Лазурный край

Анна Корф

Лазурный край

Глава 1

«Если бы я был один,

Если бы я не знал тебя,

Может быть, я бы всё бросил

Как потерянный в море.»

heartbeat.

Наш дом принадлежал ранее моим бабушке и дедушке, после чего они передали его моим родителям, а те, в свою очередь, сказали, что с радостью отдадут его мне, как только я стану совершеннолетней и найду себе работу. Оказалось, что у них давным-давно были планы на свою дальнейшую отдельную жизнь – двое человек, возрастом из категории «сорок плюс», держали в столе готовый бизнес-план, который применили как раз не за долго до моего восемнадцатого дня рождения. Когда мне исполнилось двадцать – авторитетные взрослые покинули мой дом, с весёлыми улыбками подхватывая чемоданы. Я помню, как стояла возле калитки, разглядывая их автомобиль, и с притворной улыбкой махала на прощание рукой, второй ладонью сжимая воротник кофты, накинутой на плечи, возле горла. Они, несомненно, заслуживали своей жизни, ведь всю молодость посвятили мне.

Так с двадцати лет я узнала, что такое самостоятельная жизнь, когда единственное, что ты можешь сделать в трудной ситуации – позвонить и надеяться, что человек на другом конце не занят.

Я много плакала по ночам, разглядывая потолок и тени, перекрывающие свет из окон. Наверное, если бы меня предупредили намного раньше, я бы лучше подготовилась к такому повороту событий. Но в двадцать лет остаться совершенно одной в двухэтажном доме, когда ты привык к чьему-то постоянному присутствию – настоящий повод для сильного стресса.

По пять раз за ночь я проверяла, закрыла ли входную дверь, и выглядывала из окна, чтобы проверить, точно ли заперта калитка. Каждое окно проходило ежедневный вечерний осмотр. Аптечка заполнялась лекарствами со страшной скоростью – я всегда боялась, что вовремя может не оказаться под рукой чего-то действительно важного. В голове помимо работы вечно вёлся перечень необходимых покупок. Готовка упростилась до предела – большой дом отнимал силы в достаточном количестве, чтобы потерять интерес к кулинарии.

Несмотря на всё это, тем не менее, у меня были друзья. Со времён школы наша компания из четверых человек – не разлей вода. Две девушки и два парня, все одноклассники, соответственно, одногодки и совершенно разные люди. Сложно объяснить, как мы вообще умудрялись находить общий язык на протяжении стольких лет, но, тем не менее, у нас удавалось.

Вернее, почти.

В старших классах стали появляться проблемы, дающие о себе знать до сих пор, если даже не ставшие ещё более явными. А именно – среди нас было двое не взаимно влюблённых, старавшихся изо всех сил делать вид, что они в порядке.

Моим самым близким человеком из всех с начальных классов стал Чои Чадом – некогда смешной мальчишка с торчащими вперёд передними зубами и стрижкой «под горшок», ставший высоким миловидным юношей с крупными выразительными карими глазами и милыми щёлочками на щеках, выступающими при улыбке. Этот человек мог выиграть премию за обаяние, но, как ни странно распорядилась судьба, его чувства зародились именно к той, кто никогда не думал рассматривать его иначе, чем друга. Всегда простой и иногда чересчур наивный; и даже усердно набранная мышечная масса не скорректировала образ клоунской души компании.

Зато мы с ним понимали друг друга без дополнительных усилий. Чадом, как и я, плохо переносил чувство одиночества, и оттого в любой свободный день нас можно было встретить где угодно в городе.

Вторую часть компании можно назвать практически нашими антагонистами – два сдержанных, тихих и малоэмоциональных человека часто засиживались на последнем столике в кафе, где я работала, и негромкими голосами чаще всего обсуждали последние новости из мира селебрити. Я то и дело смотрела на них, с удивлением невольно заглядывая в прошлое и вспоминая, как до появления в нашей компании Мэй (она как раз теперь и сидела вторым человеком за столиком) атмосфера процветала совершенно иная. Бледнокожая брюнетка – она походила на тихую Белоснежку, нежную принцессу Диснея, и, придя в наш класс где-то на шестом году обучения, странным образом быстро втянулась именно в этот союз из троих человек, наконец-то разбив его «два на два». Правда, Оукман мало разговаривала только до выпуска – почувствовав свободу от школьных правил, эта девушка тут же превратилась в начинающего бьюти-блоггера, оставив при себе разве что свой «холодноватый образ».