Двойная грань

Гретан Макгиллеврей

Двойная грань

Фаза 1 «Тень прошлого»

Пролог

01.02.2010

Мать рассказала, что в молодости папа употреблял наркотики и они друг другу изменяли. При чём началось всё с папы, а мама просто решила таким образом ему отомстить. Я не верю. Как она может такое говорить о папе? Ещё и приплетает сюда свою лучшую подругу, которая обо всём знала, но не рассказала.

Я не верю, что папа мог совершить хоть что-то плохое в отношении нашей семьи или тем, чем она была тогда. Я же помню, как папа много времени проводил с нами, пока не работал. Все выходные он работал во дворе, играл со мной, ездил к моей старшей сестре. Он нам помогал. Он был всем! Он даже голоса никогда не повышал. Я не верю в то, что мама рассказывала, как он избивал мою старшую сестру плёткой с железным круглым наконечником.

Я не верю ей.

15.07.2008

Моя кузина… Почему она всегда выпендривается? Почему она хочет быть лучше всех? Она ведь так издевается надо мной? Потому что я стесняюсь танцевать при ком-то, распускать волосы, петь. Как же она раздражает. Она хочет стать лучше меня. Ей и так отдают всю заботу, когда приезжает. Она ест и не толстеет, когда мне стоит только понюхать что-то из съедобного, как тут же набираю вес. Родители покупают ей всё что захочет, меня же ограничивают.

25.01.2014

Почему моя мать не может быть такой, какой я её представляю в своих снах и мечтах? Почему она не может быть, как у моих одноклассников? Это неправильно. Так не должно быть.

02.06.2022

Ещё на год я застряла здесь. Так ещё и буду под тотальным контролем. Выход только один – следовать указаниям и правилам сестры и матери.

06.01.2025

Я не помню пин-кода от своей карточки, телефона, ноутбука… Что со мной было?

Глава 1

– Я всегда была рядом с тобой…

ПАПА

Мне пришлось убежать и спрятаться,

Что-то случилось посреди ночи

Они вошли без звука,

Внезапно моя жизнь перевернулась

Всё, что я чувствовала, – это боль,

Незнакомцы пришли и забрали мою душу

Как смертельный ураган, я знаю, моя жизнь никогда не будет прежней

Unknown Artist – Untitled Track 5 (Аркейн 1 сезон)

Лето одно из лучших времён школьников. В школу не надо, уроки делать тоже. Бесконечные игры, веселье, свежая ягода с грядок, укусы комаров, которые мама запрещает чесать, но ты всё равно продолжаешь, а потом ходишь с красными волдырями, из которых иногда просачивается кровь. Мама мажет твои разбитые коленки после гонок на велосипедах мазью или зеленкой, а после запрещает выходить на улицу. Поэтому в следующую прогулку, если ты в очередной раз поцарапался, разбил локти или ужалился крапивой, хотя перед этим бил её палкой, то на полученные раны прикладываешь подорожник – волшебное растение для всех детей, которое способно вылечить любую рану, если просто приложить. А после продолжаешь бегать с друзьями и играть, главное, чтобы мама не загнала домой.

Мне исполнилось полгода назад 9 лет. Второй класс начальной школы позади. Прошло полгода со смерти папы, но он до сих пор ко мне является во снах. Но сегодня всё иначе. Сегодня он явился ко мне не во сне, а после прогулки с друзьями, когда небо приобрело рыжий оттенок, а солнце стало прятаться за лесом в конце улицы. Он вышел из-за дерева ивы, что росло снаружи двора моего дома в том же чёрном идеально выглаженном парадном костюме в белой рубашке, чёрном галстуке, лаковых туфлях, холод которых до сих пор стоит на моих ладонях. Его выражение лица выражало нежность, ту самую с которой он всегда на меня смотрел.

– Ну что ты, хвостик? Идём за мной, не бойся, – он. Папа. Он протянул мне ладонь. Я словно была заворожена, что вижу его вновь. Не во снах, не в детских видениях и надеждах, что он не покинул меня. Не умер. А всё время был жив и наконец пришёл за мной.

Я вложила свою маленькую ручку в его крупную худощавую мужскую ладонь и пошла вслед. Он шёл медленно, но я всё равно еле успевала за его длинными шагами. Мы словно плыли по земле, растворяясь, смотря друг на друга. Он велел идти за ним в небольшой лесок в другом конце улицы за которым находился небольшой продуктовый магазинчик, самая обыкновенная школа, трёхэтажные многоквартирные и обычные одноэтажные или, как многие говорили «барские» дома.

Я не знала зачем, почему и как, но шла за ним. Это же папа. Мой папа! Я так обрадовалась, что на самом деле он не пропал. Даже мыслей не возникало, что последует после заката и после того, как лес накроет вечерняя темнота, а я скроюсь в лесочке, следуя за призраком своего отца.

Нашли меня, когда в небе ярко горели звёзды, а округу освещала полная луна. Я лежала на куче листьев с проткнутой стопой. Из неё торчало острие дна стеклянной бутылки зелёного цвета, с которой сочилась кровь на землю. Понятия не имею, как не почувствовала боли порванной кожи, как упала, как отключилась. Меня трясли, пытались привести в чувства, но я просто лежала с открытыми глазами, скрещёнными в замок пальцами рук на животе и не шевелилась. Я лишь изредка моргала, тем самым подавала признаки жизни. В себя пришла только на следующий день и вела себя как обычно, но с болью в стопе. Мама рассказала, что при осмотре, врачи посчитали, что у меня шок, поэтому не отзывалась. Однако, не она, не кто-либо другой, не поверили, что меня туда отвёл папа.

Разумеется, мама была в ужасе. В тот вечер, я не возвращалась домой уже на протяжении часа, мама встревожилась. Её женская интуиция подсказывала, что что-то произошло с её младшей дочкой. Она обзвонила всех соседей, расспрашивала всех моих друзей, но никто не знал где я.

–Не знаю, когда мы попрощались она, шла в сторону дома, – все отвечали одинаково. Никто не видел, заходила ли девочка во двор своего дома, поднималась ли по бетонной лестнице крыльца и закрывала ли за собой входную дверь.

Соседи перепугались не на шутку, когда прошёл еще час, а у нашего дома стояла полицейская и машина скорой помощи. Все вышли из домов и организовали поиски. Спустя еще час меня, ничего не понимающую, всё-таки нашли. Когда на следующий день, мама услышала мой рассказ, она посчитала, что какой-то недоразвитый извращенец похитил и изнасиловал меня, но врач не нашёл ничего. Моё тело было чистым во всех смыслах, кроме стопы, которая пострадала из-за моей неосторожности. Еще месяц мама не выпускала меня на улицу, а следующий месяц гуляла со мной, но, когда убедилась, что больше мне ничего не грозит, отпускала одну. Однако, в школу она всё-таки провожала ровно также, как и встречала после уроков.

Чего только не бывает в детстве, да? Только вот, никто не подозревал к чему всё привело. Тот день стал отправной точкой всего.

***

Это произошло 11 декабря в день рождение Марием Гилберт. Ей тогда исполнилось 8 лет. Как обычно, она вернулась со школы домой. Кинула портфель у стола и переоделась в домашнюю одежду из шорт и футболки. Дома было жарко, как летом из-за протопленной печки, над которой постарался дядя – родной и старший брат папы.

Из комнаты напротив донёсся голос:

– Доченька, это ты? – от тихого, больного голоса у девочки прошли мурашки по спине.

– Привет, пап, – она зашла в комнату. В ноздри мгновенно ударила вонь. Но не чего-то протухшего. У Марием была некая «способность» (как она её называла) – она всегда чувствовала запах больного человека. И в зависимости от тяжести заболевания, запах был разным. В случае отца больного раком, вонь была невыносимой. Словно, пролежавшее сырое мясо несколько дней на солнце и пропитанное спиртом. Но Марием терпела. Не хотела обижать папу.

– Милая, принеси воды, пожалуйста, – это мягкая улыбка не исчезала из её памяти даже в будущем. Этот запах ненароком всегда преследовал её. В каком состоянии не был бы Брюс, он всегда находил в себе силы улыбнуться младшей дочери.

Марием сглотнула, кивнула и ушла на кухню. Она взяла пластмассовую кружку, налила кипячённой тёплой воды. Она всегда была на готове в термосе. Марием кинула туда трубочку. Затем пришла к отцу, села на край кровати и поднесла трубочку ко рту отца. Тот сомкнув губы в ниточку, отказался, сказал, что уже не хочет. Марием послушно поставила кружку на тумбочку и накрыла плотной резиновой крышкой. Она взяла платок и вытерла ему потное лицо, которое успело покрыться крапинкой. Несмотря на то, что им с мамой – Ванессой Гилберт помогал дядя Рой, толку от него было мало, пока отец не позовёт, он не придёт проверить состояние папы. Рой был слабоумным, хотя был способен на базовые потребности и также, сделать что-то, если попросить.

Месяц назад Марием застала такую картину, когда вернулась с прогулки. С комнаты папы, мама с Роем взяв папу под руки вели в туалет. Он ведь уже не может ходить, на что они надеяться? Что каким-то чудом папа вспомнит, как передвигать ногами?

В тот момент, Марием ощутила что-то не знакомое ей. Странные движения в области живота, стремительно поднимающиеся к глотке, попутно обволакивая и сжимая сердце. Тошнота? Страх? Возможно. Но это скорее боль и отчаяние смешались воедино, подбираясь к мозгу, уже тогда подавали сигналы, что не стоит бороться, даже пытаться. Это всегда и твердил Брюс.

Порой, он «бредил», взмаливая, чтобы мама заколола его ножом, которым чистила ему зелёное яблоко – его любимое. В такие моменты, мама со слезами уходила на кухню и там продолжала чистить яблоко. К папе она возвращалась с пластмассовой тарелкой яблочного пюре и маленькой пластмассовой ложечкой.

Вытерев пот, она также протёрла его руки, ноги, живот и шею влажной тряпкой. Марием укрыла его одеялом, поцеловала в лоб, морщив нос от вони, ушла в свою комнату делать уроки. Но не успев дойти, как папа снова попросил воды. Марием вернулась, взяла ту же пластмассовую кружку, сняла с неё крышку и вставила обратно трубочку, но он снова отказался. Так продолжалось несколько раз, пока девочка не психанула и не ушла в комнату, хлопнув дверью.

– Милая. Доченька. Пожалуйста, – она облокотилась о дверь. Постепенно она сползала на пол, закрывая лицо руками. Слёзы вырвались из глаз, как бы девочка их не сдерживала. Она не может слышать, как папа молит её вернуться. Молит о прощении.

«Нет! Пожалуйста! Хватит!» – она закрыла уши, не желая слышать этот стон боли, исходящей то ли от папы, то ли от неё самой. Она знает, что будет в последствии, но не может отдавать себе отчёта. Её трясёт от осознания, что скоро человека, которого она большего всего любит – не станет. Даже в 8-летнем возрасте она понимает это, но отрицает. Чувствуя невероятную боль, пробирающуюся в нутро её души. Страх, отчаяние… Она знала, что было и будет. Но отказывалась понимать почему.

«Ну почему это происходит с нами? С ним? Не хочу! Нет! Пожалуйста! Не забирайте моего папу!»

Пересилив себя, с трясущимися руками и красными глазами, из которых всё также лились предательские слёзы, она открыла дверь, впустив тень этого дома в свою комнату, в себя. Девочка глубоко вздохнула и выдохнула. Сглотнув огромный ком в горле, она зашла в комнату папы, но осталась стоять в проёме. Её трясло от отчаяния, не желая принимать действительность.

– Хвостик, – снова эта мягкая улыбка. Увидев её, Марием не сдержалась и слёзы хлынули из глаз с новой силой. Она подбежала к кровати и упала на колени, взяв за руку папу.

– Не уходи. Пожалуйста! Останься с нами. Со мной! Прошу тебя!

Она кричала, захлёбываясь слезами, не желая принимать будущий ужас, что наступит. С большим трудом, мужчина сумел поднять правую руку и положить на голову девочки, нежно поглаживая. Он был слаб физически, а морально его разрушала боль, которую проживают с ним его близкие, особенно маленький хвостик, что всегда следовал за ним. По его лицу также полились слёзы: прозрачные, полные боли, принятия. Его душа разрывалась на части, наблюдая, как маленькая девочка ухаживает за своим больным отцом. Марием, почувствовав руку на своей макушке, в тот же миг, подняла голову, взглянув на папу. Его губы расплылись в улыбке, а из глаз шли слёзы. Найдя в себе силы, Марием поднялась, вытерев слёзы себе рукой, а папе платком.