Тень Архитектора

Дмитрий Алексеев

Тень Архитектора

Авторский синопсис:

Талантливый психолог, разочаровавшийся в науке о человеческой душе, бросает университетскую карьеру и уходит в инженерию. Его цель проста и опасна: создать машину, способную полностью перекроить его личность – избавить от страхов, комплексов и всего, что мешает быть идеальным.

Сначала всё идёт по плану: с помощью «Тени Архитектора» он осторожно удаляет травмирующие воспоминания, словно лечит себя от ран. Но вскоре герой постигает сладкий вкус безграничной власти: он может стать кем угодно, уничтожать куски совести, перестраивать себя по частям, пока почти ничего не остаётся прежним. Пьянящая свобода превращает его в самонадеянного «бога» собственной жизни.

Но если Бог един, то он вряд ли разрешит кому-то столь вероломно занять его место.

«Тень архитектора»

Пролог

Чем ближе к тридцати, тем яснее понимаю – я себя не знаю. Мои коллеги к этому возрасту любят говорить, что уже «сформировались». Пустые слова. У каждой реакции, каждого иррационального страха есть корни, уходящие глубоко в детство. И я не успокоюсь, пока не выкорчую их все до единого.

Я отношусь к себе как к сложному механизму – набору шестерёнок, пружин и рычагов, которые можно разобрать, почистить, собрать заново. Нормальные люди так не делают. Они принимают себя как данность, как неизменную константу. А я уверен: изменишь себя – изменишь весь мир вокруг.

Сегодня я подал документы на увольнение из университета. Семь лет назад защитил диссертацию по когнитивной психологии, три года читал лекции о перинатальных матрицах и травмах развития. А по вечерам в своём гараже собирал то, что, возможно, сделает всю психологию устаревшей.

Я назвал машину Т-А – «Тень Архитектора». Звучит пафосно? Пусть. Мой магнум опус должен быть выше комплексов восьмилетнего меня, униженного тройкой по алгебре. Хотя средний балл у меня был 4,9. Почти идеально. Почти.

«Почти» – самое мерзкое слово в русском языке.

Попробуем снова

Последние недели я почти не спал. Т-А была готова на девяносто процентов, но я никак не мог решиться на первый тест. В университете нас учили, что вмешательство в работу мозга – это игра в русскую рулетку с полным барабаном. Но каждый раз, глядя в зеркало на своё невзрачное лицо с вечно испуганными глазами, я понимал: хуже уже не будет.

Анна звонила каждый день. Мы встречались уже полтора года, но не жили вместе. Я держал её на расстоянии, не был уверен в том, что у нас есть будущее. Что у неё есть будущее со мной. Она работала арт-директором в рекламном агентстве, легко общалась с людьми, умела смеяться над собой. А я читал лекции студентам и до сих пор краснел, когда кто-то задавал неожиданный вопрос.

«Ты как призрак последнее время, – говорила она. – Мы можем встретиться? Поговорить?»

«Скоро, – отвечал я. – Я заканчиваю один важный проект.»

Проект. Звучало солидно. Но на самом деле это была отчаянная попытка переделать себя, потому что оригинал меня не устраивал.

В ту ночь я решился. Выпил пару таблеток мелатонина, сел перед Т-А, зафиксировал электроды на висках и закрыл глаза. Наверное, так чувствуют себя американские смертники на электрическом стуле. Только умирать я не собирался. Я собирался переродиться.

Первое место, куда я хотел наведаться, – детский сад. Даже сейчас, с ипотекой и кредитом на машину, спустя четверть века, я помнил одну деталь: моя игрушка отличалась от такой же игрушки в руках другого мальчика. Неправильный оттенок. Дети высмеяли меня. Их плохо воспитали. Урок я запомнил на всю жизнь: быть не таким, как все, – значит быть изгоем.

А теперь… Что если моя игрушка станет желанной для любого ребёнка, из редкой коллекционной партии? Я сосредоточился, представил себя маленького, но уже не плачущего. Я вижу, как меня окружают дети, хотят потрогать мою особенную машинку. Изгой исчез. Я был нужен.