Холод Эйдосов 2. Сады Искателей

Решетов Сергей

Холод Эйдосов 2. Сады Искателей

Глава первая: Эхо Пробуждения.

Воздух над Нью-Васюками был не просто чистым – он звучал. Легкое золотое сияние, едва различимое на грани восприятия, струилось от купола Центра Синтеза к лазурному небу. Это было Поле Агапэ, живое дыхание пробудившейся Земли, смесь коллективного разума, выплеснутых эмоций и непостижимой энергии Праматери.

Город, некогда серый и задымленный, теперь дышал зеленью и террасами вертикальных садов, питаемых тем же золотым сиянием. Золотой Век – так его называли. Сигма с трудом верил этому названию.

Он стоял у огромного панорамного окна в штаб-квартире Стражи Гармонии, расположенной на верхних этажах Центра. Внизу кипела жизнь нового мира: люди в легких, функциональных одеждах Академии Рацио смешивались с теми, кто предпочитал свободные, почти монашеские робы последователей Культа Агапэ; автономные платформы бесшумно скользили между зданиями, излучая мягкий бирюзовый свет Сети Пробужденных. И над всем этим, как вечные маяки, висели в стратосфере Искатели. Их корабли, похожие на застывшие капли ртути или невероятно сложные минеральные цветы, отражали солнечный свет, отбрасывая на землю холодные синие тени. Синие Сады – поэтично. Слишком поэтично для того, что они несли.

За спиной Сигмы тихо гудел голографический интерфейс, проецируя отчеты о первых, пока слабых, волнах эмпатического резонанса в районах высокой плотности населения. Непреднамеренный побочный эффект Поля. Радость одного становилась всеобщим подъемом, но и страх, и боль – тоже. Вчера в квартале D7 массовая паника из-за сбоя транспорта спровоцировала настоящую эмоциональную бурю, купировать которую смогли лишь фокусировщики Культа во главе с Сарой. Сигма сжал кулаки, ощущая под кожей предплечья холодный металл имплантов. Его импланты. Наследие Культа Рацио. Наследие предателя. Он был Стражем Гармонии, главой безопасности этой хрупкой утопии. Ирония была острее боевого клинка.

В висках застучало. Не боль, а навязчивый кошмар: багровый отсвет Тихий Молот над Тетой, искаженные лица Пробужденных в последний миг перед… Он зажмурился, пытаясь вытеснить картинку золотым светом за окном. Не выходило. Лишь холодная волна вины. Измена. Трусость. Слова Магистров все еще жгли. Его рука непроизвольно потянулась к скрытому кобуре – старой привычке. Теперь он защищал тех, кого должен был уничтожить.

«Сигма?» Голос был мягким, но проникал сквозь шум в его голове. Он обернулся. В дверях стояла Лина. Бабушка Лина. Эпицентр Сети, а теперь – духовный лидер Культа Агапэ и ключевая фигура в Совете Земли. Ее лицо, изборожденное морщинами мудрости и недавнего невероятного напряжения, светилось внутренним спокойствием, но глаза, глубокие и проницательные, видели все. Видели его боль.

«Совещание Совета через час, – напомнила она, приближаясь. Ее нейроинтерфейс, стилизованный под изящный венец из бирюзовых кристаллов на висках, мерцал в такт Поля. – Будут обсуждать распределение ресурсов для изучения геопульсара в Тихом океане. Твои люди готовы к экспедиции? «Стража готова обеспечить безопасность, – отчеканил Сигма, переключаясь в режим командира. – Но данные с сейсмических буев тревожные. Энергетическая сигнатура нестабильна. Праматерь… беспокоится? Или это что-то иное?» Он не мог избавиться от ощущения, что пробуждение ядра планеты открыло ящик Пандоры.

Лина взглянула в окно, на синие тени Искателей. «Она жива. Она чувствует. И как любое живое существо, она может испытывать боль или… гнев. Мы должны понять язык камня, Сигма. И Семя Гармонии…» Она коснулась небольшого кристалла, висевшего у нее на груди – дара Искателей… Оно может быть ключом. Но ключом к чему?» Их прервал резкий сигнал тревоги на интерфейсе Сигмы. Голограмма сменилась на карту города. Мигающая точка в секторе G12 – складской район на окраине. «Диверсия, – прозвучал голос оператора. – Взрыв малой мощности на терминале распределения энергии Академии. Нет жертв. Оставлен символ…» На экране высветилось изображение: стилизованная черная птица, сжимающая в когтях сломанную шестерню. Пепел Рацио. Тень прошлого, озлобленная тень.

Сигма почувствовал, как по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с работой имплантов. Не просто диверсия. Послание: «Мы здесь. Мы не забыли. Ваш Золотой Век – мираж».

«Отправляй группу быстрого реагирования, – приказал он, голос стал ледяным и четким, как в лучшие, худшие дни в Культе. – Полный скан местности. Ищите любые следы, любые аномалии в Поле. Лина…»

Он обернулся к ней, но Лина уже стояла, закрыв глаза, ее венец светился ярче. Она вслушивалась в Поле, в золотую ткань Агапэ, пытаясь уловить отголоски ненависти, страх, злорадство виновных.

«Там… пустота, – прошептала она, открыв глаза. – Как черная дыра в сиянии. Они научились экранироваться. Или кто-то им помогает…»

Прежде чем Сигма успел ответить, на его личный канал пришел еще один сигнал. Приоритетный. С Марса. Ева. Видеосвязь была нестабильной, картинка рябила, но голос Евы звучал четко и напряженно, заглушая фоновый вой марсианской бури:

«Сигма, Лина! Слушайте! Аномалия в Долине Маринера… Она не похожа на следы Праматери. Это… структура. Искусственная. Очень древняя. И сигнал… Тот же синий свет, что у Искателей, но… искаженный. Как больной пульс. Мы движемся к точке, но… что-то там есть. Арсений сканирует… Охранные системы Анапке… Они не просто сломаны. Они извращены. Отправьте все, что есть, по Темным Садам! Срочно!»

Связь прервалась. Сигма и Лина переглянулись. В воздухе Золотого Века, напоенном гармонией Агапэ и холодным сиянием Садов Искателей, повисло новое, зловещее эхо. Эхо от Темного Сада. Первая трещина на только что отлитой утопии. Осада закончилась. Жатва начиналась.

Глава вторая: Синие Сады над Землёй

Тишина в Центральном Атриуме Купола Синтеза была настолько осязаемой, что казалась почти физической, как натянутая струна перед ударом смычка. Воздух, обычно наполненный мягким гудением систем и тихими голосами сотрудников Академии Рацио, сейчас словно застыл. Высокие стены из светопоглощающего стекла отражали лишь мерцающие проекции звездных карт и текучие золотые узоры Поля Агапэ.

В центре огромного пространства, на невысокой платформе из полированного камня, собрались ключевые фигуры нового мира: представители Совета Земли, ученые Академии в строгих серых комбинезонах с голографическими нашивками и фокусировщики Культа Агапэ в простых бирюзовых робах. И среди них – Сигма, неподвижный, как статуя, его взгляд скользил по присутствующим, выискивая малейший признак нервозности или скрытой угрозы. Тень вчерашней диверсии Пепла Рацио витала здесь, незримая, но ощутимая.

Рядом с ним стояла Лина, словно остров спокойствия, ее пальцы почти неощутимо касались кристалла Зерна Гармонии на груди. Однако ее глаза были прикованы не к собравшимся, а к огромному прозрачному сегменту купола над ними. Там, на фоне бескрайнего синего неба, висели они – корабли Искателей. Синие Сады. Холодные, совершенные, непостижимые.

– Они подтвердили контакт, – тихо произнесла Лина, и ее голос, усиленный акустикой зала, прозвучал ясно для всех. – Через десять минут.

В зале пронесся сдержанный вздох – смесь трепета и страха. Ученые Академии перебирали портативные интерфейсы, последний раз проверяя записывающие системы. Фокусировщики Культа закрыли глаза, погружаясь в Поле Агапэ, словно настраивая гигантскую антенну коллективного чувства на предстоящее событие.

Сигма почувствовал знакомый холодок в имплантах предплечья. Не боль, а скорее… ожидание. Как сталь перед ударом. Он вспомнил напряженный голос Евы, долетевший с Марса сквозь помехи: «Синий свет… искаженный. Как больной пульс». Что они сейчас увидят? Дар или предупреждение?

Ровно в назначенный миг пространство внутри купола изменилось. Воздух над платформой заколебался, словно нагретый, и сгустился в мерцающую, переливающуюся всеми оттенками синего точку. Она росла, формируя не объемную фигуру, а скорее… окно. Плоскость чистого, неземного сияния. Из него хлынул свет.

Это был не луч прожектора и не голограмма. Это было излучение. Оно не слепило глаза, но заставляло кожу покрываться мурашками, а в ушах возникал едва слышный, вибрирующий гул на самой грани восприятия – чистый звук разума, лишенный эмоций, но несущий в себе невероятную сложность. Синий Свет Искателей.

Он окутал платформу, проникнув сквозь стены и тела, не причиняя вреда. Люди замерли. Ученые забыли о приборах, их лица отражали немой восторг и растерянность перед непознаваемым. Фокусировщики Культа вздрогнули; их связь с Агапэ на мгновение исказилась – чужеродная чистота логики ворвалась в поток чувств. Лина, не моргнув, смотрела в сияние, ее венец из нейрокристаллов вспыхнул ярко-бирюзовым в ответ, пытаясь найти резонанс. Сигма стиснул зубы. Импланты внутри него отозвались резкой, почти болезненной вибрацией. Это было не просто наблюдение. Это был сканирующий луч, проникающий до костей, до самой сути. Он чувствовал, как его прошлое, его вина, его сомнения – все это вытаскивается на холодный свет этого разума.

И тогда в сиянии что-то сформировалось. Не образ, не слова. Поток данных. Чистая информация, структурированная с математической красотой, но абсолютно чуждая. Она проецировалась прямо в сознание присутствующих, минуя глаза и уши. Схемы. Формулы. Принципы взаимодействия с фундаментальными силами материи на уровне, который делал земные технологии детскими игрушками. Это было… Зерно.

– Зерно Созидания… – прошептал кто-то из ученых Академии, голос дрожал от благоговейного ужаса. – Оно учит… манипулировать структурой вещества на квантовом уровне… строить из ничего…

Информационный поток был ошеломляющим. Но вместе с ним пришло и понимание – базовое, интуитивное. Это был дар. Ключ к невероятным возможностям. И одновременно – тест. Сможет ли человечество понять это? Применить без вреда?

Синий свет начал меркнуть. Окно-плоскость сжалось обратно в точку и исчезло. Физическое давление света и вибрация ушли. В атриуме воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием и учащенным биением сердец. Люди переглядывались, не веря произошедшему. На платформе, в том месте, где был эпицентр сияния, теперь лежали три небольших предмета. Не голограммы. Физические объекты. Два кристалла, похожие на призму из черного льда, испещренные внутренними синими прожилками, и один – прозрачный, с мерцающим внутри золотым огоньком, напоминающим Поле Агапэ.

Сигма первым шагнул вперед, его тренированный взгляд сканировал предметы на предмет угрозы. Импланты все еще горели холодным эхом. Он наклонился.

– Зерно Знания… – пробормотал ученый, указывая на черные кристаллы. – И… Зерно Связи? – Он уставился на золотой кристалл.

Лина подошла, ее лицо было бледным, но сосредоточенным. Она протянула руку к золотому кристаллу, но не коснулась. – Нет… Это не просто связь. Это… апекс-интерфейс. Мост между чистой логикой Зерен Знания и… живой тканью Агапэ. – Она посмотрела на Сигму. – Они дают инструменты. И ключ к их синтезу с нашим чувством. Почему?

Ее вопрос повис в воздухе. Восторг ученых начал сменяться тревогой. Какая цена этого дара? Что от них ждут в ответ?

Тишину снова нарушил резкий сигнал на личном канале Сигмы. На сей раз связь была четкой. Голос Марка, обычно такой спокойный, звучал сдавленно, почти панически:

– Сигма! Лина! С Сарой… что-то не так! Она у зеркала… в лаборатории Культа… Она не отвечает! Ее аура… она пульсирует темно-фиолетовым! Как тогда, в толпе, но в тысячу раз сильнее! И… я чувствую это через связь! Это как… черная дыра в Агапэ! Она поглощает свет!

Сигма метнул взгляд на Лину. Ужас в ее глазах отражал его собственный. Волны эмпатического резонанса… Темная сторона Агапэ? Или что-то иное? И как это связано с подарком Искателей и зловещим посланием Евы о больном синем свете на Марсе?

Золотой Век показывал свои первые, очень тревожные трещины. Синие Сады наблюдали. И их дар, лежащий на холодном камне платформы, внезапно показался Сигме не ключом, а первым камнем на пути в неизвестную, возможно, очень темную, бездну.

Глава Третья: Зов Красных Песков.

Лаборатория Культа Агапэ, обычно наполненная мягким бирюзовым сиянием и тихим гудением исследовательского оборудования, теперь напоминала поле боя после энергетического удара. Воздух вибрировал от скрытой паники. Марк стоял, прижимаясь спиной к холодной стене, его лицо исказилось от страдания и ужаса. Его руки дрожали, а пальцы впивались в ткань простой робы. Через их уникальную связь, усиленную Полем Агапэ, он ощущал всё, что происходило с Сарой, и это было невыносимо.

Сара стояла посреди комнаты, лицом к большому затемненному окну, которое сейчас отражало лишь ее силуэт и хаос внутри. Она не двигалась, застыв, как статуя. Но вокруг нее бушевала невидимая буря. Ее аура – обычно теплый золотистый ореол – пульсировала глубоким, ядовито-фиолетовым светом. Волны холода и отчаяния, почти физической пустоты, исходили от нее, заставляя мерцать светильники и завывать чувствительные приборы. Это была черная дыра в сияющем ковре Поля Агапэ, пожирающая свет и надежду.

– Сара! – голос Марка сорвался на крик, но звучал слабо, заглушенный эмоциональным вакуумом. – Дорогая, услышь меня! Вернись!

Никакой реакции. Только пульсация тьмы становилась сильнее, сжимая сердце Марка ледяной хваткой. Он чувствовал, как его собственная связь с Полем истончается, затягиваемая в эту бездну. Страх за Сару смешивался с животным ужасом перед тем, что она стала проводником чего-то чуждого и разрушительного.

Дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. Ворвались Сигма и Лина. Сигма мгновенно оценил обстановку – его боевой имплант в предплечье зажужжал, сканируя аномальную энергетику. Лина, не теряя ни секунды, шагнула вперед, ее бирюзовый нейро венец вспыхнул ярче солнца.

– Марк, отойди! – скомандовал Сигма, его голос резал воздух как лезвие. Он почувствовал знакомый холодок в имплантах – не от Искателей на этот раз, а от этой фиолетовой пустоты. Она была… голодной.

Лина подняла руки, ее пальцы сложились в сложный знак фокусировки. Она не пыталась прорваться к Саре физически. Она погрузилась в самое сердце Поля Агапэ, в его золотую, живую ткань, и направила мощный, сконцентрированный поток света, тепла, жизни – не на Сару, а вокруг нее. Она создавала барьер, сдерживающую клетку из чистой, позитивной энергии, пытаясь изолировать фиолетовую пустоту, не дать ей расползтись дальше.

– Она не причина, Сигма! – крикнула Лина, ее голос был напряжен от усилия. – Она жертва! Канал! Что-то прорвалось через нее! Что-то… чужое!

Сигма видел, как по лицу Лины стекает пот. Сдерживать эту тьму было невероятно тяжело. Марк, бледный как полотно, кивнул, пытаясь совладать с дрожью.

– Это… не ее страх… – прошептал он, сжимая голову руками. – Это… эхо… миллионов… раздавленных надежд… забытых миров… Темные Сады… Они кричат через нее!

Темные Сады. Слово, прозвучавшее в сообщении Евы, теперь обрело жуткую реальность здесь, в лаборатории. Сигма почувствовал, как его импланты снова дернулись – на этот раз не от боли, а от тревожного резонанса. Связь? Фиолетовая пустота Сары искала что-то… похожее? Его импланты, наследие холодной логики Рацио, вдруг показались мишенью.

Гудение.

Негромкий, но настойчивый сигнал тревоги прозвучал из глобальной сети. На стене лаборатории автоматически проецировалась карта Земли. В районе Тихоокеанского геопульсара, который должны были исследовать завтра, вспыхнула тревожная иконка. Данные показывали резкий, аномальный скачок энергии. Не выброс наружу, как обычно, а… всасывание. Как будто сама Праматерь сделала глубокий, судорожный вдох.

– Геопульсар! – выдохнул Сигма, отрывая взгляд от Сары. – Активность… нестабильная! Праматерь… реагирует? На это? – Он махнул рукой в сторону фиолетового сияния.

Лина, не прерывая фокусировки, кивнула, ее лицо было сосредоточено до предела.

– Все связано… Поле Агапэ… Праматерь… Искатели… Темные Сады… Эта тьма… Она резонирует с болью самой планеты… Или с чем-то, что ее пугает.

Глава четвёртая: Корни Тьмы.

Марсианский ветер с яростным воем проносился за тонкими стенами ровер-платформы «Скиф», словно голодный хищник, стремящийся разорвать на части хрупкий металлический корпус. Внутри же царила тишина, нарушаемая лишь прерывистым гудением приборов и учащённым дыханием Евы. На главном экране, залитом холодным синим светом, разворачивалась картина, от которой кровь стыла в жилах.

Они достигли края расселины, и внизу, в глубокой тени, зияло сердце аномалии. Это было не просто обломки древнего корабля Искателей, а что-то иное. Возможно, надгробие, алтарь или проклятая клетка.

Структура представляла собой хаотичное нагромождение кристаллов того же тёмного, почти чёрного материала, что и Зерна Знания, подаренные на Земле. Но эти кристаллы были искажены, деформированы, словно кости, сломанные в безумной ярости. Они росли из марсианского камня, пронзая его и сплетаясь в чудовищные, неестественные формы. И от них исходил тот самый «больной синий свет». Он пульсировал, как гниющая плоть, вспышками прорезая тьму расселины. Но самое жуткое были фиолетовые вкрапления. Они выглядели как жидкая слизь, сочащаяся из трещин в кристаллах, или как мерцающие споры, плавающие в разреженном воздухе. Этот фиолетовый свет был абсолютно идентичен ауре Сары.

– Энергетические показатели зашкаливают, – голос Арсения был сух, но Ева уловила в нём лёгкую дрожь. Его пальцы бегали по панели управления, пытаясь стабилизировать сканеры, которые захлебывались от потока данных. – Синий свет… это не просто повреждённое излучение Искателей. Это… мутация. Искажение самой их сути. А фиолетовое… – он замолчал, переключил фильтр. –…это чистая энтропия. Эмоциональная и информационная. Распад. Отчаяние. Ненависть. Это и есть «Темный Сад». Не останки цивилизации. Её… извращённое эхо. Её гибель, ставшая формой жизни. Или не-жизни.

Ева не могла оторвать взгляд от экрана. Мысленный зов, усиленный близостью к аномалии, превратился в оглушительный шепот, заполнявший её череп. Смотри… Узнай… Это твой путь… Твой выбор… Но теперь за шепотом сквозила не надежда, а леденящая тоска и… насмешка?

– Сканируй центральный кластер, – приказала Ева, подавляя дрожь в голосе. – Там… что-то есть. Источник пульсации.

Арсений направил луч сканера на самое плотное скопление искажённых кристаллов в центре расселины. Изображение на экране смазалось, заполнилось помехами, но сквозь них проступил контур. Нечто вроде огромного, неправильной формы бутона, сплетённого из тех же чёрных кристаллов, но покрытого толстой коркой застывшей фиолетовой слизи. Из его вершины бил самый мощный, самый больной луч синего света, уходящий в марсианское небо.

– Оно… живое? – прошептала Ева.

– Биосигнатуры нет, – ответил Арсений, щурясь на данные. – Но энергетическая сигнатура… Она сложная. Автономная. И… знакомая. Частично совпадает с сигнатурой Зерен, полученных на Земле. Но извращённой. Как будто… негатив с той же матрицы.

Внезапно экран погас. Все приборы на секунду захлебнулись и замолчали. В кабине воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая лишь воем ветра снаружи. Потом свет вернулся, но изображение было иным. Сканер показывал не физическую структуру, а энергетическое поле вокруг «бутона». Оно было похоже на чудовищный, колючий цветок из синих и фиолетовых лучей, постоянно пульсирующий и меняющий форму.

– Что это? – Ева схватилась за подлокотник кресла.

– Не знаю… – Арсений лихорадочно вводил команды. – Это не излучение. Это… поле. Как Поле Агапэ, но… антипод. Оно… взаимодействует с нашими системами. С нашими мозгами. Оно чувствует нас.

И в этот момент голос в голове Евы изменился. Шепот превратился в чёткую, ледяную мысль, лишенную эмоций, но полную невыразимой угрозы:

"Зерно Раздора. Проба активирована. Оценка субъекта 'Человечество'… продолжается."

Зерно Раздора. Имя пришло само собой, как откровение. Не Созидания, не Знания. Раздора.

– Арсений! Отводи «Скиф»! Немедленно! – закричала Ева.

Но было поздно. Центральный «бутон» содрогнулся. Корка фиолетовой слизи треснула. Из трещин рванули сгустки того же фиолетового света, как щупальца. Они не атаковали физически. Они ударили по системам «Скифа». Экраны погасли, сменившись хаосом помех. Двигатели взвыли на запредельных оборотах, а затем заглохли. Внутреннее освещение мигнуло и погасло, оставив их в кромешной тьме, нарушаемой лишь зловещим пульсирующим сиянием аномалии в иллюминаторе и вспышками искр на панелях.

Все системы… отключены! – крикнул Арсений в темноте, его голос сорвался. – Ручное управление не отвечает! Мы… притягиваемся!

Ева почувствовала, как корпус «Скифа» содрогнулся и медленно, неумолимо начал скользить по рыхлому склону вниз, к зияющей пасти расселины, к пульсирующему фиолетово-синему чудовищу. Ветер выл громче, словно торжествуя.

Энергия! – закричал Арсений. – Что-то вытягивает энергию! Батареи на нуле!

Темнота сгущалась. Холод пробирал до костей. Пульсирующий свет Зерна Раздора в иллюминаторе рос, заполняя кабину мерцающим адским сиянием. Шепот в голове Евы превратился в нарастающий гул, смешанный с фиолетовыми вспышками боли и отчаяния – эхом Темного Сада, втягивающим их в себя.

Держись! – Ева из последних сил ухватилась за кресло, глядя в приближающуюся бездну.

Вдруг надрывный вой ветра стих. Словно кто-то выключил звук. Иллюминаторы «Скифа», обращённые вверх, залило чистым, холодным, неземным сиянием. Не больным. Совершенным. Безжалостным.

Над расселиной беззвучно парил корабль Искателей. Его идеальные, гладкие формы казались призрачными в марсианской дымке. Он не двигался. Не атаковал. Он просто… наблюдал. Его Синий Свет окутал замерший «Скиф», но не спас. Он лишь… сканировал. Оценивал их реакцию. Оценивал, как Зерно Раздора вступает в контакт с новой жертвой.

Последнее, что Ева услышала перед тем, как сознание начало плыть от накатывающей волны холода и фиолетового отчаяния, был тот же ледяной мысленный голос, но уже исходящий не от Зерна, а от корабля над ними:

"Параметры стресс-реакции зафиксированы. Интеграционный потенциал: низкий. Урожай… сомнителен. Продолжить наблюдение."

Их не спасали. Их тестировали. А Зерно Раздора внизу раскрывало свои фиолетовые лепестки, готовясь принять новые корни в свой Темный Сад.

Глава Пятая: Прилив Камня

Холод. Фиолетовый мрак, разрываемый лишь пульсирующим, болезненным синим светом Зерна Раздора, проникающим в треснувший иллюминатор. Тишина, абсолютная, если не считать навязчивого гула в ушах Евы – эха отчаяния Темного Сада и ледяного голоса Искателей: Урожай сомнителен… «Скиф» медленно, неумолимо скользил вниз по склону, направляясь к черному бутону, изрыгающему щупальца фиолетовой энергии. Арсений, сидящий рядом, тщетно бил кулаком по мертвой панели управления, и его прерывистое дыхание было единственным звуком, нарушающим эту могильную тишину.

Ева сжала глаза. Она готовилась не к смерти, а к поглощению. К тому, чтобы стать частью этого кошмара, еще одним криком в хоре погибшего мира. Фиолетовый свет лизал стекло, и его прикосновение вызывало тошноту и вспышки чужих, невыносимых страданий.

Внезапно сквозь гул в ушах прорвался другой звук. Глухой, мощный, исходящий не снаружи, а изнутри. Из самой планеты, словно биение гигантского каменного сердца. Бум… Бум… Это был не звук воздуха, а вибрация, сотрясающая корпус «Скифа». Марс застонал.

На экране, мертвом для внешних датчиков, но все еще показывающем внутренний статус, вдруг вспыхнуло предупреждение о сейсмической активности. Стрелки зашкаливали. Не земля, а красная пыль под ровером вздыбилась.

– Что?! – выдохнул Арсений, отпрянув от панели.

Зерно Раздора внизу содрогнулось. Его фиолетовые щупальца дернулись, потеряв фокус. Больной синий свет замигал хаотично. Чудовищный «бутон» затрещал, как ломающийся лед. Казалось, сама планета восстала против этого наглого паразита в своей ране.

БУМ!

Мощный толчок снизу подбросил «Скиф» вверх, отшвырнув от склона. Корпус заскрипел под нагрузкой. Ева вскрикнула, ударившись головой о потолок кабины. Арсений ухватился за кресло.

– Праотец… – прошептала Ева сквозь боль, осознавая. Не земная Праматерь, но меньший собрат . Каменное сердце Марса, пробужденное вторжением Зерна Раздора и криком Темного Сада! Или… призывом Сары? Связь Праматери и Агапэ протянулась через космос?