Украденная жизнь. Книга, которая заставляет задуматься

Украденная жизнь

Книга, которая заставляет задуматься

Удалая Любовь

Корректор Галина Кривицкая

Иллюстратор Наталья Николаевна Шаройко

© Удалая Любовь, 2025

© Наталья Николаевна Шаройко, иллюстрации, 2025

ISBN 978-5-0067-8347-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эпилог

Сегодня я встала пораньше. Столько дел мне предстоит! Нужно купить шары и еще ту куклу! Которая так мне понравилась!

– Мама! Где они?!

Я так и слышу ее требовательный голосок.

– Конфеты! – записала я в блокнот.

Выйдя из подъезда, мне приветливо светило солнце. Сердце мое билось. Я так давно ее не видела, но сегодня наш день! День маков! Когда-то давно мы ездили с ней на базу отдыха и остановились в поле.

– Мама! Я что в сказке! – прыгала моя «стрекоза» по полю.

– Это маки!

– Тогда это мои любимые цветы! Когда у меня появится принц, он мне их подарит! Да, мама?

– Да! Но в пять лет рановато об этом думать! – смеялась я, бегая за ней.

– Мама, а давай тогда это будет наш день! День маков!

– И твой день рождения! Два в одном! – добавила я, соглашаясь со своей доченькой.

Каждый год мы приезжали сюда, я бегала за «стрекозой», а она восхищалась красотой этих полей. Сейчас ее рядом нет, но это ничего не меняет, я поеду туда одна, и привезу ее любимые маки.

Закончив со всеми делами, я отодвинула цепочку и зашла.

– Привет! – говорила я, стараясь чтобы мой голос звучал радостно.

– Это тебе! – протянула я букет маков. – Но это еще не все! Смотри что у меня для тебя есть! – достала я куклу.

– А!.. Думаешь, что это все! И опять не угадала! – я достала ее любимые конфеты.

– Смотри! Я не забыла! Я все помню! – разложила я их на тарелочку.

– Знаешь, сколько у меня новостей!

Я рассказывала своей «стрекозе» все! И про школу, про двор, и про ее подруг и друзей.

– Все передают тебе привет! Все тебя помнят! И вот!.. —достала я из сумки пакет. – Твои гостинцы, здесь от всех!

Я улыбалась, душа разрывалась от боли, но я продолжала улыбаться. Я не хотела, чтоб она видела меня плачущей. Я не хотела, чтоб она переживала. Я хотела, чтоб ее душе было спокойно и радостно. Моя. Единственная. Доченька.

– Ну, мне пора. Я еще обязательно к тебе приду! Очень скоро!

Я наклонилась к могиле и поправила цветы. Поцеловала ее фото и посмотрела дочери в глаза.

– С днем рождения, моя «стрекоза». С днем рождения. Тебе сегодня девять лет.

Верный друг

(рассказ№1)

Иногда так не хочется вспоминать прошлое, но наш мозг так устроен, что даже такие неуловимые моменты, как запах, музыка, фраза, брошенная кем-то, тут же возвращают нас туда где мы были когда-то счастливы или нет, как в моем случае. Я шел через парк и одна лишь фраза, всего лишь фраза, брошенная проходящим мужчиной, который говорил по телефону перенесла меня в мой личный ад. Мое детство. Слезы непроизвольно покатились у меня из глаз. Я сел на скамейку и закрыл глаза. Вспомнить все…

До пяти лет я вроде даже и неплохо жил. Конечно, у меня не было много игрушек, конфет и всей атрибутики счастливого детства, но зато у меня была какая-никакая еда, чистая постель и главное – мама и папа. Все изменилось с его уходом в другую семью. Поначалу мама просто горевала, потом начала прикладываться к бутылке, а вскоре и вовсе обвинила меня во всех ее несчастьях. Я помню тот злосчастный день в деталях, даже запах того ужаса до сих пор вызывает у меня тревогу и желание бежать. Поэтому я не терплю запах жареных котлет, они вызывают у меня ужас того времени. Это была суббота, я со своим соседом Колькой играл на улице. Позже, мама позвала его домой, и я решил что и мне пора. Зайдя в дом, меня охватил ужас. Мама стояла еле живая, она пила из горла водку, держа ее одной рукой, а второй переворачивала котлеты.

– Я пришел мама, – все, что успел я сказать.

Мама как-то странно на меня посмотрела и заорала…

– Ненавижу, ненавижу тебя, ты вылитый папаша, одна морда.

Я даже не успел с реагировать как моя мамочка схватила раскаленную сковороду и стала меня ею бить, она схватила меня за волосы и лицом макала в раскаленный жир, в надежде, что я больше не стану похожим на папу.

– Лучше будешь уродом, – продолжала она кричать.

Мне было невыносимо больно. Я плакал, сильно плакал. Но физическая боль была ничем по сравнению с той, что разрывало мое тело и душу. Я не знал, как помочь моей мамочке, я видел, как больно ей. Я готов был стать уродом, стать кем угодно, лишь бы она была счастлива, лишь бы она меня любила. Я был виноват, я был похож внешне на отца, я должен был ее порадовать, и я терпел – ожоги, пощечины. Ради моей мамочки я готов был терпеть все. Когда она понемногу успокоилась и отпустила меня, я был весь в крови. Кожа слезала и сочилась. Меня трясло, но я боялся пошевелиться, чтоб не разозлить мою маму. Она посмотрела на меня исподлобья.

– Пошел из моей хаты вон. Прокаженным тут не место.

Я упал на колени и сложил ручки перед ней, я затрясся.

– Мамочка, любимая, прости меня, пожалуйста, умоляю не выгоняй меня, я ведь так тебя люблю.

– Убирайся, дома ты больше жить не будешь.

– Но куда мне идти, – плакал я и очень боялся.

– Иди куда хочешь. Можешь отыскать своего подлеца отца.

Она вышвырнула меня на улицу и закрыла дверь. Я стоял во дворе нашего дома и у меня в пять лет была только одна мысль: я никому не нужен, а значит мне пора умирать. Я только не знал, как мне можно умереть. Как умирают люди. Что для этого нужно. Начался дождь, кровь текла по моим ранам, слезы жгли мое обоженное лицо. И я вышел за калитку, меня знобило, ноги, да и в целом мое хрупкое тельце не хотело меня слушаться, но я упорно продолжал идти, я вспомнил историю, которую слышал от соседки, что дед Михайло утопился с горя, я вспомнил и как мог шагал к заветному колодцу, чтоб присоединится к деду Михайло, так как мое горе, наверное, ему будет понятно.

– Прости меня, боженька, – шептал я. – Я знаю, что виноват, я маму расстроил, наверное, я очень плохой человек раз меня никто не любит, папа ушел, мама говорит что из-за меня, если бы я знал, чем я виноват, я бы все исправил, но мне никто не сказал, а я все время думаю, думаю, и никак не могу понять. Когда мы встретимся, боженька, ты мне расскажешь? Я очень хочу знать.

Я говорил сам с собой и говорил, пока наконец не наткнулся на колодец. Я обошел его со всех сторон и заглянул. Глубоко – эхо, и вода так красиво подсвечивается. Я наклонился поглубже и в это момент кто-то схватил меня за штаны сзади. Поначалу я испугался, но этот кто-то тащил меня от колодца. Я обернулся. Передо мной стояла огромная овчарка и пристально смотрела мне в глаза.

– У меня для тебя ничего нет. Я сам голодный и, вот, теперь еще и бездомный.

Я упал на колени и у меня уже больше не было сил ни на что. Пес обошел меня и стал лизать мои раны. Дождь усиливался, а я продолжал лежать и плакать. Пес стал носом пытаться меня приподнять, я встал на колени, а он продолжил меня подталкивать и поглядывать на меня, каким-то чувством я понял, что должен идти за псом, он привел меня к дому, показал дырку, в которую нужно пролезть, я залез вслед за ним. Пес прошагал к конуре и остановился, он пропустил меня вперед. Конура у него была очень большая, чистая, а на полу лежало даже стеганное одеяло. Я улегся на него, и пес лег возле меня, согревая своим телом, его ровное дыхание меня успокаивало, будка не протекала, дождь барабанил, и я заснул. Разбудил меня голос женщины.

– Мухтар! Кушать подано, – говорила женщина и поставила огромную чашку с едой возле будки.

Женщина ушла, а пес затащил чашку в конуру и придвинул мне. Теплая каша с мясом пахла просто восхитительно.

Я посмотрел на собаку, а та еще ближе пододвинула носом ко мне еду.

– Спасибо, – я стал есть руками.

Я до сих пор помню ее вкус и, скажу я вам, вкуснее еды я не пробовал никогда. Я был очень голодным, но и про моего нового друга не забыл. Я оставил ему половину. Так я прожил в будке неделю, я ел еду Мухтара, разделяя с ним трапезу, я прикладывал подорожники к ранам, а вечером я тайком пробирался к мамочке, я смотрел на нее через окошко, и просил боженьку оберегать ее. Как-то из вечеров я уже попрощался и перекрестил окно, собираясь уходить к себе в будку (теперь я считал ее своим домом), как услышал странный треск. Мама затопила печь и забыла закрыть заслонку, поленья выпали и пол загорелся. Я, не раздумывая, залез в окно и побежал в комнату, которая уже наполнялась дымом; мамочка лежала на полу, она уснула с бутылкой в руках, я пытался ее тащить за ноги, но моих сил не хватало, к тому же мои раны кровоточили и очень болели.

– Мухтар, – закричал я. – Зови на помощь!

Пес выскочил за калитку, я пытался разбудить маму. Она наконец открыла глаза.

– Мамочка. Мы горим.

Мама меня толкнула, я упал и ударился головой.

– Это ты поджог дом. Убью! – кричала она и замахнулась на меня бутылкой.

Наверное она меня бы убила, но прибежал сосед, которого за штаны тянул Мухтар. Он вытащил нас с мамой и вызвал скорую.

– Как ты обгорел, – волновался сосед.

Я молчал, я знал, что мне ни в коем случае нельзя говорить, что это сделала мама. Я лежал в больнице, маму не положили, она слава богу не пострадала. Как то утром открылась дверь палаты и зашла знакомая мне женщина – это была хозяйка Мухтара.

– Привет, – протянула она мне пакет с фруктами. – Меня зовут тетя Наташа, это твое? – протянула она мне мою кофту.

– Да, – тихо ответил ей я. – А где вы ее нашли?

– В будке. Ты что, там жил?

Я молчал.

– Понятно. Твоя мама написала от тебя отказ. Твой папа – тоже. Знаешь, что это означает?

– Что меня заберет боженька.

– Нет, тебя поместят в детский дом.

– Я хочу на небо к боженьке.

– Слушай, – опустилась тетя Наташа передо мной на колени. – Я живу одна, деток у меня нет, что если я тебя к себе заберу, согласишься со мной жить? И Мухтару будет спокойнее, он, как тебя на машине увезли, не ест не пьет, принес мне твою кофточку.

– Я плохой, меня никто не любит, папа из-за меня ушел.

– Ну, я-то одна, уходить некому, – потрепала она меня по голове. – К тому же, запомни – ты ни в чем не виноват. Завтра к тебе придут две женщины, скажи им, что хочешь жить со мной, а я начну собирать документы, чтобы тебя усыновить.

Время пролетело, я, пролежав в больнице три месяца и перенеся пластику на лице, радостно ждал тетю Наташу. Она к тому времени выиграла суд и оформила надо мной опеку. Каждый ее приход ко мне в больницу был для меня праздником – она всегда приносила мне вкусные пирожки и фрукты, но, главное, она приходила и обнимала меня, я обожал когда она меня брала на колени, я прижимался к ней всем своим тельцем и головой закутывался в ее волосы, они так вкусно пахли и были такими мягкими, пушистыми, и она всегда шептала мне на ушко: «Мой сыночек», – я был счастлив.

– Ты похож на домовенка Кузю, надо срочно тебя подстричь, – смеялась она.

Я боялся быть на кого-то похожим и опять не угодить, поэтому когда она ушла я взял ножницы и срезал волосы, в надежде понравится ей. Когда она увидела меня в очередной приход, сначала она встала в ступор.

– Что это, кто это с тобой сделал?

– Я сам, – я рассказал ей, что хочу ей нравиться.

Я все говорил и говорил, а потом она взяла меня на руки, усадила на колени и поцеловав ответила.

– Ты будешь мне нравиться и я буду любить тебя любым! Ты самое лучшее, что есть в моей жизни, ты и Мухтар, – и, поцеловав меня в щеку, спросила: – А ты знаешь, кто такой домовенок Кузя.

– Нет, – честно ответил я.

– Когда мы приедем домой, тебя будут ждать книги! Я научу тебя читать и писать, ты узнаешь какой увлекательный наш мир!

Я ждал этот мир! Впервые в жизни я захотел жить. И вот, мы у нее дома, теперь у меня есть собственная комната, тетя Наташа обставила ее для меня. У меня появился шкаф с книгами, кровать, кресло, стол и ящик с игрушками. Но больше всего меня поразил портрет, я подошел и взял рамку.

– Мама, – поглядел я на тетю Наташу.

– Да, я ее сфотографировала тайком. Как бы там ни было, она твоя мама.

Я прижал фото к груди и слезы покатились сами.

– Можно я тайком на нее погляжу.

– Она продала дом и уехала. Я пыталась узнать куда, но не узнала. Прости, – села она передо мной на корточки и взяла за ручки. – Когда ты вырастешь, ты обязательно ее найдешь.

Мы стали жить, тетя Наташа не просила, чтобы я называл ее мамой, и мне было от этого радостно, я ее любил очень, но мама у меня была одна. Я просыпался и засыпал, целуя ее фото: «Я найду тебя», – шептал я ей.

Прошло три года, я ходил в школу, и она мне нравилась, мне довались и русский и математика, но любимым моим предметом было творчество, я полюбил вышивать! Я вышил портрет моего любимого и верного Мухтара, тети Наташи и мамин. Однажды, идя со школы, я увидел ее. Я бежал к ней как сумасшедший.