После развода. И даром не нужен

Набираю полную грудь воздуха, медленно убираю руку с перилл и иду в комнату.

В которой часто сижу в полной тишине и с грустью вспоминаю о том, как здесь совсем недавно жил сын. Как обнимала его за плечи, когда он сидел за компьютером, целовала в макушку, желала ему хорошего настроения, и без конца говорила «люблю тебя, родной».

Но сейчас иду туда не для того чтобы погрузиться в воспоминания.

Меня туда ведет дурное предчувствие.

Включаю свет, смотрю на кровать сына и чувствую, как сжимается сердце.

На ватных ногах подхожу к кровати и беру пакет с подарком, который стоит здесь с двадцать третьего февраля и ждет Глеба…

Если бы он приезжал домой, то взял бы этот подарок.

Ну, или хотя бы убрал его с кровати, потому что иначе ее не расправить…

Оседаю на кровать, которая заправлена так же, как и была – аккуратно, со взбитыми подушками. Одним словом так, как я ее заправила в тот день, когда он уехал из дома.

Это было в середине февраля. И с того дня, в чем я только что убедилась, он еще не появлялся здесь.

Достаю из кармана халата мобильник и снова звоню Глебу.

– Алло, – недовольно отвечает он.

– Глеб, а ты подарок мой видел? – спрашиваю я, а сама все еще не могу поверить в то, что он прикрывает отца.

– Подарок?

– Ну да, в твоей комнате, на кровати.

– А, да-да, видел. Спасибо!

– Понравился?

– Да, то что нужно.

– С собой забрал?

– Ага.

Я достаю из пакета туалетную воду и не моргая смотрю на нее.

– Можешь название напомнить? Я папе тоже хочу купить.

– Слушай… сейчас даже не вспомню. Чуть позже посмотрю, ладно?

Он ведь даже не понимает, о каком именно подарке идет речь. Он понятия не имеет, что я ему подарила, поэтому и отвечает общими фразами.

– Глеб, зачем ты прикрыва…

– Черт! – вздрагиваю от его громкого голоса. – Макс, ты слепой?! Не видишь, что он идет в мою сторону? Меня из-за тебя чуть не грохнули! Мам, – раздраженно говорит в трубку. – У меня турнир в разгаре. Давай потом созвонимся. Реально некогда.

И скидывает звонок.

У меня сердце кровью обливается. Внутри все сжимается, глаза жгут слезы.

Все-таки сын заодно с отцом…

Они оба врут мне.

За что?

За что они так жестоко меня предают?

Оставляю подарок на кровати, выхожу из комнаты, иду к лестнице, и тут мне навстречу спускаются Даша с подругой.

– Мам, мы все, – устало протягивает дочь и дует на пальцы. – Руки уже болят от струн. Спустись-ка обратно. Мы хотим тебе кое-что показать.

– Даш, я уже в спальню пошла, и…

– Мам, ну на минутку! – Дочь берет меня под руку и ведет обратно на кухню. – Смотри.

Девочки, смеясь, показывают отрывок из танца.

– Как думаешь, оставить это движение или убрать? Не грубо выглядит? Там все-таки учителя будут.

Я замечаю, как мимо кухни быстро проходит Саша.

– Все хорошо, – торопливо бросаю я. – Не вижу ничего плохого. Даш, я пошла. Женя, пока-пока, – бегло улыбаюсь ее подруге, выхожу в коридор и вижу мужа у комнаты Глеба.

Застыв на месте как вкопанный, прячет руки за спиной, и смотрит на меня как на приближающуюся шаровую молнию.

– Глеб позвонил и попросил убрать с кровати подарок? – спрашиваю надломленным голосом. – Он ведь не приезжал домой с середины февраля. И не приводил сюда никакую Оксану.

– Мам, – кричит с кухни Даша, – а что у нас Аркадий постоянно говорит про какую-то Ксаночку?

Глава 5

Ирина

Чтобы не устраивать скандал при Даше, я, впившись ногтями в ладони и плотно сжав губы, поднимаюсь в спальню.

Едва держу себя в руках.

Каждый шаг мужа, идущего за мной, ударяет по вискам словно молотом.

«Боже, дай мне сил дойти до спальни».

Как только открою рот, из него тут же вырвутся языки пламени, вместе с которым я обрушу на мужа весь свой гнев.

Как бы не развернуться и не залепить ему пощечину прямо при дочери, которая застыла на первом этаже, не понимая, что между нами стряслось, и почему мы направляемся на второй этаж в таком состоянии.

Не хочу, чтобы Даша стала свидетелем наших разборок. Она очень эмоциональная девочка, все принимает близко к сердцу, и, если узнает, что ее любимый папочка изменил любимой мамочке, то ни о чем не сможет думать, кроме этого.

У дочери на носу экзамены, она идет на красный аттестат. И я не позволю ей ломать свою судьбу из-за отца-предателя.

Ей точно будет не до учебы.

Не сможет сконцентрироваться на итоговом собеседовании по русскому языку, которое будет проходить уже завтра, не сможет защитить проект по истории, к которому сейчас так усердно готовится, и без которого не допустят к экзаменам.

Даша обязательно обо всем узнает.

Позже я поговорю с ней в более спокойной обстановке и, используя свою женскую мудрость и опыт, все объясню.

Я учу свою дочь всему, чему научилась сама.

Всему, что мне помогло стать ни от кого независящей женщиной, поэтому покрывать мужа точно не буду.

Как это в детстве делала моя мать…

Весь поселок знал, что отец ей изменяет. На нее указывали пальцем, смеялись за спиной. Ей люди в глаза говорили: «Люда, очнись, он же вчера ночевал у Раиски. Все знают, что они в месте, только ты одна строишь из себя слепую».

Я не могла понять, почему она никак не уйдет от него, почему позволяет так себя унижать.

Мать все время твердила одно и то же:

– Девочки, вас у меня трое. Ну, уйду я от вашего отца, и что дальше? Куда я с тремя детьми? У меня ни работы, ни собственной крыши над головой. Не могу я остаться вместе с вами на улице, как вы это не понимаете?

Я ни в чем ее не обвиняю, но их отношения с отцом шли вразрез моим представлениям о жизни в браке.

Спасибо маме за этот бесценный опыт, за этот урок, который, к сожалению, усвоила только одна я. А старшие сестры всю жизнь копируют ее поведение: убеждения в том, что жена ни на что не способна без мужа, с детства укоренились в их разуме, и сейчас они полностью зависят от своих мужей.

Они не получили образование, не построили карьеру, не обзавелись собственными счетами, которые в любой момент могут послужить им подушкой безопасности.

Уехали из поселка, выскочили замуж, нарожали детей, и всю жизнь обе жаловались:

«Давно бы ушла от него, но куда я с детьми? Обратно к родителям в поселок?»

У меня таких проблем никогда не было.

Насмотревшись на мать, я дала себе слово, что обязательно позабочусь о своем будущем и сделаю все, чтобы никогда не зависеть от мужчин.

С отличием окончила поселковую школу, поступила в московский медицинский университет на факультет «Стоматология», и, пока училась, пускала свои корни в столице: обзавелась нужными связями, друзьями, познакомилась с сотрудниками различных клиник, в которых позже проходила практику.

После того как я окончила универ и прошла ординатуру, меня пригласили работать сразу в несколько медицинских учреждений. С руками и ногами хотели оторвать. Мои одногруппники до сих пор считают, что я была лучшей на курсе.

Я никогда не задирала нос, не считала себя выше кого-либо, просто уверенно шла к своей цели: стать опытным специалистом, помогающим людям, всегда востребованным и финансово обеспеченным.

Я не девочка, которая выросла в тепличных условиях.

Много всего повидала в жизни: мы голодали, когда отец терял работу, нам с сестрами было нечего надеть, надо мной смеялись одноклассники, когда я приходила в школу в потрепанной обуви или в пальто, которое мама перешила из своего, но до меня его уже носили старшие сестры, и оно уже ни на что не годилось.

Все это лишь только закалило меня и мой характер.

Я с детства усвоила несколько важный вещей, которые мне в итоге очень помогли:

1) Я – кузнец своего будущего, и только я.

2) Каждый день – это чистый лист бумаги, и мне самой на этом листе писать.

3) Мы не в средневековье живем, где жены подчинялись своим мужьями и полностью зависели от них. Сейчас женщина способна сама позаботится о себе.

Я бы даже сказала – обязана. Потому что никто не знает, чем обернется следующий день.

Вдруг муж, с которым ты шестнадцать лет счастливо прожила в браке, найдет другую.

Именно это со мной сейчас и случилось…

Теперь я понимаю, что к этому всегда нужно быть готовой, даже если кажется, что у тебя безоблачная жизнь в браке.

Ведь я тоже жила с мыслью о том, что муж никогда мне не изменит, что мы будем вместе до самой старости, я была в нем полностью уверена, но все равно параллельно заботилась о своем будущем, чтобы в случае развода не остаться на улице.

Мне больно сейчас, очень больно, особенно от двойного предательства. Но было бы куда больнее, если б я не имела профессию, благодаря которой я могу обеспечить себя и Дашу.

Сейчас жизнь подводит меня к новому рубежу. Я точно разведусь с мужем, иначе быть не может. Но я знаю одно: разойдясь с ним, я нисколько не ухудшу качество своей жизни. Пациенты, которые ходят ко мне целыми семьями и приводят друзей, пойдут за мной в любую клинику, потому что они мне доверяют.

И я говорю себе спасибо за то, что смогла о себе позаботиться.

– Как давно ты с ней? – войдя в комнату, пронизываю взглядом Сашу.

– Ир… – закрывает дверь в комнату, – давай мы сейчас спокойно обо всем поговорим.

– Мне повторить вопрос?

Саша выдерживает небольшую паузу и, видимо, понимая, что я все равно узнаю правду, вздыхает.

– Полгода.

Какое совпадение… Ведь именно полгода назад между мной и Глебом словно черная кошка пробежала.

Именно полгода назад он перестал воспринимать меня как мать. Начал грубить, дерзить, и редко появляться дома…

Глава 6

Ирина

Шесть утра…

Я сижу на диване в гостиной, укрывшись пледом, безжизненным взглядом смотрю в одну точку и слушаю, как в каминной трубе завывает ветер.

В голове тишина как на дне моря. В душе – полное опустошение.

До сих пор кажется, что все это сон.

Наверное, я сейчас проснусь в своей спальне, лежа на теплой груди мужа, посмотрю на него и с облегчением выдоху, поняв, что мне приснился кошмар.

Пойму, что не было никакой Ксаночки, что муж мне не изменял, сын – не предавал.

И весь этот тяжелый разговор с Сашей мне тоже просто приснился…

– Ой, как хорошо-о, – причмокивает Аркаша. – Птичка моя. Аркаша орел? М-м-м, чьи такие ножки? Ксаночка. Кубничку хочешь? М-м-м, кусно-кусно.

– Нет… это не сон, – прерывисто вздыхаю, глядя на попугая, который теперь до конца жизни будет напоминать мне о Ксаночке.

– Лысый, иди сюда, – обращается к нашему коту-сфинксу. – Иди сюда, трусишка.

Лысым его называет Глеб, и Аркаша, конечно же, теперь тоже так обращается к нему.

Даша год назад подобрала кота на улице, принесла домой и уговорила нас с Сашей оставить его. Поначалу он был – кожа да кости. У этой породы и так шерсти нет, так еще и истощен был донельзя.

За этот год кот изменился до неузнаваемости, освоился у нас, не шарахается от каждого громкого звука, но Аркадий продолжает называть его «трусишка».

– Марсик, прыгай ко мне, – хлопаю ладонью по дивану, беру кота на руки и прижимаю к себе.

Его мурлыканье немного успокаивает, помогает привести в порядок голову. Но из нее невозможно вышвырнуть слова Саши, которые он сказал мне вчера вечером.

Они ударяли как пощечины.

И теперь на всю жизнь останутся в моем сердце.

– Ты стала матерью для Глеба, вырастила его как родного сына, родила мне дочь, и я очень благодарен тебе за все годы нашего брака. Ир, ты очень хорошая жена и мать, – сказал он, пристально глядя в глаза. – На тебе держался весь наш дом, ты многое сделала для наших клиник, но… у меня появились чувства к другой женщине. Я больше не хочу обманывать тебя, и говорю, как есть.

Сердце кровью обливалось, душу разрывало на части от обиды и боли.

Я не понимала, чем заслужила подобное отношение. Всю жизнь отдавала семье всю себя, растила детей в любви, заботе, поддерживала мужа и в горе, и в радости, а теперь он вонзает мне нож в спину и говорит, что у него есть чувства к другой женщине.

– Как ты посмел выставить меня ревнивой дурой перед своей любовницей? – с ненавистью смотрела на него. – Оксана Юрьевна, наш партнер, – повторила его слова. – Александр Романович, у вас очень красивая жена, – вспомнила, как ему шептала Ксаночка. – Что за спектакль вы там устроили?! Как у тебя хватило совести обвинить меня в грубом общении с ней? Ты бы еще извиниться перед ней попросил!

Брезгливым взглядом окинула комнату.

– Ты приводил ее в наш дом, спал с ней в нашей кровати, а потом стоял и выкал ей при мне, делая вид, что она всего лишь деловой партнер. Как давно в тебе умер настоящий мужчина? – в упор глядя на него, спросила я. – Мужчина, умеющий ответить за свои поступки, который всегда говорил правду в глаза. Сделал вид, что вызвал клининговую компанию для того чтобы к нашему возвращению в доме было чисто, а на самом деле таким образом решил избавиться от улик в виде чужих волос и прочего. Вот только про попугая, видимо, забыл, и побежал за помощью к сыну. Ты не только заставил Глеба врать, но еще и настроил его против меня.

– Ир, Глеб не виноват, он просто…

– Он просто прикрывал отца? – перебила я. – Кто ему так промыл мозги, что он стал постоянно врать мне? То есть, пока маленький мальчик нуждался в материнской любви и заботе, ты всегда твердил о том, какая я замечательная мама, как хорошо воспитываю его, благодарил меня за то, что я читала ему книги, делала с ним уроки, желая вырастить из него умного и образованного мужчину. И даже когда он случайно узнал о том, что я ему неродная мать, ты сделал все возможное, чтобы это никак не отразилось на его отношении ко мне. А теперь, когда он вырос, и не нуждается в материнской опеке, ты настраиваешь его против меня?

– Никто его против тебя не настраивает, – отрезал Саша.

– Ты сказал, что полгода назад встретил эту… Оксану Юрьевну. И ровно полгода назад я перестала узнавать Глеба. Что ты ему наговорил обо мне такого, что он не только начал грубить, но еще и врет мне, выгораживая тебя?

– Мам, – послышался у двери голос Даши, – можешь проверить устное сочинение?

– Минуту! – не оборачиваясь, ответила я, и просверлила взглядом Сашу. – Завтра я подам на развод и на раздел имущества. Из клиники тоже уволюсь. Надеюсь, начальство, – выделила я, – не заставит меня отрабатывать две недели. Хотелось бы уволиться уже завтра. А еще, – идя к двери, добавила я, – подыщи себе жилье на то время, пока будет идти бракоразводный процесс. Я не желаю тебя видеть.

Даша слышала часть нашего разговора и вместо того чтобы готовиться к итоговому сочинению, расспрашивала меня о том, что натворил Глеб.

– Мам, ну я же слышала, как ты сказала папе, что Глеб начал врать тебе. Что он сделал? Опять чем-то обидел тебя, да?

Я быстро свернула этот разговор и попросила дочь сконцентрироваться на учебе.

Она и так переживает из-за поведения брата, из-за его отношения ко мне, и из-за того, что он предпочел жить с женщиной, которая его бросила в младенческом возрасте.

Даша видела, с какой любовью я всегда относилась к Глебу, и для нее было настоящим шоком, когда она узнала о том, что не я его родила.

«Я бы никогда в жизни об этом не догадалась. Ты же к нам всегда одинаково относилась», – сказала тогда дочь.

На тот момент ей было тринадцать, а Глебу пятнадцать.

После того как Маргариту лишили родительских прав, я официально усыновила Глеба, стала для него матерью по документам, и все думали, что он мой родной сын, но… правда совершенно случайно вылезла наружу, благодаря длинному языку одной Сашиной родственницы, у которой гостил Глеб.

Женщина посмела обсуждать с родственниками за праздничным столом тему, которая всегда была под запретом.

Она восхищалась тем, как я вырастила чужого ребенка, а в этот момент у комнаты стоял Глеб и слушал каждое ее слово.

После этого мы с Сашей поговорили с сыном, рассказали ему о его настоящей матери, и на тот момент мне казалось, что ничего страшного не случилось: сын, несмотря на свой возраст, по-взрослому оценил ситуацию, сказал, что он как любил, так и будет любить меня всегда, а ту, которая его родила, он не желает знать.

И я понятия не имею, как она смогла добиться его расположения.

Что она напела Глебу, раз он так резко захотел переехать к ней?

Помню, как Маргарита нашла Глеба в соцсети и первый раз написала ему. Сказала, что приехала в Москву и желает с ним встретиться.

Саша, узнав об этом, вышел из себя.

– Ты несовершеннолетний, и я имею полное право запретить тебе встречаться с ней!

– Я просто хочу увидеть ее! – парировал Глеб. – Хочу посмотреть в глаза той, которая меня бросила.

Несмотря на запреты отца, Глеб все равно отправился к ней на встречу.

Он начал общаться с Маргаритой, тем самым выводя из себя Сашу и делая мне больно.

В итоге после окончания девятого класса заявил о своем желании переехать к ней в Ярославль и поступить там в колледж.

Дома снова начались скандалы.

– Вы все равно меня не остановите. Сказал, что уеду, значит, уеду! – огрызался Глеб.

Мы много с ним разговаривали, объясняли, что его семья – это мы, что мы его очень любим, что нам его будет не хватать, и что здесь его ждет хорошее образование и светлое будущее.

Пытались донести до него, что мы всегда и во всем его поддержим, а от той женщины, которая как снег свалилась на наши головы, можно ожидать чего угодно.

Все слова пролетали мимо ушей Глеба.

Сына словно подменили.

И мы были вынуждены опустить руки.

На протяжении полутора лет, пока он жил с Маргаритой, мы продолжали общаться. Глеб поддерживал отношения с Дашей, приезжал на праздники, но последние полгода стал словно сам не свой.

Как будто возненавидел меня за что-то, но при этом не дает мне никаких объяснений.

Сколько раз я пробовала поговорить с ним, но он все время уходит от ответов.

Но сегодня уйти от них не получится.

Встаю с дивана, принимаю душ, быстро собираюсь, прыгаю в машину и еду в Ярославль.

Где меня ждет непростая встреча с сыном, и… ответы на все мои наболевшие вопросы.

Измена мужа, оказывается, еще цветочки.

А ягодки ждут меня впереди…

Глава 7

Александр

– Даш, а мама уже на работу уехала? – спустившись на кухню, спрашиваю у дочери.

– Наверное, – разрезая на куски омлет, пожимает плечами. – Садись, завтракай, – кивает на соседний стул. – Я сделала тебе тосты.

– Я не голоден. – Подойдя к ней, целую в макушку, застегиваю пиджак, и иду в коридор.

«Странно, что она уехала так рано, – задумываюсь я. – Обычно провожает Дашу в школу и только потом отправляется в клинику».

– Пап, а что случилось вчера? – выкрикивает с кухни дочь. – Глеб что-то натворил?

– Все нормально, не бери в голову, – отрезаю я и, услышав голос попугая, сжимаю губы.

– Ксаночка. Чьи такие ножки? Кубничку будешь? Винца?

– Кто его этому научил? – смеется Даша. – Ты не знаешь, что за Ксаночка?

– По телику, видимо, услышал, – отвечаю я.

Прощаюсь с дочкой, сажусь в машину, кидаю на соседнее сиденье портфель и глубоко вздыхаю.

– Я же не выпускал его из комнаты, – вспоминаю те дни, когда у нас дома была Оксана. – Попугай все время сидел в гостиной, как он мог что-то услышать?

Снова задумываюсь о том, что Оксана могла специально научить его этим словам, но сразу прогоняю из головы эту мысль.

Зачем ей это делать?

Она прекрасно знает, что попугай повторяет за нами почти все слова, и что при первой же возможности может сдать меня жене.

Каждый раз, когда она ко мне приезжает, я не забываю напоминать ей о том, что при попугае нельзя говорить ничего лишнего.

Оксана знает, почему я тяну с разводом.

Она в курсе, что мне сейчас невыгодно разводиться с Ирой, поэтому не стала бы меня так подставлять.

Значит, это я где-то недосмотрел. Возможно, когда мы занимались любовью на кухне, которая расположена рядом с гостиной, попугай нас услышал.

Именно на кухне мы ели клубнику, и Оксана немного выпивала.

Слабо верится в то, что попугай мог нас услышать, но других вариантов нет.

Ладно, черт с ним. У меня есть дела поважнее.

По дороге в клинику отвечаю на звонок от своего заместителя.

– Александр Романович, только что сообщили, что поставка оборудования для нового медицинского центра задержится на неопределенное время.

– Что значит на неопределенное время?! – взрываюсь я. – У нас открытие через две недели! Мы пациентов чем лечить будем? Их обещаниями поставить товар вовремя?

– Увы, но мы ничего не можем им предъявить. По договору оборудование должны поставить до тридцатого апреля включительно, а сегодня только второе. Да, они дали слово, что поставят в начале месяца, но у них возникли проблемы с таможенными документами. Сейчас этот вопрос решается.

Я скидываю звонок, кидаю телефон на соседнее сиденье, и, крепко сжав руль, передергиваю грудными мышцами.

– Все идет кувырком с этим медцентром!

Мы с моим младшим братом, который как и я всю жизнь отдал медицине, вложили в этот проект огромные деньги. Все наши счета плюс кредитные средства ушли на строительство здания и закупку оборудования. Это будет не просто стоматологическая клиника, а многопрофильный медицинский центр с собственной лабораторией, аппаратами МРТ, КТ, УЗИ.

Мы готовы к открытию. Осталось только установить оборудование, которое никак не может до нас доехать, черт побери!

На сиденье снова пиликает мобильник.

– Слушаю! – отвечаю на звонок от администратора.

– Александр Романович, доброе утро! Только что увидела в программе, что Ирина Витальевна отменила прием всех пациентов. Вы не знаете, что случилось? Может, это какая-то ошибка?

– Как, вообще всех?

– Да. И на этот, и на следующий месяц. Она вообще закрыла прием.

Набираю полную грудь воздуха и медленно выдыхаю.

– Сейчас приеду и разберусь с этим вопросом.

– Мне пока не звонить пациентам?

– Нет.

Скинув звонок, трогаюсь с места и чувствую, как внутри все закипает.

– Как же все невовремя, мать твою! – ударяю кулаком по рулю.

Ира не должна была сейчас узнать об Оксане, и не должна была уволиться.

Теперь еще и добьет меня разделом имущества…

Ей по закону перейдет половина дома и половина доли в бизнесе. Все это прописано в нашем брачном договоре, который она потребовала составить несколько лет назад.

Ира таким образом решила подстраховаться, сказав мне, что брачный договор никогда не будет лишним. Аргументировала это тем, что она очень много сил вкладывает в развитие клиник, привела большое количество пациентов, и сделала клиникам отличную репутацию благодаря своим профессиональным навыкам и умением идеально выполнять работу.

Винирами, которые она установила, улыбаются со сцены певицы, а актеры – с экрана телевизора.

У нее бесконечный поток пациентов. Запись расписана на месяцы вперед, поэтому ее увольнение сейчас никак не входит в мои планы.

Относительно дома, который я приобрел еще до брака, она тоже высказалась в своей манере:

«Я хочу быть уверена в завтрашнем дне. Жизнь может в любой момент преподнести сюрпризы. Я наслышана о том, на какие подлости идут мужья, когда заводят любовниц: оставляют жен без гроша за душой, выгоняют на улицу с одним чемоданом. Надеюсь, с нами никогда это не случится, но все же хочу быть спокойна за свое благосостояние. Сам знаешь, что, когда мы с тобой познакомились, этот дом был совершенно не таким, каким является сейчас. Да, ты купил его до брака, но здесь были пустые стены. Мы вместе в него вкладывались, вместе строили третий этаж, облагораживали территорию, поэтому считаю, что будет честно, если в брачном договоре мы укажем мою долю».

Я согласился.

На тот момент у меня даже мысли не было, что мы однажды разведемся и будем делить имущество.

Она вырастила моего сына, родила дочь, мы вместе занимались бизнесом, воспитывали детей, обустраивали дом, много путешествовали.

Казалось, что еще нужно для полного счастья?

Я никогда не смотрел на других женщин. Меня полностью устраивала моя жена: образованная, умная, идущая к своей цели. Она прекрасная мать и отличная хозяйка.

Но полгода назад я познакомился с женщиной, которая с первой же нашей встречи поселилась в моих мыслях.

Я постоянно думал о ней. Ее бархатный голос звучал в моей голове. Ее движения, взгляд, походка – завораживали.

В прошлом Оксана тоже танцовщица, как и Маргарита, мать Глеба. Не знаю почему, но я всегда был падок на них. Грациозные, худенькие, хрупкие, с идеальной осанкой, тонкой шеей, изящными кистями.

В них есть какая-то особая магия.