военных и придворных. Добивших высокого положения конногвардейцы тащили наверх своих сослуживцев.

Кроме того, конногвардейцы, как никто более в гвардейских частях, считались наиболее верноподданными императору, постоянно демонстрируя это качество. К примеру, вполне обычным делом считалось, что после военного смотра к какому-либо полку мог подъехать конногвардейский офицер и поинтересоваться, отчего они не достаточно громко приветствовали Государя.

По традиции в гвардии служили представители самых родовитых дворянских фамилий. Но одно лишь происхождение ни давало гарантий поступления в тот или иной полк. В гвардейский полк мог попасть только кандидат с безупречной репутацией. О нём тщательно наводили справки. Иногда даже капались в родословной, не имеет ли кандидат какой-либо бабушки из купеческого или мещанского сословия, которая могла передать плебейские черты своему потомству. Обладателю такой «плохой» репутации или родословия не помогали поступить в полк, если офицерское собрание не давало одобрения, ни какие протекции. Ни большое богатство, ни обширные придворные связи.

Всем вышеперечисленным требованиям полностью соответствовал барон Владимир Борисович Фредерикс. Его кандидатура была одобрена. Владимир Фредерикс стал вольноопределяющимся лейб-гвардии Конного полка. Полк на долгие годы стал для Владимира Борисовича поистине родным. Именно в период службы в полку сформировались его политические убеждения. Впитав полковые традиции, молодой барон Фредерикс пронёс их через всю жизнь. Став блестящим, безукоризненным офицером, монархистом по убеждениям.

Вольноопределяющимися в русской армии именовались поступающие на военную службу добровольцы, не имеющие военного образования. После «вольнопёры», как их именовали в войсках, должны были выдержать экзамен на офицерский чин. Экзамен был не шуточный. Необходимо было сразу экзаменоваться за двухгодичный курс обучения в военном училище по множеству военных специальностей.

Будучи хорошо подготовленным, молодой барон Фредерикс благополучно выдержал экзамен и 25 марта 1858 года, был зачислен на действительную воинскую службу став корнетом одного из самых привилегированных кавалерийских полков русской гвардии. Он прослужил в Конногвардейском полку 25 лет с 1856 до 1881 года, с честью пройдя путь от младшего офицера до командира полка.

Его продвижение по службе было успешным. Через 2 года с 30 августа 1860 года он уже поручик. 17 апреля 1863 года стал штабс-ротмистром.

В это время командиром Конногвардейского полка в 1855 – 1864 годах был генерал-майор Императорской Свиты светлейший князь Владимир Дмитриевич Голицын (1815 – 1888). По отзыву современников князь отличался «редкой добротой, честностью и прямотой» и гуманно относился к нижним чинам. Он имел большие связи при Императорском Дворе и вскоре получил высокую придворную должность обер-шталмейстера. Его супруга Мария Михайловна (1834 – 1910) имела высшее придворное звание статс-дамы и состояла обер-гофмейстериной при вдовствующей императрице Александре Фёдоровне.