Аконит для Принца Тьмы

Холодный металл руля был единственной твердой точкой в шатающемся мире. Виталия отстегнула шлем, глухо стукнув им по бензобаку. Парковка у старого склада тонула в полумраке, освещаемая лишь одним мерцающим фонарем. Ржавые стены, разбитый асфальт, запах масла и пыли. Она знала, что он там. Огромная тень, прислонившаяся к грубой кирпичной стене склада, неподвижная, как скала. Рафф. Но она делала вид, что не замечает. Поворот ключа, рев мотора заглушил пульсацию боли в ребрах. Она собиралась уезжать, игнорируя его присутствие, пока его низкий, гулкий голос не разрезал ночь, усиленный эхом от стен:

– Не боишься, что я что-то сделал с твоим железным конем? – Он оттолкнулся от стены, его массивная фигура вышла из тени, нависая над ней и мотоциклом. Пыль взметнулась под его тяжелыми ботинками. – В отместку за Джеймса.

Рейна медленно повернула голову. Ее разноцветные глаза – грозовой серый и болотный зеленый с золотом – скользнули мимо сверкающего хрома, мимо знакомых изгибов рамы мотоцикла, стоящего на подножке. Ей и не нужно было его осматривать – она чувствовала, что к нему никто не подходил, что его не трогали. Потом взгляд вернулся к Раффу. Спокойный, оценивающий. Почти безразличный.

– Нет.

Один короткий слог, отчеканенный в звенящей тишине парковки.

Рафф на мгновение оторопел. Брови чуть поползли вверх.

– Почему ты так думаешь? – Он сделал шаг вперед по разбитому асфальту, его тень окончательно поглотила ее и байк.

Она пожала плечом, сжав зубы от пронзившей ребра боли.

– Я не думаю. Я вижу.

– Видишь? – Он остановился в паре шагов, его голос стал опасным шепотом, полным подозрения, отскакивающим от кирпичей. – Может, ты и не человек вовсе, Reina?

Уголок ее припухших губ дрогнул – не то усмешка, не то гримаса.

– Может, и нет. Кто знает?

В этот момент из глубокой тени арочного проема склада выступила еще одна фигура. Высокая, подтянутая, излучающая сдержанную ярость. Раид. Его шаги были бесшумны по неровному асфальту, но каждый из них отдавался гулким эхом в ее напряженном сознании. Он подошел вплотную, прежде чем она успела среагировать – не то из-за боли, не то из-за внезапности. Его пальцы впились в ее запястье выше бинта с проступающей кровью, как стальные клещи.

– Che diavolo fai qui, demoneccio? (Какого черта ты здесь делаешь, демоненок?) – Его голос был шипящим шепотом, обжигающе близким. Итальянские слова лились, как лава. – Te ne sei andata. E hai pure salutato. Così… artisticamente.* (Ты ведь ушла. И даже попрощалась. Так… искусно.)

Рейна медленно, очень медленно повернула голову к нему. Она чувствовала, как под его пальцами ее тело пронзила резкая дрожь – смесь боли, гнева и… того самого статического разряда, что пробежал в дверях. Но в глазах, больших, разноцветных, не было ни страха, ни растерянности. Там бушевала чистая, неразбавленная ярость. Холодная и режущая.

– Togli la mano, – выдохнула она, ее голос был тихим, но резал воздух, как тонкая сталь. – …o posso romperla. (Убери руку… или я могу ее сломать.) На ее губах, несмотря на боль и гнев, играла едва заметная, вызывающая ухмылка.

Шок. Он не ожидал этого, не зная чего больше. Того что он промахнется и начнет говорить на другом языке или того, что она ответит. Или того, что от ее слов его будто током прошибло. Или не ожидал такой ледяной, обдуманной угрозы. Его пальцы рефлекторно разжались. Он резко отдернул руку и даже, к собственному бешенству, сделал невольный шаг назад. Его собственные глаза, горевшие минуту назад, расширились от изумления.

– Ты… ты знаешь итальянский? – пробормотал он, сбитый с толку. Единственное, что более менее логичное пришло в его голову.

Она не удостоила ответа. Ее взгляд, полный презрительной ярости, скользнул от него к Раффу и обратно. Она развернулась к мотоциклу, закидывая ногу. Поза – вызывающе небрежная.

– Мы с вамираньше встречались? – спросила она Раида, заводя мотор. Рев двигателя оглушительно заполнил парковку, отражаясь от стен.

– Нет, – процедил он сквозь зубы, перекрывая грохот. – Не думаю. Ты бы запомнила.

– Может, в младшей школе вместе учились? – продолжила она, давая газу. «Ястреб» дрожал под ней.

– Нет!

– Тогда какого черта мы перешли на ТЫ? – Она резко повернула голову к нему, и ее разноцветные глаза сверкнули в свете фонаря, отражаясь в темных стеклах склада. – Да и на черта тыпохож больше. – Ее голос, перекрывая рев мотора, был полон ледяной, неоспоримой дерзости.

Святой ад. Руки сами сжались в кулаки, пламя под кожей заурчало в ответ на вызов. И прежде чем он успел среагировать, она отворачивалась, будто его больше не существовало. Ее рука резко вырвалась из остаточного напряжения воздуха между ними. Она впилась пальцами в руль, дала полный газ – и «Ястреб» рванул вперед, вырвавшись с парковки в ночную улицу, оставив за собой лишь рев, стихающий вдали, клубы выхлопных газов и двух ошеломленных мужчин в пыли и полумраке.

Раид стоял как вкопанный, его грудь тяжело вздымалась. Ярость кипела в нем, смешиваясь с диким, необъяснимым возбуждением от этой дерзости, от этой силы, от этой тайны. Рафф наблюдал за ним, его каменное лицо теперь выражало скорее уважительное понимание адреналина, бьющего через край.

– Она… – начал Рафф.

– Молчи, – перебил его Раид, голос хриплый от сдерживаемых эмоций. Он резко развернулся и шагнул обратно в черный зев арочного проема склада, ведущего к внутренним лестницам и крыше. Мысли пульсировали: Итальянский. Военные академии. Один удар. Не человек? Леденец. Губы. Вызов. "Может, и нет".

***

Раид.

Раид не пошел домой. Ярость требовала действия, жажда – ответов. Чутье кричало: Виталия Виерн – ключ к чему-то большему. Или… к нему самому, к тому демону, что проснулся при ее прикосновении. Адрес – Пятая авеню – он выудил из Эрика. Он выбрал крыши. Его стихия.

Он двигался как призрак: через темные коридоры и по ржавым лестницам старого склада на его плоскую крышу. Прыжок через узкий, но глубокий провал на крышу соседнего офисного здания – приземление бесшумное, на согнутых ногах. Бег по гребням плоских крыш квартала, мимо вентиляционных шахт и спутниковых тарелок, тени ржавых водостоков тянулись за ним. Ветер свистел в ушах, охлаждая пылающую кожу, но, не успокаивая огонь внутри. Он добрался почти в одно время с ней. Образ ее – с леденцом, бросающего вызов – стоял перед глазами ярче неоновых вывесок Нью-Йорка. Старый элитный дом на Пятой. Ее квартира – верхний этаж. Он выбрал позицию на крыше здания напротив, чуть ниже: выступ с массивной вентиляционной решеткой, дающий глубокую тень. Отсюда, через улицу, как на ладони было видно ее окно, от пола до потолка. За ним – просторная гостиная в стиле лофт, открытая кухня, спальня, и лишь одна дверь – в ванную. Остальное пространство – открыто, как витрина.

Раид присел на корточки в глубокой тени за решеткой, сливаясь с бетоном и ночью. Город шумел внизу, но здесь, на высоте, был мир напряжения и ожидания. Что скрывается за этим фасадом "человека"?

Свет в квартире загорелся. Он видел ее силуэт, мелькающий в глубине. Потом она исчезла – в ванную. Минуты тянулись. Раид не шевелился, его взгляд прикован к панорамному стеклу.

Спустя время она вышла. Подошла к зеркалу с какой-то баночкой и стянула толстовку через голову, бросив на пол. Осталась в одном спортивном лифчике. Видно, что она после душа. На ней только том и черны шорты. На коже – синяки, ссадины, темный бинт на предпястье, где проступила кровь. Она взяла баночку с мазью. Нанесла мазь на ушибленные ребра, на плечо, осторожно обработала рану на предплечье, забинтовав снова. Едва закончив, она подошла к окну. Опять это чувство. Словно ток по всему телу. В пальцах появилось синие пламя, пришлось сжимать и разжимать руки, что бы она ни видела, что я тут. Но она видит.

Святой Ад. Видит. Чертовски видит. Сквозь ночь, стекло, расстояние и эту проклятую решетку. Не почуяла – увидела. Как?! Эрик – слепой червяк. Человек не кладет Джеймса одним ударом. Не смотрит так. Не стоит вот так… обнаженная перед врагом. Передо мной. "Может, и нет. Кто знает?"Бросила в лицо. И стоит… как статуя. Синяки. Бинт. Мазь блестит на коже… Святой Ад. Хрупкая. Разбитая. И чертовски… сильная. Эта стойкость. Этот взгляд. Вызов. Пламя под кожей заурчало глубже, не в гневе, а… в отклике? На что? На ее боль? На ее дерзость? На эту… близость через стекло?

Она ранена. Устала. Но не сломана. Ни на йоту. Это… сводит с ума. Бесит до белого каления, но… притягивает магнитом. Кто ты, Виталия Виерн? Кто ты на самом деле? Военная академия? Шутка. Прикрытие. Для чего? Или… лаборатория? Где их ковыряюттаких?

Она не отводит взгляд. Не дрогнет. Выдержу ли я? Это немой укор? Этот вопрос: "Чего ты хотел, подглядывая?"Руки снова чешутся. Не задушить. Не сжечь (хотя…). Сорвать. Сорвать эту броню спокойствия. Добраться до того, что дрогнуло тогда, на парковке. До того льда? Или до огня под ним?

"Togli la mano, o posso romperla."Эхо в ушах. Четко. Как приговор. И святой ад, я подчинился. Унижение жгло щеки. Но и… разжигало что-то темное, липкое, сладкое. Опасная пропасть. Но ноги будто вросли в крышу. Не могу уйти. Не когда она смотрит. Знает.И позволяет видеть. Только ее. Намеренно? Вызов? Или… что-то еще?

Что дальше, Демоненок? Что ты прячешь за этим стеклом и взглядом? И что япрячу от себя, не в силах оторваться? Этот зверь под кожей… он не спит. Он смотрит на тебя. И ему… нужно.

Раид не шевелился. Он замер в своей тени за решеткой, встречая ее взгляд через пропасть улицы, стекла и ночи. Между ними не было слов, только гул города внизу и немое, наэлектризованное противостояние. Он пришел подсмотреть, а оказался выставлен на обозрение. И отступить – значило проиграть эту первую, тихую битву. Поэтому он смотрел. Впитывая каждый контур ее силуэта на фоне света квартиры, каждый отблеск мази на ее коже, каждый намек на боль и вызов в ее глазах. Игра началась всерьез. И оба игрока знали – отступать некуда.

***

Виталия.

Рейна вышла из ванной. Она чувствовалаего. Тяжелое, пристальное присутствие, как физическое давление на затылок, на кожу спины. Радар в подсознании пищал: Он здесь. Смотрит.Но она не видела. Еще нет.

Она подошла к большому зеркалу в гостиной. Сняла толстовку. На бледной коже – синяки, ссадины, темный бинт на предпястье, где проступила кровь. Она взяла баночку с густой мазью бабушки Елены – пахло травами и теплом. Терпко, знакомо, успокаивающе. Нанесла мазь на ушибленные ребра, на плечо, осторожно обработала рану на предплечье, забинтовав заново. Холодок сменился глухим, согревающим жаром. Боль притупилась.

Только тогда, закончив, она подошла к окну. Не спеша. Не прячась. Она встала прямо перед панорамным стеклом, глядя не на огни города, а в темноту крыши напротив. Вглядывалась в тени за массивной вентиляционной решеткой. И… увидела.

Не фигуру целиком, а лишь: Сверкающие в отблеске далекого неона глаз. Раскаленные угли во тьме. Смутный контур плеча в глубокой тени решетки. Легкое движение – дыхание, сдвинувшее складку темного плаща.

Этого было достаточно. Она знала. Абсолютно точно. Это был он. Раид. И он видел ее. Только ее.Стоящую у окна в полумраке квартиры, в черном топе и шортах, с синяками на бледной коже, с мазью, блестящей на ребрах и плече. Беззащитную? Или выставленную, как вызов?

Она не отпрянула. Не сделала шаг назад. Не потянулась к несуществующей шторе. Она просто стояла. Ее разноцветные глаза – серый шторм и зеленое болото с золотыми искрами – были прикованы к той точке во тьме, где скрывался он. В них не было страха. Не было удивления. Был лишь немой вопрос и все тот же ледяной вызов: Ну? Смотри. Вот я. Что ты будешь делать теперь?

Когда она почувствовала тяжесть в теле, решила лечь спать. Выключила свет и легла, зная, что она все еще там, все еще смотрит.

Глава 4

Глава 4 : Предел.

Виталия.

Я проснулась, зная, что Раид ушел. Пустота квартиры была абсолютной, но… нарушенной. Не звуком. Не запахом. Не присутствием. Но он был здесь, пока я сп