Не говори Нет, всегда говори Да

Альбина Горшина

Не говори Нет, всегда говори Да

Глава 1. Ошибка

Милана

2005 год

Мне почти восемнадцать. Я – студентка второго курса заочного отделения Пермского государственного университета по специальности «Бухгалтерский учёт, анализ и аудит». Заочное обучение – не выбор, а необходимость. Оно дешевле, чем очное, почти вдвое. А деньги у нас в семье всегда считались до копейки.

Я живу в Перми, снимаю крошечную квартиру на окраине города. Каждый месяц – это баланс на грани: оплата жилья, учебные сборы, еда. Чтобы свести концы с концами, мне нужна подработка. Именно поэтому я так отчаянно искала работу.

С детства я мечтала быть самостоятельной. Не зависеть от родителей. Не просить. Не чувствовать себя ношей. Мама – истинная домохозяйка. Всю свою жизнь она посвятила семье: готовке, стирке, уборке, заботе о нас. Она ни дня не работала вне дома. И не жалуется. Для неё счастье – это когда папа доволен ужином, а я – хорошими успехами.

Папа – тренер по дзюдо в школе Юностей, в нашем маленьком посёлке. Население – чуть больше двух тысяч человек. Все друг друга знают, все друг друга уважают. Живём в скромном достатке: хватает на еду, одежду, свет. Но на мечты – нет. Моя мечта была проста: выбраться. Построить свою жизнь сама.

Я всегда училась на «отлично». Учительницы хвалили, директор школы называл меня «гордостью класса». Но рекомендации и грамоты не открывают двери в мир взрослых. Особенно когда тебе восемнадцать, ты студентка заочного отделения и у тебя – ноль опыта.

И тогда я увидела это объявление.

Оно лежало в моём рюкзаке, зажатое между учебниками по экономике. Старая газета, пожелтевшая по краям. И на последней странице – красным фломастером выделено:

«Идёт набор молодых специалистов. Должность – помощник бухгалтера. Компания „ОКНОМ“».

«ОКНОМ» – это не просто компания. Это имя звучало в Перми как синоним успеха, стабильности, карьеры. Туда мечтали попасть все, кто хотел чего-то большего. Говорили, что конкурс – десятки человек на одно место, что нужно проходить собеседования, тесты, испытательный срок. И только после – решение: «приняты» или «нет».

Для меня это был последний шанс.

Я откликнулась.

И – ко всеобщему удивлению, меня взяли. Без опыта. Без рекомендаций. На три месяца – испытательный срок.

– Было бы желание, – сказал мне на собеседовании Илья Михайлович, – а опыт придет.

Он был высоким, подтянутым, с чёрными, как смоль, волосами и холодноватой, но обаятельной улыбкой. Ему было лет тридцать, не больше. Всё в нём – от дорогого костюма до уверенности в движениях – говорило о статусе. Он задал пару вопросов: где живу, сколько лет, есть ли семья. Я заполнила анкету, оставила телефон. Через час мне позвонила секретарь и сказала: «Вы приняты».

Я стояла посреди улицы, с телефоном в руке, и смеялась. Потом – заплакала. Потом – закружилась, как в детстве. Это было счастье. Настоящее. Первый шаг в большую жизнь.

На следующий день я уже сидела за своим рабочим столом.

В бухгалтерии, кроме меня, работали ещё две девушки – Марина и Анжела. Я была младше всех. Первая – брюнетка с короткой стрижкой и живыми глазами, она улыбалась легко, смеялась громко. У неё была дочь, тринадцать лет. Самой Марине – двадцать восемь. Она тоже недавно пришла, тоже на испытательном сроке. Мы с ней быстро сблизились. Она стала для меня тем, кого я не имела в школе – настоящей подругой.

Анжела – другая. Блондинка, высокая, с тонкими чертами лица, почти аристократичная. Она была близкой подругой Ильи Михайловича – знали друг друга с детства. Говорили, у неё был сын от первого брака, сейчас она в разводе. Разговаривала мало. О личном – вообще молчала. Но в её молчании чувствовалась сила. Как будто за этой тишиной скрывалась целая история.

Я же чувствовала себя рядом с ними… неуместной. Гадким утёнком среди лебедей. У меня – длинные тёмные волосы до поясницы, голубые глаза, пухлые губы, спортивное телосложение. Я не была ни слишком худой, ни полной. Просто – живая. Но в их мире я казалась слишком юной, слишком простой.

Я не рассказывала о себе многого. Особенно – о дзюдо. О том, что с пяти лет папа тренировал меня как бойца. Что я участвовала в юниорских соревнованиях. Что могла сломать руку за секунду, если бы понадобилось. Что я стреляю из лука и пистолета лучше, чем большинство парней в посёлке. Я скрывала это. Потому что в мире бухгалтерских отчётов и деловых встреч умение драться – не преимущество. Это – подозрительно.

Полгода я работала как одержимая. Училась, пахала, не пропускала ни дня. Хотела остаться. «ОКНОМ» был для меня не просто работой – это была возможность. Мечта. Я видела себя здесь через пять лет – уже не помощницей, а главным бухгалтером.

И вот – всё изменилось.

– Милана, ты слышала? – спросила Анжела утром, когда я налила себе кофе.

Ну как всегда утро начинается со сплетен. Кстати сплетни – это излюбленное общение наших девчонок.

– Что?

– Илья уезжает в командировку. Надолго. А его место займёт… Андрей. Его брат.

Она произнесла это тихо. В голосе – грусть. Или страх? Я посмотрела на неё. В глазах – тень. Что-то тёмное, глубокое. Даже как-то жаль её стало.

– И что? – спросила я. – Это плохо?

– Андрей… – она запнулась, будто боялась своих слов, – он ещё тот козёл.

Марина фыркнула, закатила глаза.

Ей не нравилась Анжела, говорит она какая-то мутная. Но как по мне, она была очень хорошим человеком. Может просто я не разбираюсь в людях.

Я не понимала. Илья был строгим, но справедливым. Уважал меня. Даже однажды сказал: «Ты – будущее этой компании». А теперь его не будет. Вместо него – кто-то, кого все боятся.

Через неделю он пришёл.

День выдался мерзкий. Сентябрь в Перми – это дождь, ветер, хмурое небо. Я шла к офису, стараясь обходить лужи, но ветер вывернул зонт наизнанку. Я возилась с ним, как вдруг – машина. Чёрный Мерседес, на полной скорости, пронёсся мимо, обдав меня водой с головы до ног.

– Да ты совсем охренел?! – выкрикнула я, вся дрожа от злости.

Машина остановилась у входа в здание. Из неё вышел мужчина. Высокий, в чёрном пиджаке, с мокрыми чёрными волосами. Он обернулся. Увидел меня. И… улыбнулся.

Я стояла, промокшая, злая, с зонтом, похожим на раздавленную птицу. А он – вошёл в кафе, будто ничего не произошло.

Пришлось вызывать такси. Ехать домой. Переодеваться. Я приехала в офис почти на час позже.

Андрей.

Мы с Ильёй росли в детском приюте для трудных подростков – в суровом, словно тюрьма, месте, где слабых ломали, а сильных закаляли. В детстве мы были настоящими бунтарями: дрались в школе, сбегали на улицу, жили по законам мостовых. Улица нас воспитала. Она научила выживать, не доверять, бить первым.

После смерти родителей мы оказались у тёти в Ижевске. Она не хотела нас. Через полгода сдала в приют – как ненужный хлам. Там нас и нашёл он – Георгий. Влиятельный, безжалостный, хладнокровный. Он забрал нас под опеку и отдал на военную подготовку – в спецназ. Не для спорта. Для дела. Он выбирал только крепких, выносливых, бесстрашных. Такими мы и были.

К восемнадцати годам мы стали профессионалами. Георгий использовал нас под прикрытием – зачистки, слежка, «уборка» следов. Мы были его тенями. Позже Илья основал компанию «Окном» – прикрытие для отмывки денег. Под его фасадом кипела тёмная экономика. Мало кто знал, чем на самом деле занимался Георгий. Но те, кто знал – боялись.

В конце 80-х его банда контролировала центр Перми. Рэкет, убийства, наркотики. Они не шли на компромиссы. Несговорчивых бизнесменов везли в лес. Закапывали заживо. Даже среди бандитов их считали беспредельщиками – без правил, без совести.

Но к середине 90-х всё рухнуло. Банда взбунтовалась. Георгия свергли. Он исчез. Через время появился в новом образе – офицер спецназа, воспитатель трудных подростков. А банда? Продолжала жить своей жизнью. «Крышевала» бизнес, убивала по заказу, держала в страхе целые кварталы.

В начале 2000-х силовики провели операцию. Арестовали большинство. Но не всех. Некоторые исчезли. Скрылись. И до сих пор – в бегах.

А мне повезло меньше.

Георгий дал мне приказ: уничтожить последних. Тех, кто знал слишком много. Тех, кто мог испортить его новую жизнь – политическую карьеру. Он шёл на выборы мэра. А я должен был стать его молчаливым палачом.

Всё пошло не по плану.

Теперь эту грязную работу должен закончить Илья. А я – в розыске. У ФБР. За убийство мэра Подмосковья. Да, я устроил шум. Газеты писали о «жестокой расправе». Но этот ублюдок получил по заслугам. Он убил мою семью. Я ждал десять лет. Десять лет грязных дел, крови, лжи – ради одной цели.

И теперь я на шаг от неё. От того, кого искал все эти годы. Осталось только нажать на курок.

Я приехал ночью. Задание длилось полгода. Утром – встреча с Ильёй. В главным офисе. Последний раз мы виделись почти год назад. Поссорились. Он говорил, что моя месть меня съедает. Что я теряю себя. А я видел только лицо мертвой сестры.

До сих пор. Я не сплю.

Не живу. Я – оружие.

Утро. Сильный дождь. Восемь часов. Илья ненавидит опоздания. Как по заказу – телефон зазвонил.

– Да, – ответил я, не сбавляя скорости. – Еду. Уже рядом.

Голос Ильи – напряжённый, как тетива перед выстрелом:

– Не опаздывай.

Я бросил телефон на сиденье. Машина – чёрный Mercedes-Benz C-Class, мой «конь». Я влетел в поворот, не заметив силуэт у обочины. Колёса взвыли по луже – брызги полетели во все стороны.

– Твою мать! – вырвалось у меня.

Я обернулся в зеркало. Девушка. С красным зонтом. Мокрая, злая. Стояла, сжимая зонт, как будто готова была метнуть его в меня.

Я усмехнулся. Припарковался у кафе – почти у самого входа в офис. Нужен был кофе. И передышка. Перед тем, как войти в логово.

Кофе – тёплое, с запахом корицы и свежего помола. Я вошёл, не снимая куртки. Вода стекала по воротнику. Бариста – молодая девушка, в белом фартуке – улыбнулась:

– Как обычно, Андрей?

– Чёрный. Без сахара.

Я стоял у стойки, глядя в окно. Дождь. Серость. Слишком мерзкая погода.

– Вот ваш кофе, – сказала бариста.

Я взял чашку. Горячая. Обжигающая.

Милана.

Я опоздала.

Десять часов утра. Дождь всё ещё хлестал по стеклам, как будто небо решило лично выразить своё недовольство моим утром. Собрание по поводу нового руководителя, судя по всему, уже закончилось.

Ну и пусть. Кто вообще назначает встречю на девять утра? Идиот, вот кто.

Переоделась впопыхах, взяла зонт – и вновь пошла на работу.

И тут он вспомнился, как награда за опоздание.

Та самая чёрная машина.

Тот самый козёл, что сегодня чуть не утопил меня в луже, проехав мимо с такой скоростью, будто за ним гналась вся полиция. Я стояла под красным зонтом, а он – просто пролетел, окатив меня с головы до ног. Грязная вода, гравий, унижение.

И вот она – стоит у входа в кафе. Блестит. Гордится. Как будто издевается.

Я не стала думать.

Нагнулась, подобрала камень – мелкий, но с острым краем. Подошла ближе. И, не колеблясь, провела им по боку лакированного капота.

Глубоко. Чётко.

На чёрной поверхности осталось одно слово: «Козёл».

Удовлетворённо кивнула.

Пусть знает, кем он на самом деле является.

– Ты почему опоздала? – встретила меня Марина, едва я переступила порог офиса. – Собрание уже закончилось. Илья Михайлович вчера лично всем напоминал.

– Я в курсе, – вздохнула я, снимая мокрое пальто. – Объявление было. Но у меня была уважительная причина.

– Ничего страшного, – вмешалась Анжела, моя спасительница и ангел-хранитель в мире офисной дисциплины. – Мы прикрыли. Сказали, что тебя срочно вызвали в ПГУ.

Я улыбнулась ей с благодарностью.

Анжела – единственная, кто не сдаст даже под пыткой. Она бы сказала, что я была на встрече с президентом, если бы это спасло меня от выговора.

– Спасибо, – сказала я, направляясь к кофемашине. – Меня сегодня какой то мудак на машине окатил грязной водой. Пришлось домой возвращаться… Кто вообще так ездит?

Я налила себе кофе в любимый керамический бокал с надписью «I’m not a morning person», сделала глоток – горячий, крепкий – и обернулась к девчонкам:

– Ну как там новый начальник? Надеюсь, это не его машина стоит у кафе?

Они переглянулись. Взгляды – как у школьников, пойманных на списывании.

Анжела отвела глаза. Марина резко уткнулась в монитор.

– Милана… – начала Анжела, но не успела договорить.

Дверь открылась.

Они вошли.

Илья Михайлович – как всегда, в безупречном костюме, с лицом, будто высеченным из камня. А рядом с ним – он.

Тот самый.

Чёрный «Мерседес». Чёрные волосы. Чёрные глаза – без тени тепла.

Он смотрел на меня. Не моргая. Как будто уже знал. Как будто видел, как я царапаю его машину. Как будто читал мои мысли.

Его взгляд – тяжёлый, пронзающий. Как будто я не человек, а ошибка, которую нужно устранить.

– Моя, – сказал он. Голос – низкий, спокойный. Но в нём – лёд. И угроза.

Он не повысил голос. Не заорал. Просто произнёс – и по комнате пронёсся холод.

– Милана, а ты уже здесь? – спросил Илья.

Я обернулась.

И чуть не выронила бокал.

Кофе плеснул на пальцы. Я даже не почувствовала жара.

Сердце замерло.

Глаза встретились с его.

В них – не гнев.

Хуже.

Ненависть.

И в этом взгляде я поняла:

Я не просто поцарапала машину.

Я разбудила в нем зверя.

Вот чёрт.

Почему я сначала делаю – а потом думаю?

Андрей.

Илья провёл меня по офису, как будто я здесь не бывал десять лет.

– Здесь бухгалтерия. Там – отдел логистики. Раньше ты просто заходил как гость. А теперь – это твой кабинет, – сказал он, указывая на дверь с табличкой «Директор».

Я кивнул.

Ни тени восторга. Ни намёка на гордость.

Я не мечтал об этом. Но обстоятельства диктуют свои правила. А я давно привык им подчиняться.

Он представил меня сотрудникам – как нового руководителя. Я кивнул, не улыбаясь.

Мои глаза скользнули по лицам.

Сотрудники. Унылые, предсказуемые.

Анжелу – узнал сразу. Была в приюте с нами. С Ильёй, кажется, у них что-то было. Или есть.

На меня она посмотрела с тревогой. Как сестра – на брата, что вернулся с войны.

Но мне это было не нужно.

Я не пришёл за теплом.

Марина – другое дело.

Сидела за столом, поправляя волосы, бросая на меня взгляды, в которых читалось: «Попробуй – не откажусь».

Я оценил.

Красивая. Длинные ноги. Уверенность в движениях.

Разок – сойдёт.

На второй – не тянет.

Внутри – пусто. Как у всех, кто думает, что секс – это связь.

– А где Милана? – спросил Илья у Анжелы.

Та что-то ответила, но я не слушал.

Мой взгляд застыл на Марине.

Несколько минут болтовни – и я уже понял: с такими неинтересно.

Оболочка – хороша.

А внутри – пустота.

– Андрей, пойдём в кабинет, – прервал Илья. – Обсудим планы. Анжела, принеси кофе.

Мы ушли.

Два часа совещаний. Цифры. Отчёты. Расписания.

Скука.

Но я держался.

Потому что за всем этим – скрывалась власть.

А власть – инструмент.

Особенно когда ты идёшь к одной цели.

После встречи я решил съездить к сыну.

Давно не видел его.

Мы с его матерью – дочерью Георгия – поженились в юности. Не по любви. По необходимости.

Она забеременела.

Я сделал, что должен был.

Но любовь, что была в начале, сгорела в пепел.

Она не выносила мои исчезновения, мои измены, мои ночные кошмары.

Я – её слёзы, истерики, попытки вернуть того, кого уже не было.

Мы расстались.

Остались только сын и пуста.

Женщины для меня – не больше чем способ утолить своё тело.

Любовь?

Я забыл, как это любить.

Закопал где-то глубоко, под слоем лжи, крови и боли.

Любовь делает меня уязвимым.

А в моём мире – уязвимость означает смерть.

С каждым годом я становился жестче.

Холоднее.

Бездушнее.

Я – тень, привыкшая к тьме.

ФБР называет меня «хладнокровным убийцей».

«Неуловимым».

У них нет моего лица.

Только размытый силуэт на камере.

Как призрак.

Илья проводил меня до машины.

Шли молча.

Потом он сказал:

– Забудь о нём, Андрей. Сколько можно об этом думать?

– Мне плевать, я уже всё решил.

И тут я увидел.

Моя машина.

Чёрный «Мерседес».

Новенький.

Свежий лак.

И посередине капота – глубокая царапина.

Слово: «Козёл».

Я замер.

– Твою мать… – прошептал я.

Кровь прилила к вискам.

С детства – ни одна живая душа не имела права трогать моё.

Даже Илья не садился за руль без разрешения.

А тут – кто-то посмел?

Мы проверили камеры у кафе.

Видео.

И там она.

Та самая девчонка с красным зонтом.

Которую я чуть не сбил утром.

Стоит. Оглядывается. Берёт камень.

И царапает мой капот – как будто это самое естественное в мире.

– Милана, вот это номер! – засмеялся Илья.

Я резко обернулся:

– Ты её знаешь?

– Это наше юное дарование. Кстати, дочь Виктора.

Я замер.

– Какого Виктора? – спросил я, хотя уже знал ответ.

– Того самого, – тихо сказал Илья.

Сердце сжалось.

Не может быть.

Дочь Виктора?

Того ублюдка, что уничтожил мою сестру?

Что уничтожил всё, что я когда-то любил?

– Ты реально нанял дочь Виктора? – спросил я, с трудом сдерживая ярость.

– Она здесь ни при чём, – резко ответил Илья. – Не смей её трогать.

– А кто виноват в том, что произошло? – прошипел я. – Она? Или её отец? Или ты, что даёшь ей работу в нашем офисе?

– Она ничего не помнит, Андрей.

– А мне плевать.

– Не смей, – повторил он. – Не прикасайся к ней. Понял?

Я молчал.

Смотрел на экран.

На её лицо.

На её руку, держащую камень.

На этот наглый взгляд.

На этот зад – аппетитный, в обтягивающем сарафане чуть выше колен.

Она даже не понимает, на что нацепила когти.

– Сука… – выдохнул я.

Мы вернулись в офис.

Подошли к кабинету.

Почему он так её защищает?

Не зная Илью, я бы подумал – он в неё влюблён.

Но нет.

Это что-то другое. Жалость к убийцы?

И это раздражает ещё больше.

Я уже тянул ручку двери, как вдруг услышал голос из соседнего кабинета:

– Меня сегодня какой-то мудак на машине окатил грязной водой. Пришлось домой возвращаться… Пойду кофе сделаю. Ну как там новый начальник? Надеюсь, это не его машина стоит у кафе?

Я остановился.

Повернулся.

Илья усмехнулся.

Мы вошли.

Она стояла у кофемашины.

Бокал в руке.

Губы приоткрыты.

Глаза – голубые, живые, дерзкие.

Припухлые, как после сна.

Она обернулась.

Увидела меня.

И чуть не выронила чашку.

– Моя, – сказал я.

Холодно.

Чётко.

Как приговор.

– Милана, а ты уже здесь? – улыбнулся Илья.

Она смотрела на меня.

Как на призрака.

Как на наказание.

Как на того, кого она поцарапала – и теперь боится.

Я не отводил взгляда.

Сверлил.

Оценивал.

Девочка, ты понятия не имеешь, во что вляпалась.

Ты – дочь убийцы.

Ты – ошибка.

И теперь ты – в моём мире.

Где правила пишутся кровью.

Ты царапаешь мою машину…

А я – разрушу твою жизнь.

Глава 2. Игра

Милана.

Прошёл почти месяц с тех пор, как Илья уехал, оставив нас на попечение Андрея. С тех пор Андрей редко появлялся в нашем кабинете. Обычно он просил Анжелу принести ему всё необходимое. Я же старалась избегать с ним любых контактов. Кто знает, что творится у этого человека в голове?

Почему я называю его психом? Потому что он был совершенно неадекватен в вопросах работы. Установил свои правила – жёсткие, нелогичные, с которыми приходилось просто смириться. Каждый день – новые прихоти, новые требования. Если честно, мы все скучали по Илье Михайловичу. При нём такого бардака не было.

– Анжела, принеси мне кофе и отчёт от Илюхи. Он должен был переслать его вчера вечером по факсу, – в очередной раз раздался его голос из кабинета.

– Андрей, я сейчас занята другим отчётом. Давай Милану пришлю? – ответила она, и тут же бросила на меня быстрый взгляд, молча добавив: «Иди, я не могу».

Я с недоумением посмотрела на неё, но Анжела лишь едва заметно кивнула в сторону его кабинета. Пришлось подчиниться. Приготовила кофе так, как он любит – крепкий, без сахара, с каплей молока. Взяла со стола Анжелы бумаги с отчётом и неохотно направилась к нему.

Почему каждый раз, когда я попадаю в его поле зрения, он не отводит от меня своих чёрных, как ночь, глаз? От одного его взгляда по коже бегут мурашки – как сейчас.

Я поставила чашку с кофе на стол и протянула ему папку с документами. Но он, будто не замечая ни меня, ни бумаг, продолжал смотреть. Смотрел открыто, пристально, будто взвешивал, оценивал. Его взгляд скользнул по мне, как сканер – медленно, холодно, бесцеремонно. Никто ещё в жизни не смотрел на меня так. Свысока. Как на вещь. Как на объект, а не на человека.

Взгляд был властным. Пронзительным. И в то же время скользким – будто пытался проникнуть внутрь, раздеть не только тело, но и мысли. Мне было некомфортно. Очень. Хотелось поскорее развернуться и уйти, спрятаться от этого давления.

– Когда будешь отрабатывать за машину? – вдруг спросил он.

Я замерла. Вопрос застал врасплох.

Отрабатывать?

Я думала, этот вопрос уже закрыт. Забыт.

– Что вы имеете в виду? – наконец выдавила я, стараясь говорить спокойно, хотя голос дрожал.

Он медленно откинулся на спинку кресла, не сводя с меня глаз. Уголки губ чуть приподнялись – не улыбка, а скорее тень чего-то опасного.

– Ты прекрасно понимаешь, о чём я, – сказал он тихо. – Долг есть долг. И он должен быть погашен.

Андрей.

Она заходит – и я снова смотрю на неё.

Точная копия своей матери.

Я слишком хорошо помню её мать. А вот от отца в ней – ничего. Хотя, строго говоря, он ей и не отец.

А знает ли она об этом?

Или и впрямь верит, что Виктор – её настоящий отец?

Чёрт, к чёрту эти мысли.

Стоит мне увидеть эту наивную девчонку – и в голове начинает роиться всякая чепуха. Она даже не смеет посмотреть мне в глаза. Ни разу не извинилась за испорченный «Мерседес».

Такая невинная, застенчивая. Прямо ангел, сошедший с небес.

Точь-в-точь как её мать – в молодости.

Она аккуратно поставила кофе на стол, протянула отчёт.

Чёрт… какая же она, блядь, красивая.

Мелькнувшая мысль – резкая, животная.

Фигура – идеальная. Лицо – будто с обложки. Глаза – тёмные, чистые, наивные.

Тело отреагировало мгновенно, помимо воли.

Да, слишком давно я не был с женщиной.

И вот – в самый неподходящий момент.

Мне срочно нужно кого-то трахнуть.

Или… может, начать с неё?

Я бы с радостью раздвинул ей ноги.

– Когда будешь отрабатывать за машину? – спросил я, стараясь сдержать нахлынувшее возбуждение.

Она замерла.

– Что вы имеете в виду? – растерялась, не понимая прямого намёка.

– Ты прекрасно понимаешь, о чём я.– протянул я, вставая. – Долг есть долг. И он должен быть погашен.

Я медленно пошёл к ней.

Шаг за шагом.

Сокращая расстояние.

Загоняя в угол.

Она смотрела на меня – как олень в свете фар.

Глупо. Наивно.

Но чертовски притягательно.

Я ловил себя на том, что наслаждаюсь этим взглядом.

Какие у неё глаза…

Такие, что хочется сломать.

Хочется увидеть, как в них впервые появится страх.

Подошёл вплотную.

Почувствовал её дыхание на своей коже.

Тёплое. Прерывистое.

– Так чем будешь отдавать? – прошептал я.

– Извините… Мне нужно работать, – выдавила она, и её пухлые губы дрогнули. Краснеет. Как рак.

На мгновение мне захотелось схватить её за подбородок, поцеловать – грубо, чтобы запомнила.

Но я отступил.

– Да ладно, пошутил. Ты не в моём вкусе, – бросил я с холодной усмешкой.

Она тут же метнулась к двери – как от хищника.

Я смотрел ей вслед.

Улыбнулся.

А ведь девчонка – ничего.

Очень даже хороша.

С первого дня, как увидел её, во мне что-то щёлкнуло.

Желание.

Не просто сексуальное – а почти одержимое.

Как голод.

Неконтролируемый.

Я сам не понимаю, что со мной происходит.

Вечером зашёл в отдел кадров.