На языке огня

Алан покачал головой. Она пожала плечами и продолжила:

– Клавье.

Она не использовала прозвище.

– Помните такого? Он обвиняет вас в превышении полномочий и применении силы.

Вот оно что. Следовало ожидать, конечно – но если ты элементалист, а твоя стихия – огонь, маловероятно, что ты никогда никому не подпалишь хвост. Или пятки, как в этом случае.

– Помню, – ответил Алан и допил остатки кофе двумя большими глотками. – Давайте выброшу.

Мира протянула ему свой стаканчик. Алан дошел до урны, но та оказалась заполнена до краев. Он смял картон в руках и аккуратно засунул его сбоку, потом вернулся к фонтану и сел. Мира закинула ногу на ногу, снова поправила пиджак на плечах и спросила:

– Расскажете?

Как будто у него был выбор.

– Я его выследил. Клавье заметил меня. Побегали по заброшенному зданию, оказались на этаже парковки. Он меня задел. – На спине до сих пор остались следы печати, как будто ее вырезали на коже ножом. Алан тогда заорал, потому что сдерживаться не имело смысла, и ударил в ответ, сильно, но не смертельно: противник легко отклонил пламенный шар. Зато от следующего удара увернуться не смог. – А потом я использовал агисхьяльм и печать контроля.

– А потом вы начали его пытать?

– А как, по-вашему, я должен был выяснить, где он держит заложницу? Вести проникновенные беседы за кофе у фонтана?

Клавье использовал на своих жертвах различные заклинания, приводившие к медленной смерти. Например, привязывал к кровати и заставлял истекать кровью через небольшую рану, капля за каплей. Заклинания были старинные – маг работал в музее и имел доступ к архивам. А эксперименты проводил, чтобы подтвердить подлинность манускриптов.

Мира усмехнулась, покачала носком сапога, длинным, черным.

– Он говорит, что все рассказал, но вы продолжали издеваться над ним.

Алан достал зажигалку, привычным коротким жестом открыл и выбил искру, потянулся к огню…

… и обнаружил, что не может им управлять.

Пламя подрагивало на весеннем ветру, но отказывалось перебираться на пальцы.

– Я заблокировала ваши способности, господин ван дер Линден. Предосторожность.

Алан не сразу понял смысл сказанного. Щелкнул зажигалкой и покрутил ее в пальцах, по-новому ощущая собственное тело. Фактуру костюма под ладонью. Воротник плаща, касавшийся шеи. Он опустил руки между коленей, поглаживая прохладный и бесполезный металлический талисман:

– Его слово против моего. Вы же менталист, всегда можете проверить наши воспоминания.

– Его – да. Ваши тоже, но с учетом вашего недавнего знакомства с доктором Хонер я больше не могу исключать, что ваши воспоминания окажутся… несколько откорректированы.

Неожиданный поворот. Досье доктора Хонер, которое он читал, явно было неполным.

– Тогда чего вы хотите? – спросил Алан.

Мира положила руку в черной перчатке на бортик фонтана рядом с его плащом.

– Хочу быть уверенной, что вы в порядке. На случай, если Джерри окажется одним из нас.

Алан перевел взгляд на ее лицо. Черные густые брови, нос с небольшой горбинкой. Кожа под черными волосами, разделенными на прямой пробор, светлее, чем на лице.

– Ему ничего не грозило, – сказал он.

Мира подняла бровь, предлагая ему продолжить.

– Холодный огонь. Эфир борной кислоты на уроках химии не поджигали?

Она нахмурилась и покачала головой.

– Температура сорок-пятьдесят градусов. Я бы вам показал, но… – Алан улыбнулся и развел руками. – Пугает, но не обжигает.

– Я не понимаю. На пятках Клавье были глубокие ожоги.

– Только на пятках. Локально. Я прекрасно представляю себе процесс воздействия огня на человеческое тело. Глубокие ожоги менее пяти процентов поверхности тела – это легкий больной. Когда я с ним закончил, его жизни ничего не угрожало.

Мира помолчала, потом спросила:

– И это тоже с уроков химии?

– Нет. – ответил Алан. – Из крематория. Работал там два года.

– Я думала, останки сжигают вместе с гробом.

– Я тоже. А вот владелец крематория был отличным бизнесменом, в отличие от нас с вами. Он считал, что сжигание гробов – это крайне неэкологично, поэтому продавал их повторно. А тела мы сжигали без них, и я имел возможность поэкспериментировать.

Один раз он пришел на ночную смену с дня рождения приятеля и спалил очередного клиента дотла за две песни the Cure, даже не попытавшись имитировать включение печи. Сменщика, которого Алан не заметил, пришлось напоить до потери памяти на остатки стипендии. Две недели после этого Алан питался тем, что перепадало с похоронных фуршетов, а еще кулинарными произведениями сокурсниц, которых удавалось очаровать.

– Полагаю, что шеф Райдер в курсе вашей… практики.

Алан кивнул.

– Как и Стефан Лоу. Вы ведь его сменщица?

– Ученица, – ответила Мира.

Алан вдруг подумал, что он ей нравится. И она ему тоже.

– И почему вы считаете, что Джерри – один из нас?

– Комбинированная магия, – ответила Мира.

6 Площадь негодяев

Мира сказала, что все дело в комбинированной магии. Алан тоже прибегал к комбинированной магии, когда объединял гальдраставы с силой огня, но то, что использовал элементалист-убийца, было очень редкой разновидностью. Совмещение магии земли и магии реенакторов, с помощью которой те восстанавливали сломанные предметы, а сильнейшие – разрушенные города. Мира сказала, что на такую комбинаторику способны только десять процентов магов. Мира была уверена, что Джерри – не самоучка, у него поставлены руки и есть опыт выполнения подобных трюков.

Похоже, на счет Джерри у всех было свое мнение, и только Алан топтался на месте.

Перед встречей с Хонер он решил переодеться: деловой костюм в «Ла Плас де Канай» вряд ли придется к месту. Публика там собиралась самая разношерстная: приходили и состоятельные демоны в человеческом облике, и маги-фрилансеры, и обычные люди, желавшие развлечься на грани дозволенного. По слухам, владельцем бара был демон, давно заполучивший человеческую оболочку, но, поскольку никаких незаконных магических действий там не происходило, Агентство заведением не интересовалось.

Алан выбрал серую рубашку, джинсы и мягкий пиджак – все таки, место было серьезное. Зачесал влажные после душа волосы назад и еще какое-то время смотрел в зеркало, разглядывая собственное лицо и самые обычные светло-карие глаза.

Если ты маг огня, то наличие этой силы в твоем собственном теле вызывает у тебя удивление.

В XX веке военные ученые в секретных лабораториях пытались найти тот самый орган, который отвечает за создание пламени. Эксперименты не увенчались успехом, просто магов огня стало еще меньше.

Поездка на автобусе в плотной толпе людей вызвала у Алана раздражение, и он выскочил раньше, чем нужно. Урна у остановки была перевернута, рядом кучей лежали газетные листы и пара картонных упаковок, накрытых шкуркой банана. Автобус отъехал, из-под колес выскочила и загрохотала по асфальту пустая стеклянная бутылка.

Алан засунул руки в карманы и пошел вдоль улицы, подняв плечи. Жухло-желтые фонари делали темноту в подворотнях еще плотнее. Он прошептал заклинание и слегка прикрыл глаза, сосредоточившись на памяти света, и продолжил шагать, считывая смутные следы присутствия демонов. Ничего особенного не обнаружилось. Может быть, маги, за которыми он охотится, сходят с ума точно также. Стоит однажды столкнуться с делом, которое ты не можешь раскрыть – и ты уже не можешь остановиться на пяти процентах повреждений кожного покрова. Тебе хочется спалить все до тла.

Стал самым молодым магом первой категории в двадцать три, да? И через два года будешь самым молодым магом, слетевшим с катушек.

– … ленивый придурок! – закончил Алан вслух, парадируя голос отца.

Отчаяние испуганно скрылось в глубине сердца. В конце концов, именно отец научил его никогда не сдаваться.

Когда Алан подошел к «Ла Плас де Канай», Хонер уже ждала его у входа. Волосы она уложила, и пряди скручивались колечками на шерстяной поверхности зеленого пальто. Алан открыл дверь, пропустил ее вперед и почувствовал шлейфовый запах лилий. Тех самых лилий, которые непременно заказывали для украшения похоронного зала, и ему приходилось убирать их вечерами, и пыльца с тычинок оставляла рыжие полосы на черных рукавах формы.

Как она сказала, специалист по психованным элементалистам? Вовремя, очень вовремя.

Внутри было людно. Зная местные порядки, Алан сунул парню на входе мелкую купюру и провел Хонер к барной стойке. Она запрыгнула на единственный свободный высокий стул и заказала коктейли. Алан прижался к стойке спиной, рассматривая зал, где под каменным сводчатым потолком гудела толпа. На сцене в стиле старинного кабаре с тяжелым красным занавесом и круглыми лампами готовились к представлению танцовщицы. Мужчина в костюме с ярко-синим отливом что-то выговаривал девушке в корсете. Рядом переминался с ноги на ногу и махал руками лысый конферансье.

Хонер крутанулась на стуле и протянула Алану бокал с чем-то прозрачным, доверху заполненный льдом. Привстала, чтобы дотянуться до его уха:

– Можешь пить. Я немножко поработала над ним – алкоголь не помешает работе.

– Научишь потом, – с уважением ответил Алан.

Она хмыкнула и закинула ногу на ногу. Поболтала оливку в бокале, потом поправила короткую юбку. Плотные черные колготки и короткие полусапожки делали форму ее ног идеальной.

Через два коктейля и пару неплохих вокальных номеров Алан заметил крупного человека, курсировавшего по залу. Иногда он ненадолго заходил в приватные кабинеты, иногда – обнимал гостей, которые потом прятали что-то в карманы или бросали в напитки. Служба безопасности бара дилера игнорировала. Алан посмотрел на него сквозь полуопущенные ресницы – контур мужчины расплылся, как будто два кадра неровно наложили один на другой. Ладони вдруг зачесались.

– Трикстер, – шепнул Алан, взявшись обеими руками за бокал. От прикосновения к холодному стеклу зуд стихал.

– Вижу, – ответила Хонер. – Давай позовем его и пообщаемся. Наверняка он что-то слышал о смерти… хм… коллег.

Алан кивнул, и что-то произошло. Кожа Хонер мягко засияла, в глазах вспыхнули искры, а запах лилий, удушливый запах смерти, вдруг стал похож на запах ландышей и весны. Алан моргнул, и сияние исчезло. Он хотел было задать вопрос, но Хонер взглядом показала на что-то за его спиной. Улыбающийся до ушей дилер катился к ним сквозь толпу.

– Чем могу помочь? – сказал он, завороженно глядя на Хонер.

– Действительно, чем?.. – протянула она.

Мужчина многозначительно вскинул брови, провел рукой по набриолиненным волосам и уставился на Хонер в ожидании продолжения.

– Ну, например, нам нужна уютная приватная комната, – подсказала она. – Где никто нас не услышит, чем бы мы ни занимались.

– О, с этим проблем нет! – Трикстер поднялся на цыпочки и пощелкал пальцами. Через пару секунд рядом с ним появилась миниатюрная девушка с алебастровой кожей и яркими, напитанными кровью губами.

– Четвертая свободна?

– Да, – ответила девушка и обернулась к Алану. – Давайте я вас провожу?

Хонер изящно спрыгнула со стула, взяла дилера под руку и улыбнулась ему.

Они зашли в кабинку, обитую бархатом. Внутри, несмотря на все старания кондиционера, сильно пахло сигаретным дымом. Девушка усадила Алана, тут же приземлилась ему на колени и прошептала на ухо:

– А спутница для тебя не старовата, сладкий?

Волоски на коже поднялись от воздушного потока, руки Алана заскользили от ее талии к бедрам, но интим разрушил голос Хонер:

– Дорогая, я моложе тебя лет на двести. Выметайся.

Девушка оскалилась, блеснула неоново-синими глазами суккуба и исчезла, захлопнув за собой дверь. В кабинете сразу стало значительно тише.

Дилер все еще пребывал в расслабленном состоянии, и Алан негромко заметил:

– Ты влезла в мозг мелкому трикстеру, хотя никакой угрозы не было. Это превышение полномочий.

– А ты посмотри на след.

Алан нахмурился и сосредоточился на трикстере, но признаков ментальной магии не увидел. Рядом с его собственными ногами трепетало сумеречное пламя, вокруг Хонер пушилось светлое сияние, но ничего больше.

– Хм, – сказал он. Комментарий Миры относительно Хонер, похоже, был обоснованным. Оказывается, можно влиять на сознание, не оставляя следов…

Хонер снова обратилась к дилеру:

– У тебя такая опасная профессия!

– Опасная… – повторил он. На его лбу выступили крупные капли пота. – Да, опасная. Некоторые клиенты бывают очень придирчивы: не тот, видите ли, эффект. Галлюциногенные грибы им подавай! А у меня товар – высшего качества, понимаешь? Не то, что в подворотнях!

– Не то, что в подворотнях?..

– А если я говорю, что не надо мешать с алкоголем, то это точно никто не слышит…

– Конечно, обидно, когда тебя никто не ценит, – поцокала языком Хонер. – А ты ведь поднялся с самых низов?

– Да, с самых дерьмовых портовых баров начинал. А теперь я уважаемый человек с уважаемым товаром, не то что эти…

– Не то, что эти? – эхом повторила Хонер.

Алан не вмешивался и старался прикинуться элементом интерьера. Дилер становился все эмоциональнее и потел все сильнее.

– Эти, человеческое отродье, на улицах. Разбавляют черти что черти чем, а потом продают. Тараканы проклятые!

– Верно, тараканы. Их и убивают, как тараканов. Хлоп! – Хонер тихонько коснулась стола. – И только мокрое место.

Трикстер вытер пот ладонью, потер влажными пальцами друг о друга и повеселел:

– И мокрое место! Ну точно! И мокрое место…

– А убивают только тех, кто на улицах торгует?

– Да, мелких сошек все. Раньше они бегали по всему порту, сейчас, пожалуй, между «Авантюрой» и «Черной курицей» стоят постоянно. Боятся. И правильно. Мокрое место.

– Мокрое место, – улыбнулась Хонер.

Технология, которую она использовала, была известна как «эхо-разговор». Просто повторяешь слова собеседника с вопросительной интонацией, и, если выбирать правильно, непременно найдешь золотую жилу. Не придумывай, ничего не поясняй сам – только спрашивай и демонстрируй искренний интерес. Все разумные существа любят говорить, если им это позволить. Единственное условие – они должны ощущать, что их слушают. Желательно – с восторгом.

– А тебе не страшно? – продолжила Хонер.

– Не, – замахал рукой дилер и снова вытер пот. – Я честный, под старейшиной хожу, мзду плачу… Отличная штука – следовать правилам.

– Ага, отличная, – согласилась Хонер. – А почему у «Черной курицы» не страшно?

– Там агентские тусят, – пожал плечами трикстер. Его внешность начала плавиться, как шоколад от огня: лоб стал больше, нос увеличивался и сползал к подбородку, который уже закрывал короткую шею. – Знаете же, как маги не любят, когда рядом кого-то убивают.

– О-о-о, да, – согласилась Хонер. Алану показалось, что в ее интонации стало слишком много сарказма. – Спасибо тебе большое. Так интересно поговорили!

Трикстер с трудом вытащил из-за стола свой живот и поднялся. К нему с каждой секундой возвращалась человеческая внешность. Похоже, общение с Хонер не проходило даром: он выглядел похудевшим.

Дилер залез во внутренний карман пиджака и положил на стол две ярко-розовые таблетки в пакетике.

– Это вам на пробу. Чтобы не скучать вдвоем. В подворотне такого не купишь!

– Пока-пока, – ласково сказала Хонер.

Трикстер засуетился и наконец покинул кабинет. Потерянные килограммы он быстро восстановит: в таких местах много эмоций, которыми питаются трикстеры. Страх, отчаяние, желание запретного… Трикстеры любили одиночек: делая вид, что помогают им, тащили на дно.

– А ты не могла сказать ему что-то вроде «иди и не греши»? – поинтересовался Алан. – Вроде, так хорошо поговорили, можно было и на путь истинный наставить.

– А вот это было бы нарушение правил. Применение магии на нейтральной территории, – сообщила Хонер. Она взяла пакетик с таблетками и покрутила в руках. – Не думаю, что у «Авантюры» безопасно. Скорее, твой Джерри еще до туда не добрался.

– Почему это «мой» Джерри? – возмутился Алан.

– Ну, потому что ты придумал ему имя Джерри. Я бы звала его Прессовщиком. У маньяков не должно быть человеческих имен.

Она бросила пакетик на стол и посмотрела на Алана:

– А ты можешь изящно спалить эту штуку?

Металл и какая-то химия. Лучше бы сразу сделать температуру под тысячу градусов, но сложно локализовать такое пламя на маленьком объекте без гальдрастава. Сложно – но не невозможно.

Пакетик вспыхнул и исчез.

– Круто, – сказала Хонер и провела рукой по поверхности стола, уголки ее губ оттянулись вниз, и она покивала с уважением.

– И никакого нарушения правил, замечу, – косо усмехнулся Алан.

– Ага, а все потому, что когда правила создавали, огненных элементалистов уже списали со счета. Кто бы мог подумать, что я такое увижу.

– Взаимно, – ответил он. – Пойдем? Я вызову такси.

На улице было темно. Не просто темно – небо заволокли тяжелые тучи, а освещение в районе порта никогда не было хорошим: местные власти просто не успевали менять разбитые лампы. Ветер раскачивал два декоративных фонаря у входа в заведение, и тени танцевали на стенах. Лицо Хонер постоянно менялось, и Алан отвел глаза.

– Я вот подумала, а полиция не хочет сюда наведаться?

– Ты же знаешь, трикстер просто отведет им глаза. – Алан неудачно вдохнул – очередной резкий порыв холодного ветра попал в нос и стек в горло, вызвав спазм.

– Ну, в ближайший вечер ему будет сложно, очень сложно это сделать.

Подъехало такси.

Алан помог Хонер сесть, обошел машину и сел рядом на заднее сидение. Черкнул сообщение знакомому полицейскому, с которым сталкивался на других делах. Он считал Алана кем-то вроде агента разведки, и между ними установились взаимовыгодные отношения.

– А я уже переживал, какую публику придется везти из порта! Так приятно видеть вежливых пассажиров, – рассыпался в любезностях водитель.

По молчаливому согласию о деле не говорили.

Хонер тоже вытащила телефон. Алан поглаживал в руках зажигалку и смотрел, как блики от экрана скользят по ее лицу.

– Дочь сообщает, что я обязана ознакомиться с очередным произведением азиатского искусства, – прокомментировала она, выключая экран. – Зато знаю, какое кино смотрю сегодня вечером.

– А твоя дочь тоже менталист? – спросил Алан.

– У нее нет способностей. Телекинез в стрессовой ситуации может проснуться, и то вряд ли.

Вот так номер. Дочь генерала Ли Чанга, одного из мощнейших магов настоящего времени, и Хонер, которая тоже далеко не бездарность, оказывается не-магом.

– И как это? – вырвалось у Алана.

– Да нормально, – пожала плечами Хонер. – Слушает тяжелую музыку, хочет стать ветеринаром. Или актрисой – в зависимости от дня недели. Сводит отца с ума.

– С ума?.. – повторил он.

– Ну да. Меня тоже. Классная получилась девчонка, – улыбнулась она.

Алан потер грудь, пытаясь избавиться от странного ощущения – как будто увеличилась в размере и потеряла чувствительность воспаленная мышца. Неужели продуло на ветру?

– Вот здесь остановите, пожалуйста, – сказала Хонер и коснулась руки Алана. – Не помогай, выйду сама. До завтра!

Он кивнул и вяло махнул рукой, когда захлопнулась дверь такси.

Он думал о переднике с барочным, винно-красными розами, которые напоминали ему человеческие лица. Алан помнил этот передник, а еще локоть матери, на котором лежала мужская рука. Смотрел с лестницы – прибежал, услышав голос Кеса Брандера, друга семьи, который регулярно приносил ему книги и фильмы. Ему нравилось читать, и слушать Брандера, который мог рассказать то, что оставалось за гранью истории.

– Мы уже обсуждали это, Кес. Я не уйду от него. Прекрати. Он… мой муж… сейчас вернется… – Это мать.

– Анна! – Это Брандер.

Кажется, она переступила с ноги на ногу. Пальцы руки смяли край передника.

– Нет. Я не хочу, Кес. Что было, то прошло.

– Я смогу позаботиться и о тебе, и об Алане. В этих его безумных тренировках нет ничего хорошего.

Вздох. Ее пальцы отпустил передник, рука Брандера подхватила ее ладонь, но она снова вырвалась.

– Алан точно…

– Не продолжай! – почти взвизгнула мать.

Но Брандер закончил:

– … не мой сын?

Ее рука взвилась вверх, раздался хлесткий звук пощечины. Брандер не двинулся, на его щеке горел красный след.

– Ян его ненавидит, – глухо произнес Брандер.

Мать мяла правую ладонь левой. Гладила свои пальцы.

– Тебе не понять. Ты не маг, Кес, – сказала она наконец.

– И только?

– И только.

Его рука потянулась вперед, но остановилась. Брандер развернулся и вышел, аккуратно закрыв дверь.

На кухне стало пронзительно тихо. Скрипнуло дерево – мать села на стул. В холле тикали старинные часы.

А потом что-то грохнуло, разбилось, разлетелось по полу осколками.

Алан вспоминал об этом разговоре всего несколько раз, однажды – посреди трассы, где его высадил рассерженный на очередной промах отец. Тогда он впервые понял, что не знает адреса Брандера, но знает телефон и наверняка сможет найти дом по памяти, если доберется до города сам. Он брел в сумерках вдоль пустынного шоссе и вспоминал, ходит ли здесь автобус, но гудки автомобиля матери, ехавшей следом, решили все за него.

7 Черная курица

Поскольку папку с распечатанными материалами Хонер вчера утащила, Алан закопался в заметках медиков с мест преступлений. Запросил вчерашний отчет, распечатал копии предыдущих и подчеркивал маркером схожие заключения. В конце концов, это было последнее, что он еще не выучил наизусть, поэтому решил попробовать выделить закономерности, написанные на птичьем языке нижних этажей – так получилось, что целители, парамедики и иже с ними заняли подвал старинного здания. Впрочем, помещения у них были самые современные, со светлыми стенами и блестящим оборудованием, наводящим ужас.

Над отчетами приходилось работать с переводчиком. В смысле, забивать незнакомые слова в поисковик и пытаться разобраться. Закончив с анализом видов разрывов кровеносных сосудов, Алан откинулся на кресле, посмотрел на унылые серые секции подвесного потолка и закрыл лицо руками.

Тренькнул телефон.

Сообщение в мессенджере было от Хонер:

Будешь на месте в обед?

И еще одно:

Привет

Алан взглянул на часы и набрал:

Привет. Если твой обед в пределах ближайшего часа, то да

Строчка «печатает сообщение…» наконец исчезла, и он получил ответ:

Ок. Загляну к тебе.

Отказавшись от приглашения пообедать вместе с Эммой, Лео и Мальком, Алан распечатал один из сигилов вызова и повесил на доску. Ему нравился именно этот вариант – самый лаконичный, даже избыточно лаконичный: стажер таким бы не смог воспользоваться. Мира из ОВР права, нужен навык. И опыт…

Алан выключил свет – глаза устали от чтения. На улице шел дождь, и вместо солнца в кабинет проникало только серое свечение. Струи скользили по стеклу.

Поскольку других гениальных мыслей у него не было, он снова вытащил перечень огненных магов. Остался последний элементалист с пометкой «1?» в графе «Категория». Алан открыл систему учета и ввел имя – вернее, кличку. Берзем.

Наемник. Имя неизвестно. Происхождение неизвестно. Два года назад он появился в Эскале и, убегая от преследователей, сжег старинную церковь. Следователи по следам пожара предположили, что у него первая категория. Дело было громкое, сильнее всех возмущались, конечно, прихожане. Да и церковь была объектом культурного наследия.

Берзему приписывали поджоги еще нескольких церквей и четыре убийства, совершенных при помощи огня, но прямых доказательств не было.

Фотографий тоже.

Складывалось впечатление, что этот маг убивал за деньги, а здания поджигал – для удовольствия.

Алан отвернулся от экрана, откинулся в кресле и вытянул ноги вперед.

Интересно, как это – спалить целое здание?..

Над ладонью возник маленький огонек.

Если ты огненный маг, к скрытности быстро привыкаешь. Никому не стоит говорить о той щекотке и дрожи в пальцах, которая возникает внутри за мгновение до появления огня. О чувстве безграничной власти, когда стихия наконец становится подвластна тебе.

И уж точно не расскажешь о том возбуждении, которое охватывает тебя вместе с пламенем. Как по рукам и спине бегут мурашки, мышцы приходят в тонус, рот наполняется слюной и иногда чертовски сложно…

– О, как у тебя тут уютно.

Вот это на редкость не вовремя. Алан сжал ладонь и огонек исчез.

Хонер бросила пальто на вешалку, подошла ближе и положила на стол пухлую папку с материалами дела. Не найдя гостевого стула – Малек утащил его, чтобы копаться на стелажах – присела на краешек стола. Хонер не касалась Алана, но ему казалось, что он чувствует ее тепло сквозь ткань брюк.

Ну как же не вовремя…