Выжили только влюбленные

– Значит, он выпрыгнул из чертова окна. Жаль, тебе самому еще не пришло в голову поставить точку, – заговорил Эрни, приподнявшись на табурете и обводя взглядом зал, словно в ответ на аплодисменты болельщиков у ринга. – О чем тут, собственно, рассказывать? Если Оливер хотел покончить с собой, то имел на это полное право – я так думаю.

– Хорошо, но что вы о нем знаете? – покачал головой Теллен, и на носу у него смешно подпрыгнули очки. Ни дать ни взять репортер, ведущий важное журналистское расследование. – Не занимался ли он с кем-нибудь из девочек в частном порядке?

Все расхохотались, и кто-то выкрикнул:

– Старый Олли и девочки, ха! Ничего себе версия!

Теллен заморгал, однако не дал себя сбить. Подумаешь, компания подростков! Уж точно не хуже, чем вести под проливным дождем репортаж с субботнего матча местной футбольной команды.

– Может, с мальчиками? – намекнул он.

– Послушайте, что он несет! Типа старина Олли – гомик! Не пошел бы он к черту?

Беседа продолжалась примерно в таком духе, пока Теллен не заявил:

– Знаете, мне не следовало бы об этом распространяться, однако есть определенные причины, по которым печальный случай мистера Оливера считается происшествием весьма необычным.

Подростки перестали смеяться и уставились на газетчика.

– Дело в том, что тут действительно не все понятно. Я с вами предельно откровенен – доверяю молодежи, знаете ли. Вижу, вы ждете от меня объяснения.

– Крутой ты парень, – хмыкнул Эрни. – Ладно, говори, ловим каждое твое слово.

Они и в самом деле были заинтригованы.

Теллен нарочито медленно вытянул из кармана сложенный вчетверо номер известной газеты и развернул на самой популярной рубрике Элфа Соседски: «Вот как это видится мне, дружище». Восемь миллионов человек читали ее ежедневно, а по воскресеньям смотрели ток-шоу Элфа «За соседским забором». На минуту все решили, что встреча с Телленом имеет отношение к свежей статье под заголовком «Друзья, кто кладет в карман деньги, когда не работает автомат по продаже почтовых марок? Самый громкий национальный скандал после того, как я пресек рэкет премьер-министра по истекшим лицензиям на владение собаками!». Однако быстро выяснилось, что Теллен предъявил газету лишь в качестве торжественной прелюдии к важному заявлению.

– Мистер Соседски едет к нам, – сообщил он. – Его секретарь звонил в нашу редакцию, и уже через полчаса я должен встретить уважаемого гостя у входа в подземку.

Маленькая речь Теллена прозвучала столь торжественно, будто ему поручили заняться организацией приготовлений ко второму пришествию. С другой стороны, он косвенно признал, что недостоин играть важные роли, и компания первый раз за время беседы слегка к нему потеплела.

Выйдя из «Тропической ночи», они все вместе двинулись к перекрестку, где находилась станция метро, и разговор пошел вполне уважительный.

– Вы лично знаете Элфа, мистер Теллен? – поинтересовалась Кэти.

– Мы встречались пару раз по работе, но, боюсь, он меня не помнит, – признался газетчик, сознавая, что блефовать глупо – его разоблачат, как только подъедет звезда.

– Как по-вашему, что его интересует в этой истории, мистер Теллен?..

– И как только крупные газеты узнают о таких событиях?..

– Наверное, у вас интересная работа, мистер Теллен…

Подростки теперь обращались к газетчику вежливо, словно вышли на прогулку с родителями или преподавателем, забыв, как только что подначивали его в кофейне.

Наконец вопросы закончились, и воцарилось молчание.

Из-за угла вывернула машина, притормозила, и из салона выскочил Элф Соседски, запахивая на ходу замшевое пальто с расстегнутым поясом. Вслед за ним вылез высокий фотокорреспондент в очках и несвежем габардиновом костюме. Мистер Теллен поспешил к приезжему гостю, и подростки потянулись за ним. Парни изо всех сил старались держаться раскованно и независимо.

– Зацени пальтишко, – пробормотал Чарли.

– Вот и мы, мистер Соседски, вот и мы! – заулыбался Теллен. – Это мои юные друзья. Кое-кто из них лично знает… э-э-э… знал мистера Оливера. Позвал их специально для вас. – Понизив голос, он добавил: – Пришлось, знаете ли, немного на них потратиться…

– Дайте отдышаться, дружище, и я достану чертов бумажник.

– О, нет-нет, я вовсе не намекал на возмещение расходов, мистер Соседски. Просто, видите ли, поскольку они знали Оливера…

– Кто он, этот Оливер? – осведомился Соседски. – Ах да, чокнутый, который выпрыгнул из окна…

Теллен моргнул и поправил очки.

– Я думал, вам о нем что-то известно. То есть, когда позвонил ваш секретарь, я решил, что о нем имеются какие-то особые сведения, а вы, получается, даже его имени не знаете. Тогда почему же…

– Все объясню позже, дружище, – отмахнулся Соседски, поглядывая на собравшуюся вокруг них компанию.

Кивнув и улыбнувшись подросткам, он обратился к сутулому фотокорреспонденту, который, судя по всему, уже давно ничему не удивлялся:

– Давай сюда цыпочку.

– Залезай в машину, милая, – бросил тот Кэти.

– Еще чего! – возмутилась та. – За кого вы меня принимаете?

– Ах ты грязный старикашка! – набычился Эрни.

– Ребята, вы неправильно меня поняли, – пожал плечами Соседски. – Это нужно для снимка. Она будет как бы выходить из своей машины.

– А, ладно, – согласилась Кэти.

Фотокорреспондент тут же встал в стойку, согнув колено, словно уходящий от удара боксер.

– Девушка высокая, бери по бедро, – скомандовал Элф. – Наша история о скорби, а не о сексе.

– Занимайся своей работой, Соседски, а я свою без тебя знаю, – буркнул его коллега.

– Следи за языком, Гарри, – отрезал тот.

– Отлично, дорогая, одну ногу вперед. Смотрим на меня, улыбаемся. Нет, не так. Грустно, но уверенно. Представь, что говоришь: «Он был хорошим учителем, нам будет его недоставать». Да, печальная улыбка – ты тоскуешь по любимому учителю.

– Эй, не указывай, что ей говорить! – пробурчал Чарли. – Почем брали пальто, мистер Соседски?

– У меня этими вопросами занимается финансовый директор, – ответил журналист. – Мои кошки от этого пальто сходят с ума. Итак, что вам известно?

Рассеянно выслушав нехитрый рассказ, он отвел Теллена в сторону.

– Слушайте мое предложение. Не то чтобы я заинтересован именно в сегодняшней истории, но… Я прошу вас следить за случаями суицида в пределах зоны деятельности вашей газеты. С подробной информацией выходите сразу на меня. Мне нужно все: точные факты, возраст жертвы, способ самоубийства и так далее. Да, душевное состояние самоубийцы, имелись ли у него страхи и тревоги – вот такого рода сведения пригодятся. Полгинеи за каждый отчет, вне зависимости от того, используем ли мы его, и пять гиней за каждый раз, когда вы сообщите мне о происшествии не позднее чем через два часа. Вас устроит такой расклад?

– Конечно, мистер Соседски! Хотя в нашем районе таких случаев наберется немного.

– А именно?

– Ну, точно не скажу. Иногда ведь дознание проводится в другом округе, если жертва попала в морг тамошней больницы.

– А иной раз дознания не бывает вовсе, – загадочно бросил Элф. – Гарри, поехали! Хватит снимать цыпочку, тебе все равно никогда не стать Каршем из Оттавы[8]. У нас еще есть немного времени – может, получится наведаться на место происшествия в Саут-Эктоне.

Оба нырнули в черный «Ягуар». Соседски махнул в окно, оглянулся и, резко развернувшись, уехал.

– Зацени тачку, – сказал Эрни.

– Прикинь, как он водит, – откликнулся Чарли.

– Так что за дела, мистер Теллен? Куда это они двинули?

– Понятия не имею.

– Думал, вы, газетчики, знаете все на свете, – покачал головой Эрни.

– Нет, они знают только, как выбирать шляпы, – сострил Чарли.

– Когда обзаведетесь таким замшевым пальто, мистер Теллен?..

– Ты хотел спросить, когда мы увидим его за рулем черного «Ягуара»…

– Может, еще чашечку кофе, мистер Теллен?..

– Как насчет пачки сигарет?..

– Всего хорошего, молодые люди, – попрощался газетчик и заспешил в подземку.

– Ну, чем займемся? – спросил Эрни.

Чувство значительности момента, вызванное недавними событиями и реакцией на них Элфа Соседски, переросло у всей компании в ощущение тревожной опустошенности, словно закидываешь в рот ложку еды, а в ней оказывается лишь пена.

От перекрестка в разные стороны расходились освещенные светом натриевых фонарей, затянутые холодным ночным туманом улицы, ведущие к мирам, где из роскошных машин выпрыгивают люди в замшевых пальто и получают за это деньги.

Несколько более молодых членов стаи – лет тринадцати и около того, – жмущиеся по краям, смущенно отошли в сторонку. Уже пробило десять вечера, а их все еще пугали выговоры родителей и возможное лишение карманных денег.

Трое парней в итоге высказались за возвращение в «Тропическую ночь», девушки же предлагали посетить другое заведение. Некоторое время они обсуждали планы, согревая своими фантазиями холодный уголок улицы.

– Может, позвоним в какую-нибудь газету – не ту, с которой сотрудничает Соседски, расскажем, как он здесь шнырял? Придумаем что-нибудь по этому поводу, заработаем на сладкое, – предложил Чарли.

– Мой дядька говорил, что за эксклюзивные новости можно разжиться пятьюдесятью гинеями, – подхватил высокий парнишка в белом пальто из искусственной кожи с клетчатым воротником и подкладкой.

– Сочиним историю, почему Оливер поставил точку, да протолкнем ее газетчикам. Пробросим, что его, возможно, столкнули.

– Тогда нас возьмут в оборот копы.

– Представь, получишь сотню фунтов, если напоешь в редакции – типа ты был его любимым учеником, а он однажды начал к тебе приставать и все такое.

– Но… это ведь клевета!

– Ну, клевета. Что с того? – заявил Эрни, входя в роль киношного еврея из Бронкса. – За сотню фунтов можно раздобыть неплохую дозу, – продолжил он голосом Лоуренса Харви.

– Или, на крайний случай, приличный мопед, – добавила собственным голосом Кэти.

Видимо, ее банальное замечание испортило игру – все замолчали и, вместо того чтобы двинуться к ближайшему телефону, навстречу Флит-стрит и легким деньгам, направились в сторону дома.

По пути Эрни и Кэти останавливались в знакомых темных подворотнях и затянутых густой тенью углах, где предавались не слишком уютным на холоде ласкам.

– Ладно, мне пора, – вздохнула Кэти. – Мама меня убьет, если я опять вернусь поздно.

В этот вечер она была с Эрни. В их банде строго воспрещалось иметь постоянные отношения. Если ты нарушал запрет, тебя не исключали – ты уходил сам. Эрни снова запустил руку в лифчик, и Кэти отстранилась.

– Нет… Я ведь сказала – мне пора.

– Почему моя мать обо мне так не беспокоится? – покачал головой Эрни.

– Ты мальчик, а это совсем другое дело.

Он отпустил Кэти. В банде подобные вопросы регулировались определенным кодексом. Девушка кое-что ему уже позволила, а коли говорит «нет», значит, неволить ее нельзя.

– Бедный старичок Олли, – пробормотала Кэти, пока они шли к подъезду.

– Представляешь, если все хрычи выпрыгнут из окон, – хмыкнул Эрни.

2

В школе состоялось особенное собрание, на которое ученики младших классов допущены не были. Собрание прошло под лозунгами «Хорошо, добрый и верный раб»[9] и «В доме отца моего обителей много»[10]. Весь коллектив школы отнесся к смерти Оливера как к несчастному случаю, а в расписание уроков экстренно внесли необходимые изменения.

После уроков Кэти засела в комнате для старост, покачивая длинной ногой. Экземпляр газеты Элфа Соседски передавали из рук в руки.

– Хм, ни слова, – пробормотал Чарли Бэрроуз. – Ни единого словечка. Где же фото, на котором ты вылезаешь из машины?

Словно пытаясь убедиться в отсутствии информации, они еще раз уткнулись в материал Элфа: «Жена все еще штопает твои носки, дружище? Мое новое расследование показывает: богатство теперь течет к твоим ногам, как штопальная игла, прилипающая к катку, которым сгребают металлолом на свалку». Молчание Элфа казалось странным, и его следовало обсудить.

– И так во всех газетах – полная тишина, – подытожила Кэти.

– Давайте наберем Теллена, спросим.

– О чем мы его спросим?

– Ну… где он берет такие смешные шляпы.

– Хватит тебе уже об этой шляпе, Чарли! Я серьезно. Происходит что-то подозрительное.

– Давай тогда позвоним в Интерпол.

Дальше началась обычная клоунада.

– Пошли-пошли. Надо позвонить Теллену…

– Отлично, но четыре пенса платишь ты…

– Вызываю все экипажи, вызываю все экипажи: у кого есть четыре пенса? Прием…

– У меня есть, прием…

– Вас понял. Встречаемся у телефонной будки, на углу Веллингтон-роуд. Отбой…

У будки сгрудились семь или восемь человек из банды, а еще трое втиснулись внутрь. Звонить вызвалась Кэти.

– Можем мы… то есть могу ли я поговорить с мистером Телленом?

– Кто его спрашивает? – отозвался усталый мужской голос.

Кэти представилась.

– Так вы не из родственников и не из друзей?

Она невольно хихикнула.

– Что? Что тебе ответили? – забеспокоились остальные двое.

– Тс-с… – прошипела Кэти. – Нет-нет, я, знаете ли, по поводу нашего учителя, бедного мистера Оливера. Мистер Теллен расспрашивал нас о нем, вот мы и удивились, что в газетах ничего нет… Он что? О господи… Нет, спасибо.

Кэти повесила трубку и повернулась к друзьям.

– Выпустите меня, – попросила она парочку, стоящую с ней в будке.

– Давай, Кэти. Давай, выкладывай.

– Вызываю двадцатого, вызываю двадцатого. Доложите о разговоре с газетчиком, прием.

Выйдя наружу, Кэти удрученно опустила плечи, перевела дух и, наконец подняв голову, объявила:

– Мистер Теллен жил с сестрой и с матерью. Около трех часов ночи мать почувствовала запах газа и, войдя в кухню, обнаружила сына с головой в духовке. Мистер Теллен мертв.

Они инстинктивно придвинулись ближе друг к другу, словно вошли в тесную комнатенку, однако вскоре испытали другое подсознательное желание – разойтись по домам, укрыться под материнским крылышком, что тотчас и было сделано, несмотря на детское еще время. Обсуждение дружно решили отложить до встречи в «Тропической ночи», где условились собраться позже.

Дождь, ливший последние несколько дней, перешел в теплую морось. На дюжину членов банды у них имелось шесть мопедов и три мотоцикла. До весны было еще далеко, однако в тот вечер у всех возникло желание прокатиться.

– Давайте куда-нибудь двинем, – выразила общее настроение Кэти. – Проедем по Саутэнд-роуд или, например, в другую сторону, к Виндзору.

– Чур, за бензин платишь ты!..

– Давайте устроим настоящий пробег!..

– Им что-нибудь скажем?..

– Если будет сильно поздно, обзвоним тех предков, которые способны отрядить на наши поиски полицию. Ну, кому-то можно и прямо сейчас сообщить…

– Ага, блестящая мысль! Цыпочкам точно не разрешат участвовать в пробеге…

В конце концов все вопросы были улажены, и Кэти забралась на мотоцикл позади Эрни. Остальные три девочки тоже оседлали задние сиденья, и еще четыре парня остались без пары. Они и возглавили тронувшуюся в путь кавалькаду.

Кэти наклонилась вперед, уцепившись за ремень Эрни и упершись коленями в его бедра. Скорость мгновенно выбила всю влагу из сырого воздуха. Эрни Уилсон особого восторга у Кэти не вызывал, и она больше смотрела по сторонам, наблюдая, как перед ними волной расходятся молчаливые дома по обе стороны улицы. Мотоциклы банды лавировали на дороге, словно торпедные катера посреди вражеского флота.

Степенные западные пригороды Лондона впитывали вонь выхлопных газов. Лидеры кавалькады продирались сквозь тесные улочки и бутылочные горлышки Хаммерсмита и Илинга, пока не вырвались на простор трассы А-4.

Их охватило ощущение маневренного ударного эскадрона, пусть и не слишком слаженного, но неважно: главное – настроение. В любом случае, когда пришло время остановиться, сигнала им не потребовалось. В оранжевом зареве низко висел огромный, длиной с улицу авиалайнер, мигающий посадочными огнями – будто автомобиль, собирающийся повернуть налево. Банда, не сговариваясь, решила встать у аэропорта и понаблюдать за самолетами.

Под небом странного зеленоватого оттенка на огромном летном поле растянулись, подобно крылатым ящерицам, воздушные суда. Летающий банкетный зал, еще несколько минут назад тяжко вздыхавший у них над головами, теперь неуклюже, со свистом реактивных двигателей полз по взлетно-посадочной полосе.

По трапу спустились несколько крепких мужчин в фетровых шляпах и хорошо пошитых пальто, каждый из которых держал в руке пухлый портфель – как в рекламе авиакомпаний. Затем вперед выбежали люди в грязных макинтошах; замелькали вспышки, отбрасывая резкие черные тени.

– Видать, крупные шишки, – заметил Эрни. – Важные янки из Нью-Йорка или еще откуда.

Банда подобралась к проволочному ограждению, поближе к служебному входу, и парни обняли девушек за талии. Других зевак в столь поздний час не наблюдалось, и маленькая группка подростков оказалась в одиночестве на сыром газоне, между шипящим потоком машин на дороге и ревущими самолетами на аэродроме. Кэти ловко перехватила руку Эрни, шарящую у нее за пазухой.

– Гляди, – указала она, – там Элф Соседски!

Все дружно уставились на летное поле.

– Где, где?

– Вон там, за спинами фотокорреспондентов, вроде как наблюдает.

– Что это он задумал?..

– Черт его знает…

– Да нет, не он…

– Его пальто ни с чем не спутаешь…

К выходу с аэродрома подкатил велосипед низенький человек в плохо сидящей саржевой униформе, явно собирающийся домой.

– Что там происходит, мистер? – спросила Кэти. – Что там делает такая толпа газетчиков?

Поскольку вопрос задала симпатичная девушка, мужчина притормозил у забора и бросил на компанию тяжелый взгляд из-под темных бровей. И без того бледное лицо, вполне обычное для человека, отработавшего полную смену, под светом натриевых фонарей приобрело лиловый оттенок.

– Это не регулярный рейс. Чартер! Специально для вип-персон, понятно? Прилетела делегация из ВОЗ, ну, которая занимается здравоохранением всего мира. Сами-то они выглядят вполне здоровыми.

Он принялся рассказывать никому не нужные подробности о рейсе и количестве специальных бортов, ежедневно прибывающих в аэропорт, не забыл и о тарифах за сверхурочную работу по разгрузке багажа.

– Мы заметили там Элфа Соседски, – подал голос один из подростков.

– А, да. Он часто здесь бывает – встречает випов, кинозвезд и все такое прочее. Один раз заговорил со мной. У него тут несколько парней, которые сразу сообщают ему, если происходит что-то интересное. Элф их подмазывает. Мне вот ни разу не предложил, а ведь я мог бы много порассказать. Мы в багажном отделении видим разное, в том числе и мошенничество с таможенными тарифами…

– Мы знаем этого Соседски, – гордо произнес Эрни.

– А кто его не знает? – бросил мужчина, готовясь сесть на велосипед.

– Нет, я имею в виду мы с ним встречались. Вот буквально на днях. Он интересовался одним из наших учителей, выбросившимся из окна.

– Тут один сотрудник из отдела пассажирского контроля тоже поставил точку на прошлой неделе. Я его лично не знал, но, говорят, приличный был парень. Чиновник – работа у них нервная, все из-за этого.

Он перевел взгляд на летное поле.

– Гляньте, сколько багажа. Слава богу, моя смена кончилась! Всемирная организация здравоохранения, ага… Вот для здоровья и таскали бы сами свои чемоданы! Говорю же, выглядят они довольно крепкими ребятами. Ну, они здесь ради нашего здоровья, а не своего. Ладно, хорошего вам вечера, милая. До свидания, парни.

– Хорошего вечера! – весело и вполне вежливо попрощалась компания.

Мужчина был из разряда тех взрослых, кто никогда их не провоцировал. После разговора банду охватил привычный зуд деятельности, и, рассевшись по мотоциклам, они снова выехали на проезжую часть.

С ревом моторов помчались на запад, в сторону Виндзора. По молчаливому согласию решили где-нибудь остановиться, подцепить девчонок для тех парней, кому не хватило пары, для чего через некоторое время и притормозили перед освещенным прожекторами Виндзорским замком. Его башни четко вырисовывались на фоне темного неба, словно блестящие банки из-под ирисок на покрытом битумом шоссе. Оставив мотоциклы, банда присоединилась к местным подросткам, прогуливающимся под стенами замка, перед зеркальными витринами и безупречными фасадами главной улицы городка.

– Вон, глядите, на той стороне три цыпы, – сказал Эрни, глубоко засунув руки в карманы и ссутулившись.

Банда тут же кинулась через дорогу, заставив три машины вильнуть, уходя от столкновения. Сердито, словно разъяренные совы, бросающиеся на добычу, заверещали клаксоны, засигналила мчащаяся по встречной «Скорая». Смеясь, свистя и издавая в ответ непристойные звуки, банда перешла улицу.

– Странно, за сегодняшний вечер это уже шестая «Скорая»…

– Во гоняют, – завистливо буркнул Эрни.

Транспортный парк банды состоял в основном из мопедов, поэтому о высоких скоростях мечтать не приходилось.

Парни с важным видом выдвинулись вперед, а девочки, словно послушные скво, приотстали. Операция была чисто мужской и в случае успеха могла привести к смене партнерш перед обратной дорогой. Местные девушки стояли перед большим обувным магазином, купаясь в ярком свете витрины.

– Привет, цыпочки! Скучаем? – окликнул их Эрни.

Одна из них бросила на подходящих парней взгляд через плечо, а затем все три скрылись за дверью. Решив, что получили приглашение, парни подошли ко входу. Внутри все оказалось не совсем так, как они думали – за центральной витриной шел узкий проход, а собственно магазин начинался уже за ним. Добыча скрылась из виду, а девушки банды задержались, разглядывая модную обувь в витрине со стороны улицы.

Из-за угла неожиданно выскочили человек десять юнцов. Они моментально рассредоточились и перестроились, окружив Эрни с товарищами и отрезав их от девушек.

Не утруждая себя криками и руганью, местные спокойно приступили к работе, временами кряхтя от удовлетворения и грозно шипя: «На-ка вот, получи!»

Эрни изогнулся, уклоняясь от кулаков нападающих, и, пружиня на носках, быстро отскочил фута на три. Несмотря на юный возраст, его действия говорили о недюжинной сноровке, однако два резких пинка сзади по ногам сделали маневр бесполезным. Одновременно ему врезали коленом по почкам и нанесли рубящий удар ребром ладони по шее. Напольная плитка с выложенным яркой мозаикой лозунгом «Будь счастлив в туфлях от магазина “Обувь для души”» приняла на себя выплеснувшуюся рвоту. На миг наступило облегчение, смешанное с гадливостью – он вымазался в собственной блевотине, – а затем в пах Эрни врезался острый носок башмака. Он сложился вдвое и тут же получил жестокий удар в глаз, затем в другой, и от боли в голове закружился хоровод искр. Скорчившись на полу, едва не уткнувшись носом в вонючий окурок, Эрни сквозь щелочку заплывшего глаза зацепился взглядом за металлическую полоску, идущую по низу витрины. Откатился он в то место, где она заворачивала к выходу во внутренний двор, откуда несло кислой вонью собачьей мочи, перебивающей запах его крови. Избили Эрни крепко, но он был рад, что оказался на удалении от эпицентра драки, и лежал, не поворачивая головы в сторону галереи, пока не схлопотал несколько пинков по ребрам и в живот.

Вскоре все остальные члены банды валялись вокруг, задыхаясь и стеная. Похоже, неприятеля особенно взбесил элегантный костюмчик Чарли Бэрроуза. Когда тот упал, с него содрали галстук, стащили ботинки и замшевый пиджак.

– Пустите меня, я тоже хочу! – орал толстый юнец.

Наконец кодла местных отступила на шаг, и толстяк, опустившись на колени, возбужденно взмахнул опасной бритвой с обернутой изолентой ручкой, а затем с удовлетворенным вздохом принялся нарезать лапшой брючки Чарли.

Одна из девушек начала визжать и не останавливалась, даже получив собственной сумочкой по лицу.

– Всё, хорош! Валим отсюда, – приказал главарь кодлы, прикуривая сигарету и осторожно выглядывая из-за угла.

Чужаки выхватили сумки у рыдающих девушек банды, забрали у парней бумажники, выгребли из карманов мелочь и направились к выходу, небрежно сунув в рот сигареты и заложив руки глубоко в карманы. Несколько человек перешли дорогу, вежливо остановив взмахом руки приближающийся автомобиль, а прочие разбежались в стороны.

Толстяк уходил последним.

– А, девочки, – лениво и расслабленно, уже без прежнего визгливого тявканья протянул он. – Смотрите, какое классное получилось из того типа майское деревце[11]. Я даже украсил его ленточками.

Девушки подбежали к избитым парням и оказали им первую помощь, вытирая распухшие окровавленные лица крошечными платочками.

– Их бы в больницу, – вздохнула Кэти.

С трудом поднявшись, Эрни отрезал: