Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1

– Э-эм.

Определенно, так и должно быть!

– Ох.

Но почему-то сегодня я только и делаю, что целый день напролет вздыхаю. Я легла, но сколько ни ворочалась, меня не покидало ощущение прилипшего к моей спине чего-то мерзкого. Однако правильнее было бы сказать, что дискомфорт испытывала моя душа, а вовсе не тело.

– …

В итоге я встала и, выглянув в окно, поняла, что до ночи еще далеко. Мне никак не удавалось избавиться от охватившего меня беспокойства. В мыслях было лишь одно желание – поскорее обратиться в черного лебедя. Поэтому, недолго думая, я отправилась к озеру и, присев на холмике, уперлась подбородком в колени.

– Вы сегодня рано, герцогиня.

– Да, верно.

Гуси, скользящие по воде, приблизились, чтобы приветствовать меня, но я махнула им рукой, как бы говоря, что в этом нет необходимости. Сейчас я была не в настроении слушать чьи-либо приветственные речи. Я уже начала было думать, что, наверное, зря вообще пришла на озеро, но, с другой стороны, идти мне больше было некуда.

– Мадам, вы действительно пришли. Когда гуси сказали, что вы здесь, я сначала не поверила.

– Селлена.

Что это за озеро такое, где ничего нельзя сохранить в тайне? Возможно, среди водоплавающих животных новости разносятся быстрее? Селлена приблизилась и села рядом. Я разбросала сухую траву, чтобы подготовить ей удобное местечко.

– Мадам, вы, кажется, сегодня не в духе.

– Эм, я?

– После той встречи с госпожой Ребеккой на вашем лице поселилась печаль.

До чего же у нее острый глаз. Я всеми силами пыталась принять самый равнодушный вид, но в итоге сдалась и просто закатила глаза. По правде сказать, причина, по которой Селлена была проклята, как раз в ее сообразительности и заключалась. Она первой поняла, что красивый молодой человек, часто посещавший герцогскую резиденцию, на самом деле колдун, и затем оказалась не в силах скрыть факт своей осведомленности, как бы сильно ни старалась.

– Отриньте ваши тяжкие думы. Ведь госпожа Ребекка не впервые повела себя подобным образом. Ну что вы, правда…

– Так-то оно так.

Но взгляд на ситуацию меняется, если речь идет о твоей дочери, не так ли?

– О-о-ох.

Вздох, который я всеми силами пыталась сдержать, вырвался из груди.

Причина, по которой я пребывала в столь подавленном настроении, крылась именно в Рании и Ребекке. Хотя в любом романе есть пара-тройка злодеек, мелькающих на заднем плане, и они как раз принадлежали к их числу, но, черт подери, номинально они являлись моими дочерями. Как бы я ни старалась приспособиться ко всему, что меня окружало, с этим фактом мне так и не удалось смириться. Поверить не могу, что у меня две падчерицы примерно одного со мной возраста! Можно, конечно, задаваться вопросом, почему вдова, которую продали и прокляли, раздувает из этого такую проблему, но у каждого есть свои приоритеты. В прошлой жизни у меня не было ни родителей, ни братьев, ни сестер, поэтому я всегда мечтала о семье. Любящий и внимательный муж, являющийся надежной опорой сын – это, без сомнения, прекрасная картина. Но у матери должна быть и очаровательная дочурка! Мягкие пухлые щечки, невинные сияющие глазки и милые губки бантиком…

– О да!

При одной мысли об этом мое сердце начинало трепетать. Именно поэтому в прочитанных мной романах я больше всего любила не сцены с главной героиней и главным героем, а побочные истории, в которых появлялись их дети. Когда я читала о малышках главных героинь, как две капли воды похожих на своих матерей, то каждый раз ахала от наслаждения, словно речь шла о моей собственной дочери.

«Верно, я заплатила за роман, так что по сути это я кормлю ее сухой смесью и меняю ей подгузники! Поэтому она не может не быть моей дочерью!»

Меня переполняла гордость, когда я видела, как дети из романа живут счастливой жизнью и растут, держа за руки маму с папой. Говорить, что эта картина – точная копия моего детства… было бы слишком бессовестно и нагло. Просто эти сцены доставляли мне неописуемое удовольствие. Если у меня когда-нибудь появится дочурка, я тоже хочу окружить ее любовью и заботой и сделать так, чтобы она абсолютно ни в чем не нуждалась.

– Что ж, у меня действительно были такие мечты.

Но где это видано, чтобы одна дочь оказалась психопаткой, а другая – злобной завистницей!.. Словно резко пробудившись ото сна, я вернулась в реальность. Готова отказаться от всего остального, но дочка была заветной мечтой всей моей жизни. В чем, черт подери, я согрешила, что со мной обошлись подобным образом! Никогда не просила о богатстве или принце на белом коне, как другие. Не было у меня подобных желаний! Я просто хотела прожить самую обычную жизнь, родить хорошенькую дочурку и наслаждаться своим маленьким счастьем. Почему, как гром среди ясного неба, на мою голову свалилось подобное?!

– Знай я, что все обернется таким образом, загадывала бы желание более обдуманно.

– Что? Какое еще желание?

– Нет, никакое, – я щелкнула пальцами по наклонившемуся в сторону клюву Селлены и встала.

Но если бы я знала, что мое последнее желание, озвученное в зоопарке перед самой смертью, сбудется так быстро, то непременно добавила бы и этот пунктик тоже. «Прошу, даруйте мне одну-единственную, красивую и милую дочурку!» – почему я не произнесла этих слов?..

Охваченная тщетными сожалениями, я привела в порядок свой траурный наряд. Хотя в скором времени мне в любом случае придется обратиться в черного лебедя, я все же решила вернуться во флигель и немного поспать.

– Я пойду первой. А ты поймай парочку карпов. Я слышала, сейчас как раз их сезон.

– Я поймала одного, но оказалось, что это был человек! А я все гадала, как рыбина может быть такой большой!..

– Не думаю, что это та история, которую можно рассказывать, смеясь… Секунду!

Тихо.

– Тс-с…

Перестав отчитывать Селлену, я приложила палец к губам. Та принялась удивленно смотреть по сторонам: не наведались ли на озеро Рания или Ребекка?

Нет, честно говоря, я не ощущала чьего-то присутствия.

– Мадам, что такое?

– Ты ничего не слышала только что?

– О чем это вы…

– Слышишь. Опять точно такой же шорох!

– Ш-ш-ш.

Услышав тихий звук, я снова наклонилась. Вне всякого сомнения: в камышовых зарослях кто-то скрывался. Я оттолкнула обескураженную Селлену и осторожно сделала шаг в сторону стеблей камыша, потом второй…

– Кто здесь?

Никакой реакции не последовало. Да, я использовала человеческий язык. Но тот факт, что мне, находящейся на самой вершине экосистемы озера, не соизволили ответить, означал одно из двух: либо существо, прячущееся в камышах, только-только прокляли, либо оно было животным изначально.

– Как смеешь ты молчать, когда герцогиня зовет тебя? Мадам, отойдите. Я сама осмотрю заросли!

– Нет-нет, все в порядке.

И почему-то у меня возникло предчувствие, что верен второй вариант. Остановив взволнованную Селлену, я осторожно раздвинула камыш.

– Все в порядке, ты можешь вый… Ой! – выпустив стебли, я прикрыла рукой, разинутый от удивления рот. Передо мной было существо, которого я никогда прежде не видела на этом озере. Очаровательный маленький птенчик, покрытый пушистым белым пухом, моргнул и посмотрел на меня своими алыми глазками.

– А, это же белый лебеденок!

Боже мой… От взгляда на это крохотное существо у меня перехватило дыхание. Лебеденок прятался в камышовых зарослях… Ну конечно, он еще слишком мал, поэтому у него не было иного выбора, кроме как спрятаться. Облик этого чуда, когда оно присело на лапки и наклонило головку, был таким милым, что мне на миг показалось, словно передо мной куколка.

– Ты только глянь, это же птенец лебедя. Вне всякого сомнения, перед нами белый лебеденок!

– И в самом деле. Кажется, эта кроха совсем недавно вылупилась из яйца… Нет ли поблизости ее мамы? Или, может, малышка потерялась?

– Тс-с. Кажется, она напугана.

Я осторожно опустилась на колени перед малышкой, которая под нескончаемым потоком слов Селлены сжалась в комочек. К счастью, ее испуг был не очень сильным, птенец лишь моргал глазками, но не убегал.

– Какими судьбами здесь оказался лебеденок? Если речь идет о белом лебеде с озера, то это могут быть только сэр Ремингтон и его жена! Но неужели они успели обзавестись ребенком?

– Не думаю. Недавно они не на шутку разругались, споря о том, по чьей именно милости оказались прокляты. И они уже в летах, поэтому вряд ли у них…

– Да, думаю, тут ты права.

Считать, что раз озеро проклято, то жизнь на нем будет протекать флегматично и вяло, – самый что ни на есть глупый предрассудок. Думаю, правильнее будет сказать, что, наоборот, именно потому, что люди оказались превращены в животных, их эмоциональные порывы стали еще более дикими. Здесь не было ни ограничений, ни посторонних взглядов. Кроме того, они пребывали в отчаянии, не зная, смогут ли вновь стать людьми, поэтому творили все, что только взбредет в голову, будь то интрижки или измены, раздоры или что-либо еще. Я находилась здесь всего три месяца, но уже успела насчитать более трех разведенных пар.

– Но, может, на всякий случай стоит спросить у сэра Ремингтона об этой малышке?

– Нет. Если окажется, что он тут ни при чем, то что прикажешь делать? Разве ты не видишь, что она и так до смерти напугана? Мне, конечно, не очень нравится сплетничать, но не могу не отметить, что у сэра Ремингтона слишком крутой нрав. Что ты будешь делать, если малышка расплачется?

– Это действительно так, но все же…

– Сначала нужно успокоить ее. Если мы будем вмешиваться без причины, то у нее может возникнуть травма, и какое тогда ее ждет будущее? Нельзя вести себя слишком возбужденно. Мы должны показать пример. Понимаешь?

– Мадам, мне кажется, что вы здесь возбуждены больше всех.

От слов Селлены у меня по спине пробежал холодок, и я демонстративно отвернулась, сделав вид, что не слушаю. Она была чересчур сообразительна! Мои щеки и затылок начали гореть, а кончики пальцев закололо.

– А…

И откуда только свалилось к нам это чудное создание? Все ее тело, на котором еще не выросли настоящие перья, было покрыто мягким белым пушком. Это первый ребенок, которого я увидела с тех пор, как появилась тут. Озеро Фердиум было местом ссылки про́клятых взрослых людей, и молодые особи встречались здесь крайне редко. Большинство людей оказались обращены в животных до того, как обзавелись детьми… Но так или иначе, сейчас передо мной был ребенок.

Дитя! Ребенок, о котором я все это время так мечтала!

– Раз эта малышка до сих пор не заговорила, значит, она не человек. Скорее всего, это просто едва вылупившийся белый лебеденок.

 – И то верно. Будь она про́клятым человеком, то говорила бы. И какой бы жестокой ни была госпожа Рания, уж ребенка она бы не стала проклинать.

– Ты тоже так думаешь?

– Мадам, чему вы так радуетесь?

– Радуюсь? С чего ты взяла?

Прижав к щеке ладонь, я запоздало попыталась вернуть себе самообладание. Про́клятые люди внешне совершенно ничем не выделялись среди других обитателей озера. Пока кто-то из них не начинал говорить, невозможно было определить, животное перед тобой или человек. Были даже случаи, когда про́клятые люди не разговаривали по несколько лет – возможно, из-за шока от превращения. Не помню точно, когда, но, кажется, это произошло в прошлом месяце? В воде плавал один карп. Уверенная в том, что передо мной просто большая рыба, я цапнула его клювом, а это оказался про́клятый рыцарь, который закричал что есть мочи: «Мне больно, отпустите меня!» После того инцидента я не прикоснулась клювом ни к одному живому существу.

– Кстати говоря, вы сейчас ведете себя не так, как обычно. Вас ведь все, что связано с обитателями озера, никогда не интересовало.

– Это вовсе не так…

Хотя я и сказала Селлене не молоть чепуху, но мой взгляд уже был всецело прикован к крохотному белому лебеденку. Продолжать так себя вести было нельзя, но странное дело: у меня никак не получалось сдвинуться с места, словно мои ноги прибили к земле.

– Скоро сядет солнце. Вы ведь собирались до появления луны вернуться во флигель и немного отдохнуть, не так ли? Я присмотрю за этой малышкой в ваше отсутствие. А если отвести ее на луг на том конце озера, то, возможно, там она найдет тех, кого знает.

– Отвести на луг?

– Да-а. В последнее время сюда частенько наведываются бродячие собаки, поэтому если не отвести ее туда, то она вряд ли переживет ночь.

– Молчать!

Дитя, закрой ушки!

Сама того не осознавая, я робко протянула руки к малышке и заключила ее в свои объятия. Та была так поражена, что не могла пошевелиться, и я, чувствуя, что она затаила дыхание, понизила голос:

– В этом нет никакой необходимости, Селлена. Ты можешь идти. Разве ты не обещала сегодня вечером помочь с наведением порядка в камышовых зарослях? Обещание есть обещание. Не пренебрегай общественной жизнью озера.

– Но как же тогда быть с лебеденком?

Пожав плечами, я легонько вздохнула:

– Ничего не поделаешь, мне придется взять ее с собой.

И, раздраженно покачав головой, бросила растерянно округлившей глаза Селлене:

– Мне так хотелось сегодня немного вздремнуть до наступления ночи, но у меня нет ни одной секунды на отдых.

⁂

Здесь ведь точно никого нет, да? Войдя во флигель, я внимательно посмотрела по сторонам и тут же опустила лебеденка на стол. Что касается сна, то я уже успела поспать сегодня днем. Я спала и вчера, и позавчера и завтра тоже смогу отоспаться, так какой смысл ложиться сейчас?

– Эм.

Верно-верно. Я кивнула, наблюдая за маленьким белым лебеденком. Пушистый мех малышки был мягким, как снежинка, которая вот-вот растает. Увидев, что она все еще дрожит от страха, я быстренько перенесла ее на кровать:

– Прости. Просто я давно не держала в руках таких крох.

Должно быть, кровать была жестковата для малышки. Я начала торопливо скручивать одеяло, чтобы свить для нее гнездышко. Мне нужно было что-то сделать, но я понятия не имела, с чего начать, и моя тревога продолжала усиливаться.

– Ну вот, готово. Как ты себя чувствуешь? Тебе удобно?

– …

Конечно, я знала, что ответа не последует, но все же подождала какое-то время, а затем рассмеялась. В любом случае меня сейчас никто не видит. Я медленно наклонилась и заглянула в алые глаза лебеденка.

– Боже… как же быть?!

Она была безумно милой! Это было то самое очарование, при виде которого хотелось закрыть глаза руками и визжать от умиления. Но этим я бы перепугала ее до смерти, поэтому пришлось прикусить губу и сложить руки под подбородком. Работая в зоопарке, я всегда заботилась о детенышах животных, которые только-только появились на свет или же были привезены к нам из других мест.

– Дитя, куда же, черт подери, ушла твоя мама?

– …

– Кстати, и почему твои глазки так похожи на драгоценные камни?

У малышки были такие сияющие глазки, что я готова была их расцеловать, если бы только сейчас она не дрожала от страха. Они сверкали точь-в-точь как рубины. Хотя я никогда не видела рубинов, но была уверена, что ее глазки своим чистым блеском и прозрачностью ничем от них не отличаются. Но… разве у белых лебедей не черные зрачки? Головка, которая лежала на одеяле, наклонилась, словно подражая лебедю. На мгновение я подумала, что передо мной про́клятый человек. Но если бы на ней лежало проклятие, то она бы уже проронила хоть словечко. И хотя я понимала речь животных, их словарный запас был намного скуднее, чем у людей. Поэтому, даже понимая их язык, можно было либо хорошо уловить смысл сказанного, либо плохо. К тому же почти все они лишь описывали свое настроение или состояние, говоря, что, например, голодны или хотят спать.

– …

Но этот ребенок не сказал даже чего-то похожего. За исключением удивления при первой нашей встрече, белый лебеденок не выражал ни словами, ни звуками никаких признаков страха. И, глядя на любопытство, свойственное малышам, могло показаться, что она действительно не имела ни малейшего представления ни о земле, ни о небе. Пребывая в глубоких раздумьях, я наклоняла голову туда-сюда и наконец щелкнула пальцами:

– А-а! Теперь все ясно!

Возможно, это мутация или что-то в этом роде. Как только меня посетила эта мысль, я сразу же поняла, почему мать-лебедушка бросила свое чадо на произвол судьбы. Я резко встала, чем напугала малышку: она сжалась в комочек, вдавив голову в шею.

– Нет-нет. Ты не сделала ничего плохого.

Как вообще может хоть в чем-то провиниться такое чудо?! В глазах у меня защипало. Хотя я и не помнила, как меня бросили, мне все же не удавалось избавиться от ощущения, что родители оставили меня не сразу после рождения, а спустя какое-то время, не справившись с своими обязанностями. Я боялась, что травмирую малышку, если слишком сильно ее напугаю, поэтому очень осторожно ее обняла.

– Они действительно идиоты. Оставить столь чудное создание…

Эм… Но почему на моих губах то и дело появлялась улыбка? Причина была очевидна, но я до последнего продолжала делать вид, что не знаю, и изо всех сил сдерживалась. Если я начну хохотать в открытую, то буду выглядеть действительно плохим человеком. Тем не менее, несмотря на то, что я это осознавала, уголки губ все равно предательски ползли вверх.

– …

– Не пойми меня неправильно. Я изначально… была человеком, который частенько смеется.

Под пристальным взглядом этих невинных глаз я тут же попыталась оправдаться. Но как вообще можно не улыбаться в тридцать два зуба в подобной ситуации? Ведь, возможно, у меня наконец-то появится семья! Более того, у меня будет такой красивый ребенок!

– Послушай… мои слова могут показаться тебе смешными…

– …

– Но, может, мне стать твоей мамой?

От волнения у меня пересохло во рту. Я прекрасно понимала, что говорю эти слова простому белому лебеденку, который даже не является человеком, но оттого, что возникла ситуация, которую я себе и представить не могла, мое сердце трепетало от волнения еще сильнее.

«Мне просто очень одиноко!»

Даже если жизнь на озере и была хороша, но что в прошлой жизни, что здесь – я все равно влачила одинокое существование. Хотя на озере мы все проводили время бок о бок, на обратном пути во флигель кончик моего носа начинало щипать от боли.

– Хорошенько подумай над моим предложением. Мне кажется, это не такой уж и плохой вариант для тебя.

– …

Хотя я знала, что не услышу ответа, но все же не могла оторвать глаз от маленького лебеденка. Следует ли мне быть чуть более активной? Я набралась смелости и легко коснулась ее головки, и по телу у меня пробежала легкая дрожь, словно я сейчас вот-вот растаю.

– Давай просто жить вместе, а?

– …

Хотя это было произнесено в вопросительной форме, все мое естество заволокла чернота, словно говоря, что я – черный лебедь не только снаружи, но и внутри. И о чем я думаю? Нужно просто оставить тебя рядом с собой, и дело с концом. Хотя на мгновение я почувствовала укол совести, но утверждать, что я поступаю из ряда вон плохо, было все же нельзя. Ведь поскольку речь шла о брошенном ребенке, без родителей, братьев и сестер, ему нужен был тот, кто позаботится о нем хотя бы до тех пор, пока не объявится кто-то из близких.

«И, честно говоря, даже если за тобой кто-то придет… вряд ли это существо можно назвать настоящим „порядочным“ белым лебедем?»

Тот, кто единожды бросил своего ребенка, спокойно может сделать это снова. В моей голове уже появилось более сотни причин, почему я должна оставить дитя под своим крылом. Я старалась не слишком сильно впадать в зависимость от этого чуда, но мои пальцы продолжали без остановки щекотать макушку и щечки белого лебеденка. И лишь увидев, что малышка сонливо опустила головку, я заставила себя убрать руку.

– Похоже, тебя клонит в сон. Что ж, немудрено.

– …

Я осторожно вернула лебеденка обратно в скрученное из одеяла гнездышко. Мне хотелось обнять малышку и уснуть вместе с ней, ведь я, не спав со вчерашнего дня, тоже ощущала неимоверную усталость. Но что, если во сне я одним неосторожным движением раздавлю это крохотное создание?.. Тогда быть беде… Нет же, этого уж точно не случится! Ведь я уже могу обратиться в черного лебедя.

– Ха-ха.

Я смущенно засмеялась, а затем раздвинула шторы и открыла окно, чтобы дорожка лунного света достигла постели. Когда я приму облик черного лебедя, можно будет не бояться, что малышка окажется раздавленной. Конечно, самым простым и безопасным способом было с самого начала уложить белого лебеденка спать на полу, но мне совершенно не хотелось так поступать.

– Конечно. Ведь это ее первый день здесь.

Тем более она оказалась брошена, да еще успела не на шутку перепугаться. Мысль о том, что этого прекрасного ребенка покинули, уже стала в моей голове неоспоримым фактом.

Спи-спи, малышка.

И, аккуратно расположившись рядом, я прильнула к ней своим телом. Не знаю, кто из нас заснул первой, но я моментально провалилась в сон.

Большое спасибо! Мое желание вновь было исполнено! Теперь, когда к безмятежной жизни на озере добавился ребенок, мне больше и желать было нечего. Да не просто ребенок, а грациозный белый лебеденок! Дитя, которое идеально подходит проклятой герцогине Кэтрин. Хотя можно счесть за небольшой сбой системы то, что мне, черному лебедю, свалился в руки белый, но назвать это недостатком язык просто не поворачивался.

«Это ведь точно не сон, да?»

Пока я пребывала в полудреме, лишь эта мысль вызывала у меня беспокойство. Тем не менее отнимать то, что было дано, противозаконно. Твердо решив, что никому не отдам свою малышку, я вытянула руки, ощупывая кровать в ее поисках.

Нет, вернее, я расправила крылья, а не руки.

– Эм, ты проснулась?

И когда это она только успела зарыться в мои перья? С чувством удовлетворения открыв глаза, я почувствовала, как лебеденок прижимается к моему животу. Как я и думала, тебе тоже не так уж и плохо здесь, да? Должно быть, малышка инстинктивно искала моих объятий. Белый лебеденок завертел головой, пытаясь отогнать остатки сна, а я, глядя на это, с улыбкой проговорила:

– Боже, ты, похоже, удивлена. Не нужно бояться. То, что твоя мама внезапно преобразилась…

– Мама?

– …

С-секундочку.

Я застыла как вкопанная, а лицо белого лебеденка внезапно просветлело. Малышка невинно расправила крылья и со всей имеющейся у нее любезностью сделала контрольный выстрел:

– Мама? Вы моя мама?

Глава 2

В императорском дворце, внутренние покои которого обычно по ночам разрешалось освещать лишь луне, сегодня царила совершенно иная атмосфера. И не в каком-то укромном уголке дворца, а прямо перед самыми дверьми спальни императора. Здесь повсюду плавали волшебные огни, освещающие все так, словно за окнами стоял день.

– …

Стоящие на коленях стражники и рыцари в отчаянии крепко зажмурились. Это были смелые люди, которые никогда не закрывали глаза даже перед лицом великой войны, окропившей кровью весь континент, но произошедший сегодня ночью инцидент не шел с ней ни в какое сравнение.

– И что это тут вообще происходит посреди ночи? Я не на шутку перепугался, получив сообщение…

– Простите, брат.

При появлении второго принца Кирэля четвертый принц и по совместительству начальник дворцовой стражи Теннон потер рукой свое бледное как мел лицо. Они приходились друг другу кровными братьями, но как человек, отвечающий за охрану императорского дворца, четвертый принц не мог позволить себе оправдываться.

– Когда его величество узнает, как ты, черт подери, намерен справиться с последствиями…

Бах!

Прежде чем он успел договорить, огромные двери открылись, и на пороге появилась фигура. Хотя эти покои и были самыми роскошными во всем дворце, появившийся в проходе мужчина затмевал собой их блеск и величие.

– …

Он снял с головы серебряный шлем, и его великолепные белокурые волосы, сияющие ярче лунного света, рассыпались по плечам. Линия подбородка была такой же острой, как и точеная переносица, но больше всего внимания привлекали его глаза. Символ императорской семьи Роханской империи и знак истинного преемника, они сразу же давали понять, кем является возникший на пороге. Эти холодные глаза бога войны ясно показывали, кто был правителем этого огромного дворца.

– На обратном пути я услышал одну очень занимательную историю.

С каждым сдержанным шагом по зале распространялась благородная и одновременно холодная аура Ласида, императора Роханской империи. Его младшие братья, с которыми он был связан одной кровью, опустили головы, не смея встретиться с ним взглядом.

– В-ваше величество.

– Единственная принцесса империи исчезла из дворца, переполненного ее старшими братьями?

– …

Его меч звонко и резко покатился по полу. Лезвие серебряного клинка, на котором еще не высохла кровь, принадлежащая то ли человеку, то ли животному, сверкало так же холодно, как и глаза его хозяина.