Скакуны Зеленых Лугов Разящий

Георгий Константиниди

Скакуны Зеленых Лугов Разящий

Глава 1 Бен

Арон лежал дома на сене и от безделья глядел зелеными глазами в потолок. Его копыта окоченели после холодной ночи, и сейчас он их отогревал. Бурая грива растрепалась и теперь напоминала плохо постриженный куст чернины[1]. Хвост вовсю отгонял назойливых мух.

Неожиданно послышался топот. Арон Бурогрив радостно вскочил и выбежал на луг навстречу другому бурому жеребцу в белой стеганке[2].

– Привет, пап! – воскликнул Арон.

– Привет, сынок! – улыбнулся Ланс Бурогрив.

– Ты сегодня рано! – Жеребенок резвился вокруг отца.

– Разрешили уйти пораньше по случаю церемонии круглого стола, – объяснил Ланс. И ударив копытом о землю, крикнул: – Смирно, стражник королевского замка!

Арон послушно замер. Лишь взмахивающий вверх, вниз хвост выдавал его восторг.

– Готов к тренировкам, курсант?

– Да, сэр! – Арон поднес копыто к челке. Тем самым отдавая честь.

– Тогда следуй за мной.

И Ланс прошел мимо своего крестьянского дома, стоящего вдалеке от Великой Столицы, самого крупного города Агийвии, страны лошадей. Прежде чем зайти за огороженный забором двор, Арон посмотрел на высокую каменную стену, на которой несли стражу дозорные. В центре Столицы находился белокаменный дворец со сверкающими башнями, чьи острые синие крыши упирались в ясное небо.

– А что происходит во дворце, отец? – спросил Арон, не отрывая глаз от города.

– Все мирно и тихо, сынок. Но так не долго продлится, если ты продолжишь летать в облаках словно пегас! – засмеялся Ланс Бурогрив.

Жеребенок, встряхнувшись, поспешил за отцом. Ланс расположился на ровной поляне. Малыш подошел и сел перед ним, покорно склонив голову. Отец, сидя прямо, произнес одну из клятв стражника.

– Воин верно служит своему королю…

– И народу служит так же верно! – завершил Арон.

– Возьми палку зубами, сынок, как я учил, чтобы язык был свободен. Действовать сообща во время битвы легче, когда есть возможность сказать товарищам план. – Ланс указал копытом на лежащую перед ним ветку.

Арон Бурогрив нагнулся, глядя на отца. Быстро схватил сук. Встав на ноги, повертел его во рту и замер перед наставником.

– Помни, когда стоишь перед врагом, всегда нужно следить, чтобы копыта крепко держались на земле. Ведь мы – лошади Агийвии, и земля – наш дом, а…

– А отняв у лошади землю, ты отнимаешь у нее жизнь. – произнес Арон старую поговорку агийвцев.

Ланс одобрительно кивнул. Поднявшись, учитель озвучил условия:

– Правила обычные. Если сможешь нанести мне три удара в грудь, то ты победил.

Арон вскочил с места и попытался ударить палкой по колену Ланса. Но Ланс увернулся от атаки и «наградил» сына подзатыльником. Ученик подавил гнев и начал бить отца по ногам горизонтальными взмахами. Ланс легко блокировал, уворачивался и одаривал малыша новыми подзатыльниками. И при этом он не сводил с него глаз. Колени Арона подкашивались, шея болела, и грива превратилась в колтун. Но вот он обманул учителя ложным взмахом и резко ударил палкой по груди. Ветка мягко отскочила от толстой стеганки, даже вмятины на ней осталось.

Пусть и со сбитым дыханием, но жеребенок не мог не улыбаться. Ланс Бурогрив, довольный тренировкой, предложил:

– Перерыв, сынок?

– Да, отец. – выдохнул Арон и ветка сама выпала из его рта.

Жеребенок устало свалился на траву. И во дворе, под крышей беседки Ланс заварил чай из сосновых шишек и мяты, сдобрив остро пахнущий напиток яблочным квасом.

Арон еле выдавил:

– Пап?

– Да, малыш? – Ланс подошел и подал глиняную кружку.

Жеребенок залпом осушил стакан, и мятно-сладковатая настойка растеклась жарким огнем по горлу юного Бурогрива. И к малышу сразу вернулась сила и бодрость. И неспроста, ведь квас всегда бодрил и согревал лошадей в тяжелые дни работы.

– Так что случилось во время церемонии круглого стола? – наконец спросил Арон, вернув кружку отцу.

– Выбрали очередного рыцаря, что отправится за Разящим. – произнес Ланс, отведя взгляд от счастливого сына.

– Кого именно? – продолжал расспросы Арон.

Ему очень хотелось узнать, кто из доблестных рыцарей поскакал к заветному артефакту. Он и не заметил отцовской печали.

Ланс растрепал гриву сына и ответил:

– От матери узнаешь. Ее госпожа присутствовала на обряде и наверняка уже поделилась новостями со своей старшей служанкой.

Малец радостно улыбнулся и украдкой взглянул на Столицу.

– Ты хочешь пойти в город?

– Как только закончу урок, пап.

– Урок никуда не денется. И ты вроде должен пойти на рынок за продуктами?

Жеребенок загарцевал на месте от радости.

– Беги в дом и достань из сундука десять золотых мидасов.

Поклонившись, Арон поскакал в дом. Внутри на деревянном полу лежало сено, на котором спала семья Бурогривов. В центре располагался горящий очаг и над ним висел котелок с кипящим супом. Недалеко стоял большой деревянный стол со скамьями. У западной стены стоял буфет. Арон подошел к нему и достал от туда спрятанный ржавый ключ. Затем прошел в дальний угол к дубовому сундуку. Отперев его, Арон достал мешочек и отсыпал из него в старый кошель, висевший на крючке возле сундука, десять золотых монет.

– Увидимся, отец! – крикнул жеребенок, отправившись к городу.

– Конечно, сынок! – крикнул в ответ Ланс, с грустью посмотрев на высокий белый дворец.

Цокая копытами мимо крестьянских домишек, Арон приближался к высокой кирпичной стене. Иногда он думал, что Агийвия – это все Зеленоземье, а не маленькая его часть. Тем не менее, жеребенок хотел увидеть и другие места: Браунитон, Средиземное Озеро или даже Геликонские Горы, стоявшие на севере. И это возможно: пойдя по стопам отца в дворцовые стражники, затем в капитаны. Там и до пограничника не далеко.

У ворот его встретили двое коней в белых стеганках и в железных галеа[3]с гребнями. Это были стражники. Они опирались на железные копья, загораживая ими ворота.

– Здравствуй, Арон, пусть земля сбережет тебя! – поприветствовал вороной стражник.

– А вам подарит хороший урожай! – сказал жеребенок, отдав честь.

Стражники кивнули. Затем вороной конь достал зубами из-под стеганки тканевый мешочек.

– Позволь? – попросил он.

Открыв мешочек, вороной стражник поднес его к макушке жеребенка.

– Хоть мы и знаем, что это ты, но правила есть правила.

– Я все понимаю. – согласился юный Бурогрив.

И вороной стражник высыпал ему на макушку серебряный песок.

Тот, вспыхнув сиреневыми искрами, сразу погас. Стражники облегченно выдохнули. Арон встряхнулся, избавив гриву от песка.

– Проходи, Арон, сын Ланса.

– Благодарю.

И жеребенок, улыбаясь, прошел через дубовые ворота. Стойло Арону скрыться из виду. Как чубарый стражник вдруг усмехнулся.

– Что смешного? – удивился вороной.

– Ха-ха! Когда ты высыпал ему на голову лунный песок[4], я на мгновение испугался, что он действительно окажется единорогом.

– Размечтался. Единорогов не встречали в Агийвии уже тысячу лет.

– Тогда почему мы используем песок?

– Чтобы единороги и дальше не появлялись в наших землях.

– Ну, если они нападут, то мы им рога-то пообломаем! – чубарый встал на дыбы, и в боевом запале чуть не выронил копье.

– Молод ты еще, – остудил вороной стражник, а потом строго приказал: – Смирно! Сохраняй субординацию!

Чубарый стражник вздрогнул и, оперевшись на пику, замер, устремив взгляд за горизонт. Вороной усмехнулся и тоже посмотрел вдаль. Где-то там пегасы куют орудия войны, а единороги проводят свои жуткие ритуалы. Вороной и чубарый стражники поежились от страха и постарались прислушаться к шуму города.

Арон же спокойно шел по улицам мимо кирпичных домов с красными крышами и, посматривая на скачущих фермеров и стражников, насвистывал задорную мелодию. Черепичные крыши так и позвякивали от лапок игривых воробьев. Порой Арон встречал гуляющих дворян со свитой. Тогда он почтительно кланялся в ответ, получая одобрительный кивок. Арон, пока заходил в лавчонки и покупал необходимые продукты, видел, как по улочкам шныряли жеребятки, сражаясь деревяшками от метел. Маленький Бурогрив всем сердцем проникался городской суетой, наслаждаясь каждым мгновением этой шумной жизни.

Когда все покупки были сделаны, Арон решил еще немного прогуляться по Столице. Ему ведь редко удается сюда заходить. Жеребенок посмотрел на деревянную балку, возвышающуюся на одной из башен города. На балке были нарисованы белые деления для точного вычисления положения солнца. Сейчас оно опустилось до середины балки, то есть до центрального деления. Это означает, что еще осталось полстолба[5]до заката. Узнав время, Арон отправился к центральной площади перед королевским замком. К нему сразу подбежали уличные торгаши, кричавшие:

– Жеребчик, жеребчик, купи яблочный квас. Сладкий, свежий, четыре мидаса.

– Колокольчики! Лучшей ковки!

У Арона возник соблазн согласиться, но, вспомнив ученья отца об экономии денег, он вежливо отказался и продолжил прогулку по улицам, где царил стойкий запах помоев. Пусть этот душок не так привлекателен, как запах цветущих тюльпанов на фестивале Солнцестояния[6]. Однако запах из гнилых яблок, скисшего молока и плесневелого сыра тоже вызывал у маленького Бурогрива улыбку. Ведь этот острый букет ароматов был частью жизни Столицы, которую так любит Арон.

Пройдя еще несколько улиц, он остановился около четырех музыкантов чубарой масти. Одеты они были в красные лиловые накидки и оранжевые рубахи. Перед бардами лежали колпаки, сшитые из разноцветных кусков ткани, в которых лежали горсти золотых мидасов. Пока три чубарых музыканта играли на трубах и фанфарах, четвертый конь напевал сатирическую песню:

Был пегас очень глуп,

Единорог был очень скуп.

Ни в чем не каясь

Жили, в золоте купаясь.

И вот пегас ударился о дуб,

Слишком он был глуп!

И вот единорога вор ограбил,

Больше золота не тратил!

Арон с прохожими засмеялись в голос. Лошадям Агийвии всегда нравились насмешливые стишки о предателях Зеленоземья. Так они смело смотрели за горизонт и не боялись, что вражеские армии покажутся при следующем рассвете.

Когда в разноцветные колпаки посыпались новые мидасы, юный Бурогрив тоже в долгу не остался, бросив три монеты. И даже выказал особый поклон уважения, характерно очертя полукруг по земле. Музыканты изумились: не каждый день можно увидеть дворянский жест от крестьянского жеребенка. Чубарый певец громко поблагодарил:

– Спасибо за столь яркий знак признания, брат-земляк. Кто твой отец, научивший тебя этому поклону?

– Мой отец Ланс Бурогрив, стражник королевского дворца!

Музыканты пошептались с певцом и хором пожелали:

– Да наставит Великий Созидатель Ланса Бурогрива!

Публика дружно возликовала. И Арон загарцевал от радости. Ведь пожелание про Великого Созидателя считается залогом удачи.

Когда толпа начала расходиться, юный Бурогрив посмотрел на солнечный столб. До заката осталась три деления. «Значит пора возвращаться домой», – решил Арон.

Он уже собрался идти обратно, как вдруг заметил жеребенка чубарого окраса. Тонкие ноги малыша дрожали, и светло-карие глаза, полные страха глядели на четырех крупных жеребцов. Их рваные жилетки и поношенные шляпы говорили о том, что они из бездомных крестьян. Неотесанные жеребцы угрожающе ухмылялись и безотрывно пялились красными глазищами на пятнистого жеребенка.

– Малек, поздновато гуляешь!

– Может, мы проводим тебя до дома?!

Арон содрогнулся: их голоса, как гулкий вой серых волков, раздающийся ночью. Бурогрив, услышав такие голоса, чуть не отвел взгляд. Однако выстоял. Он начал оглядываться в поисках стражников. Но тут грянул крик, полный боли:

– Ай! Отпустите, пожалуйста!

Гадкие мустанги прижали чубарого жеребенка к стене, держа за горло. Арон понял, что не может надеяться на взрослых.

– Не бойся! – угрожающе процедил серый конь в соломенной шляпе. – Будет больно!

Когда негодяи готовились придушить жеребенка, Арон схватил древко от метлы, брошенное каким-то маленьким шалуном, и кинулся в атаку. И прежде чем злодеи успели сообразить, что происходит, юный Бурогрив напал и мощными ударами выбил из них дух.

На стороне Арона были внезапность и молодость, потому мерзкие мустанги не смогли даже понять, кто их так отделал. Пока они отмокали в грязных лужах, он потянул чубарого жеребенка зубами за гриву и закричал:

– Бежим!

Они скакали прочь от центра Столицы, не замедляя галопа. И только когда спасенный начал задыхаться и покрылся «мылом»[7], тогда Арон остановился и, повернувшись к нему, представился:

– Я Арон Бурогрив, сын Ланса Бурогрива.

Пятнистый жеребенок еще не пришел в себя и постоянно зыркал светло-кариями глазами по округе. В его голове царила каша. Паника сдавила горло, и каждое слово выходило изо рта тоненьким писком. Но вот, собравшись с силами, жеребенок выдавил:

– Я… Бен Пятно, сын… сын?..

– Сирота? – догадался Арон.

Бен не перестал затравленно оглядываться, однако страх начал затихать. И он сказал:

– Да… Сирота.

– Идем, Бен Пятно.

Арон спокойным шагом направился к воротам.

– Мы куда?! – закричал Бен, догоняя его.

– В мой дом. Отец наверняка волнуется.

– Он что, живет за воротами?

– Да. – спокойно подтвердил Арон.

– Класс! – Бен от радости подскочил и замахал хвостом.

– Ты рад, что мы окажемся за стеной?

– Конечно, я всегда хотел оказаться за пределами зам… города!

Арон смерил нового знакомого пристальным взглядом и подметил, что пятна на его шкуре какие-то темно-зеленые. Еще сильнее Арона взволновал вид копыт: они были в темно-лиловых, похожие на капли от чернил, отметинах.

Бен, заметив подозрения спасителя, пояснил:

– У меня цинга.

Арон молча кивнул. В Агийвии и вообще в Зеленоземье цинга не редкость, особенно среди жеребят. И из-за нее копыта действительно покрываются пятнами, придавая отталкивающий облик. Как раз из-за жуткого вида этой хвори считалось, что привести больного цингой в дом – значит накликать беду. А юный Бурогрив прекрасно знал, что это просто неприятный недуг и лечится теплым чаем с лимоном. Арон сам пил такое лекарство.

Но, допустим, Бен и вправду болеет цингой. Допустим. Однако другую странность его копыт этим не объяснишь: цвет самих копыт был белоснежным, как сверкающий жемчуг на дне Средиземного Озера.

Тут, Заметив, что колени Бена все еще дрожат от пережитого ужаса, младший Бурогрив решил помочь новому знакомому унять страх. И спросил:

– Есть хочешь?

– Честно, хотелось бы. – дрожащим голосом признался чубарый жеребенок.

– Хорошо, идем.

И Арон направился к воротам. Бен догнал его и полюбопытствовал:

– Скажи Арон, сын Ланса…

– Просто Арон.

– Скажи… Арон, каково это жить на зеленом лугу?

– Спокойно и тихо. Но я с удовольствием бы поохотился за жемчугом на Средиземном Озере.

– А я хотел бы погулять по тропинкам Елисейского Леса! – поделился Бен.

– По… землям единорогов?

– Ну… да. – ответил неуверенно чубарый жеребенок.

– А зачем?

– Просто… Хочу увидеть единорогов. Я слышал они способны двигать по воздуху предметы и разговаривать с деревьями!

– От кого ты это слышал?

– Ну… Э-э… В таверне.

Арон начал догадываться, что Бен скрытничает. Его можно было бы сдать стражникам, однако эту мысль Бурогрив сразу отсек, ибо каким он будет конем, если пойдет на предательство? Но Юному Бурогриву очень хотелось узнать побольше о новом знакомом.

– А что ты слышал о пегасах?

– Я слышал, они выдающиеся архитекторы и лучники.

– Добавь еще, что они умеют летать! – отшутился Арон.

Бен в ответ улыбнулся. И встретившись взглядами, оба жеребенка засмеялись. Это было странно. Но настоящая дружба всегда странная и всегда рождается, когда просто смотришь в глаза другу и видишь в них свое отражение.

Жеребята подошли к воротам, где их встретили те же стражники, которые проверяли Арона на входе в город. Они вежливо поприветствовали малышей и без вопросов пропустили их к выходу. Арон же подметил, как Бен дрожал, словно один вид стражников внушал ему ужас.

Когда они отошли достаточно далеко от города, Бен начал резвиться и кувыркаться, щекоча свою шкуру острыми травинками. Видимо, цинга не сильно его беспокоила.

– Ты действительно мечтал сбежать из Столицы. – подметил Арон смотря, как его друг наслаждается жизнью за воротами.

Распластавшись среди ромашек, Бен начал засыпать.

– Эй, вставай, – Арон легонько ткнул его носом в щеку. – Нам есть пора.

– А что на ужин? – пробормотал Бен, приоткрыв светло-карие глаза.

– Суп будешь?

– Да! – Бен резко вскочил и в его шерстке застряли несколько травинок.

– Тогда вперед, – Арон мотнул головой в дальний край поляны, где стояла уютная крестьянская хижина. – Мой дом там.

– Спорим, я обгоню тебя? – Бен, отряхнувшись от травинок, бросился рысью к хижине.

– Уверен? – усмехнулся Арон, догоняя его.

– Я знаю! – чубарый перешел на галоп и ускакал далеко вперед.

– Ты ошибаешься! – заявил юный Бурогрив и тоже поскакал галопом за Беном.

Арон догнал друга в один момент и кинулся на него, повалив в заросли клевера. Они испытывали то чувство счастья, когда скачешь по густой зелени и резвишься среди цветов. Или лежишь, вдыхая пропитанный влагой воздух, и смотришь на облака, принимающие формы овнов и драконов. Такое чувство не передашь словами и не распишешь на картине, потому что это было чувство свободы. Свободы, которой так многим не хватает.

Друзья смотрели на кормящихся свежей зеленью камелопардов[8], выглядывали бегающих в высокой траве куропаток и слушали тихий мелодичный свист ветра. Но, подойдя к хижине, Бен замешкался, и улыбка его омрачилась неким дурным предчувствием.

– Ты в порядке? – забеспокоился Арон.

– Д-д-да, – дрожащим голосом выдавил гость. – А… твои родители не рассердятся, что ты привел незнакомца?

– Скорее Сезон Ветров не наступит, чем отец с мамой не пустят голодного путника.

– Это хорошо. – успокоился Бен и вошел внутрь.

Юный Бурогрив последовал за ним. Он все больше убеждался, что цинга скорее часть образа, а не часть здоровья.

Когда друзья вошли внутрь, суп как раз сварился. Возле горящего очага лежали Ланс Бурогрив и прелестная кобылка Гвен Белогривая. Завязанный на ее макушке синий платок давно выцвел, изменив свой оттенок на лазурный. Но даже так. Мать Арона была красивой, гордой, и казалось, что ей больше подходит роль герцогини, а не служанки у придворной дамы.

– Привет, мам, привет, пап!

– Наконец-то ты пришел! – Гвен радостно вскочила и, подойдя к сыну, поцеловала его в щеку. – Я уже волновалась!

– Прости, мам. – от такого нежного приветствия Арон окрасился стыдливым румянцем. Стеснительно улыбаясь, он представил пятнистого гостя: – Это Бен Пятно. Мы познакомились с ним около дворца.

– Бен Пятно? – Ланс подозрительно взглянул на чубарого жеребенка. – А чей же ты сын, Бен?

– Н-нет у меня… н-никого. – заикаясь, ответил малыш.

Ланс посмотрел на Бена так, словно хотел протереть на нем огромную дыру. Даже Арону, прекрасно знавшему добрый и благородный характер отца, стало не по себе. Юный Бурогрив отдал покупки матери, а Ланс продолжал «бурить» Бена своим строгим взглядом. Но вот он улыбнулся и сказал:

– Ну что ж, садись за стол, Бен Пятно! Такому малышу грех отказать в приюте. – и Ланс добродушно рассмеялся.

Но во взгляде при этом была какая-то наигранность, словно отец Арона лишь делал вид, что верит Бену. Юного Бурогрива беспокоило это притворство, однако он вместе с другом, отогнав страхи, сел за стол и коротко посмотрел в окно напротив. На улице уже вечерело и темнота медленно опускалась на зеленые холмы. По этому Гвен Белогривая, держа в зубах спичку, зажгла масленую лампу, весящую на крючке. При ее желтоватом свете Гвен накрыла стол скатертью и поставила глиняные тарелки с супом, плюс, узнав, что Бен болеет цингой, налила тому лимонного чая. Она видимо ничего подозрительного не видела, или как истинная мать, она с пониманием относилась к детским секретам. Стол был накрыт и семья с гостем, помолившись Великому Созидателю, принялись за овощной суп.

– Сын! – с нажимом спросил Ланс. – Скажи, что тебе помешало вернуться по раньше?

Уши Бена прижались к голове. Арон от неожиданности поперхнулся, настолько был строг голос отца. Юный Бурогрив, откашлявшись, рассказал:

– Я пошел на главную площадь, отец.

– Там ты и встретил Бена?

Бен замер. Словно оказался в окружении хищных волков.

– Нет, я встретил его на пути к площади. – пояснил Арон.

– Вы столкнулись?

– Нет, отец… На Бена напали какие-то мустанги.

– И ты защитил его. – догадался Ланс.

Арон с Беном кивнули.

– Что ж, значит, нашему дому выпала огромная честь. – сказал Ланс и продолжил ужинать, как ни в чем не бывало.

Бен тоже предпочел притвориться, что ничего не слышал. И принялся за суп.

А вот Юный Бурогрив, услышав этот не двусмысленный намек, трезво посмотрел на своего друга. И все сразу стало ясно. Арон понял, что шкура Бена не пятнистая, а покрыта засохшей грязью. От того и «пятна» на теле были темно-зеленого цвета, а на копытах темно-лиловыми. И еще Бен, уличный бродяжка, неожиданно ел без всяких причмокиваний или рыганий и держался гордо, с прямой осанкой, словно был членом знати. Семья Бурогривов обладала прекрасными манерами, потому что Ланс работал стражником, а мать служанкой. Арон так же знал этикет, ведь поступив в стражники, как отец, в его обязанности будет входить охрана господ короля и принца. А это значит, что надо знать, как обращаться к монархам и как вести себя с ними. А вот Бен знал не только этикет крестьян, но и манеры дворян ему явно были знакомы не понаслышке?

Дальше все ели молча. А после ужина Ланс наставил Арона:

– Береги своего друга, сын, хорошо?

– Клянусь честью нашего дома!

Отец одобрительно кивнул, и семья Бурогривов вместе с гостем начала готовиться ко сну. Гвен приготовила для Бена спальное место рядом с Ароном. Когда гость улегся на соломенную постель, то задал вопрос:

– Ты уже раскрыл мою тайну?

– Есть теория. – ответил Арон.

– Поделишься? – Бен положил голову на подушку.

– Нет, лучше подожду, когда все само собой подтвердиться. – Арон тоже улегся на сено.

– Хочешь уличить момент для выгоды?

– Нет, просто устал и спать хочется. – отшутился Бурогрив и зевнул.

Бен тоже зевнул и закрыл глаза.

– Спасибо, что спас меня. – сказал Бен в полудреме.

– Не за что, господин.

«Бен Пятно» усмехнулся и заснул крепким сном, а вслед за ним и Арон провалился в объятия сновидений.

Жеребята не проснулись даже когда Ланс Бурогрив проскользнул через дверной проем и ускакал прочь.

Наутро Арон с «Беном» потягиваясь, встали с соломенных постелей и начали умываться. Они стояли над глиняным тазом и полоскали рты родниковой водой, попутно жуя мятные листья для свежего дыхания.

Гвен ушла с первыми лучами солнца к герцогине, а Ланс ушел еще раньше. Так что жеребята остались одни.

Арон, закончив полоскать рот, заметил, как его друг бубнит с набитым мятой ртом.

– Что вы делаете, господин?

– Шитаю, скоко раж жую.

Арон, с трудом разобрав слова, спросил:

– Зачем?

– Чжобы… – «Бен» сплюнул в глиняный таз пережеванную зелень, – чтобы дыхание было свежим.

– Отец говорил, жевать мяту надо ровно десять цоков[9], не то можно заработать аллергию. – Арон постучал копытом десять раз.

– Да, но…

– Вы хотели узнать, сколько времени сможете держать мяту во рту?

«Бен» кивнул:

– Это было моим единственным развлечением.

Арон улыбнулся и сказал:

– Мне надо в сарай. Видите ли, отец во дворце, а мама будет у графини до середины столба, так что все хозяйство на мне.

С этими словами юный Бурогрив отправился к двери.

– Погоди, я с тобой! – «Бен» бросился следом.

Выйдя из дома, жеребята зашли во двор, где стоял каменный сарай. Подойдя к нему, Арон почуял запах сухого сена и свежего навоза. Улыбнувшись привычному аромату, он зашел внутрь.

«Бен» вошел следом и тут же вздрогнул: прямо перед ним стоял огромный камелопард размером с двух лошадей. Его пятнистая шкура заметно посерела, а длинные клыки на волчьей морде сточились. Но в змеиных карих глазах сохранилась та задорная дикость, что была у его неприрученных сородичей.

– Зачем вам камелопард? – «Бен» отшатнулся, когда зверь бросил на него грозный взгляд.

Арон, положив глиняный кувшин под животное, рассказал: