Проклятье Апшерона

– Я не брошу его здесь одного, – с капризными нотками сказала Альмира. – Мне кажется… я его люблю.

Она опустила глаза в пол.

– Подростковая блажь, – бросила Лейла. Закончив с чаем, она вернулась в гостиную и продолжила упаковку.

Альмира не собиралась сдаваться, перебирала в голове новые аргументы и вдруг, почти на автомате, выпалила:

– Я беременна!

– Ложь, – спокойно парировала Лейла. – Ты забыла, кто твоя мать? Ты ещё девственница.

Альмира закусила губу от разочарования. Обмануть мать было практически невозможно – каким-то непостижимым образом она всегда знала правду, и дерзкая провокация Альмиры была обречена на провал.

– Подай скотч.

Альмира взяла со стола упаковку липкой ленты, передала матери – и тут её взгляд упал на маленькую деревянную шкатулку, которую она раньше никогда не видела. Дерево было тёмное, старое. Альмира открыла крышку – и ахнула. Внутри лежала подвеска с камнем в форме капли воды. Прозрачный, чуть голубоватый, он будто хранил в себе кусочек моря: в глубине пробегали бледные отблески, как солнечные лучи на дне её любимой бухты.

– Откуда это у нас? – с изумлением спросила Альмира, подняв глаза на мать.

Лейла обернулась, увидела подвеску в руках дочери и переменилась в лице.

– Лида! Ну я же просила! – Она быстро подошла к дочери, выхватила подвеску, ловко захлопнула крышку шкатулки и сунула её в руки Лидии, которая как раз вошла в комнату.

На немой вопрос дочери Лейла коротко произнесла:

– Ничего особенного. Бабушкино.

–Развели тут тайны, – обиженно произнесла Альмира. – И хватит обращаться со мной как с ребёнком! Мне скоро восемнадцать!

Взгляд Лейлы смягчился. Она подошла к дочери, взяла её за руки и доброжелательно произнесла:

– Ты же у меня умница, отличница, – с улыбкой сказала Лейла, не сводя с дочери внимательного взгляда. – Какая любовь, девочка моя? Тебе нужно образование получить, встать на ноги. Он что, тебя замуж звал?

Альмира, всё ещё мысленно возвращаясь к происшествию со шкатулкой, тихо ответила:

– Не звал.

–Вот и правильно, что не звал, – убеждённо произнесла Лейла. – Каждый взрослый человек, а ты ведь уже взрослая, должен, верно, расставлять приоритеты: школа – университет – замужество.

– …Внуки – пенсия, – с раздражением перебила её Альмира. – Всё у тебя по плану. А если он – моя половинка?

Лейла закатила глаза.

– Если я упущу своё счастье? – едва сдерживая слёзы добавила Альмира.

– Любовь – это мишура, Аля. А счастье – это стабильность, – доброжелательно, но твёрдо ответила мать.

– Ты сама сказала, что я взрослая. Значит, могу сама решать!

Лейла чуть прищурилась и со спокойной уверенностью произнесла:

– Женщина взрослеет, когда ей перестают нравиться загадочные личности и начинают нравиться люди, умеющие зарабатывать.

Альмира резко подняла взгляд, и в нём мелькнула злость:

– Ты отца тоже по достатку выбирала? И где он теперь?

***

Лидия прислушивалась к разговору матери и дочери из кухни, и душа её рвалась на части. Она давно отошла от дел, а Сила оставалась лишь в таком количестве, чтобы поддерживать жизнь и не стареть слишком уж явно.

Йол приходил в последний раз семнадцать лет назад, проявил участие в её судьбе, предложил помощь. Тогда это казалось вполне искренним – Лидия была в тяжёлом положении: Сила поступала по капле, старое капище осквернили археологи, а кучку верных последователей в очередной раз обвинили в язычестве и нарушении «традиционных устоев». Короче, дело было швах.

Йол предложил Лидии поселиться в семье потомков Вечных и время от времени подкидывал Силу. Она приняла это с благодарностью.

Но теперь всё виделось в ином свете. Её появление в доме Лейлы казалось частью какой-то игры, в которую она невольно оказалась втянутой. Ловко манипулируя её бедственным положением, он выведал тайну и превратил Лидию в инструмент своих многовековых разборок с Нижними.

Ну как она могла так опростоволоситься? Хранить нейтралитет столько лет и вдруг… Поистине, нужда может заставить совершить самые непостижимые вещи.

Она пыталась успокоить себя тем, что баланс явно и давно нарушен, а Нижние ведут себя беспардонно по отношению к остальным, и их нахальство давно следовало пресечь. В конце концов, никто из них за века забвения ни разу не предложил ей ни капли Силы.

Собравшись с духом, Лидия сняла с полки красную коробку со сбором и высыпала его в мусорное ведро. Достав из аптечки обычный почечный сбор, вскрыла упаковку и пересыпала содержимое в красную жестянку вместо уничтоженного. Заметив на столе кружку с уже заваренным отваром, Лидия без колебаний отправила и её содержимое в утиль, тут же заварив вместо него свежий настой – тот же почечный коктейль. Альмире будет полезно…

Она поставила кружку на прежнее место, аккуратно повернув ручкой к стулу, чтобы всё выглядело так, будто её и не трогали.

Дело сделано. Предчувствие близких перемен захлестнуло сознание, и Лидия замерла, прислушиваясь к возникающим образам и голосам. Ощущение движения в мироздании нарастало, как прилив, подбираясь всё ближе, и каждая клеточка её тела знала: скоро случится что-то, что перевернёт привычный ход событий.

***

Едва Лидия пришла в себя, в дверном проёме появилась Лейла. Альмира, сжав губы, зашла следом. Лейла взяла со стола чашку с отваром и протянула дочери. Та нехотя приняла её в руки.

– До дна! – твёрдо сказала Лейла. – Пить чай легче, чем делать гемодиализ.

Альмира скривилась, но осушила чашку.

– Ты в приёмную комиссию написала? – деловито уточнила мать.

– Ма, не переводи тему! – раздражённо отозвалась девушка.

Лейла вздохнула и, глядя прямо в глаза дочери, произнесла:

– Дочь, пойми, «рай в шалаше» в век капитала не работает. А твой Тимур – голодранец. – Лида, ну хоть ты ей скажи! – обратилась она к Лидии.

– Мама!!! – возмущённый крик Альмиры прорезал кухонный полумрак.

Альмира со злостью швырнула пустую чашку об пол. Фарфор разлетелся на острые осколки.

В тот же миг за окном сверкнула ослепительная молния, и гром, словно тяжёлый вал, обрушился на дом. Воздух в кухне дрогнул, будто зазвенела невидимая струна, а где-то глубоко в стенах прошёлся металлический скрежет. Альмира не помнила, чтобы молния раньше била так близко к дому.

Женщины выглянули в окно – через дорогу полыхало дерево, расколотое пополам, словно гигантским топором.

Альмира первая пришла в себя:

– Так ты позволишь поступать на заочное?

– Опомнись, дурочка, ты себе жизнь сломаешь! – резко ответила Лейла.

– Это моя жизнь! – выпалила Альмира. – Хочу – и ломаю!

И словно в ответ на её слова вдруг раздался резкий треск – и в лицо Лейле ударила холодная струя воды из лопнувшей водопроводной трубы.

– Ай! – вскрикнула она, заслоняясь рукой. Вода хлестала по кухне, заливая пол и стены.

– Лида, кран в уборной! Скорее! – крикнула Лейла.

Лидия кинулась прочь, а Альмира прижала к трубе кухонное полотенце, тщетно пытаясь усмирить напор.

В дверях кухни неожиданно возник Йол.

– Помощь нужна? – окинул он взглядом картину хаоса.

– Лиде помоги! – крикнула ему Лейла.

Йол метнулся в уборную, где Лидия возилась с проржавевшим вентилем. Он налёг на кран, и ржавая железяка нехотя поддалась, круг за кругом перекрывая воду.

Вернувшись в кухню, Йол застал Лейлу промокшей насквозь – вода стекала с её волос, пряди липли к вискам, а в глазах горел вызов.

– Что смотришь? – зло бросила она. – Мокрых женщин не видел?

–Иди к себе, – коротко кинула Лейла дочери, и та тихо ушла их кухни.

***

Глава 2

Йол ругал себя, что остался пережидать непогоду в саду Лейлы. Дело было сделано – старая задумка поселить к Лейле Хранительницу дала свои плоды, хоть и пришлось ждать почти восемнадцать лет. Но в сравнении с вечностью эти годы просто ничто. Лидия попалась на его манипуляцию, хотя пришлось хорошенько ее прижать и не совсем честными методами. Разобранное по камешкам старое капище Хранительницы Очага – дело рук его, Йола. Но теперь Великая зависела от его подношений силы и поможет ему с Альмирой, вернее уже помогла. Йол с довольной улыбкой мысленно потёр руки.

Своим появлением перед Лейлой он чуть все не испортил, но как было не среагировать на их переполох? И как смешно выглядела Лейла – вся мокрая и даже немного жалкая в этом своём халатике на голое тело.

– Вот только не говори, что мимо проходил, – зло бросила Лейла.

– И я тоже рад тебя видеть, Лейла, – улыбаясь ответил Йол.

Лейла тряпку и начала собирать воду с пола в пластиковое ведро, но движения её были резкими, дёргаными.

– Кажется, мы договаривались ходить разными дорогами, – процедила она сквозь зубы.

– Мои дороги прокладывает свиток судьбы, – ответил он, легко постукивая сложенной газетой по ладони.

Лейла поднялась и с вызовом спросила:

– Что тебе нужно, Йол?

– Ты всё такая же красивая, – улыбнулся он в ответ.

– Не заговаривай мне зубы.

Лейла с остервенением принялась отжимать тряпку.

– Альмире предстоит восемнадцатая весна, – сказал Йол тихо, но тут же пожалел, что открыл эту тему – Лейла с напором пошла на него, с каждым шагом становясь всё злее:

– Не смей, слышишь? Не смей приближаться к моей дочери!

– Всё серьёзно, Лейла, – Йол перестал улыбаться. – Море отступает. Нижние начали игру.

– Мне плевать на ваше море и на ваши разборки с Нижними, – в голосе Лейлы звенела ярость. – Альмира – пустоцвет! Она бесполезна.

Йол нахмурился:

– Ты можешь обмануть меня, Лейла. Но тебе не обманешь Нижних

Её пальцы судорожно сжались в кулаки..

– Приблизитесь к моей дочери – прокляну!

Йол изобразил преувеличенный испуг, приподняв брови:

– Ладно, ладно… Но я действительно рад тебя видеть.

– Ты жалкий лицемер! – сорвалась Лейла. – Ты использовал меня, мои чувства, заставил поверить, что любишь.

– Я действительно тебя любил, – сказал он тихо. – Люблю.

– Ты пытался инициировать Алю, пятилетнего ребёнка! – голос Лейлы дрожал от гнева.

Йол горько улыбнулся, постучал свёрнутой газетой по ладони:

– Это не я. Это судьба. А от неё не уйдёшь.

– Попробуешь приблизиться к моей дочери – я обращусь в Совет, – сказала она и в её глазах сверкнула такая решимость, что Йол не решился что-то ответить. Он замешкался на секунду, улыбнулся, молча развернулся и отправился к выходу.

Направляясь к калитке Йол, вспомнил, что почувствовал выброс силы прямо перед происшествием с трубой. «Лидия? Или всё-таки Альмира??? Пустоцвет, говоришь?» – Йол мысленно усмехнулся.

От размышлений его отвлёк крик беркута, раздавшийся откуда-то из поднебесья. Сквозь рваные клочья туч уже проступали полосы чистого, влажно-голубого неба – гроза уходила так же стремительно, как налетела. Воздух пах озоном и мокрой землёй.

Сзади послышался шаркающий звук. Йол, стоя у забора обернулся… и, к своему удивлению, увидел Альмиру. Она шла к калитке, таща за собой небольшой розовый чемодан на колёсиках, который неловко подпрыгивал на камнях.

–Давай помогу, сказал Йол с улыбкой.

–Спасибо, дядя Йока, я справлюсь, ответила девушка и поволокла чемодан по неровной дороге.

–Далеко собралась? – бросил вслед ей Йол.

Альмира обернулась, в глазах её блеснуло..

– Я замуж выхожу, дядя Йока, – произнесла она и продолжила путь.

Йол остался стоять, глядя ей вслед.

–О, как, – сказал он себе под нос.

Йол поднял воротник рубахи, с удовольствие вдохнул влажный воздухи, и заметно воодушевившись вышел из калитки. Дело принимало явно интересный оборот.

В этот момент, у самого крыльца, в тени под плоским камнем что-то шевельнулось. Из узкой щели выползла тонкая змея с бирюзовым узором на спинке. Она подняла голову и замерла прислушиваясь к разговорам. Несколько мгновений змея лежала неподвижно, впитывая каждое доносившееся слово, а затем медленно скользнула обратно в расщелину между плитами, растворяясь в тени.

***

Утган вынырнула из транса, словно из ледяной воды, с привычным комом дурноты в горле – на грани потери сознания. Ещё мгновение назад её глаза были залиты сплошной чёрнотой, будто белков не существовало вовсе, а кулон с чёрным камнем на шее пульсировал редкими, но яркими алыми вспышками. Из приоткрытого рта медленно вытянулся тонкий чёрный язычок, раздвоенный на конце – такой же, как у рептилии, с которой она только что сливалась.

Она ненавидела эти слияния. Тошнота выворачивала её наизнанку, в теле ещё оставалось мерзкое ощущение от непривычной анатомии рептилии. Но ждать, пока питомица Бюрта вернётся к хозяину и сама доложит о том, что видела, времени не было.

Вот тут её способности и становились по-настоящему ценными. Утган была человеком, но служила Нижним верой и правдой, как до этого служили её мать, бабка и ещё неизвестно сколько поколений женщин в их роду. Старые методы – танцы с бубом, дым, кровь – давно остались в прошлом. Хозяин вручил ей медальон-проводник, и теперь его сила могла связать Утган со змеёй в любой момент, где бы та ни находилась.

Накинув халатик и сунув ноги в шлёпки, она вышла в боковую дверь и оказалась в просторном помещении бассейна. Здесь, за длинным каменным столом, уставленным яствами, сидел Хозяин с братьями. Утган подошла к Бюрту, склонилась к его уху и с минуту тихо шептала последние новости.

Затем, без лишних слов, сбросила халатик, осталась обнажённой и скользнула в прозрачную, прохладную воду бассейна.

Утган не понимала, почему Бюрт позволял Абиду командовать собой. Да, тот был старшим братом, но Силу свою утратил давным-давно – так же, как и следующий за ним по старшинству Аримас. Без артефактов Абид вообще ничего не умел. Лишь Хозяин и младший брат Натигай оставались настоящими Вечными из семи детей Владыки Эрлика, сохранив связь с Силой. Трое других детей давно пропали безвести, скорее всего, тоже став пустоцветами и прозябая в безвременье.

На месте Бюрта она бы без колебаний отстранила жирного Абида от дел и взяла власть в свои руки. Но Хозяин чтил старшинство, а может просто не желал тащить на себе груз ответственности перед самим Владыкой. Его вполне устраивала роль серого кардинал – главы тайной полиции, разведки, контрразведки, старшего над всеми грязными делами Нижнего мира.

Утган прислушалась к разговору за столом.

– Ага, дальше скрываться смысла нет, – сообщил Бюрт брату. – У девчонки был выброс.

Абид, не торопясь, плеснул себе в бокал янтарной жидкости, понюхал и сделал глоток.

– Значит, они в курсе… Девчонка им всё равно не достанется. Лейла – меркантильная сука и она на крючке.

Аримас, всё это время ковырявший ножом в куске запечённого мяса, поднял взгляд:

– Ой, не знаю, брат… Девчонка бродит по берегу, собирает пустые бутылки. Так ли должна вести себя Вечная? Девчонка слишком правильная, голова забита глупостями. Эко-движение, акции в защиту природы.

– И что ты предлагаешь? – лениво поинтересовался Абид, отставляя бокал.

Аримас пожал плечами, демонстративно отрезал кусок мяса и с хрустом прожевал.

– Ну их, берегинь, с их экологическим бредом, – лениво протянул он, промакивая нож салфеткой. – Просто будем продолжать понижать уровень. Ещё пару метров – и шельф сам освободится от штормов.

Абид хмыкнул, покачал головой и, откинувшись на спинку кресла, с презрительной ухмылкой повёл бокалом.

– Скажи это средним… С говном съедят и не подавятся, – его взгляд скользнул по лицам братьев, оценивая реакцию. – Нас и так постоянно обвиняют в нарушении баланса. План с берегиней куда надёжнее.

Бюрт медленно потянулся за виски, но пить не стал. Он сидел, откинувшись в тень, и наблюдал за обоими, а угол его губ едва заметно дрогнул – то ли от смутного беспокойства, то ли от уверенности, что в этой партии слишком много «надёжных» планов, которые имеют привычку рассыпаться в самый неподходящий момент.

– Как дела на терминале? – поинтересовался Абид.

Аримас откинулся на спинку кресла и поморщился:

– Всё, что успели восстановить за прошлый месяц, смыло. Синоптики говорят— штормы продлятся ещё пару дней. Потом начнём восстановление.

Абид раздражённо сжал кулак и стукнул по столешнице так, что бокалы дрогнули:

– Проклятье! Мы только на одних штрафах потеряем состояние.

Натигай, до этого сидевший в расслабленной позе, поднял взгляд и сказал спокойно:

– Не стоит волноваться, брат. Бывали времена и хуже. Берегиня вернётся в море – и товар снова пойдёт на рынок.

Абид неторопливо поднялся. Остальные едва заметно выпрямились, провожая его взглядом.

– Брат, – окликнул его Аримас, – нужно что-то решать с этим блогером. Он уже измотал своими прокурорскими проверками.

– Бюрт, – произнёс он негромко, но твёрдо, – займись.

Бюрт молча кивнул и бросил взгляд на Утган. Хозяин и его шаманка понимали друг друга без слов.

***

Альмира чувствовала себя победительницей. Собрать чемодан и уйти к Тимуру – это было сильно, решительно. Пусть теперь мать подумает дважды, прежде чем разговаривать с ней свысока. Конечно, Лейла могла явиться и утащить её домой силой, но не станет: она отлично понимает, что скоро Альмире исполнится восемнадцать, а значит, та будет в праве распоряжаться собой как угодно и больше не обязана слушаться её беспрекословно. Ах, как она ждала этого момента! Совершеннолетие представлялось ей глотком свежего воздуха, прыжком со скалы в прозрачную синь моря, обретением крыльев.

Домик Тимура стоял недалеко от реки, вдоль грунтовой дороги, ведущей в холмы. Альмира с досадой взглянула на свой чемоданчик: он весь перепачкался пылью и грязью, одно колесико по дороге отвалилось, и тащить его по колдобинам было тем ещё испытанием. Совсем не то, что катить по гладкому мрамору аэропорта.

Она гордо вздёрнула подбородок и постучала.

Тимур явно не ждал её. Он метался по комнате: то хватал с пола вещи, то торопливо смахивал крошки со стола, то поправлял сбившееся одеяло на старом диване.

Альмира переступила порог и окинула взглядом комнату. Домик был… мягко говоря, скромный. Ни водопровода, ни канализации. На стене висел эмалированный рукомойник с поршнем, под ним – ведро, куда стекала грязная вода.

«Не вилла, конечно», – досадливо отметила она про себя.

– Садись, – торопливо предложил Тимур, расправляя ладонью место на диванчике. – Да, обстановка простая, согласен, но это ненадолго. Йол обещал помочь с нормальным домом, если я… если мы… – он запнулся и только потом, чуть покраснев, выдохнул: – Я так рад, что ты пришла.

– Дядя Йока? С домом? Вы разве знакомы?

Тимур понял, что сболтнул лишнее, и быстро сменил тему:

– Ты голодная? Можно картошки сварить или макароны!

Альмира медленно опустилась на диван. Старый диван жалобно скрипнул и пружинисто поддался под её весом. «Ну здравствуй, новая жизнь!» — невесело подумалось Альмире.

Тимур загремел кастрюлями на крошечной кухоньке, а у неё настроение стремительно портилось. «Вот как он собирался начинать совместную жизнь, если у него дома жрать нечего? На макаронах долго не протянешь…» – раздражённо подумала она.

Будто прочитав её мысли, Тимур обернулся и, словно оправдываясь, сказал:

– Не всё сразу! Зато у нас есть главное – любовь! Материальные блага не важны. Они развращают душу и сбивают с пути!

Тимур говорил с горячностью, искренне веря в каждое слово, но в его голосе слышалась детская беспомощность, которую Альмира уловила мгновенно. Она слушала, не перебивая, но её взгляд – непонимающий, чуть смешливый— говорил красноречивее любых слов. Огонёк в глазах Тимура потух: он понял, что не задел в ней тех струн, на которые надеялся. Смолкнув на полуслове, он неловко кашлянул, словно пытаясь скрыть замешательство, и поспешно схватил из угла одиноко стоящую удочку, будто в ней была спасительная соломинка.– Я сейчас рыбы наловлю! – предложил он.

– Я не ем рыбу, ты что, забыл? – холодно отрезала Альмира, скрестив руки на груди.

– Точно… не ешь, – пробормотал Тимур, смутившись.

Он распахнул дверцу старенького холодильника, который в этот момент глухо зачихал и отключился. Внутри, на голых полках, сиротливо лежала лишь начатая пачка кефира.

– Вот… кефир есть, – виновато сказал Тимур, протягивая находку.

Альмира приподняла бровь и медленно, с нарочитым сарказмом произнесла:

– Шикарный ужин, шеф. Ты всегда был таким романтиком!

Альмира и сама не ожидала, что её переезд к Тимуру продлится всего два часа – вместе с дорогой. Неудивительно, что мать не кинулась её останавливать: Лейла знала дочь слишком хорошо, знала её привычку к комфорту и к стряпне Лидии.

Теперь Альмира чувствовала себя глупо. Она сама попросила Тимура отвезти её обратно к матери, поскольку не смотря на гордость, тащить чемодан пешком обратно уже не было сил. Она сделала, что могла, она попробовала. Но попытка оказалась провальной. И, может быть, мать и права? Может, Тимур действительно всего лишь её первая, наивная юношеская любовь?..