Эволюция Великой войны Z

Я видел, как пала Новая Гавань. Не за дни или часы. За минуты. Идиллия превратилась в кровавую бойню. Крики ужаса и боли смешивались с ревом «Кивачей» (теперь они издавали звуки – гортанные рыки, щелчки, свист), треском автоматных очередей (чаще бесполезных, чем нет), звоном разбитого стекла, грохотом рушащихся стен под напором тел и ударов, визгом тормозов переворачивающейся техники. Воздух наполнился знакомым, но теперь усиленным в разы запахом крови, пороха, горящего дерева и пластика, и той новой, жуткой сладостью, исходившей от «Кивачей» – запахом перегретого металла, озона и гниющей плоти, работающей на пределе возможностей. Запахом сгорающей жизни.

Доктор Шоу, между тем, вела свою собственную войну – войну ученого. Она отстреливалась из компактного электрошокового пистолета собственной конструкции, который не убивал, а сбивал с ног и вызывал мучительные судороги у «Кивачей», видимо, усиливая помеху в их «роевой сети» и доводя их гипер-метаболизм до критического сбоя. Она металась между обломками горящих домов и перевернутых машин, ее прибор сканировал все подряд: тела убитых «Кивачей», клубы дыма, капли крови на асфальте, даже почву.

– Смотри! – она вдруг схватила меня за рукав, указывая на мертвого «Кивача», лежавшего у развороченного фургона с надписью «Свежие Овощи». Тот самый, что лез за ней на вышку и получил ее ультразвуковой «подарок». – Видишь кожу? Темнота… она сходит! Багровые прожилки тускнеют! Гипер-метаболизм остановился – и штамм не может поддерживать маскировку! Сила ушла – и проявилась… уязвимость ! Они не вечны! Они – вспышка сверхновой! Мощная, но короткая! Горит ярко – и сгорает дотла!

Она, не обращая внимания на свист пуль и рев боя рядом, подбежала к трупу, упала на колени и сунула в зияющую рану на его груди тонкий зонд, соединенный с ее прибором. На экране замелькали графики.

– И… да! – ее глаза засверкали диким торжеством. – Микрофлора! Обычная почвенная бактерия Pseudomonas putida ! Но в концентрациях , в тысячи раз превышающих норму! Их иммунная система… она подавлена! Весь ресурс брошен на агрессию, скорость и подавление Щита! Они горят изнутри своими же силами! Слабость… замаскированная под силу! Крошка, Фасбах! Я нашла крошку! Вот она! – Она ткнула пальцем в экран прибора, показывающий колонии бактерий, пожирающие ткани.

В этот момент над нашими головами, едва не задевая мачты ветряков, пролетел вертолет Комиссии – тяжелый транспортник «Пеликан», посланный, видимо, экстренно эвакуировать ценную и безумную доктор Шоу. Он завис над центральной площадью, винты поднимали вихри пыли и пепла, пытаясь найти место для посадки в аду разрушений. Дверь грузового отсека открылась, показались фигуры солдат в полной экипировке, спустили тросы.

– Доктор Шоу! К вертолету! Немедленно! – заревел чей-то голос через мощный громкоговоритель, едва слышный над ревом винтов и грохотом боя.

Шоу посмотрела на вертолет, потом на меня, потом на гибнущую Новую Гавань – на «Кивачей», вылавливающих последних носителей Щита с методичностью и эффективностью конвейера смерти, на рушащиеся дома, на огонь, пожирающий Ратушу. В ее глазах не было ни капли страха или отчаяния. Была холодная, яростная решимость ученого, чью теорию только что подтвердили самым кровавым, самым неопровержимым образом. Было торжество охотника, нашедшего след.

– Слышишь, Стив? – она перекрикивала оглушительный грохот, ее голос был резок и ярок. – Она поймалась! Мать-Природа! Серийная убийца! Она оставила слишком много крошек на этот раз! Ее сила – ее же слабость! Их ярость, их скорость, их ненависть к Щиту – это не просто угроза! Это ключ! Ключ к их уничтожению! Мы можем использовать их силу против них самих!

Она сунула мне в руку маленький, защищенный противоударным корпусом флеш-накопитель. Он был теплым от ее руки.

– Мои данные! Все наблюдения! Гипотезы! Расчеты! Доберись до вертолета! Любой ценой! Передай это в Комиссию! Скажи им… скажи им, что Щит – это мираж! Что мы должны играть ее игрой! Использовать ее силу против нее самой! Использовать их фанатичную целеустремленность! Сделать их ахиллесовой пятой их же собственного вируса! Скажи им: «Приманки»! «Вирусный Шум»! «Троянский конь слабости»! Они поймут! Или обязаны понять!

– А вы?! – закричал я, видя, как группа из пяти «Кивачей», заметив зависший вертолет – символ спасения нас , их врагов, – разворачивается в нашу сторону. Их желтые глаза горели ненавистью, смешанной с тем же фанатичным целеполагаением.

Она улыбнулась своей самой безумной, самой обезоруживающей улыбкой. В руке мелькнула еще одна конфета – черная. Она сунула ее в рот.

– Я? Я должна собрать еще пару крошек. Прямо здесь. Она уже начала следующее преступление. Не могу пропустить детали расследования.

Она развернулась и побежала не к спасительным тросам, а вглубь ада. Прямо к пылающему Ратушному Дому, в самое пекло, туда, где группа «Кивачей» методично выламывала решетки из окон подвала, где укрылись женщины и дети. Ее неоново-синие волосы и зеленый комбинезон мелькнули в клубах едкого черного дыма и исчезли.

Я не видел, что с ней случилось. Солдаты спустили трос, втянули меня в качающуюся, как колыбель, кабину «Пеликана» сильными руками. Последнее, что я видел, прильнув к запотевшему иллюминатору на погружающуюся во тьму, огонь и хаос Новую Гавань, было тело одного из «Кивачей», лежащее отдельно от других, у подножия сломанного ветряка. Оно не было разорвано пулями. Оно выглядело… сморщенным. Мумифицированным. Темная кожа обвисла складками на костях, багровые прожилки потускнели до коричневого. Как будто вся его адская энергия, вся его ярость и скорость выгорели дотла за какие-то минуты после смерти. Сила, обернувшаяся абсолютной, жалкой слабостью. Крошка, ставшая уликой.

И ветер. Все тот же ветер. Теперь он гнал пепел Новой Гавани – пепел нашей иллюзии – и нес с собой невыносимо тяжелый запах грядущей, новой войны. Войны не с мертвецами, а с самой эволюцией. Войны, где нашим единственным оружием были крошки, оставленные величайшим серийным убийцей по имени Природа. И безумная надежда, что доктор Элис Шоу, этот харизматичный, гениальный безумец, успеет сложить эти крошки в путь к спасению раньше, чем стерва совершит свое следующее, еще более изощренное и беспощадное убийство под названием Прогресс.

(Конец записи Стива Браймса. Примечание Комиссии: Поселение "Новая Гавань" уничтожено на 99.8%. Потери среди носителей Плацебо-Щита – катастрофические. Доктор Элис Шоу числится пропавшей без вести. Данные с флеш-накопителя доктора Шоу (код "Крошка") расшифрованы. Экстренно утверждена программа "Ахиллес" по разработке контрмер на основе концептов "Приманка", "Шум", "Троянский Конь". Уровень угрозы "Кивач" присвоен наивысший код "Омега-Ноль". Подтверждены аналогичные инциденты в 11 точках глобуса. Великая Война Z вступила в Фазу Эволюции. Фаза Плацебо окончена. Начинается Фаза Отчаяния и… Возможности.)

Глава 1: Пыль и Крошки в Чреве Зверя.

(Расшифровка аудиодневника доктора Элис Шоу, фрагменты рукописного журнала Эммы Рейнольдс и стенограммы терминальных записей из бункера "Гедж-7". Датировано: 20.06.2035 – 28.06.2035. Обнаружено 10.07.2035.)

Аудиозапись #1: Камнепад в Бездне (День 1? Время: Субъективная Ночь)

(Фон: Глубокий, вибрирующий гул, идущий откуда-то из самых основ бункера, словно дыхание спящего гиганта. Ритмичные капли воды, падающие в металлический поддон где-то в темноте за пределами света фонаря. Дыхание Шоу – прерывистое, хриплое, каждое движение сопровождается сдавленным стоном. Голос – приглушенный, с налётом шока и усталости, но сквозь них пробивается знакомая сталь аналитического ума.)

"…Чёрт. Чёрт. Чёрт-побери все семь кругов ада и обратно. (Глубокий, дрожащий вдох, переходящий в приступ сухого, рвущего горло кашля, от которого стреляет невыносимой болью в левой стороне груди). Ребра… О да, ребра определенно выражают свой категорический протест против моего грациозного, почти балетного пируэта в ту зловонную, ледяную купель, что зовется ливневой канализацией Орегона. Нога… ощущается как перезревший, вот-вот лопнувший баклажан, завернутый в мокрую тряпку, но, слава всем безумным богам науки, цела. Не сломана. Главное – черепная коробка, несмотря на пару внушительных шин и звон в ушах, похожий на сигнал телевизионных помех, упорно продолжает перемалывать данные. Пока что. (Еще один осторожный вдох, звук шершавой ткани комбинезона, трущейся о холодный, покрытый тонким слоем пыли и влаги бетонный пол). Ладно, Элис, констатируем факты без прикрас: Рация – превратилась в изящную абстракцию из оплавленного пластика, спаянных микросхем и обугленных проводов где-то под пылающими руинами центральной площади Новой Гавани. Мой единственный дом за последние пять лет, мой уродливый, чудесный, кислотно-зеленый автобус-лаборатория – с вероятностью в 99.9% представляет собой теперь сюрреалистическую инсталляцию из искорёженного металла, оплавившейся электроники и пепла на том же самом месте. Данные… Стив Браймс. Должен был добраться до этого проклятого вертолета. Обязан . На эту надежду я цепляюсь, как тонущий за соломинку, как за последний шприц чистого морфия в аптечке конца света. Потому что если нет… (Резкий, почти беззвучный выдох, полный леденящего дна отчаяния). Тогда я… Я становлюсь единственным хранителем. Хранителем единственного ключа. Ключа от клетки с невероятно сильным, невероятно быстрым и невероятно голодным зверем по имени «Кивач». И этот зверь, я чувствую это каждой фиброй своего избитого, пропахшего дымом и страхом существа, не просто хочет – он жаждет этот ключ сожрать. Вместе с моей, такой удобно помеченной Плацебо-Щитом, «вкусной», аномальной персоной.

(Долгая пауза, наполненная только гулом и каплями. Звук откручивания крышки алюминиевой фляги, долгий, жадный глоток воды, которая кажется невероятно чистой, почти святой после грязной жижи канализации).

Как я сюда попала? Адреналин. Великий иллюзионист, лучший друг и худший наркотик одновременно. Он стирает боль, придает крылья ногам из свинца, заливает мир белым шумом ясности. И он же потом предательски исчезает, оставляя лишь смутные, рваные обрывки воспоминаний и ломоту в каждой кости. Помню пламя. Не просто огонь, а живого, яростного зверя, пожирающего дерево и пластик Ратуши, вылизывающего языки из окон, обугливающего краску на стенах. Помню крики. Не крики страха – их я слышала достаточно. Это были крики непонимания . Полного, животного, парализующего непонимания. Как овцы в загоне перед внезапно напавшими волками, которые еще вчера были всего лишь безобидными, немного надоедливыми овчарками. Помню подвал… Решетки на маленьких, высоких окнах гнулись, скрежеща, под ударами… чего-то невероятно быстрого, нечеловечески сильного, не знающего усталости. Женщины. Прижимающие к себе детей. Лица, залитые слезами и потом отчаяния. У некоторых на рукавах – бирки Плацебо-Щита. У других – нет. И тогда… в просвете между приступами ультразвукового визга моего «Шумогена», я увидела . Они – Кивачи – игнорировали тех, кто без бирок. Словно их не существовало. Пустое место. Фоновый шум. Но бирка… Бирка Плацебо-Щита была для них как алая тряпка для разъяренного быка. Магнитом. Фокусом невероятной, хищной ярости. Целью. Высшим приоритетом. Аномалией . И моя аномалия была самой сильной. Они чуяли меня сквозь клубы едкого дыма, сквозь толщу бетона, сквозь волны панического страха. Как акулы за километр чуют каплю крови в океане. Я… отвлекла их. Включила «Шумоген» на полную, невыносимую для их, вероятно, сверхчувствительного восприятия, мощность. Ультразвуковой визг, похожий на крик миллиона металлических цикад, взвинтил их до состояния чистейшего, неконтролируемого бешенства. Они ринулись за мной , оставив подвал с его легкой добычей. Я метнулась к единственному возможному выходу – ржавому, наполовину заваленному мусором люку ливневой канализации. Откинула тяжелую крышку, почувствовав, как ржавчина осыпается под пальцами. И нырнула. В кромешную, обволакивающую, леденящую тьму. В удар холодной воды по пояс, от которого перехватило дыхание. В запах гнили, разложения и вековой плесени, ударивший в ноздри. И потом… просто бежала. Инстинктивно. Без мысли. Куда ноги несли. По скользким, покрытым слизью трубам, по обвалившимся туннелям, где с потолка свисали корни растений, как щупальца спящих чудовищ. Падала, врезаясь коленями и локтями в острые камни. Поднималась, спотыкаясь. Снова бежала. Пока не уперлась лбом и плечом во что-то невероятно твердое, холодное и неподвижное в абсолютной темноте. Дверь. Бронесталь. Полтонны? Тонна? Неважно. Ощущение непреодолимой преграды. Панель управления рядом – мертвая, темная, покрытая конденсатом. Но… (звук металлического скрежета, лязга, тяжёлого усилия, сопровождаемого стоном) …аварийный механический штурвал. Закисший от десятилетий бездействия, от влаги, от полного забвения. Полчаса адской работы мультитулом, найденным обломком арматуры и… липкими остатками конфеты «Инфернальная Клубника», вытащенной из кармана – они послужили смазкой лучше любой WD-40. Мускулы горели, раны ныли, но чертов штурвал с пронзительным визгом поддался, провернувшись на четверть оборота. И еще. И еще. Пока тяжеленные болты не отщелкнулись внутри, как кости ломающегося великана. И вот я здесь. «гедж-7». Призрак из архивов Комиссии. Один из глубоких, секретных бункеров времен всеобщей паранойи ХХ века. Усиленный в начале 20-х для засекреченного «Проекта Персефона» – что-то связанное с экстремофилами, биологическими угрозами и долговременной изоляцией. Потом заброшенный за ненадобностью или из-за скудного финансирования. Пыль тут лежит пушистыми, серыми коврами, толщиной в палец. Воздух густой, тяжелый, пахнет озоном от старых контактов, сыростью, масляной пылью и… временем. Застоявшимся, безжизненным. Но… (гул генераторов где-то внизу усиливается, зажигаются тусклые, мерцающие лампы дневного света на потолке) …генераторы на топливных элементах – чудом живы! Памятник инженерной гениальности и надежности прошлого. Свет. Пусть тусклый и мерцающий. Вентиляция – зашелестела, выгоняя спёртый воздух. Фильтры – загудели, обещая чистоту. И… (звук скрипа открывающегося тяжелого металлического шкафа, лязг аптечки) …аптечка! Не роскошная, не изобильная, но морфин в ампулах есть! И антибиотики широкого спектра. И стерильные бинты. И даже хирургические перчатки. Прямо как подарок от самой Природы-стервы. Её саркастический шепот в голове: «На, покушай, умница, пока не сожрали тебя самой». Принимаю. Без благодарности.

(Пауза, звук вскрытия стеклянной ампулы, шипение инъектора, глубокий вдох-выдох Шоу по мере того, как морфин начинает притуплять острейшие грани боли).

Приоритеты:

1. Безопасность входа. Эта дверь – бронированный монстр, но они… они смяли стальные ворота Новой Гавани, как картонные. Кто знает истинные пределы их силы? Их способность к коллективному действию? Нужны заслоны. Все, что тяжелое, неподъемное, что можно навалить перед этой дверью в этом предбаннике. Стальные шкафы из казарм. Ящики с инструментами. Даже этот полуразобранный дизель-генератор – если удастся сдвинуть.

2. Ревизия ресурсов. Что тут есть? Еда? Вода? Сколько? Какого качества? Оборудование? Оружие? Любое знание – сила. Любой ресурс – продление жизни в этом каменном мешке. Нужна инвентаризация. Тщательная.

3. Связь с миром. Что творится там, наверху? Глобальная катастрофа? Локальные прорывы? Как передать то, что я знаю? Если Стив не добрался… (голос твердеет, становится холодным, как сталь клинка) …значит, Природа бросила мне перчатку. Бросила открыто. Я подниму её. Крошки собраны в аду Новой Гавани. Теперь нужно сложить из них путь к победе. Прямо здесь. В этой заброшенной гробнице. Создать лабораторию в самом чреве зверя. Поэтично. И чертовски цинично со стороны вселенной.

Рукописная запись из журнала Эммы Рейнольдс (Листы блокнота, пробитые карандашом, следы грязи и, возможно, слез):

День Бесконечности. Или День Первый здесь. Не знаю. Время потеряло смысл. Боль в руке – тупая, пульсирующая, напоминание о когтях… тех тварей. Темнота. Холод. Страх сковал горло.

Сижу запертой в этой… серверной? Комнате с мертвыми машинами. Холодный металл стен пробирает до костей. Пахнет пылью, озоном и… своим страхом. Проклятая экспедиция. «Зеленый Шаг». Изучать, как природа возвращается после Соланума. Ирония. Природа вернулась в виде кошмара. Сиэтлская Зона. Спокойная. «Тихие» бродили, как тени. Мы – ученые, два охранника. Ставили датчики, брали пробы почвы. И вдруг… Лес ожил. Не медленно. Стремительно. Они вырвались из чащи. Неуклюжие тени сменились… демонами скорости. Тени с горящими желтыми глазами. Охранники… Мика и Джейсон… они даже не успели крикнуть. Их просто… разорвали. Буквально. Не кусали – разорвали на части за секунды. Кровь. Крики. Хаос. Я побежала. Просто побежала. Упала в овраг – глубокий, заросший колючками. Сломала руку? Вывихнула? Не знаю. Боль дикая. Лежала, затаив дыхание. Ждала смерти. Но они… не спустились. Пробежали мимо. Словно я… исчезла. Невидимая. Почему? У меня нет Щита. Аллергия на компоненты терапии. Спасло ли это? Бежала потом. Дни? Ночи? Не помню. Питалась ягодами, грибами – страшно, но голод сильнее. Видела столб дыма на юге. Огромный. Черный. Как из Новой Гавани? Добралась сюда. Нашла полуразрушенный вентиляционный выход – решетка соржавела, отвалилась. Спустилась по скобам. Рука чуть не оторвалась от боли. И тут… шаги. Тяжелые. Неуверенные? Не те ли это шаги? Не они ли? Испугалась. Заперлась здесь. Нашла кусок трубы. Стучу. Может, это кто-то… живой? Или я приманиваю смерть? Не знаю. Но молчать – сойти с ума. Стучу. Жду.

Аудиозапись #2: Карты, Консервы и Призраки Прошлого (День 2? Время: Субъективное Утро)

(Фон: Уверенные, но осторожные шаги Шоу по металлическим решетчатым настилам, скрип открывающихся тяжелых дверей, шелест карт или бумаг. Голос Шоу – оживлен, полон исследовательского азарта, боль приглушена морфином, но слышна в глубине интонаций.)

"Бункер… Это не просто убежище. Это лабиринт. Тщательно спроектированный, многоуровневый памятник паранойе и стремлению выжить любой ценой. Три четких уровня, как слои ада, только в обратном порядке.

Верхний уровень («Декабрь»): Царство призраков прошлой жизни. Казармы – длинное помещение с двумя рядами по десять коек. Койки заправлены с армейской, стерильной педантичностью, но пыль на одеялах – толщиной в палец. Как будто солдаты или ученые только вчера ушли, но время здесь текло иначе. Столовая – огромные пустые чаны из нержавейки, длинные столы, скамьи. Призрак общепита апокалипсиса. Командный центр – ряды мертвых мониторов, покрытых серым саваном пыли, пульты с потускневшими кнопками, огромная карта мира на стене – реликвия прошлых угроз. И… Медпункт! Настоящая золотая жила! Несколько дополнительных аптечек (дубликаты – отлично!), набор хирургических инструментов в стерилизаторах (немного туповатые, но пригодятся), портативный УЗИ-сканер! Батарея, увы, села, но это поправимо – на складах должно быть зарядное. И… склад одежды! Комбинезоны из прочной ткани, чистое белье, теплые носки, сапоги разных размеров. Ритуал смены одежды… Скинула свой прожженный, пропахший гарью, кровью, потом и неописуемым ужасом канализационных вод комбинезон. Вымылась ледяной водой из аварийного бачка. Надела чистое белье, свежий комбинезон – темно-синий, безликий, но невероятно комфортный. Чувствую себя… почти цивилизованным человеком. Почти. Если не считать, что каждый вздох отдается болью в боку.

Средний уровень («Ноябрь»): Царство Маммоны выживания. Склады. Консервы! Горы их, аккуратно уложенные на стеллажах, уходящих в полумрак под потолком. Фасоль в томате, тушенка из неизвестного мяса, фрукты в сиропе, овощные смеси, и… о чудо! Шоколад! Плитки горького шоколада 2030-2032 годов. Не свежее, но срок годности для апокалипсиса – понятие условное. Система водоснабжения – огромные цистерны из нержавейки, сложная система фильтров и насосов. Вода – чистая, ледяная, с легким металлическим привкусом, но после канализации – нектар богов. Технические отсеки – сокровищница: инструменты (от гаечных ключей до сварочного аппарата), катушки кабеля, запчасти к генераторам, баллоны с газами (азот – большие синие баллоны, кислород – черные, ацетилен – осторожно, красные!). Нашла даже запасной дизель-генератор – старый, но целый, пахнущий маслом. И… склад химических реактивов! Аммиак, хлорная известь, концентрированные кислоты – явно не для приготовления салатов, но может пригодиться для менее мирных целей. И еще… ящики с маркировкой «СИЗ: Уровень Б». Противогазы, костюмы химзащиты. Интересно.

Нижний уровень («Октябрь»): Сектор «Гамма». Самая загадка. Запертая дверь с биометрическим сканером и кодовой панелью. Панель – мертва, экран темный. Взлом занял минут двадцать – старые системы, логика простая, перемыкание контактов на плате управления. За дверью… (голос понижается, наполняясь благоговейным интересом) …лаборатория. Небольшая, но потрясающе оснащенная для своего времени. Микроскопы – не просто световые, а флуоресцентный и… сканирующий электронный микроскоп (СЭМ)! Он стоит как алтарь в центре. Требует калибровки, вакуума, но сам факт его наличия… Центрифуги с разными роторами, термошейкеры, спектрофотометр, pH-метры. Холодильники: два огромных -80°C и один -20°C. Большинство образцов внутри испорчено временем, разморозкой, но… есть несколько ампул с криптованной маркировкой «X-Strain V.7» и «Sol-Adapt Gen.3». Крайне интригующе. Шкафы с химическими реактивами – полны, многие реагенты в герметичных флаконах выглядят неплохо. И жемчужина – компактный универсальный прибор: ПЦР/секвенатор «Геном-Микро v2.3»! И… (звук включения, мягкий гул) …рабочий спутниковый терминал! Старый, медленный, интерфейс допотопный, без криптографических ключей Комиссии последнего поколения, но он жив ! Может сканировать эфир! Слушать открытые частоты!

(Пауза, звук набора команды на клавиатуре терминала, мягкий гул оборудования).

Это… не просто удача. Это знак. Или еще одна, особенно изощренная крошка, оставленная Матерью-Природой. Её сардонический шепот в голове: «Играй, умница. У тебя есть инструменты. Сможешь ли ты разгадать мою следующую загадку?» Смогу. Обязательно смогу. Терминал. Запускаю сканирование открытых частот. Хаос. Абсолютный, оглушающий хаос паники.

Открытый канал Комиссии (Экстренный Канал «Феникс»): «…Повторяем экстренное сообщение! Поселение «Рассвет» у озера Мичиган пало за тридцать восемь минут! Повторяю, тридцать восемь минут! Кивачи игнорируют стандартные укрепления периметра! Они преодолевают стены высотой шесть метров с помощью… Боже правый, они строят живые пирамиды! Карабкаются друг на друга с невероятной скоростью! Используют бетонные блоки, обломки машин как тараны! Требуем немедленной эвакуации гражданского и научного персонала из Сектора «Дельта»! Они прорвались через второй периметр! Используют… Используют огнетушители как тараны! Металл ворот плавится от чего-то!…»

Голос мужчины, срывающийся на истеричный крик (частота 121.5 МГц – международная аварийная): «…Они всюду! Быстрее ветра! Как призраки! Стреляем – попадаем! Видим, как пули вырывают куски плоти! Но они не падают! Не останавливаются! Раненый… Карлос… они его просто… разорвали! Не кусали – разорвали на части за секунду! Мы заперлись в старом бомбоубежище под Миннеаполисом… дверь держится пока… но… о Боже, они что-то делают с металлом вокруг замка… он светится и плавится?! Что это?!…» (Резкий, оглушительный треск, визг металла, сигнал пропадает в белом шуме).

Холодный, металлический голос военного диспетчера (частично зашифрованный канал, но текст читается из-за ошибки оператора или паники): «…Подтверждаю получение и частичную расшифровку пакета «Крошка» от Браймса. Данные фрагментарны. Повторяю экстренный запрос: Доктор Элис Шоу, если вы живы, выйдите на связь! Требуем немедленной расшифровки терминологии! Что значит «Приманка»? Что такое «Вирусный Шум»? Что за «Троянский Конь Слабости»? Какой биологический агент имеется в виду?! Без ваших пояснений, без вашего контекста, мы слепы! Повторяю, слепы!…»

(Пауза. Шоу глубоко, медленно вдыхает, выдыхает. В голосе – смесь облегчения и новой тяжести).

Стив добрался. Сердце моего зеленого монстра, мои данные – у них. Но… они не понимают . Они смотрят на сухие цифры, на геномные последовательности нового штамма, но не видят живой картины . Не видят стратегического замысла . Как говорил Фасбах: «Вы проводите десять лет в школе чтобы сложить из этих крошек путь» . У них нет моих десяти лет изучения не только ДНК, но и поведения роя, его экологии, его эволюционной логики, его реакции на раздражители. Они видят вирус под микроскопом, а не гениальный, жестокий замысел Природы-серийного убийцы. Нужно передать больше. Но открытый канал? Чистое самоубийство. Кивачи… я чувствую это каждой клеткой своего усталого тела… они не просто сильные и быстрые. Они адаптивные . В них есть роевой интеллект. Примитивный, но эффективный. Они могут учиться на лету. Могут перехватить сигнал. Вычислить источник по малейшей утечке. Вычислить меня. Нужен другой путь. Хитрый. Неочевидный. Как её собственные ловушки. Нужно думать, как она.