Грешник. Огонь его страсти

– Что? – переспросила, как будто не поняла, что он от меня хочет.

– Раздевайся, девочка! Покажи, как сильно ты хочешь жить.

Его голос был тихим, но каждое слово врезалось в сознание. Дрожащими пальцами я потянулась к пуговицам блузки.

Раз.

Пуговица расстегнулась, обнажив ключицы.

Два.

Ткань соскользнула с плеч.

Три.

Она упала на пол, оставив грудь с торчащими сосками открытой его взгляду.

Давид не двигался, лишь наблюдал, как мои заледеневшие пальцы тянутся к молнии юбки.

– Живее! – поторопил он меня, как будто сгорал от любопытства.

Я зажмурилась, чувствуя, как шелковая ткань соскальзывает по бёдрам. Теперь на мне оставались только жалкие кружевные трусики, уже промокшие от предательского возбуждения.

– Дальше! – поступил очередной приказ от Волкова. – Трусы тоже снимай!

Сгорая от стыда, я стянула их с себя, а потом переступила через кружево, повисшее на щиколотках.

– Красивая! – довольно хмыкнул Давид. – Когда последний раз трахалась? Надеюсь, не сегодня?

– Я… я ещё не… Никогда… – у меня язык отнялся.

Я впервые стояла голая перед мужчиной, который пялился мне прямо в промежность. Нестерпимо хотелось прикрыть её и грудь руками, но я боялась разозлить Давида.

– Девственница? Решила меня разыграть? – недоверчиво рассмеялся он.

Он произнёс эти слова с такой интонацией, будто я заявила, что земля плоская.

– Нет. Я…

Мой голос опять сорвался на полуслове. Губы внезапно стали сухими, язык деревянным и непослушным. Я ощутила, как сердце бешено колотится, норовя проломить грудную клетку.

Давид не шелохнулся. Только его пальцы с массивным перстнем-печаткой, постукивали по пряжке ремня из крокодиловой кожи.

Тишина.

Его тяжёлый, маслянистый взгляд продолжил медленное путешествие по моему телу. Я почувствовала каждый миллиметр этого взгляда: как он задержался на моих дрожащих пальцах, как скользнул по шее, где пульс бешено стучал под тонкой кожей, как остановился на груди с заострившимися бутончиками розовых сосков, опустился ниже, к бёдрам, которые предательски сжались от его внимания.

Между ног стало тепло и влажно.

Боже, нет. Только не это. Не сейчас.

– Если соврала, отдам своей охране, – пригрозил Давид. – С удовольствием посмотрю, как они рвут тебя на части!

– Я говорю правду!

– Сядь на стол и раздвинь ноги! Хочу видеть тебя всю!

О, господи!

Сейчас мне не нужно было повторять дважды. Я запомнила, что Давид этого не любит. Скинув туфли, на цыпочках я шагнула ближе к Волкову.

Пол был на удивление тёплым. Я неуклюже взгромоздилась на полированную поверхность стола напротив Давида, чувствуя, как холодное дерево обжигает голую кожу.

– Покажи мне, какая ты "невинная"! – Откинувшись назад, я согнула ноги в коленях и стыдливо развела их в стороны, демонстрируя Волкову самое сокровенное. – Шире, Рыжик! Ещё шире!

Давид облизнул губы и подался корпусом вперёд, как будто ему было плохо видно мою киску. Я дёрнулась, когда его пальцы лениво заскользили по моим складочкам.

– Такая мокренькая… – хмыкнул он. – Нравится смотреть, как трахаются другие? Я видел, как ты завелась в випке. – Я почувствовала его палец у себя на анусе. Он грубо толкнулся в меня, заставив стиснуть зубы. – И узенькая. В попку баловалась?

Палец выскользнул из меня, и я с облегчением вздохнула.

– Я не понимаю…

– В рот брала? Отвечай!

– Нет. Ничего такого я не делала, – честно призналась я, не понимая, к чему этот допрос.

– Сама себя трогала? Ласкала?

– Я… Да, – задыхаясь от стыда, прошептала я, признаваясь в сокровенном.

– Покажи, как ты себя ласкаешь, Рыжик! Я очень хочу на это посмотреть.

– Сейчас?

Давид лишь кивнул и откинулся на спинку кресла.

– Начинай! Я хочу видеть, как маленькая шпионка кончает на моём столе.

Первое прикосновение собственных пальцев к клитору заставило меня вздрогнуть. Я была слишком мокрой, звук был унизительно громким в этой гробовой тишине.

Горошинка такая чувствительная, болезненно набухшая после шоковой терапии льдом. Я начинаю медленные круговые движения, наблюдая, как зрачки Давида расширяются, поглощая синюю радужную оболочку.

– Смелее, Рыжик. Представь, что это я тебя трогаю. Покажи, как тебе нравится, как ты любишь баловать свою нежную киску?

Его томный голос обжигает сильнее пальцев. Я ускоряю движения, чувствуя, как теку ещё сильнее. Стоны начинают рваться наружу, но я подавляю их в себе, боясь показаться шлюхой.

Мне становится жарко. Испарина покрывает всё тело, задница липнет к столешнице, но настоящий пожар сейчас между моих ног.

Пальцы становятся увереннее, быстрее. Я закидываю голову назад, волосы приятно скользят по обнажённой спине.

Смачиваю пальцы в своей смазке и тереблю клитор ещё сильнее, закрыв глаза от наслаждения.

Я уже близка.

Я на грани.

Боже, я весь вечер хотела именно этого – разрядки.

– Смотри на меня, рыжая развратница! – как сквозь вату слышу я голос Давида.

Я открываю глаза и тону в его взгляде. Всё тело сжимается в тугой пружине, когда волна удовольствия накрывает с головой. Бёдра сами собой приподнимаются, ища большего контакта, пальцы становятся мокрыми от моих же соков.

Губы Давида трогает едва заметная улыбка, и я понимаю, что ему понравилось моё шоу.

Его дыхание участилось, я вижу, как напряглась ткань брюк на уровне паха. Но он не прикасается. Только смотрит.

Горячая волна накрывает с головой. Внутренности сжимаются в сладком спазме. По щекам текут предательские слёзы.

– Ах! М-м-м… – вырывается у меня.

Я кончаю. На самом деле, а не чтобы доставить удовольствие Давиду.

Новая волна стыда накрывает с головой. Как же, должно быть, это ужасно выглядит.

Я веду себя как шлюха…

Нет, это он меня заставил. Я бы никогда…

– Хорошая девочка. – Эти два слова звучат как высшая награда. Я чувствую, как влага стекает по внутренней стороне бедра, оставляя блестящий след на полированном дереве. – Красиво кончаешь! Пожалуй, ты достойна того, чтобы я над тобой сжалился. Я тоже хочу кончить. В твой ротик. – Он показал пальцем в пол между своих ног, и я незамедлительно сползла со стола, встав перед ним на колени, как рабыня. Давид поймал пальцами мой подбородок, заставив смотреть ему в глаза. – Если твой язычок окажется таким же нежным, как пися, мы сможем кое о чём договориться, – произнёс он, давая мне надежду на то, что мои дела не так уж и плохи.

5. Алиса

Давид не раздевался, лишь освободил из брюк свой член, уже напряжённый. Сбоку блеснул его пистолет в кобуре, небрежно прикрытый полой пиджака.

Я стояла перед ним, голая, чувствуя, как твёрдый мрамор врезается в колени.

Страх отошёл на второй план. Сейчас мне было необходимо сделать так, чтобы Волкову понравилось, как я ему отсосала, ведь от этого зависела не только моя жизнь, но и жизнь мамы.

Задача осложнялась тем, что я впервые в жизни видела член вживую, что уж говорить о моём мастерстве в оральных ласках, если я никогда прежде не делала минет мужчине.

Член Давида возвышался перед моим лицом. Толстый, с проступающими венами, головка уже блестела от смазки. Я почувствовала его запах – мускусный, терпкий, с примесью дорогого мыла.

Волков неторопливо поглаживал своё достоинство рукой. Я поспешно отвела взгляд от этой процедуры, с ужасом осознавая, как низ живота снова наполняется сладкой истомой, а рот слюной.

Успев поймать мой взгляд, мужчина усмехнулся:

– Нравится?

– Да, – тихо выдохнула я, смутно представляя, как такой гигантский размер должен уместиться у меня во рту.

– Соси, рыжая!

Повторять дважды было не нужно. Мои губы тут же коснулись горячей плоти. Я провела языком по щели на головке, слизывая прозрачную капельку смазки, и её солоноватый вкус взорвал сознание.

Мои ноздри ощутили еле уловимый аромат мужского органа. Во всём великолепии он вздымался передо мной, подрагивая словно в нетерпении. Приоткрыв рот, я осторожно захватила губами крупную малиновую головку.

Давид шумно вздохнул, и я почувствовала, как на мой затылок легла его сильная рука. Напор был столь силён, что я едва успела пошире раскрыть рот, как огромный член был немедленно забит глубоко в мою глотку.

– Глубже, чёрт тебя дери!

Выполняя указания Давида, я принялась обслуживать его огромный твёрдый член. Ритм он задавал сам, вцепившись в мои волосы и дёргая моей головой, словно играл мячиком в баскетбол. Боясь его прогневить или разочаровать, я заглатывала член так глубоко, что на глаза наворачивались слёзы, а дыхание сбивалось, перекрытое головкой.

Ствол быстро налился силой на моём языке, головка ещё сильнее отвердела, яички стали тяжёлыми. Я тоже начала течь, как последняя шлюха, как будто не кончала только что на столе босса.

Губы растянулись до предела, слюна капала на подбородок, грудь, колени. Слёзы текли беспрерывно по щекам от моих усилий.

Давид рычал сквозь зубы как животное. Его мощные бёдра двигались, заталкивая член всё глубже и глубже. Я задыхалась, но не отстранялась. Только сжимала его яйца ладонью, чувствуя, как они напряглись.

– Хорошая девочка!

Его похвала обожгла сильнее, чем член во рту. Я расслабила рот, позволяя ему бить по задней стенке горла. Казалось, ещё немного и меня вырвет прямо на Давида.

Тогда он меня и пристрелит. Прямо в кабинете, голую, в этой унизительной позе.

Я чувствовала, как напряглись мышцы его бёдер, как участилось дыхание – он был близок.

Давид резко всадил член до самого основания, заставив меня подавиться до рвотных спазмов. Головка упёрлась в горло, перекрывая дыхание.