Взрываться

Я не стремлюсь к свету, но не могу перестать думать о ней. Мы не подходим друг другу, но я не могу избавиться от желания обладать ею. Когда Мэдди рядом, все, чего я хочу, – это наклонить ее и трахать, пока она не заткнется. И я ничего не могу с собой поделать.

Она опьяняет и одновременно выводит меня из себя.

– Конечно, скоро буду, не забудь охладить пиво.

– Да, да, – отвечает он и кладет трубку.

Я достаю зажигалку из внутреннего кармана куртки и осматриваю полуразрушенный склад. Если не считать три тела, можно сказать, что я помогаю привести это место в порядок. Фальконе, вероятно, полагают, что им удалось обойти нас, забрав наш груз. Но они не осознают, насколько просто было вернуть его и уничтожить их людей.

Тупые ублюдки.

С улыбкой, обращенной к связанным, я щелкаю зажигалкой и, дождавшись, когда пламя запляшет в моих глазах, бросаю ее на пол к их стульям. Тела, охваченные яростным пламенем, служат знаком, что пришло время покинуть это место. Фрэнки, посмеиваясь, следует за мной по пятам.

Я занимаю место водителя в своем белом Audi RS6, и Фрэнк, расположившись на пассажирском сиденье, с иронией замечает:

– Черт, что за дерьмовый способ умереть!

– Я могу предложить вариант похуже. В следующий раз опробуем.

Двигатель ревет, и я направляюсь к мерцающим огням Манхэттена.

Я подъезжаю к чертовому выпендрежному дому Келлера. Даже его гравийная дорожка – воплощение изысканности. Заглушив двигатель рядом с огромным чертовым фонтаном, я с улыбкой качаю головой. Он действительно постарался обеспечить своей женщине все самое лучшее.

Я стучу в деревянную дверь и засовываю руки в карманы. Внезапно, словно из ниоткуда, на меня накатывает волна беспокойства. Мне совсем не нравится это ощущение. Ни капельки.

Проходит несколько минут, но дверь никто не открывает, и я стучу громче.

Я знаю, что она здесь, чувствую это.

Мое тело почти вибрирует от возбуждения, а сердце трепещет в груди. Влияние этой женщины на меня настолько сильное, что вызывает беспокойство.

– Подождите, я иду! – Ее голос заставляет меня замереть на месте.

Я понимаю, что она будет недовольна моим появлением, но все же проявит больше самообладания, чем обычно. Мэдди не знает ни о моем правиле не целоваться с женщинами, ни о моем прошлом, но даже после того, как я расправился с похитителями Сиенны и оказался весь в крови, она не испугалась.

Мэдди не боится меня таким, какой я есть на самом деле, и не осознает, что чем больше она злится на меня, тем больше меня это заводит. В ее упорных попытках противостоять мне есть нечто, что вызывает у меня возбуждение.

Входная дверь наконец распахивается, Мэдди глядит на меня, и ее чувства очевидны по ее сморщенному носу и сощуренным глазам. О да, она действительно сердится.

Я пожираю глазами эту горячую женщину. Она в коротком, обтягивающем, сверкающем платье. Оно едва прикрывает ее киску, о которой я грезил весь минувший год. Мой взгляд скользит выше, останавливаясь на сиськах, идеально заполнивших платье. Ах, до чего чудесный вид на декольте. Между ее ключицами лежит маленький серебряный кулон в виде солнца. Когда мой взгляд наконец достигает ее лица, Мэдди скрещивает руки на груди, все еще хмурясь. Несмотря на то что она выглядит так, будто готова убить меня голыми руками, она прекрасна. Взгляд изумрудных глаз пронзает меня в самое сердце, а пухлые губы словно созданы для того, чтобы обхватывать мой член.

Черт, мне нужно перепихнуться.

Я не могу думать о ней, находясь в таком состоянии. Не то чтобы, правда, это помогало…

– Блять, солнышко, ты просто великолепна! – восклицаю я, но она лишь вскидывает бровь.

– Ну спасибо.

Ее лицо заливает румянец, который быстро распространяется на грудь. Очевидно, я смог затронуть ее чувства так же глубоко, как она – мои.

– Ты так и будешь стоять здесь или все же впустишь меня? – с легкой улыбкой спрашиваю я, и она, обхватив ручку своими изящными пальчиками, слегка приоткрывает дверь и тянет ее на себя.

Я прохожу мимо девушки и, случайно задев ее правой рукой, ощущаю, как по телу пробегает электрический ток. Я с шумом выдыхаю, а она осторожно закрывает дверь и поворачивается ко мне лицом.

– Красивые туфли! Думаю, эти шпильки с легкостью смогут выколоть кому-нибудь глаз, если это понадобится, – подмигиваю я ей, и часть меня искренне верит, что однажды так и будет.

– Выколют твой, если не заткнешься. Ребенок спит! – резко отвечает она. – О, простите, я забыла, что теперь вы большой грозный мафиози, так что мне лучше умолкнуть.

И она, черт возьми, закатывает глаза! Эта женщина знает, как вывести меня из себя.

Может быть, пора дать ей понять, что бывает, когда дразнят медведя.

Я приближаюсь к Мэдди, и она отступает, ударяясь спиной о дверь. Мои руки упираются в дерево по обе стороны от ее головы, и ее рот приоткрывается в форме идеальной буквы «о».

– Твою мать, солнышко, не испытывай мое терпение.

Она дерзко вздергивает подбородок, и, встретившись с ней взглядом, я замечаю, как на ее губах появляется насмешливая улыбка.

Ну вот, началось.

– И это говорит мужчина, у которого не хватает яиц поговорить с девушкой после поцелуя? Умоляю, будто я тебя боюсь, – возмущается она.

– А надо бы, – шепчу я ей на ухо, наблюдая, как по ее шее пробегают мурашки.

– Как скажешь, Грейсон. Это все равно было ошибкой, – произносит она, и ее голос дрожит на последнем слове.

– Как жестоко. – Я нежно провожу указательным пальцем по ее щеке, а затем спускаюсь ниже, к шее. – Жаль, что твое тело выдает тебя с головой. Готов поспорить, если бы я просунул руку под это облегающее платье и прикоснулся к тебе, то твоя киска уже была бы влажной для меня.

Мэдди открывает рот, чтобы возразить, но сразу же закрывает его. Кажется, я наконец-то нашел способ заставить ее замолчать, не используя для этого член.

Неожиданно у меня за спиной покашливает Келлер, и Мэдди вздрагивает. Она стоит с покрасневшим лицом и виноватым видом, как у ребенка, пойманного на краже конфет. Я вздыхаю и выпрямляюсь, а Мэдди проскальзывает под моей рукой, неловко теребя подол платья. Я прохожу мимо нее и стискиваю в крепких объятиях изящную Сиенну.

– Ты прекрасно выглядишь! – восклицаю я, отстраняясь. Даже не глядя на Келлера, я знаю, что друг не будет в восторге от моих слов.

Он так и не смог смириться с тем, что технически, я познакомился с Сиенной раньше него.

– Мистер Киллер, уже пора пить пиво? Я немного переволновался, – говорю я и, повернувшись, подмигиваю Мэдди, которая отвечает мне убийственным взглядом.

Прихожую наполняет глубокий смех Келлера, и Сиенна, недоумевая, переводит взгляд на Мэдди.

– Да, пошли, – отвечает он со смехом, обнимает свою жену и, не стесняясь, начинает страстно целовать ее прямо у нас на глазах, буквально трахая языком ее рот.

Я обращаю взгляд к Мэдди и с удивлением поднимаю брови. Она же, пытаясь скрыть смех, слегка прикусывает нижнюю губу. От ее улыбки мое сердце начинает биться вдвое быстрее, как это происходит всегда, когда она улыбается. Понимая, что это сигнал к завершению разговора, я поднимаю руку, чтобы попрощаться с девушками, и иду на кухню.

– Хорошего вечера, дамы! – восклицаю я, торопя Келлера.

– Блять, как же здорово, – с облегчением выдыхаю я, ощущая, как ледяное пиво попадает в мое горло.

– Что, черт возьми, сейчас произошло у вас с Мэдди? – спрашивает Келлер, проходя мимо меня, чтобы взять бутылку пива, которую я достал для него из холодильника.

– Мы просто шутим.

– Значит, это никак не связано с поцелуем? – с ухмылкой спрашивает Келлер, и я чуть не давлюсь своим пивом.

Какого хрена он… Ну погоди, Мэдди.

– Это еще ничего не значит.

– Не могу поверить, что ты не рассказал мне. И как он был, твой первый поцелуй за, кажется, восемь лет?

– Семь, – невозмутимо отвечаю я.

Я должен был рассказать ему о поцелуе, ведь Келлер – мой лучший друг. Черт, я тренировал его почти каждый день в течение последних шести лет, и мы вместе сделали его абсолютным чемпионом мира в тяжелом весе. По этой причине мы знаем друг о друге почти все. Однако обсуждать Мэдди в таком ключе мне казалось неправильным.

– Это был просто поцелуй, – повторяю я, сам не зная, кого пытаюсь убедить.

– Так вот почему ты бегал от нее как от гребаной чумы несколько месяцев? Брось, мужик, мы оба знаем, что ты хочешь ее. Это было очевидно с первой вашей встречи.

Да, я хочу ее, и это, черт возьми, является проблемой. Я больше не связываюсь с женщинами дольше, чем на одну ночь, но Мэдди заставляет меня представлять все возможные способы, которыми я мог бы овладеть ею. Я фантазирую о том, как она стонет мне в ухо и выкрикивает мое имя, и единственный способ остановить себя – это избегать ее. Чем чаще я с ней встречаюсь, тем больше ее хочу.

– Отвали, Келлер, – говорю, крепче сжимая бутылку и делая еще один глоток.

– Хорошо, – говорит мой лучший друг, поднимая руки в знак капитуляции. – Тогда расскажи, как у тебя дела с Лукой. Кажется, тебе очень весело.

– Это гребаная бойня, и она мне по душе.

– Кто бы мог подумать, что мой тренер займет мое место в мафиозном клане! Я и не подозревал, что у тебя есть такие способности. Похоже, тренировки в спецназе не прошли даром. Но черт возьми, ты нам нужен в «Кингс»! Каждый день к нам записываются новые люди.

«Кингс» – это наше детище, дело всей жизни. С тех пор как Келлер выиграл чемпионат в прошлом году, боксеры-любители выстраиваются в очередь, чтобы тренироваться у нас и выступать бок о бок с лучшими спортсменами мира.

– Я обязательно буду участвовать, просто эта неделя выдалась очень напряженной. Ты же знаешь, что я не подведу тебя.

– Давай посмотрим бой Андре, – предлагает Келлер, кивая в ответ.

Я сжимаю переносицу, чтобы хоть немного снять напряжение, но мои мысли все еще заняты Мэдди. Мне нужно уйти до того, как они с Сиенной вернутся.

Глава 3

Мэдди

Как и в любой пятничный вечер, в «Конечной зоне» многолюдно. Однако благодаря тому, что Сиенна замужем за владельцем этого заведения, у нас всегда есть возможность занять нашу любимую VIP-кабинку.

Я удобно устраиваюсь в мягком кожаном кресле и смотрю на все эти рюмки и бокалы, которые стоят на позолоченном столике. В центре – бутылка шампанского двойного объема. После стычки с Грейсоном мне просто необходимо выпить.

Этот мужчина пробуждает во мне пламя, которое, кажется, невозможно затушить. И вновь я испытываю сексуальное разочарование от того, что тот, кого я желаю, для меня недоступен.

Я опрокидываю рюмку текилы, ее содержимое обжигает меня изнутри.

– Что случилось у вас с Грейсоном? – спрашивает Сиенна, наполняя свой бокал шампанским.

– Понятия не имею, Си. Этот человек не в себе.

Безусловно, моя подруга осведомлена о том поцелуе и о том, как я была огорчена после него. Однако мне кажется, что с тех пор я научилась хорошо скрывать свои истинные эмоции.

Грейсон был прав, когда сказал, что в его присутствии я делаюсь влажной. От одного взгляда на него в моих трусиках становится мокро.

– Вы оба ведете себя довольно странно после того поцелуя. Ты же знаешь, что, вообще-то, Грейсон не целовался, типа, годы? Даже Келлер не понимает, почему.

Я едва не разливаю шампанское по всему столу.

– Да брось, ты не хуже меня знаешь, что этот мужчина трахается со всеми, у кого есть вагина.

Со всеми, кроме меня, как мы видим.

– Я не сказала «не трахался», Мэдди, я сказала «не целовался».

Ну вот, началось.

С тех пор как я рассказала о поцелуе, она настаивает на том, чтобы я призналась Грейсону в своих чувствах и перестала ходить на свидания с Грегори. Но мне не в чем признаваться, ведь Грейсон вряд ли тот, кто готов подарить мне брак, семью и безусловную любовь.

– Ты и сама прекрасно понимаешь, Си, что Грейсон не тот мужчина, с которым я хочу строить долгосрочные отношения.

– Ты не думаешь – просто как вариант, – что, возможно, пришло время перестать стремиться осчастливить всех вокруг и наконец сделать что-то для себя любимой? Может быть, поэтому у тебя не получается построить отношения? Потому что это не твоя история?

Ну, черт.

После этих слов я делаю то, что умею лучше всего: беру еще одну рюмку текилы и одним глотком ее опустошаю. Затем подвигаю другую рюмку к Сиенне, надеясь, что алкоголь поможет ей отвлечься от материнских наставлений.

– Сестренка, это наш первый девичник за долгое время. Давай забудем на минуту о мужчинах и просто выпьем и потанцуем. Вот что может сделать меня по-настоящему счастливой прямо сейчас, – говорю я и делаю глоток шампанского, чтобы смыть вкус текилы, который все еще чувствуется на языке.

Сиенна кивает, признавая поражение, и, выпив свою текилу, начинает кашлять, а я смеюсь, потому что алкоголь наконец-то начинает действовать.

Через два часа стол, уставленный рюмками и бокалами, пустеет. Я раскачиваюсь в кресле и не могу перестать хихикать, потому что уже давно так не напивалась. Сиенна же полностью погружена в переписку с Келлером. Ее щеки постепенно заливает румянец.

– Эй, Си, я быстро сбегаю в дамскую комнату, – говорю я ей, хватая свой клатч с соседнего сиденья.

Я не знаю, как смогла произнести это предложение, ведь даже не могу стоять прямо.

С трудом передвигая ноги, я добираюсь до уборной, держась за стену, чтобы не упасть. Опустившись на закрытую крышку унитаза, я обхватываю голову руками и упираюсь локтями в колени. Мне нужно сосредоточиться, чтобы комната перестала кружиться перед глазами, и как можно скорее выбраться отсюда и отвезти Сиенну домой, потому что она пьяна гораздо сильнее меня.

Я ощупываю скользкий пол, пытаясь найти свою сумку, и обнаруживаю, что она лежит у меня на коленях.

Иисусе, возьми себя в руки, Мэдди.

Я достаю телефон и, прищурившись, пытаюсь рассмотреть кнопки на экране. Затем я нажимаю на зеленую иконку и начинаю набирать текст.

Грегори – хороший парень, и я уверена, он обязательно заберет нас. Поэтому я пишу ему.

Выбрав его имя в телефонной книге, я набираю текст наугад и по памяти, надеясь на лучшее.

Я:

Привет, детка я такааааая пьяная, забери меня пожлуста.

Этого достаточно.

Не знаю, сколько времени я уже сижу в этом туалете, уставившись в пол, но, поскольку мой телефон не отвечает, я вздыхаю и встаю. Кажется, комната перестала вращаться, и я открываю кран, чтобы умыться холодной водой и выпить прямо из-под него.

Я возвращаюсь к VIP-кабинке, но останавливаюсь в проходе. Он здесь. Сидит, развалившись в кресле, положив руки на спинку, и выглядит как настоящий бог секса, каким и является на самом деле. При виде его подтянутого тела у меня буквально текут слюнки.

Как бы это ни раздражало, я не могу не признать, что он невероятно привлекателен даже в повседневной одежде. Под облегающей белой футболкой отчетливо видны мышцы, и мне даже нравится, что он расстался с ежиком, отрастил волосы и теперь они лежат волнами на затылке.

Глубоко вздохнув, я пытаюсь обуздать желание, которое бушует внутри меня. Я пьяна, возбуждена и все еще на взводе после его недавних слов.

О боже, он разрушил меня одним прикосновением, когда вторгся в мое личное пространство.

– А вот и она. Мэдди, не нужно так пялиться, присядь, я кусаюсь, но не сильно, – посмеивается он, похлопывая себя по коленям, заставляя меня таять от смущения под его взглядом.

Затем я вспоминаю, что Грейсон – все, чего я не хочу, и я отгоняю от себя это наваждение. Не обращая внимания на его просьбу, я пробираюсь в кабинку и сажусь рядом с Сиенной.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я Грейсона.

– Ты же сама написала мне, солнышко, и вот я здесь, к твоим услугам, – дразнит он, обнажая белые зубы и одаривая меня одной из своих самых сексуальных ухмылок.

Боже, как же я хочу поцеловать эти чертовы губы.

Прекрати, Мэдди, ты пьяна.

– Вообще-то, я писала Грегори, – говорю я, доставая телефон из сумки и проверяя свои последние сообщения.

О черт, я действительно написала ему.

– Привет, – раздается низкий мужской голос у меня за спиной.

Обернувшись, я вижу, что ко мне приближается парень, с которым мы недавно танцевали. На его лице сияет улыбка, и я улыбаюсь в ответ, ощущая, как взгляд Грейсона пронзает меня насквозь.

– Привет.

Парень, чье имя я не могу вспомнить, смотрит на Грейсона и медлит с ответом.

– Ты не хочешь выпить что-нибудь еще или потанцевать? – наконец спрашивает он, мягко улыбаясь.

В моих ушах звучит раздражающий кашель Грейсона. Его челюсти плотно сжаты, а руки лежат на столе.

Я приподнимаю бровь, собираясь послать его куда подальше, но сдерживаюсь в присутствии парня, который хочет потанцевать.

– Она уходит, – заявляет Грейсон, пристально глядя на меня.

Его взгляд заставляет неловко заерзать на стуле.

– Неужели?

Я ищу поддержку в глазах Сиенны, но она лишь пожимает плечами и, смеясь, переводит взгляд на Грейсона и обратно.

Благодарю за помощь!

Грейсон с силой сжимает кулаки, опирается ими о стол и поднимается на ноги. Его высокий рост и крепкое телосложение делают моего приятеля по танцам по сравнению с ним совсем маленьким.

Грейсон становится рядом с таким видом, будто хочет сказать: «Не стоит меня злить». Признаюсь, у меня сейчас нет сил разбираться с его эго, поэтому я со вздохом поворачиваюсь к своему новому другу.

– Прошу прощения, но он прав. Я собираюсь уходить. Может быть, в следующий раз? – говорю я, с сожалением глядя на него, и парень, кивнув, выходит из VIP-зоны.

– А может, черт возьми, и нет, – произносит Грейсон, скрипнув зубами, и протягивает мне руку.

Его поведение и слова никогда не соответствуют друг другу. Он сторонится меня, как мой отец сторонится адвоката по разводам, большую часть времени, но, увидев с другими мужчинами, ведет себя как собственник.

– Ой, отвали, Грейсон, – говорю я, поднимаясь с кресла и отталкивая его руку. – Сиенна, ты готова?

Она кивает и, взяв меня за руку, быстро выходит из кабинки.

– Вам двоим стоит просто забыть об этом, – произносит она, пьяно хихикая мне в ухо.

Я же продолжаю тянуть ее за собой, словно на буксире, к черному ходу, где нас ждет шикарное белое «ауди» Грейсона.

– Залезайте, – раздраженно бросает Грейсон, открывая заднюю дверь.

Он поворачивается ко мне и нежно убирает волосы с лица.

– Ты – на переднее сиденье, – требует он, направляясь к водительской двери, а я уже почти тоскую по его прикосновениям.

Сиенна, хихикая, садится назад, оставляя меня стоять и смотреть на открытую дверь.

Почему у меня такое чувство, что это плохая идея?

Всю дорогу в машине царит полная тишина, и Грейсон, не отрывая взгляда от дороги, так сильно сжимает руль, что костяшки его пальцев белеют. Когда мы подъезжаем к дому Сиенны, Келлер открывает заднюю дверцу машины и вытаскивает свою спящую жену.

– Благодарю вас за то, что привезли ее домой. Желаю вам обоим весело провести время, – с легкой улыбкой говорит он.

Мои веки наливаются свинцом, в машине так тепло, что я едва сдерживаюсь, чтобы не задремать. Я кладу голову на ладони и прислоняюсь к прохладному стеклу.

– Солнышко, где твои ключи?

Я настолько устала, что едва могу поднять голову. Поэтому я просто киваю, и в следующее мгновение словно парю в крепких объятиях Грейсона. Его ровное сердцебиение почти усыпляет меня.

– Ммм, ты так приятно пахнешь!

– Спасибо, солнышко, ты тоже неплохо пахнешь, как смесь сладостей и текилы, – шепчет он.

– Мне нравится, когда ты не такой сердитый и раздражающий, – говорю я, потому что, кажется, фильтр между моим мозгом и ртом перестал работать.

– Ну, а мне нравится, когда ты не угрожаешь убийством и не говоришь отвалить.

Когда мы поднимаемся по ступенькам к моей квартире, он бережно ставит меня на пол.

– У тебя есть приличный кофе? – спрашивает он с ухмылкой.

– Я выживаю только благодаря ему, так что да, – отвечаю я, открывая входную дверь. – О, почти как оргазм, – стону я от облегчения, когда наконец снимаю туфли и отбрасываю их в сторону.

Грейсон кашляет у меня за спиной, стараясь подавить смех.

– Солнышко, если ты думаешь, что это оргазм, то мне тебя жаль.

– Ты не представляешь, каково это. – Я иду к кофемашине, по пути взяв две розовые кружки, и замечаю, что на экране духовки отображается время – 3:09 утра. Черт, уже так поздно.

Я зеваю, наполняя кружки темной жидкостью. Мне нужна пара минут, чтобы дать глазам отдохнуть.

– Давай, солнышко, пора ложиться спать.

Я открываю глаза и понимаю, что снова прижимаюсь носом к его груди. Грейсон осторожно кладет меня на кровать и опускает мою голову на подушку. Мне кажется необычным, что он заботливо поправляет одеяло, подтыкая его мне под шею, и убирает волосы с лица, и я инстинктивно хватаю его за руку, прежде чем он успевает отстраниться.

– Останься.

– А ты обещаешь держать руки при себе? – усмехается он.

– Обещаю, – обиженно произношу я.

Я наблюдаю за тем, как мышцы на его руках напрягаются, когда он тянется к подолу своей футболки и, не раздумывая, снимает ее через голову, открывая моему взгляду рельефное тело и темные татуировки, которые покрывают его грудь. Я всегда знала, что он прекрасно сложен, но, черт возьми, его торс – настоящее произведение искусства. Вот почему мне так хочется провести руками по его восхитительным косым мышцам, которые выступают над джинсами.

– Посмотри на меня, солнце. – Его низкий голос выводит меня из оцепенения.

Грейсон стягивает джинсы, и перед моими глазами предстают потрясающие татуировки, которые начинаются от его мощных бедер, прячутся под боксерами и спускаются до самых щиколоток. Мои глаза округляются от изумления, когда я замечаю, как его половой орган напрягается под тканью трусов. Святое дерьмо, он не может быть таким охрененно большим.

Грейсон смеется и качает головой, аккуратно складывая свою одежду на моем комоде. Он подходит ко мне с голодным блеском в глазах.

– Ух ты, какой ты большой мальчик! Жаль, что ты, вероятно, не знаешь, как им пользоваться, – дразню я его, натягивая одеяло до самого подбородка, но, когда он подходит к кровати, в моем животе словно начинают порхать бабочки.

– О, Мэдди, я точно знаю, как им пользоваться. Жаль, что ты никогда не узнаешь, как я это делаю, – говорит он, откидывая одеяло. – А теперь подвинься.

Я смотрю на Грейсона, не в силах оторвать взгляд. В моей голове творится полный сумбур, а из-за пульсации в киске думать становится еще сложнее.

Я поворачиваюсь на другую сторону кровати, где почти никогда не сплю. Холод этой стороны словно обжигает мои руки, а блестки на платье впиваются в кожу. Если он ложится спать в нижнем белье, то будет справедливо, если я поступлю так же.

На губах расцветает улыбка, когда я, приподняв бедра, расстегиваю молнию на платье. Затем с легкостью снимаю его и бросаю на пол.

Черт, на мне же нет лифчика.

Я чувствую, как мои щеки краснеют, хотя уже слишком поздно что-либо с этим делать. К тому же он уже видел мою грудь раньше. Конечно, это было случайно, но все же…

Грейсон откидывает одеяло, и я чувствую, как мои соски становятся твердыми. Он приоткрывает рот и с восхищением смотрит на мою обнаженную грудь.

– Блять, солнышко. – Он проводит рукой по лицу и стонет. – Ты правда не делаешь мою жизнь проще.

Я совершенно не понимаю, о чем он говорит. После того как он отказал мне в поцелуе, я подумала, что не нравлюсь ему. Однако его действия и слова продолжают сбивать меня с толку.

– Просто ложись, – говорю я, внезапно ощутив свою уязвимость. – Здесь холодно.

– Так вот почему твои соски стали такими твердыми? – Он прикусывает нижнюю губу, не в силах отвести взгляд от моих грудей.

Матрас прогибается под тяжестью его сильного тела, когда он ложится на мою кровать. Грейсон поворачивается ко мне, и наши лица оказываются совсем рядом. В комнате царит тишина, нарушаемая только нашим прерывистым дыханием. Мы просто лежим, глядя друг другу в глаза, и между нами словно искрит электричество.

– Солнышко, тебе нужно отдохнуть, – говорит он хриплым голосом, и я разочарованно вздыхаю.

Не понимаю, почему я удивлена. Этот мужчина не проявляет ко мне никакого интереса, и я тоже его не хочу, не так ли?

Грейсон склоняется и оставляет нежный поцелуй на моем лбу, а затем крепко обнимает за талию, притягивая ближе. Я кладу ногу на его бедро, ощущая прикосновение его твердого, как камень, члена.

– Не сегодня, – вздыхает он.

Я понимаю, что это к лучшему, и все же слишком устала, чтобы спорить.

– Спокойной ночи, Грейсон, – шепчу я, закрывая глаза и прижимаясь к нему.