Пойдем со мной

– То есть ты восстала из мертвых, чтобы передать мне сообщение на званом ужине, на котором ты сама присутствовала, вполне себе живая? – спросил я.

– Призраки путешествуют во времени, – повторила ты.

– Может, так оно и есть.

– Ты слышал о Кровавой Мэри?

– О коктейле?

– Об игре, дурачок. Неужели ты в детстве в нее не играл?

– Это когда нужно посмотреть в зеркало и трижды произнести ее имя?

– Да, только в моем детстве мы его произносили пять раз.

Но твоя игра была не совсем похожа на Кровавую Мэри. Ты назвала ее как-то по-другому. Кажется, «Призраки в свете фар»? Да, точно. Ты объяснила мне правила, хотя правил как таковых у этой игры не было. Ты сама так сказала:

– Правил никаких нет. Просто доверься своему чутью.

Игра заключалась в том, чтобы сидеть в тишине и смотреть в темноту перед собой. Убедить себя, что там есть призрак. Представить, что призрак стоит прямо за пределами вашего поля зрения, сливаясь с тенями и деревьями, темная фигура в ночи. Мысленно представить себе этого призрака и заставить свои глаза увидеть его. Потом, очень медленно, сосчитать вслух от десяти до одного. Если вы в машине не одни, то считать нужно синхронно. Это должно быть похоже на заклинание. Или молитву. Пока вы ведете обратный отсчет, напряжение возрастает. Предвкушение того, что может быть там, в темноте.

– Итак, на счет «один», – сказала ты и включила фары.

Свет залил деревья впереди. Заросший лесом проезд, по которому мы приехали, казалось, раскрылся, словно врата в бездну.

– Видел? – спросила ты.

– Призрака?

– Ты никого не увидел, ведь так?

– Нет.

Мой ответ тебя не расстроил.

– Давай попробуем еще раз.

Наверное, мы около часа сидели там той ночью и то включали, то выключали фары, Эллисон. Наконец, я вскрикнул, топнул ногой и указал во тьму:

– О боже, там призрак, посмотри на него, боже, сейчас он набросится на нас!

Ты рассмеялась и хлопнула меня по руке, но продолжила вглядываться в дымку, клубившуюся в свете фар.

– Что? – спросил я. – Что ты увидела?

– Две фигуры, – сказала ты тихо. – Они держались за руки. Всего мгновение, а потом исчезли.

Я проследил за твоим взглядом. На мгновение я даже убедил себя, что там, в темноте, парят какие-то фигуры, перемещающиеся вне досягаемости света фар, формы, созданные тенями, туманом и воображением. Две отчетливые фигуры, как ты и сказала. Но там, конечно, ничего не было – только клубящийся туман, сфера света и мир тьмы за ней.

Ты взяла меня за подбородок и развернула к себе, поцеловала меня и завела двигатель.

– Ты же не веришь в приведения, правда? – спросил я, когда ты везла нас через лес.

– Призраки тут ни при чем, – ответила ты. – Это игра, в которой все зависит от силы восприятия. Если ты можешь визуализировать призрака в своем сознании, то увидишь его, как только включишь фары. – Потом ты повернулась и посмотрела на меня, твои глаза расширились в притворном ужасе. – Но не дай себя одурачить, Аарон Деккер. Вокруг меня полно призраков.

– И к тому же вы, леди, просто ку-ку, – сказал я. – И смотри на дорогу, а то мы врежемся в какое-нибудь дерево.

– Ууу, друг мой, я давно того, – сказала ты.

5

Вспоминая ту ночь, я поехал в Манрезу и на ту площадку, откуда открывался вид на реку Северн, на этот раз на твоем «Субару». Прошли годы с тех пор, как мы приезжали сюда в последний раз, и время близилось к полуночи, поэтому мне потребовалось некоторое время, чтобы найти изрытую колеями грунтовую дорогу, которая вела через лес. На самом деле, я опасался, что за эти годы она могла зарасти и совсем исчезнуть. Но нет – фары «Субэ» выхватили узкий черный туннель, прорезающий деревья. Я крутанул руль и въехал в лес, ветки деревьев царапали по бокам машины. Пока я ехал, в горле у меня образовался комок, который постепенно увеличился до размеров виноградины, затем клубники, затем сливы. В дополнение к этому я почувствовал острую сердечную боль. К тому времени, как я выехал на плоский, поросший травой выступ, возвышавшийся высоко над рекой, мое лицо пылало, а ладони похолодели.

Я сделал то же, что и ты в ту ночь, – развернул машину в том направлении, откуда я приехал, лицом к черному туннелю среди деревьев. Затем я выключил фары. Темнота окутала меня черным плащом. В зеркале заднего вида я видел мерцающие бриллианты света на другом берегу реки.

Ты зажигала лампочку в нашей гардеробной, потому что правда хотела, чтобы я продолжил твое расследование? Или я лишь тревожил мертвых, роясь в твоих материалах? Я зашел в тупик, который блокировал мой разум. И мое сердце тоже. Я закрыл глаза. Почувствовал, что дрожу всем телом. Я спросил, веришь ли ты в привидения, и ты ответила, что призраки тут ни при чем. Это игра, в которой все зависит от силы восприятия. Теперь я понял, что это был не совсем ответ на мой вопрос.

Я открыл глаза и начал обратный отсчет. На шести у меня сорвался голос. На трех по моей левой щеке скатилась слеза, горячая, как магма. Слово «один» вырвалось у меня хриплым шепотом.

Если ты можешь визуализировать призрака в своем сознании, то увидишь его, как только включишь фары…

Я включил фары.

То, что было там, в темноте, было похожим на облачко тумана, которое клубилось и, казалось, изо всех сил пыталось принять твердую форму. Я наблюдал, как оно колышется в свете фар. Вторая слеза скатилась по моему лицу. От моего дыхания запотели стекла.

Тебя там не было. Не было никакого призрака. Даже этот таинственный туман – всего лишь выхлопные газы, вырывающиеся из выхлопной трубы и клубящиеся на ветру вокруг машины.

Из моего горла вырвался всхлип. Ветровое стек-ло запотело от дыхания, и как только я протянул руку и включил обдув, на стекле, с внутренней стороны, чуть правее руля, показался отпечаток ладони. Отпечаток руки. Отпечаток твоей руки, Эллисон. Отпечаток, который, несомненно, был там в течение нескольких месяцев. Потому что думать иначе означало бы…

Влага со стекла начала испаряться, и отпечаток твоей ладони почти исчез. Я быстро выключил обдув, вентилятор свистнул напоследок и умолк.

Отпечаток задержался еще немного, а потом медленно слился со стеклом под воздействием изменения температуры и влажности внутри автомобиля.

Отпечаток руки на стекле. Протянутой в приветственном жесте руки. Как будто ты хотела позвать за собой, сказать что-то. Не просто отправить меня дальше одного…

(пойдем со мной)

…но пригласить присоединиться к тебе в твоем путешествии.

Часть вторая

Парящий мир

Глава пятая

1

Фернис, штат Западная Виргиния, выглядел так, словно апокалипсис наступил и канул в лету. Городок находился всего в двух часах езды от нашего дома в Харбор-Виллидж. Но у меня было такое ощущение, что на самом деле он располагался на обратной стороне Луны. Я ехал в твоем «Субару», Эллисон, и постоянно слушал рок восьмидесятых, единственные диски, имевшиеся у тебя в машине. Меня всегда поражало твое увлечение этой музыкой. Ты ведь родилась в 1989 году. Она всегда казалась мне скучной и дурацкой, но сейчас что-то в этих сопливых мелодиях придавало мне сосредоточенности и уверенности, и – как бы слащаво это ни звучало – у меня было чувство, что ты сейчас находишься рядом со мной.

Я проехал по каменному мосту, который изгибался дугой над бурлящими водами реки Потомак сланцевого цвета. С него я мог видеть город Фернис на противоположном берегу: скопление крошечных домиков, витрин магазинов и минимум одного церковного шпиля. На заднем плане возвышались холмы, коричневые и холодные, местами соединенные окислившимися синими балками старых железнодорожных эстакад. Дымовые трубы выдыхали белый дым в затянутое тучами небо, где он запутывался, как вата, в безлистных кронах деревьев.

Сам город представлял собой центральную мощеную улицу, без всякого воображения названную Главной, которая асфальтовой лентой змеилась между холмами, спускаясь к реке. По обеим сторонам этой дороги располагались витрины магазинов – причудливые старомодные лавочки с большими витринами, яркими навесами и плакатами с веселыми приветствиями на дверях. За Главной улицей начиналась сеть грубо вымощенных дорог, поднимавшихся на холмы, где между растущей завесой весенней зелени виднелись побеленные дома. Из интернета я выяснил, что население Ферниса составляло около 250 человек, что делало его даже меньше, чем соседний Харперс-Ферри. Дважды в день здесь останавливался один из двух поездов, курсировавших между Вашингтоном, округ Колумбия, и Чикаго. В середине 1800-х годов город был известен своими мушкетными фабриками, их оставшиеся здания, похожие на небольшие кирпичные тюрьмы, были видны с западной стороны каменного моста.

За порядок в городе отвечало полицейское управление Ферниса, в котором числились три сотрудника, работавших полный рабочий день, два работавших на полставки и один гражданский служащий. Согласно твоим записям, ты была здесь прошлой осенью, после того как тело семнадцатилетней Холли Ренфроу было обнаружено местными рыбаками, заметившими что-то бледное и похожее на человека, запутавшееся в корнях дерева, упавшего в реку Потомак. Ты встретилась с шефом полиции Херцелем Лаверингом, но, судя по твоим кратким заметкам об этой встрече, я предположил, что Лаверинг был немногословен и многого тебе не рассказал. Шеф Лаверинг был высоким мужчиной с резкими чертами лица, коротко подстриженными светло-русыми волосами и глазами такого пронзительного синего цвета, что казалось, будто они вырезаны из какого-то драгоценного камня. Он был похож на морского пехотинца или на одного из астронавтов 1960-х годов. Он ждал меня за столиком в «Литейном цехе», который когда-то был настоящим литейным цехом, а теперь превратился в деревенскую закусочную, помещение которой освещали люстры, сделанные из деревянных колес.

Когда я подошел к столу, шеф Лаверинг встал.

– Мистер Деккер, – сказал он и пожал мне руку. Его рукопожатие было достаточно сильным, чтобы у меня хрустнули костяшки пальцев. – Жаль, что такое произошло с вашей женой.

За день до этого я оставил голосовое сообщение на служебном автоответчике Лаверинга – номер был написан на стикере твоим почерком, Эллисон, и прикреплен к фотокопии газетной статьи о смерти Холли Ренфроу, – в котором что-то набормотал после звукового сигнала. В какой-то момент звонок бесцеремонно оборвался, хотя это было и к лучшему. Когда Лаверинг перезвонил мне десять минут спустя, мое лицо все еще горело от смущения.

– Врать не буду, мне тяжело пришлось, – ответил я.

– Просто ужас, – сказал он, все еще сжимая мою руку. – Куда катится страна! – Он разжал хватку и махнул рукой, похожей на медвежью лапу, в сторону стола. – Присаживайтесь.

Мы сели за стол. Лаверинг был в форме, с нашивками на рукавах, на которых были изображены две винтовки, пересекающиеся линией железнодорожных путей. Через стол до меня доносился сосновый аромат его лосьона после бритья. Я представил, как ты встретилась с этим человеком, похожим на медведя гризли, – возможно, прямо здесь, в этой самой закусочной, – и с трудом смог совместить образ двух совершенно противоположных личностей, сидящих друг напротив друга.

– Здешний мясной рулет – просто фантастика, на случай если вы голодны, – сказал Лаверинг.

– По дороге сюда я заехал в «Бургер Кинг». Пожалуй, закажу чашку кофе.

– Даже лучше, – Лаверинг поднял два пальца над головой. Я обернулся и увидел худого, как жердь, облаченного в накрахмаленный белый фартук парня, который энергично закивал, стараясь угодить. Мне пришло в голову, что в таком месте, как это, к начальнику полиции относятся как к небожителю.

– Я благодарен вам за то, что вы согласились со мной встретиться, – сказал я. – Надеюсь, я не отрываю вас от чего-то важного.

Он взглянул на массивные часы – похожие носят водолазы – и сказал:

– У меня есть где-то полчаса. Хотя я мог бы ответить на ваши вопросы по телефону. И вам бы не пришлось ехать в такую даль.

– Я не против сменить обстановку.

– Чем я могу вам помочь?

– Возможно, это прозвучит немного странно, но я лишь недавно узнал о том, что моя жена была здесь прошлой осенью и что она интересовалась смертью Холли Ренфроу. Вы помните вашу встречу?

– Я много с кем встречался прошлой осенью, после убийства Холли. Сами понимаете, такое у нас не часто случается.

– Она сказала, почему приехала сюда? Моя жена?

– Почему она приехала сюда? – он удивленно приподнял бровь. – Сказала, что репортер.

– Эллисон действительно работала репортером, в районной газете в Мэриленде. Вела колонку под названием «Лучшее по версии Эллисон», в которой писала о достижениях местных подростков, пекарских ярмарках, торжественных открытиях и всяком таком.

Впервые с начала нашего разговора Лаверинг посмотрел мне прямо в глаза.

– Тогда какого черта она приехала сюда и задавала вопросы об убийстве?

– Думаю, она считала, что убийство Холли связано с другими убийствами девочек-подростков, которые она расследовала, – сказал я и положил папку-гармошку на стол. – Я нашел эти материалы в сундуке в нашей гардеробной после ее смерти. Всего шесть девочек, первое убийство произошло тринадцать лет назад. Преступления происходили в разных городках вдоль восточного побережья, с периодичностью раз в несколько лет.

– Что вы хотите сказать? – спросил Лаве-ринг.

– Я хочу сказать, что, быть может, убийство Холли Ренфроу – дело рук серийного убийцы.

Подошел официант, держа в каждой руке по кружке дымящегося кофе, и поставил их на стол.

– Пожалуйста, шеф, – сказал он. Его голос был пронзительным, как звук деревянной флейты.

– Эй, Тайлер, как твоя мама?

– О, она чувствует себя лучше. Гораздо лучше. Но ноги все еще болят. – Тайлер перевел взгляд на меня и извиняющимся тоном сообщил: – Ей заменили оба колена. – Потом он поморщился, как будто разделял боль своей матери.

– Передавай ей мои наилучшие пожелания, – сказал Лаверинг, даже не взглянув на него. Все это время он смотрел на меня, и я не мог разгадать его мысли.

– Конечно. Принести вам что-нибудь еще? Может, меню?

– Спасибо, не надо, – ответил Лаверинг и начал один за другим разрывать пакетики с сахаром и высыпать их содержимое в кофе.

Официант неловко поклонился и удалился.

Лаверинг продолжал смотреть на меня пронзительным взглядом.

– Насколько я понимаю, моя жена не поделилась с вами своей гипотезой, когда была здесь?

– Нет, сынок, не поделилась.

– Может, вы решите, что это звучит безумно, но Эллисон всегда была кем-то вроде… защитника потерпевших, как говорится.

Я снова вспомнил наше третье свидание, Эллисон, и то, как ты врезала веслом тому козлу на парковке «Доксайдера».

Лаверинг сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. Я не ожидал, что он воспримет твою гипотезу в штыки. Наверное, решил, что я выжил из ума. Я прочистил горло и продолжил:

– Послушайте, в этой папке есть информация обо всех шести убийствах, включая убийство Холли. И там не только распечатки из интернета. Эллисон съездила во все эти города и поговорила с людьми. То же самое она делала и здесь. Вы были не единственным человеком в Фернисе, с которым она общалась после убийства Холли. Моя жена тратила на это расследование время и силы. И она обнаружила связь, которую не заметили полицейские. А я узнал об этом ее расследовании только после ее смерти, когда нашел все эти материалы.

– Какую связь? – спросил Лаверинг.

– Эти девочки, они очень похожи. – Я описал их, одновременно потянувшись к папке, чтобы показать ему фотографии, но его большая рука легла поверх папки, давая понять, что он предпочел бы, чтобы я не открывал ее здесь. Я убрал руку, чувствуя себя несколько обескураженным, и сказал: – Убийство Холли было последним, заинтересовавшим Эллисон. Поэтому я приехал сюда. Я не полицейский, но могу просмотреть эти материалы вместе с вами, помочь разобрать почерк жены.

Ноздри Лаверинга раздулись, когда он выдохнул:

– С кем еще ваша жена здесь говорила?

– Сейчас посмотрим… – Я еще раз потянулся к папке-гармошке, ожидая, что он снова меня остановит, но он этого не сделал. Я достал файл с материалами по убийству Холли Ренфроу, пролистал страницы с копиями газетных статей, распечатками из интернета и рукописными заметками, называя имена, которые мне удалось разобрать в твоем нечитаемом почерке. – Рита Ренфроу, как я понимаю, родственница… Холли.

– Ее мать, – равнодушно сказал Лаверинг.

– Ясно. Потом моя жена несколько раз звонила в офис патологоанатома, но не уверен, смогла ли она дозвониться и что-то выяснить. Об этом нет информации. Еще она разговаривала с рыбаками, обнаружившими тело Холли в реке. Их зовут…

– Джефф Рапп и Ричи Долан, – подсказал Лаверинг.

Я взглянул на него:

– Точно. – Потом опустил взгляд на твои заметки и продолжил: – Дальше здесь идет список друзей Холли, но неясно, говорила ли с ними Эллисон. Еще она упоминает женщину по имени Дениз Леншантен. По словам моей жены, возможно, эта женщина контактировала с убийцей Холли Ренфроу в ночь убийства, – я опять взглянул на Лаверинга, который теперь смотрел в окно. Я разглядел крошечный, тонкий, как ресничка, красный шрамик возле мочки его левого уха, где он порезался, когда брился.

– Наверное, это официантка, – сказал он.

– И она контактировала с убийцей Холли?

– Нет. Эти два случая никак не связаны. Эта Леншантен проживает в округе Гемпшир. Она связалась с нами, когда информация об убийстве Холли просочилась в прессу. Заявила, что кто-то пытался ее похитить в ночь убийства Холли. Что-то там про спущенное колесо и парня, который притормозил у ее машины около одиннадцати вечера. Но расстояние между населенными пунктами слишком большое. Гемпшир находится через три округа от нашего, а Леншантен живет где-то за Ромни, если я правильно помню, в полутора часах езды отсюда. Не укладывается во временную шкалу.

– Ясно. – Я вновь вернулся к твоим заметкам: – Здесь есть еще одно имя. Дин Партридж. Я правильно прочитал? Партридж? У моей жены был ужасный почерк.

– Черт возьми, – процедил Лаверинг, отодвигаясь от стола. Он провел грубыми пальцами по надбровным дугам.

– В чем дело? – спросил я. – Вы его знаете?

– Он один из моих, твою мать, сотрудников.

– Ой, – я попытался пойти на попятную. – Может, я ошибся. Как я сказал, почерк у моей жены просто…

Лаверинг махнул рукой.

– Забудьте, – сказал он. – Дин – племянник моей жены. Так что увольнять его я не буду, хотя есть за что. – Он отхлебнул кофе и, поморщившись, поставил кружку на блюдце. – Давайте перельем этот кофе в одноразовые стаканчики и прокатимся кое-куда. Здесь не самое подходящее место для этого разговора.

2

– В вечер своего исчезновения Холли Ренфроу была с друзьями на заправочной станции за мостом, – сказал Лаверинг, когда мы ехали по Главной улице в его полицейской машине. – Вы, наверное, проезжали мимо по дороге сюда. Ее друзья сказали, что они расстались около десяти, после того как она поругалась с одной из них.

– И что компания подростков делала поздно вечером на заправочной станции?

– Там стоят старые игровые автоматы, – ответил Лаверинг. – Еще они выпивали. Владелец не придавал этому особого значения. Главное, чтобы они скармливали свои четвертаки игровым автоматам.

– Это маленький городок. Вы знакомы с семьей Ренфроу? Знали Холли?

– Да. Я ходил в школу с Ритой, ее матерью. Все произошедшее сильно нас потрясло. Все мы хлебнули горя. – Он прочистил горло и продолжил: – В любом случае, подросткам здесь особо нечем заняться, особенно если у них нет водительских прав. У Холли они были, но тем вечером машина понадобилась ее матери. Холли поехала на заправку с одной из подруг, но они поссорились, девочка пошла домой пешком.

– Из-за чего они поссорились?

– Из-за парня, из-за чего же еще? Ее подруга встречалась с парнем, который нравился Холли. Сами понимаете.

Теперь мы двигались в том направлении, откуда я въехал в город, и приближались к каменному мосту. Прямо впереди открывался вид на реку Потомак, которая бурлила и пенилась, унося далеко вниз по течению бог весть что. Полицейская машина с грохотом въехала на мост и покатила по нему, пока мы не очутились в самом центре – на высшей точке арки, – откуда открывался вид на широкий простор реки.

– Спустя какое время после исчезновения Холли нашли ее тело?

– Через два дня, – ответил Лаверинг. – Патологоанатом определил, что она пробыла в воде примерно двое суток.

– Как именно ее убили? В газетных статьях не было никаких деталей.

– Она утонула.

– И почему вы решили, что это убийство, а не несчастный случай?

Лаверинг остановил машину. Небо над рекой было цвета холодного оружейного металла, вода внизу напоминала выточенный сланец. Полицейский посмотрел на меня; его глаза блестели, похожие на драгоценные камни.

– Прежде чем бросить Холли в воду, убийца связал ей руки за спиной. Когда рыбаки нашли труп, ее запястья все еще были связаны электрическим проводом.

– О господи. Я этого не знал.

– Уверен, ваша жена выяснила этот факт, учитывая, что она опросила столько людей. Неужели этого не было в ее заметках?

Я не мог понять, шутит ли он или нет, и тихо ответил:

– Нет, этих данных в ее заметках не было.

Лаверинг переместил рычаг переключения передач на парковочный режим и вышел из машины. Я положил записи на пассажирское сиденье и последовал за ним.

Мы словно находились на крыше небоскреба, настолько свирепым был здесь ветер. Лаверинг припарковался на узкой обочине. Здесь был тротуар, на котором мы стояли, и бетонная ограда, за которой открывался вид на стремнину внизу. Я заглянул за край и увидел несколько больших черных валунов, возвышающихся над белыми гребнями волн, гладких, как обсидиан. Отсюда до воды было футов семьдесят.

– Местные называют этот мост «мостом самоубийц», хотя последний раз кто-то прыгал с него в восьмидесятые, – сказал Лаверинг и указал на запад вдоль скалистого берега. – Труп нашли в миле отсюда, у западного берега реки. Тело зацепилось за корни наполовину затопленного упавшего дерева, – он пнул ногой гравий на тротуаре. – Ее мобильный нашли прямо здесь. Экран был разбит. Или это произошло случайно, когда она сопротивлялась убийце, или преступник разбил телефон специально. Известно, что данные мобильников отслеживаются, так что злоумышленник мог избавиться от улики.

– Ясно, – сказал я. Я не мог произнести ни слова больше, так как боялся, что меня стошнит.

Лаверинг показал на небо над нашими головами.

– Заметили, что здесь нет никакого освещения? На мосту нет ни одного фонаря. Как только солнце садится, здесь становится темно, как в преисподней. Наверное, здесь он на нее и напал.

Я окинул весь мост взглядом, от одного конца до другого. Его длина была не больше четверти мили. Но от высоты кружилась голова; вертиго обхватило мое горло своими холодными руками.

Лаверинг перегнулся через перила и посмотрел вниз, на бурлящие воды. Отстраненный взгляд на мгновение затуманил проницательные голубые глаза.

– Полагаю, он затащил ее в машину и отвез в другое место. Возможно, хотел изнасиловать, но патологоанатом не нашел признаков сексуального насилия. Хоть в чем-то ей повезло, правда?

Я не мог выдавить ни слова.

– Думаю, он столкнул ее в реку где-то дальше по берегу. Убийца думал, что она утонет, а тело унесет в Чесапикский залив, и его найдут не скоро. Наверное, так бы оно и было, если бы не то дерево, за которое она зацепилась.

– Почему вы уверены, что он отвез ее в другое место? Разве он не мог столкнуть ее с моста прямо здесь?

Лаверинг мотнул своей квадратной головой в сторону бетонной ограды.

– Видите валуны там внизу? Если бы ее сбросили здесь, то тело прибило бы к одному из них или оно вообще упало бы на камень. То, что ее на-шли в миле отсюда, означает, что в воду она попала уже за валунами, где река глубже. Наверное, убийца надеялся, что ее никогда не найдут.

Я обдумал его слова. Потом перевел дыхание и спросил:

– Почему вы не рассказали все это моей жене?

– Потому что, когда ваша жена была здесь, расследование еще не было завершено.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания