Шаги по времени Книга вторая

Было бы совсем неплохо, если бы силы бури кончились быстрее, чем это случится с моими.

Значит, рядовой – человек из моего прошлого. А я и не узнала его. Хотя я и его спасение-то не сильно помню. Было что-то такое, какие-то дети, какой-то причал.

Хм, то есть этот рядовой мне безгранично благодарен, и поэтому хотел меня пристрелить, когда я хотела свалить в одиночку с корабля.

Да уж, вот она благодарность юного поколения. Я уже слишком старая, видимо, чего-то не понимаю.

Пока мысли о причудах поколений текли в моей голове, я увидела проблеск света, и буря, которая только что своими титаническими силами разбивала морские воды, ушла, словно минуту назад её и не было.

И глазам моим предстал чистый ночной горизонт с холодной луной и низкими волшебными звёздами.

Часть третья. В море

 Теперь встал очередной вопрос. Как нам не сдохнуть?

Что-то в последнее время я только об этом и думаю. Пора, явно, что-то менять в своей жизни.

Буря утихла, я понаслаждалась красивым видом, но мои руки предательски уставали, и так держаться на воде с доской и рядовым я больше не могла.

Что-то должно тут быть. Кроме моря.

Я надавила на шею рядового, и он стал приходить в себя.

– Что? Что? – тихо бормотал рядовой.

– Да не штокай, ты уже облегчил свою душу, так что с облегчением, давай, держись сам, – рядовой пришёл в себя и, наконец, стал самостоятельно держаться на воде.

– Рядовой, нам нужно найти что-то от корабля, иначе мы тут с тобой долго не протянем.

– Майор, почему вы прыгнули за мной? – рядовой решил, что этот вопрос намного актуальнее, чем наше текущее положение.

Конечно же, отвечать на этот вопрос я и не собиралась.

– Прекращай меня звать майором. Поплыли, – я была полна мотивации раздобыть что-то большее, чем тощая деревяшка, что была нашим спасательным кругом.

– А как мне к вам обращаться? – всё не отставал этот рядовой.

– Тора, – коротко бросила ему и поплыла вперёд. Мне показалось, что вдалеке виднелись какие-то обломки.

Рядовой плыл позади.

Да, это были именно обломки от корабля. Несколько бочек, разные доски и даже часть мачты с куском паруса.

Вот это везение, однако.

Доплыв до этого добра, мы стали собирать всё это в одну кучу.

– Раздевайся давай, рядовой, – сказав это рядовому, я стала стягивать с себя всю одежду, оставшись в одном исподнем. Рядовой молча сделал то же самое. Какой послушный, что ни говори.

Сняв всю одежду, мы стали связывать несколько досок между собой. Три бочки оказались пустыми, разжав железные кольца, я стала прикреплять их к доскам: какое-никакое импровизированное воздушное пространство, между нами и морем.

Забравшись на наш мощный плот, я легла и почувствовала, что моё нутро преисполнено благодатью.

Самое подходящее место, чтобы почувствовать связь с мирозданием.

Всегда это у меня было в самых неподходящих местах.

Бекорен. Слово, которое меня манило, как только я прочитала про него в библиотеке в тринадцать лет.

Бекорен. Слово, которое выжгло на моём теле шрамы, которые проникли до глубин души.

Бекорен. Слово, которое стало местом встречи с человеком с голубыми глазами, полными проклятого магнетизма, из моего прошлого.

Бекорен. Слово, которое меня изменило до неузнаваемости, когда мне был двадцать один год.

Вступив на ту пустынную землю, идя по песку и слыша сухой ветер в своих ушах, я думала, что наконец-то очутилась там, куда звала меня душа с самого детства. Я была в предвкушении.

Про пустыню я знала только из книг. Я никогда не знала её по-настоящему. Это было моё первое реальное знакомство.

Караван, что сопровождал наш отряд, был миссий, которую мы с блеском провалили.

Тогда мне было двадцать лет. Я только год как стала на извилистую военную тропу. Во мне было сто девяносто пять сантиметров роста, и я продолжала расти, я была сильной, но моя сила была бесполезной, я не умела ей пользоваться.

Нас взяли в плен. Семь человек из отряда. Я была восьмой.

Я не думаю, что эти люди были настолько уверены в моей информированности о секретных данных, но я была на миллион процентов уверена, что эти люди были рождены, чтобы служить богам, что были созданы пытками.

Когда я была в камере, где так жаждала услышать голос другого человека, увидеть другого, я не думала, что в Бекорене я буду жаждать очутиться вновь в той камере.

Воистину, всё познаётся в сравнении.

Бойся своих желаний. Ведь бог их исполнит. Просто иногда он отворачивается, и нить твоей судьбы перехватывает охальник-трикстер, и тогда молись не молись, твоя судьба вступает в танец со смертью, где ведёт тебя она, а ты всего лишь неуклюжий партнёр, который неловко двигается своим израненным телом.

Так случилось и со мной.

Что я знала о боли пыток?

В общем-то ничего.

Но очутившись в плену, я перестала молиться, я перестала думать. У меня отключалась одна за другой способность быть человеком. Я перестала соображать, кто я, что я, где я, что со мной происходит.

Я никогда не вспоминала тот период своей жизни. Я не хотела вспоминать.

Но почему-то здесь, лёжа на хлипком плоту, в бескрайнем море, воспоминания одно за другим приходили в мою голову.

Когда моё тело переставало выдерживать всю ту боль, то мои палачи вкалывали в меня что-то, и тогда я приходила в себя и снова – заново.

Мои руки автоматически скрючились, когда в моей памяти заиграли краски тех времён.

Маленькие насекомые, с острыми клешнями, не больше блохи, жили на разложившемся левом бедре.

Что это были за насекомые, я так никогда и не узнаю, я буду знать только то, что они очень хорошо себя чувствуют в гниющей плоти.

Сломанные пальцы рук, порванная кожа, вывернутые в разные стороны фаланги и насекомые.

Когда я умерла, наконец моя нервная система не выдержала, меня выбросили где-то в пустыне.

Просто какая-то точка в бескрайних песках пустыни. Одна из миллиона.

Умерла.

Почему они решили, что я умерла?

Ведь я ещё дышала.

Хотя, может, для этих людей то, что я оказалась в таком состоянии где-то в песках, было последним подарком их садистской натуры.

А может, бог всё-таки, наконец, перестал отвлекаться на свои божественные дела и посмотрел на своё изувеченное дитя?

Кто же знает, что там было, но для меня это оказалось спасением.

Не чувствуя уже почти ничего, я могла смотреть своим оставшимся зрячим глазом на ночное небо пустыни.

Я больше ничего не ждала. Просто лежала.

Именно тогда я почувствовала связь с мирозданием, именно тогда меня подхватили чьи-то руки и понесли.

Может, это мой очередной мучитель, который всё же решил вернуться и покончить со мной?

Но нет, это был человек с голубыми глазами, длинными белыми волосами, человек, который когда-то зашёл в одну из моих рабочих ночей в баре, человек, который носил чёрную шляпу и чёрный плащ, человек, которого я когда-то выпроводила, человек, который сказал мне «до встречи».

Я жила с ним год. Целый год он восстанавливал моё сломанное тело.

Я наблюдала за его действиями.

Я наблюдала за ним.

Он был молод и стар одновременно.

И почему когда-то я так сильно разозлилась на него?

Лёжа на кровати, смотря как он постоянно что-то смешивает, наливает на мои конечности и прицокивает, с недоумением качая головой и говоря «хм, значит, не то».

И продолжает дальше что-то смешивать.

Когда наконец ко мне вернулся голос, я начала спрашивать его, кто он, зачем он меня спас. И каким образом он смог вернуть мне зрение.

– Ты меня не помнишь, мой старый спутник, но когда-нибудь ты снова вспомнишь и тогда у тебя будут все ответы. Я тот, кто когда-то отнял у тебя что-то важное. И я тот, кого однажды ты в пустыне спасла, также, как это сделал я. Я просто возвращаю тебе свои долги. Мы с тобой старые знакомые, но пыль времени слишком сильным слоем осела на полках твоей памяти, поэтому ты смотришь и не видишь.

Слова, которые сказал тот человек, я запомнила. Ведь не в первый раз я это ощущала: когда-то, когда мне было пять лет, и Тони навсегда уплыл за русалками, я ощутила это.

Один раз я проснулась и оказалась в какой-то больнице.

Прошло с моего плена семь месяцев, год, что я провела с человеком с голубыми глазами, в этом мире словно и не существовал.

Я была здорова. Только шрамы, что оставили свои глубокие борозды, были свидетелями, что мне это не приснилось.

Мы плыли уже пятый день.

На третий день нашего морского путешествия я окончательно поняла, что высохла от жажды. Рядовой был ещё хуже, чем я.

Если мы не встретим мутилию, то, скорее всего, помрём просто от засыхания.

– Майор, мы так и умрём? – тоскливо проскулил рядовой.

Тратить свои силы, чтобы напомнить о том, как следует ко мне обращаться, а тем более отвечать на такой дурацкий вопрос, я не желала, и закрыв глаза, снова погрузилась в свои воспоминания.

– Тора, смотри, так выглядит мутилия, это рыба, которая не раз спасала затерявшихся в море. Она ядовитая, но если правильно её поймать, то одна это рыбёшка сможет спасти целое судно от сухой смерти. Нужно схватить её за нижний плавник, который она прячет в своё брюшко, когда ощущает приближение опасности. И выдернуть его. Это и есть источник её яда. Если не схватишь, а будешь просто держать, то получишь множество ударов тока. Это может оказаться существенным и даже смертельным, если человек ослаб, голоден и потерял слишком много веса. Но коли ты ухитришься её поймать, то она сможет обеспечить тебя чистой водой. Главное, чтобы у тебя было место, где ты будешь хранить эту воду. И есть ещё один способ, который безболезненно обездвижит её…

Но дослушать ту историю мне не удалось, так как пришёл дядя Марк и увёл отца.

Господи, а ведь мой отец, явно знал, что его тощая Тора когда-то окажется посередине океана, с тремя бочками на жидком плоту, который вот-вот развалится.

Эта рыбёха плавает только ночью и только стаями, моя память начала выдавать файл с названием «Рыба мутилия».

Одна бочка осталась плыть просто рядом с плотом, а не пошла на дно его, что вызвало тогда вопрос у рядового, на который, конечно же, я не стала отвечать, ибо зачем давать ложные надежды: встретим рыбу, пригодиться, а не встретим, то помрём просто.

Ночью я проснулась от толчка. Открыв глаза, рядовой уже встал и стал оглядываться, силясь понять, что происходит.

Море сверкало под нами: рядом, на много-много миль создавая полотно из света, плыла стая мутилий.

Неужели нам снова повезло?

Зачерпнув воду, и попробовав её на вкус, я поняла, что вода наичистейшая.

– Рядовой, пей, вода чистая, – сказала я ему, походу притягивая бочку и зачерпывая в неё воду.

– Что? – глаза рядового округлились, но, что мне в нём нравилось, так это его умение выполнять указания без лишних вопросов. Он приблизился к морю и стал пить.

Тут же он отдёрнул голову и с изумлением посмотрел в мою сторону.

– Это чудо! – заорал рядовой, уже готовый прыгнуть в воду, но вовремя мною остановленный.

– Прыгнешь в воду и помрёшь от тысячи разрядов.

Тут же остановился и хотел снова что-то у меня спросить, но не спросил.

Тем временем я начала свою охоту.

И это оказалась самая простая охота в моей жизни.

Опустила я в воду бочку с водой, и через мгновение там уже оказались две мутилии.

Быстро вытащив их, я прикрыла верх бочки куском паруса.

Всё, мы спасены.

Осталось только выдернуть плавник.

Опустив руку, я схватила мутилию и тут же получила такой разряд, что казалось, у меня волосы сгорели.

Выдернув руку, я подумала, что как же не вовремя тогда зашёл дядя Марк и какая я всё-таки нелюбопытная была, что недослушала историю отца.

Всё это время рядовой молча наблюдал за мной.

– Майор, что вы пытаетесь сделать? – решил он попытать удачу, задав мне вопрос.

– Надо оторвать нижний плавник, но эта рыбёха жуть как любит давать прикурить, и голыми руками её не взять.

– Майор, это же мутилия?

– Она самая. А ты откуда знаешь? – я была удивлена знаниям рядового про эту рыбу. Не то чтобы это была какая-то тайна, но всё же я почему-то решила, что рядовой никаким образом не связан с морем.

– Тогда я думаю, что мы сможем это сделать без вашего очередного разряда тока. Эта рыба хищная, но кровь человека для неё не является предпочитаемой добычей, надо кровь туда пустить и на время она будет немного обездвижена.

– Рядовой, а откуда у тебя такие познания? – вот значит, каково продолжение той истории отца, оборванной приходом дяди Марка.

– Это всё моя сестра, она очень любит животных, всяких животных. И как-то мне рассказывала про эту странную рыбу, – с нотками гордости отвечал рядовой.

– Ну так давай режь себя и пускай свою кровь, – сказала я, глядя на гордого рядового.

– А почему я?

Вот это поворот! То есть, если резать, то только меня, получается. Благодарен он, как же.

– Чья идея, тот и реализатор, – буду я ещё себя резать.

В целом, конечно, я могла. Просто не хотела. Просто из принципа.

Я наклонилась к морю, погрузила свою голову и стала смотреть на огромную стаю мутилий.

Всё-таки мир безграничен и полон волшебства.

Вынырнув, я увидела, как рядовой капает кровью в бочку. Подойдя поближе и взглянув в бочку, метод, который предложил рядовой, оказался намного действеннее, чем моя попытка вголую схватить мутилию.

Рыбы перестали двигаться, я опустила руки и взяла одну, её плавник оказался твёрдым и очень острым, мне не хотелось, чтобы рыба померла, но тут рядовой меня успокоил, сказав, что этот плавник работает как защитный механизм, и что рыба его сбрасывает в период спаривания, и что, по идее, ей не должно быть больно.

Ох, ну поехали.

И правда, плавник так легко вышел, словно я нож из масла вытаскивала. Проделав точно такую же операцию над второй мутилией, я опустила её в воду и прикрыла парусом.

– Так, биолог, теперь у нас есть чистая вода и нам надо кормить наш фильтр, чтобы самим не помереть. Как только мутилии закончат своё световое шоу, надо будет нырнуть и поймать рыбёх.

Так мы и сделали.

У нас был источник чистой воды, до тех пор, пока мутилии не помрут, и также у нас были рыбёшки, которых мы ели, высушивая на солнце.

Так мы и дрейфовали на нашем самодельном плоту с бочкой с двумя мутилиями уже как седьмой день, как вдруг на горизонте рядовой заметил какую-то точку.

Растолкав меня, рядовой всё тыкал и тыкал куда-то вдаль, говоря, что точно не ошибся и там что-то было.

Мы поплыли туда, нам нечего было терять.

Через какое-то время точка стала увеличиваться и мне показалось, что это всё же лодка.

Лодка.

Шлюпка.

И да, это была та самая шлюпка, с которой я тогда спрыгнула за рядовым.

Люди, что сидели там, были уж больно притихшие.

Доплыв до них, я увидела, что в шлюпке осталась только женщина с ребёнком, рядовой Симтос, какой-то ранее незамеченный мною толстый мужичок с красным лицом, священник или человек, который просто надел на себя рясу, чтобы спастись, и огромного вида мужик в форме.

Тех десяти человек, которых я заметила, когда была ещё в шлюпке, больше не было. Они или выпали во время шторма, или им помогли выпасть.

Мне не понравился ни священник, ни мужик в форме.

Надо от них избавиться.

Рядовой Симтос хоть и был жив, но выглядел так, словно он умер и просто решил поиграть в живого, женщина с ребёнком выглядели измождёнными, но живыми, толстяк, видать, выживал при помощи своих жировых запасов, а вот эти двое выглядели не таким уж и дохлыми.

– Спасибо, что сдержали ваше обещание, госпожа, – обратилась я к женщине с ребёнком. – За это вам полагается награда.

Вместо чарки, которой у нас не было, мы с рядовым использовали мой старый изношенный ботинок.

Зачерпнув воду, я дала её матери с ребёнком. Девочка с жадностью стала пить, и тут мужик в форме дёрнулся в нашу сторону.

Рядовой Симтос предпринял попытку остановить этого мужика, но рука, которая держала пистолет, настолько, видимо, ослабла за это нечеловеческое путешествие, что, приподнявшись, опустилась и не смогла больше двигаться.

Вот значит, кто был их защитником. И как странно, что он его не пристрелил.

Тоже, небось, парень со светлыми принципами, не зря же они так ладно смотрелись вместе с рядовым Люко.

Я запрыгнула в шлюпку и отметила про себя, что теперь в сравнении с нашим плотом, мне кажется шлюпка просто лайнером по устойчивости и размеру.

Всё как обычно.

Мужик в форме теперь тоже станет кормом для морских обитателей.

Я стояла в шлюпке, смотрела на священника, он смотрел на меня испуганно.

– Выбирай, святой отец, или ты сам в воду пойдёшь или я тебе помогу.

Женщина с ребёнком сидели молча, рядовой Симтос лежал без чувств, рядом с ним уже сидел рядовой Люко, приоткрывая ему рот и пытаясь залить воду, толстяк жался к женщине, стараясь не смотреть в сторону священника.

– Да как вы смеете, я слуга Господа нашего всемогущего… – начал было он, но я его перебила, сказав:

– Ну а я слуга дьявола, так что давай, коль ты у нас с господом на ты, то точно пойдёшь по воде, – я схватила священника и вытолкнула его за борт.

Он стал барахтаться и пытался залезть обратно, но кто сказал, что слугам божьим было место на этом судне.

Разобравшись со святым человеком, я села.

Рядовой Люко был более чем полезен, он за это время сумел привязать наш плот к шлюпке, напоить уже всех по пятому кругу и выдать наши запасы сушёной рыбы.

– Господин, – я обратилась к толстяку.

Он выглядел так словно за ним пришла смерть.

Тут на арену вышла женщина.

– Он ничего плохого не сделал, не нужно его за борт кидать, – сказала она с вызовом.

Да я и не собиралась. Я снова обратилась к толстяку:

– Господин, вам стоит ответить, когда к вам обращаются.

Тут дама явно намеревалась лечь костьми, защищая этого пузатого дядьку, но он всё же решился вступить со мной в беседу.

– Д-да, я вас слушаю, – голос его дрожал, но он смотрел прямо мне в глаза. Да он не такой уж и трус, в глазах его читалось то, что я читала в глазах тех, кто будет бороться до конца, и этот пузатый человек, был именно таким.

– Вы же разбираетесь в навигации? – мой вопрос, казалось, его поверг в шок.

– Д-да, но как вы поняли?

Вообще, не в моих привычках было отвечать на вопросы.

– Значит, разбираетесь, отлично, господин капитан, теперь нам осталось только доплыть до берегов, и желательно каких-то нейтральных, не страна С. это должна быть, – сделав акцент на последних словах, я встала и подсела к рядовому Симтосу.

Выглядел он совсем плохо. Открыв его веки, я посмотрела на его жёлтые глазные яблоки. Язык у него был с бело-жёлтым налётом, а цвет кожи серым. В него надо влить всю бочку с водой. Хочет не хочет, надо чтобы он восстановил свой водный баланс. Он и на корабле всё это время, что мы плыли, только и делал, что блевал и ничего не ел.

Молодой, выберется.

Так продолжилось наше морское путешествие, но уже вшестером.

Каждый день мы с рядовым Люко ныряли и ловили рыбу, набирали уже в две наши бочки воду, плыли, плыли, плыли.

Женщина с ребёнком была как-то уж очень сильно недружелюбна в мой адрес.

Но не моё это дело, думать о чьём-то дружелюбии.

На второй день рядовой Симтос наконец-то пришёл в себя. Он уже не был таким серым в лице, но по-прежнему движения ему давались плохо, но языком он управлял очень даже резво.

Я и не предполагала, что рядовой окажется таким болтуном.

То, что женщина с ребёнком и толстяком не рассказывали нам эти два дня про их семидневное приключение, рядовой Симтос рассказал за полчаса во всех подробностях.

Оказалось, что когда я покинула шлюпку, то рядовой Симтос смог как-то прийти в себя и привязал себя и женщину с ребёнком к шлюпке, толстяк потом оказался рядом с ними. Все те люди, что были с ними, не смогли удержаться и буря их поглотила, остались только он, толстяк, женщина с ребёнком и священник.

Так они и плыли, пытались пить морскую воду, но быстро покончили с этой идеей, с едой у них более-менее складывалось, но этого было катастрофически мало. На седьмой день выяснилось, что священник служит какому-то языческому богу: он явно жаждал крови младенцев, но его отпугнул пистолет рядового. Увы, пистолет перестал быть пистолетом, но священник про это не знал и посему молчал, и сидел на другом конце шлюпки.

И в этот же день они подобрали выжившего военного, который, как оказалось, сопровождал эту даму с ребёнком и толстяком.

Но, предположительно, плавая в морских водах все эти семь дней, морская вода также смыла и весь долг этого квази-охранника.

Так что он также решил, что надо бы избавиться от толстяка и серого Симтоса, оставив только женщину с ребёнком.

Но Симтос оказался человеком долга и не позволил этому свершиться.

Всё-таки одна пуля смогла вылететь из пистолета в сторону охранника.

И в этот же день, но чуть позже и мы причалили к берегам этой шлюпки.

Ну а дальше все события мы и так знали.

Теперь понятно, почему Симтос не выстрелил.

Поймав очередной улов рыбок, я их выпотрошила и выложила сушиться.

Плавники, что достались от мутилий, сильно мне в этом помогали. А также они мне помогали вырезать фигурки рыбок. Отломав кусок доски от плота, я стала вырезать рыбку.

Пока я вырезала, ко мне незаметно подсела девочка. Её звали Лола. Мать её спала, впрочем, как и толстяк. Так что не было никого, кто бы остановил этот детский интерес.

– Ты же делаешь своего братика? – спросил меня детский голос.

Я аж выронила нож.

– Почему ты считаешь, что я вырезаю своего братика? – спросила я.

– Потому что ты русалка, а у русалки братик – это рыбка, – ответила на это трёхлетняя девочка.

– А почему ты считаешь, что я русалка?

– Когда я сидела и смотрела на воду, то увидела вдалеке тебя, и у тебя был хвост. Ты мне отдашь эту рыбку? – отвечала она.

Да уж, вот это дела. Может быть, я всё-таки русалка?

– Отдам. А как ты назовёшь рыбку?

– А как зовут твоего братика?

– Тони.

– Тогда Тони назову, – детский голос звучал в темноте так словно со мной говорил ангел, а не ребёнок.

Утром женщина подошла ко мне и протянула руку с рыбкой, сказав, чтобы я не смела прикасаться и разговаривать с её ребёнком.

Глаза Лолы смотрели на меня с печалью, словно это был не ребёнок трёх лет.

Проснувшись на пятнадцатый день нашего плавания, я поняла, что будет шторм.

Но нет, какого чёрта, этот морской бог нас никак не оставит в покое?

– Капитан, у нас плохие новости, грядёт очередной шторм, и боюсь, что с нашим судёнышком у нас не будет возможности на всех парусах мчать, сменив курс, – обратилась я к толстяку.

Толстяк выглядел испуганным, но найдя в своём толстом теле резервуар с надписью храбрость, храбро сказал:

– Мы справимся!

Мне бы его оптимизм и веру в светлое будущее.

– Так, команда, у нас невесёлые новости. Грядёт очередной шторм, и нам придётся снова с ним столкнуться.

Глаза всех смотрели на меня.

Глаза рядовых были немного испуганными, немного грустными, немного смелыми.

Глаза женщины были в ужасе.

Глаза Лолы были спокойными.

Тут этот маленький ребёнок выдал:

– Но твои братья-рыбки не дадут нам утонуть? – сказал этот удивительный детский голос. Мать её молчала, видимо, новость о предстоящем шторме выветрило её прошлое военное настроение.

– Ну раз у меня есть братья рыбки, то, конечно же, они не дадут нам пойти на дно, – чёрт его знает, но этот ребёнок был много сильнее всех взрослых, которые тут собрались.

Лола улыбнулась.

И я поняла, что мы не утонем. Я не знаю, откуда я это знала, но я знала, что так и будет.

Два рядовых уже давно забыли, что я арестант, а они моя стража, и чётко выполняли все мои указания.

Даже толстяк перестал шарахаться и даже иногда разговаривал со мной по вечерам.

Шторм. Дубль два.

Засунув мать с ребёнком в бочку, я закрыла их, взяв верёвку, перевязала через железные дуги и связала с собой.

Это была отличная идея, так как и шлюпка и плот развалились, и я вместе с бочкой оказалась разделена со своими спутниками.

Море жаждало забрать нас к себе, чтобы мы навсегда стали её призрачными детьми. Но был другой бог, у которого были совершенно другие планы на наш счёт.

Я очнулась на скалистом берегу.

Бочка была пуста.

Часть четвертая. Остров

Выбравшись на сушу, я стала осматривать остров. Со стороны, где меня выбросило на берег, были одни скалы, но, пройдя вглубь острова, я поняла, что это его одна из сторон. Остров был небольшой, и где-то ближе к обеду, я обнаружила следы: одни были взрослого человека, другие – детские. Так значит, женщина с ребёнком спаслись или же остров всё же обитаемый.