юПитерские дозволения быкам

Ритуал начался похожим образом, только в этот раз за столом было раза в два меньше людей, цыганка уже не старалась изображать транс и такое ощущение, что помещение до его прихода сильно окуривали благовониями с примесью ладана. На просьбы хотя бы приоткрыть дверь, чтобы было, чем дышать, он получил решительный отказ и обвинение в нарушении ритуала. После Михаил сидел молча, несмотря на головокружение и некоторое подташнивание.

Чаша стояла по центру стола, руки присутствующих были протянуты в её стороны, пальцы растопырены и касались сидящих рядом, образуя замкнутый круг. В этот раз речь её была монотонной и приглушенной, но слова (снова тарабарщина) въедались в сознание и (то ли виной тому едкий дым) такое ощущение было, что она его гипнотизирует. Дальше случилось странное.

Если вам случалось отключиться прямо за рабочим столом или в транспорте, будучи утомленным, а потом резко вскочить или когда вас одернут люди – то же самое было и с Михаилом. Оказалось, что, убаюканный сладкоречивой ведьмой, он прилег на чье-то плечо. Это была немолодая дама, которая фыркнула и попросила следить за тем, где он пытается заснуть, и что это явно не должно быть её плечо. Михаил сконфуженно извинился и задал цыганке дурацкий вопрос: «Удалось ли что-то выяснить?» Та ответила, что не контролирует себя в трансе и произносит все на автомате, когда сущность говорит через её тело. Так что он сам должен был следить. Помощи от остальных присутствующих – число которых снова уменьшилось раза в 2 – ждать не приходилось. Они почти все выглядели как глухонемые или не желающие идти на контакт.

Делать было нечего и обвинять некого, кроме себя. Не получив ничего, кроме размытых пророчеств и имени «Александр», музейщик распрощался с этим домом и вышел на улицу, убитый досадой.

То, что после его пробуждения чаши на столе не стояло, он не заметил. Воспоминания стали возвращаться к нему уже позже, по прошествии пары дней, но о такой глупой потере чаши он не слишком переживал, ведь это была всего лишь подделка и ничего не значащий для поиска подлинника элемент, как ему казалось…

ГЛАВА 8. Городская сумасшедшая

Однажды прогуливался Михаил по Невскому проспекту, мимо проезжали конки, трамваи, прогуливались дамы в красивых платьях и не менее ухоженные кавалеры, осень в Петербурге особенно прекрасна. Ничто, казалось, не могло нарушить стройного течения времени, однако раздающиеся откуда-то женские крики и шарахающиеся в стороны прохожие сулили какое-то действо. Михаил приблизил свое любопытство к месту событий. Оказалось это была дама, что-то вроде городской сумасшедшей, которую почему-то не держали под присмотром.

Она взобралась на возвышенность, подняла руки ввысь, к нему, и стала нести околесицу. Или нет. Говорила, что город проклят и скоро проклятье свершится и он уйдет под воду. И еще что-то про то, что святыня побеспокоена чьим-то вероломством. Михаил не придал тому значения, концерт начинал наскучивать и звенело в голове, посему он удалился и более не интересовался судьбой малоприятной дамы.

Но ее слова почему-то не выходили из головы, ярким пятном живого воспоминания напоминали каждый раз о себе. Михаил изучил городские легенды, среди них не единожды было предсказано наводнение или даже полное погружение Петербурга под воду.

Одно разрушительное наводнение уже постигло Петербург в 1824 году, но город выстоял. Возможно ли повторение тех событий? Никакой конкретной даты тем не менее не было названо, а потому причин для волнений здесь и сейчас он не видел.

В этот день он долго не мог уснуть, находясь под впечатлениями от полного событиями дня. И видел он этой ночью необычное во сне. Он обладал некоторым даром, которые недоступен многим людям, но во снах ранее он никак не проявлялся. Только не в этот раз. Все было с ног на голову. И сон не сон. Он вернулся на ту самую площадь, подошел вплотную к той самой женщине, только то был не день, а ночь и сон был очень живым, как будто это продолжение реальности.

Не замечая прохожих, не стесняясь совершенно незнакомого ему человека, этой невменяемой предсказательницы, он зачем-то схватил ее за плечо. На этом действе их взгляды встретились и время замерло, она как будто прочитала все его мысли, все, что тревожило и влекло и о чаше, она все знала о чаше! Ее затрясло, как от озноба, хотя было не так холодно. Она объявила Михаила виновником всех бед Петербурга и толпа явно недобро уже смотрела на него. Ведь что стоит один музейщик в сравнении с благом целого города…

И тут он увидел ее… девушку с аукциона, которой он так понравился. Михаил было решил, что она здесь, чтобы ему помочь, остановить свирепеющий народ и наговоры сумасшедшей, но во сне все не так, как на яву. Девушка не стала ему помогать и просто молча стояла, чуть ухмыляясь, от изгиба рта ее исходила недоброжелательность. И как будто в конце с издевкой крикнула убегающему Михаилу в след: «И совершенно не советую вам рыскать около Братства святого креста».

Он проснулся в холодном поту. Никогда не знаешь наверняка, если тебя убьют во сне, проснешься ли в реальности или не проснешься. Суеверия были его слабостью.

И последняя фраза той девушки… зачем она ее обронила, предупреждала или дразнила? Этот дьявол в юбке оказался не так-то прост. Ведь скажи вам кто стоять в углу и не думать про белого медведя, разве ж вы сможете теперь о нем забыть? Хотя и не помышляли ранее, и не знали о его существовании.

ГЛАВА 9. Александро-Невская лавра

Прошло сколько-то времени. Он не думал о проклятой чаше, просто запретил себе. Занимался, чем придется, ему было все равно. Пока в его жизнь снова не ворвался Александр Невский…

Мрачный по своей натуре, кроме своей страсти к коллекционированию, музейщик посещал частенько совсем странные места. Любил он прохаживаться по всякого рода местам покоя и упокоения, и вот в один осенний день решил сделать это в Александро-Невской лавре.

Соседство со священнослужителями действовало умиротворяюще. Скульптуры надгробий были просто великолепными, он получал эстетический экстаз. Сейчас, в наше время, не менее мрачные готы разделили бы его предпочтения.

На одном из надгробий внушающих размеров красовалась статуя девушки, склоненной в позе скорби с закрытым руками лицом. Несомненно он желал бы себе такую память после завершения жизненного пути, но вряд ли кто станет такое делать ради него. Просто некому.

Взгляд от статуи плавно перешел к надписи на латыни «non omnis moriar». И тут как вдруг память вернулась, все те месяцы пустого времяпрепровождения казались ему наваждением. Ведь он должен продолжать поиски, у него была цель, сломался он зря, навыдумывав себе мистификаций. Вспомнил он и слова цыганки об Александре, Святом князе – ведь это идеальная зацепка! Только рукописи о нем могут приоткрыть завесу тайны этого предмета.

Все свободные вечера отныне от проводил, перерывая всевозможные архивы, собирая по крупицам любую информацию, которая была довольно разрозненной. Как он пришел к нужному (не ложному ли?) следу чаши, он уже сам не помнит. Все смешалось в единую череду поисков: сны (а спал он тревожно и видел сны, которые на утро забывал) и явь. Но одним прекрасным днем он стал абсолютно уверен, куда должен пойти и где искать.

ГЛАВА 10. Очень странный пейзаж

При подходе к заветному месту воздух становился все более и более спертым, как если дышать, накрыв лицо подушкой. Затем внезапно все прекратилось, как глоток свежего воздуха дышать стало невероятно легко, от этого даже закружилась голова и как будто от переизбытка кислорода показалось то ли явь, то ли видение.

В легкой туманной дымке, как бывает с утра, когда еще роса и солнце не встало, вырисовывалась следующая картина: среди хлама и сточных вод, от которых почему-то не исходило зловонье, на расхлябанной плохо сколоченной скамейке за накренившимся, побитым жизнью столом сидел человек. Такого бы можно было назвать маргиналом: лохмотья, рваные ботинки, лицо, которое пережило множество дорог и давно не видело воды, если бы не одна деталь – очень умный и проникновенный взгляд, а еще эта легкая, как будто извиняющаяся улыбка.

Человек поднял стеклянный сосуд, а в нем не то вишневая настойка, не то вино… нет, ну откуда у нищего может быть вино… разве что выкинули… хотя… кто выбрасывает вино?! Сделал жест «пью за ваше здоровье» и слегка прикоснулся, но не осушил полностью. Действо было больше похоже на ритуал, чем на распитие спиртного. Взгляд человека неопределенного возраста стал еще более грустным, когда Михаил двинулся прочь к своей заветной реликвии. Но тот не встал, не остановил его голосом, а продолжил лишь сидеть, созерцая окрестности.

«Надеюсь, что он не ляпнет лишнего… хотя кому он может рассказывать, да и не поверят сумасшедшему нищенке». Музейщик не заметил, как дождь внезапно прошел и одежда его более не несла следов намокания, не заметил, его влекло, сводило зубы от ожидания и сильно скрутило живот. Вот дом – вот кирка. Секундный взгляд наверх – вывеска «Братство святого креста». Хотел чертыхнуться, но сдержался, поразмыслил, что цель оправдывает средства и нанес первый удар – колотые раны дом выносил весьма стоически, что только раззадоривало его, побуждало молотить сильнее и свирепее, не боясь привлечь шумом кого-то со стороны.

Что он «та самая», он не сомневался ни на миг, он знал это еще при подходе к зданию. Как ее не нашли до него, было огромной загадкой. Живительная сила чаши расцветала все вокруг, если на улице осенний пейзаж, то вокруг ее места всегда зелень, аномальная зона. Поместить ее в музей он не решился, эгоистично припрятав дома для себя одного.

Жили они не долго и не счастливо. Кто, как не он, мог с горечью смеяться над легендами о великой Чаше, дарующей бессмертие, ведь ему она принесла только разрушения и ничего не подарила взамен. Кроме личных неурядиц и неприятностей на работе, да и простого невезения в быту, прибавилось еще одно событие.

ГЛАВА 11. Крушение надежд

Одним прохладным утром, когда ничто не предвещало беды, в одном старинном здании случился пожар. Столь стремительный, что люди шептались о дьявольском огне или тайных диверсантах, подосланных подрывать ключевые государственные здания, тренируясь пока на более мелких объектах. И только Михаил понял причину таинственных событий. Потушить не успели. Спасти содержимое тем более. Из людей, по первым сводкам новостных газет, пострадавших не обнаружено. Вся коллекция ценнейших предметов, любовно охраняемых музейщиком и выторгованный, выцепленных из множества чужих рук, – все было уничтожено пожаром. Пепелище из того, что некогда было коллекцией картин и потом и кровью добытых экспонатов, ранили его сердце, но ничего уже невозможно было исправить.

Музейщик несся сломя голову по брусчатке, то и дело подворачивая ногу и чертыхаясь. Он боролся с ветром и холодом, но не мог победить ни одного из них. Он не мог стать властелином даже своих собственных желаний и теперь жестоко наказан. Во всем произошедшим он винил злосчастную Чашу и цыганку..

– Достать ведьму во что бы то ни стало! – повторял он мантру про себя.

Когда он, взлохмаченный и обезумевший, ворвался, наконец, в дом «ведьмы», его встретила девушка-прислуга, которую он никогда раньше не встречал.

– Где?! Где цыганка…

Ответ испуганной девушки его ошеломил. Это была какая-то тарабарщина, смесь неизвестных ему диалектов. Было понятно, что она его боится, и даже если что-то и знает, не сможет или не захочет рассказать. Он оттолкнул её не слишком сильно и ринулся в подвал, безумца никто не задерживал.

Подвал тоже ничем не напоминал уже место колдовских ритуалов. Там валялись старые игрушки, детские платьица и всякая бытовая утварь. Ни стола для сеанса, никаких магических приспособлений, таинственных ширм, а главное людей – все опустело.

Кроме девушки прислуги не было ни души. Он, не понимая уже бессмысленности своих действий, побежал обратно и решил спросить с бедняги за все. Больно ухватил её за плечи и стал трясти изо всех сил:

– Отвечай! Вы тут все в сговоре, дурите людей, а потом присваиваете их собственность! Пожар – ваших рук дело. Где украденные вами реликвии, куда вы их дели? Подожгли, чтобы следы замести, да? Умно, однако, но я вас всех выведу на чистую воду.

Эту драматическую сцену прервал холодный как сталь слегка скрипучий голос. Такой, что музейщик вдруг перестал истерить.

– Ну и зачем же вы мучаете беднягу? Разве она – причина ваших бед? -Покачал головой, – Ай-ай-ай, ну вас же предупреждали? Ну вот видите. Вы сами во всем виноваты. Это же вы подожгли свой музей. Ну, голубчик, право, хватит, не теряйте рассудка.

Музейщик понял тщетность своего биения о стекло, отпустил девушку, встал руки по швам и молча вышел вон, чтобы никогда не возвращаться более в этот дом.

ГЛАВА 12. Движение времени

Прошло много зим от той истории. Покинул мир наш Александр. Покинули и все живые очевидцы Ледового побоища и других славных северных походов. Осталась лишь память, запечатленная в памяти людей, да и летописях. Новгород не подвергся монгольскому нашествию, хотя он и платил дань Орде, но сохранил уникальные памятники древнерусской архитектуры домонгольского периода и был единственным из древних русских городов, избежавшим упадка и дробления в XI – XII вв.

Новгород выбрал свой суверенитет от чужого влияния и стал действительно сильным и могущественным градом. Его правители хранили при себе много тайн благополучия города, но об одной из тайн они потихоньку забыли. Забыли они о Чаше Златой – подарке Александра Невского, хранившегося в городе почти две сотни лет.

Забыли об этой вещи и все лица, помнящие об особом значении данной вещи. Никто и не помнил, откуда она была взята. Как-то и кто-то из заезжавших в Новгородское княжество лиц высокопоставленных из Москвы и получил в дар эту вещь. И, как оказалось, это было ошибкой. Произошло это в самом начале пятнадцатого века от Рождества Христова.

Дар был принят и был передан ко двору князя Московского. И о нем благополучно забыли, оставив в сокровищнице. А вот Новгород стал трещать по швам. Не сразу, но медленно и верно, значимость и могущество города падала и падала. И это было трудно чем-то объяснить.

В 1446 год – произошел голод в Новгороде, так как магистр Ливонского ордена устроил его блокаду, сговариваясь с Литвой, шведами, норвежцами, Данией, Ганзой, Пруссией. Это было серьезное испытание для города. Неприятности только усиливались.

Новгород ослаб, городская власть едва справлялась с общими вопросами вокруг Новгородской республики. И это на фоне возрастающего могущества Москвы.

Прошло еще несколько лет и Республика перестала существовать. В 1478 году Новгород утратил навсегда свое могущество в результате победы московского князя Ивана III Великого над новгородцами в короткой московско-новгородской войне, которую Новгород не смог потянуть.

Тем временем действие Чаши только набирало и набирало обороты. Она аккумулировала благополучие новой хозяйке – Москве. Москва становилась новой объединительницей земель русских. После времен смуты Москва стала главным городом Руси.

Московское княжество перестало быть им и стало царством. Были изгнаны монголы, вскоре и татары. Взята Казань, Московское царство стало серьезным государственным формированием.

***

С тех пор прошло еще порядком времени, и наступил конец семнадцатого века. Царем Всея Руси стал сын Софьи Алексеевны – Петр. И вскоре произошли события, которые вновь поменяли владельца той самой нашей чаши.

Молодой Петр отличался от всех прежних государей земли Русской стремлением к новшествам и реформам, с одной стороны, и к созданию сильной и мощной державы, с другой. Он ездил в Европу, учился жизни, и, как говорят о нем сейчас, стал первым, кто сделал Россию империей – качественно иным государством. Мало какой человек не знает о роли Петра Великого для нашей страны. И мало кто может не согласиться с тем, что это был человек твердых убеждений и здравых идей. Это были переломные для России годы – годы, когда Россия стала такой, какой ее знали герои нашего повествования, сильной и могущественной империей.

Петр пошел на север, юг и запад и успешно расширял владение государства с новым статусом – Российской Империей. И вот в мае 1703 Петром I на отвоеванных у шведов землях на севере, называвшихся Ингерманландией, была заложена крепость Санкт-Петер-Бург, так же стал называться и город. Название было выбрано Петром I в честь святого апостола Петра.

Поскольку город начал строиться, когда еще продолжалась Северная война, первой и главной постройкой в нем стала крепость. Она была заложена на Заячьем острове, в дельте реки Невы, в нескольких километрах от Финского залива.

Город строился усиленно, не покладая рук трудились десятки тысяч работников в тяжелых болотных условиях, сооружая будущую жемчужину России и ее столицу на два столетия вперед.

Основание новой столицы на западном рубеже молодой империи определило всю дальнейшую судьбу города и в историко-политической реальности России, и в ее культурно-государственном значении.

Петр Первый подарил России великое множество всего, сделав ее вновь сильным и мощным государством. Он подарил вам вещи, без которых не представляете свою жизнь и Россию как таковую.

Поклонимся же мы строителям города на Неве. Поклонимся же мы простым людям, навсегда оставшимся в топях, погибших от хвори и иного, ведь благодаря им мы и можем наблюдать такой невероятный город, такой прекрасный Петербург. Эту северную жемчужину, этот бриллиант, этот янтарь и достояние великой империи во имя настоящего, будущего и прошлого.

Это было самое начало строительства будущей Петропаловской крепости. И самое начало нашей истории.

Глава 13. Венский музей истории искусств

Благоговение и солнечный свет. Венский музей истории искусств не знал еще столь восторженного и наблюдательного посетителя, который буквально буравил витрины взглядом, желая постичь или же… проникнуть за пределы стеклянной перегородки.

Регулярно юноша приходил и просто смотрел, и снова уходил, а потом возвращался за вожделенной вещью, которая до сих пор не была его. От волнения сводило внутренности и бегали мурашки по телу. Но сегодня он намеренно тянул время, обходил самый желанный экспонат и любовался чуть менее значимыми для него лично, но не для мировой истории.

Скульптура под названием «Бренность» задержала его чуть дольше остальных. Ее составляло трио: молодая девушка (судя по всему в положении), стоящий к ней плотно спиной юноша и замыкала композицию уже одряхлевшая старуха. Мысль о конечности бытия была неприятна и отвергаема.