Четверо в лифте, не считая меня

– О-ху-еть!

– Мне кажется, или они там собрались трахаться?

– Можно я уже включу фонарик? – особенно смех одного из них больше пробуждает во мне разум.

Я пытаюсь оттянуть голову парня, который уже опустился передо мной на колени и который не перестаёт с такой увлечённостью целовать мой живот.

– Ч-что ты делаешь?.. Я… с-с ума сошёл?!

Но все аргументы и мысли гаснут, когда парень припадает ртом или чем-то очень похожим на рот к моей промежности, и я впадаю в состояние возбуждённого аффекта.

– С-с… – втягиваю воздух сквозь зубы и почти бьюсь в истерике, чувствуя то, как его зубы играются с моей кожей и кружевами.

А через ничтожное мгновение мой рот находит в темноте и затыкает другой рот. Горячий, сухой, а потом очень влажный. Сразу глубоко, с языком, очень по-французски. Кирилл…

Глава 4.

Я же, получается, изменяю Вале?

Мы на высоте девятнадцати этажей и неизвестно когда нас спасут!

Но даже эти мысли не могут меня отрезвить как следует. Вернее, они вообще остаются где-то далеко позади.

Воздух в лифте тяжелый, насыщенный ароматами мужских духов и моих – цветочных и таких, по чьей вине происходит всё это безумство.

Горячее рваное дыхание на моих губах, на моей шее. Кирилл целует меня всё более жадно. Эти поцелуи заставляют мурашки пронестись по спине, сливаясь с каплями влаги, снова выступившими на коже. У меня как будто самая настоящая лихорадка.

Есть ещё одни поцелуи. От них я как будто горю на костре заживо. Они прямо там, внизу. Я чувствую, как Лекс проводит языком по влажному кружеву. И прикусывает. Там, где всё самое интимное и сокровенное. Я берегла это для своего первого до 20 лет, а потом впустила с трудом Валю, а тут растрачиваюсь так безрассудно.

А потом Лекс просовывает один палец под тонкую ткань и легко оттягивает её в сторону так, что резинка на тазобедренной кости впивается в кожу от натяжения, а я думаю, что всё глубже закапываюсь, ничего не делая с этим.

– Раздвинь ноги шире, – следует команда снизу. Нетерпеливая, почти животная.

Я отрицательно мотаю головой. И всхлипываю, когда его палец приникает к сомкнутым складочкам и немного надавливает между них. Слышится влажный звук. Меня затопляет стыдом. Как я могу позволять им так трогать меня?! Но вместе с тем протыкает новой волной возбуждения, от которой меня трясёт. Мне страшно, что скоро я и сама могу начать умолять их продолжать. Я и так уже нагрешила на две жизни вперёд.

– Не трогай меня… т-ты!.. – я пытаюсь, правда пытаюсь, но быстро обрываюсь и громко: – Ах!.. – когда на моё бедро приходится удар ладонью. Большой и тяжёлой.

– Раздвинь, мышка, тебе понравится – рычание, и мои ноги сами чуть сдвигаются по сторонам. Становятся почти на ширине плеч.

– Хорошая девочка, – довольно звучит снизу, и большой палец парня скользит между влажных складок, находит бугорок и начинает размеренно, а потом и всё более интенсивно массировать его. Уже вообще ничего не стесняясь.