Ревизор: возвращение в СССР 42

Ну а теперь она нисколько не сомневалась, что он действительно, как и обещал, все Межуеву про ее поведение выскажет. Ведь она действительно вела себя несносно, а он в своем возрасте уже многого добился. Слишком многого, чтобы спокойно стерпеть то ее вызывающее поведение.

А Владимир Лазоревич потом точно вызовет ее к себе и будет ругать. Он таких вещей не понимает и не одобряет. Сам всегда спокоен и вежлив, и никакого чванства не приемлет. И ведь даже не признаешься в том, почему она так на Ивлева взъелась, этого он вообще не поймет. Решит, что она на старости лет и вовсе свихнулась. Тут уже выговором не ограничишься. Это очень спокойный и холодный человек, он на эмоциях никогда ничего не делает… И ждет того же и от нее, как его помощницы.

Вот и что же ей делать теперь? Как выкрутиться?

***

Москва, квартира Ивлевых

Вернувшись домой, занялся статьей по Ирландии. Завтра постараюсь улучить время и Ганиной ее закинуть.

Приехала Галия. Несколько уставшая, так что я сразу развеселил ее, рассказав про умозаключения Родьки о моей лекции в Московском зоопарке. Как-то так смог все хорошо описать, что жена аж слезы вытирала от восторга. И вся усталость после этого тут же и исчезла. Люблю я детей за их непосредственность! Никогда с ними не скучно.

К десяти утра поехал к Межуеву на прием.

Вошел в приемную, полностью готовый к тому, что придется долго ждать. Злая на то, что я поставил ее на место, помощница Владимира Лазоревича вполне может пожелать отыграться на мне, придумав шефу какие-нибудь срочные дела, которые заставят его отложить мой визит. Не очень хорошо, с учетом того, что в 11.30 меня уже в КГБ ждут на лекцию… Или вообще, постарается провести впереди меня к шефу кого-то другого, якобы по более срочному делу. Ее полномочий в любом случае хватит, чтобы попытаться отыграться на мою реакцию.

Правда, особенно я по этому поводу не переживал. Если не успею к Межуеву хотя бы к 10.40, просто уйду, а потом позвоню ему и объясню, что прибыл я вовремя, но вынужден был уйти из-за того, что у меня срывалась следующая встреча. И в любом случае расскажу ему, что у меня теперь очень плохие отношения с его помощницей, и почему. Ее я об этом предупредил, так что не стукачество, а просто реакция на ее неподобающее поведение. Неожиданная для нее, в силу моего возраста, конечно, но я и не обязан вести себя как восемнадцатилетний пацан, кланяясь каждой помощнице или секретарше кремлевского босса.

Неожиданно для меня в приемной никого не было, кроме Таисии Григорьевны. Значит, никого не нагнала, чтобы задержать время моего визита. Поздоровался с ней спокойно и сел на диванчик для посетителей. А она, сделав попытку улыбнуться мне, вздохнула и сказала:

– Павел Тарасович, прошу меня простить за тот телефонный разговор. Я вела себя неправильно. Позвольте объяснить причину. Вы мне уж больно напоминаете моего сына. Он похож на вас и у нас с ним сложные отношения, уж слишком он самостоятелен. И голоса у вас похожи. Вот я и путаюсь совершенно неосознанно, когда с вами общаюсь, реагирую на вас, как на него. Как мать на непослушного сына…

Очень странно все это звучало, если честно. Весь мой опыт говорил, что мне сейчас нагло врут. Да я даже не был уверен, что у нее сын-то вообще есть!

К счастью, мне с ней не детей крестить, как говорится. Редкие встречи с ее начальником означали, что нам просто надо поддерживать видимость деловых отношений. И формально извинения ею мне принесены, как подобает. Так что не буду тут работать психотерапевтом, пытаясь выяснить, в чем и зачем мне сейчас врут, а просто делаю вид, что меня все устраивает.

– Извинения приняты, Таисия Григорьевна. Все в порядке. С детьми часто бывает непросто наладить отношения.

Я не сказал, что теперь не буду жаловаться на нее ее шефу, но это само собой подразумевалось по этикету. Будь я настроен иначе, я бы извинений не принял. И я вел себя все это время образцово, в отличие от нее, так что она понимала, что эти тонкости мне известны, и теперь ей ничего не угрожает.

– Вы удачно пришли за десять минут до нужного времени. – явно успокоившись, сказала помощница Межуева. – Владимир Лазоревич сейчас свободен, проходите к нему.

Вот даже как… Режим наибольших преференций для меня включила, помимо извинений. Ну что же, в следующий раз можно тогда снова принести ей шоколадку и вернуться к нормальным профессиональным отношениям.

Меня порадовало то, что Владимир Лазоревич, когда я к нему вошел, выглядел намного лучше, чем в прошлый мой визит, когда его вид конкретно меня так напугал. Похоже, хорошо отдохнул, восстановился, и сразу словно пяток лет скинул.

– Чудесно выглядите, Владимир Лазоревич! – обрадованно сказал я вместо приветствия, – не подскажите, где вы так хорошо отдыхали, что налицо такой эффект?

Нет, это не был грубый подхалимаж, как могло бы показаться кому-то менее чуткому. Межуев человек опытный, разбирается в людях, он понял, что я реально обрадовался тому, что он хорошо выглядит, а не пытаюсь к нему подольститься. А сказал я это, потому что верю в то, что слова очень сильно влияют на здоровье человека. Если кому-то говорить все время, что он выглядит так, что краше в гроб кладут, то человек, поверив в это, может себя и до инфаркта довести. Так что никогда не стесняюсь, увидев, что значимый для меня человек уделил внимание своему здоровью, и это пошло ему на пользу, немедленно поддержать его морально, сказав о том, как он чудесно выглядит. Мало ли, человек курить бросил, вот сразу и цвет кожи посветлел. Но это же наркотик, и он изо всех сил с собой борется, противясь желанию закурить. А тут услышит о том, насколько лучше стал выглядеть, и это даст ему силы и дальше сражаться с желанием схватить очередную сигаретку и затянуться…

– Пицунда, Павел, Пицунда! Чудесный воздух, и с погодой повезло в августе. Никакой жары до обморока, приятный ветерок, можжевельники… И жене на пользу очень пошло. Так что имей в виду на следующее лето.

– Спасибо, запомню.

– Ну как твои дела? О том, что хорошо выглядишь, я уже говорить не буду, было бы странно, если бы ты в восемнадцать лет выглядел иначе.

– Спасибо, Владимир Лазоревич! Дети здоровы, растут, первые слова говорят. Жена с увлечением в ССОДе работает. Отец с мамой в полном порядке – чего же больше желать?

– Вот правильно ты, Паша, приоритеты расставляешь! Даже удивительно для твоего возраста. Я в восемнадцать лет здоровье родителей воспринимал как данность. Сам был абсолютно здоров, и не понимал, что такое возраст. И в голову не приходило, что может быть иначе. Но не будем о грустном. Тем более, что повод для нашей встречи очень даже хороший. Я похлопотал, и с учетом твоего участия в рейдах по борьбе с волокитой и взяточничеством на местах, а также расхищением социалистической собственности, Комитет партийного контроля при ЦК КПСС решил наградить тебя грамотой.

Ну что сказать – я, конечно, был очень удивлен. Никак не ожидал такое услышать…

– А вызвал тебя, чтобы с тобой обсудить, как лучше тебя наградить. Можно, конечно, тебя к нам вызвать, чтобы грамоту эту вручить, и это вроде бы более престижно. Но это все равно, что расписаться перед всеми, что я лично тебя курирую. Увидев тебя, такого молодого, удивятся, начнут справки наводить, и на меня выйдут. Сразу честно скажу, что у меня в нашей организации из-за моей принципиальности имеются враги, и они могут попытаться свои счеты со мной за счет тебя свести. Так что ты не будешь против, если грамоту тебя вручат на заседании парткома экономического факультета МГУ? От нас выделят человека, он приедет, скажет пару слов, вручит ее. В наших стенах никто тебя не увидит, люди просто проголосуют, когда вопрос вынесет руководство на голосование, за то, чтобы выдать грамоту одному из московских активистов, и тут же о тебе и забудут. А я постараюсь, чтобы награждать тебя выделили кого-то из моих сторонников, которые о твоем возрасте трепаться не будут потом у нас…

– Прежде всего спасибо, что похлопотали, Владимир Лазоревич! – поблагодарил я его. – И конечно, раз вы предлагаете наградить меня в МГУ, то вам это, конечно, виднее. Никаких возражений иметь по этому поводу я не могу…

После этого разговор мы закончили буквально за минуту. Выйдя из кабинета, я попрощался с Таисией Григорьевной, и отправился на выход из здания, обдумывая на ходу наш разговор.

В то, что Межуев хотел со мной посовещаться, я ни в коем случае не поверил – такой вопрос, как формат награждения, он сам вполне в состоянии решить. Фактически он мне сразу и предложил наиболее устраивающую его форму. С какой же целью вызвал к себе? Тут, скорее всего, цель даже не одна. Во-первых, чтобы у меня потом и сомнений не было, что грамота мне досталась именно его хлопотами. А то мало ли что она из КПК? Если бы Межуев не позвонил и не предупредил, я мог бы быть и не уверен, что именно он и расстарался с ней. Всякие случайности бывают… Во-вторых, наверное, хотел мне проверку устроить – как я отреагирую на вариант с награждением в КПК и в МГУ. Не слишком ли я честолюбив, чтобы потребовать награждение именно в КПК, и плевать на риск получить могущественных врагов… Сделай я такую глупость, наверняка интерес Межуева ко мне в дальнейшем резко бы снизился. Он сам человек аккуратный и осторожный, и вряд ли ему нужен кто-то под руку в будущем, кто готов из честолюбия заводить себе врагов без всякой в этом необходимости. Ну и также, наверное, хотел посмотреть на мою реакцию на эту новость. Поблагодарю ли его, обрадуюсь ли…

Но больше всего меня занимал другой вопрос – а чего это он мне награды одну за другой подкидывает? Только же по его хлопотам ленинскую стипендию дали, я уже и получить ее в повышенном размере успел. Подозрительно что-то, то на полгода пропадает, то каждые пару месяцев на меня награды обрушивает… Я же все равно ему без большой надобности, пока высшее образование не получу… Загадка какая-то, если честно.

Так и не придумав разумного ответа на этот вопрос, неспешно поехал по направлению к КГБ. Что-то у меня слишком большой запас по времени образовался. Ладно, доеду туда, припаркуюсь поблизости, да книжку почитаю художественную перед тем, как в здание комитета идти. Главное, что уже точно не опоздаю из-за аварии какой…

***

Италия, Больцано

Утром Мария сходу взяла Диану в оборот, загрузив огромным количеством информации. Рекламное турне по размаху оказалось весьма внушительным. Диана знала, что мероприятие предстоит серьезное, но, как оказалось, совершенно не представляла масштабов.

– Рим, Милан, Ницца, Монако, Париж, Брюссель, Цюрих, Мюнхен, Амстердам, Лондон…, – зачитывала она точки маршрута, под каждой из которых красовался внушительный список мероприятий. – Ничего себе поездочка!

– О да! – довольно кивнула Мария. – Рекламное турне должно получиться просто грандиозное. И это ты смотришь только общий план маршрута. А вот здесь подробный план мероприятий. Ознакомьтесь внимательно, пожалуйста, перед тем, как начнем прорабатывать основные моменты, – с этими словами Мария положила перед Дианой и Фирдаусом пухлые папки.

Те переглянулись, синхронно вздохнули и открыли их, начав просматривать содержимое.

– Я дам вам некоторое время на ознакомление, – сказала Мария, – как будете готовы к обсуждению, позовите меня, я буду в кабинете.

***

Глава 4

Москва, Лубянка

Пришел за десять минут до начала, как и договаривались с Румянцевым. Увидев меня, он удовлетворенно кивнул, и крепко пожав мне руку, сказал:

– Вот все бы были такими же обязательными…

Прошли в тот самый зал, что и обычно, до лекции для Андропова. Сразу же обратил внимание, что на первом ряду прилично прибавилось возрастных офицеров с сединой… Такая реакция на прошлое выступление перед Андроповым? Высокие чины сами заинтересовались меня послушать, раз уж самому председателю сгодился, или их прислало еще более высокое начальство, потому что я самому председателю сгодился? Достоверно и не узнать, только гадать можно…

Сразу же после того, как я закончил непривычно короткий доклад, один из офицеров с третьего ряда поднял руку и с места спросил:

– Вот вы говорите о ненависти американцев к советским людям… Откуда у вас такая уверенность в этом? Или вы когда-то уже были в США и сами в этом убедились?

– В США я не был, конечно. – улыбнулся я в ответ на явную провокацию, да еще и пальцем деланную. Видимо, предполагалось, что если я американский шпион, то возьму и брякну, что да, бывал я в США, да еще и как. – К счастью, совсем не обязательно пожить в США, чтобы понимать, как примерно мыслит американская элита. А именно она имеет главное значение при определении внешней политики Соединённых Штатов Америки. Именно она очень легко убеждает простых американцев любить или ненавидеть ту или иную страну. И ехать в США, чтобы понять степень ненависти этой элиты к Советскому Союзу вовсе необязательно. Или вы серьёзно считаете, что если я приеду в США и заговорю с одним из тех людей, которые ненавидят Советский Союз, они тут же признаются русскому человеку в этом? У меня английский с русским акцентом, они сразу же догадаются, откуда я. И немедленно соврут мне что-нибудь. Американцы любят врать, дружелюбно при этом улыбаясь. Это одна из ключевых особенностей их культуры. Так что ездить в США с этой целью мне вовсе необязательно, у меня ни грамма достоверных знаний по этому поводу не добавится.

Повторю лишь сжато основные мотивы ненависти американских элит к нам. 1945 год стал бы годом неоспоримого могущества Соединённых Штатов Америки в мире, если бы не Советский Союз. Тем более обидно было им понимать, что именно мы разгромили Гитлера и даже понеся огромные жертвы на этом пути, все равно стали располагать сильнейшей армией в мире. Гитлера же сознательно на нас натравливали – и британские элиты и французские, и американские в том числе, чтобы стравить между собой СССР и Германию, и ослабить оба государства. А по факту вышло, что Германия полностью разбита, а Советский Союз стал военной державой номер один в мире. Когда твои планы вот так срываются, это очень бесит. И вызывает непреодолимое желание поставить соперника на место. И чем сильнее мы становимся с каждым годом мирного развития, тем больше у американцев чешется по этому поводу. Они верят, что избраны богом для власти над всем миром, и только Москва и мешает им добиться господства над ним. Для них этого вполне достаточно, чтобы, дружелюбно улыбаясь нам и тряся нашу руку в рукопожатии, нащупывать другой рукой у нас на спине место, в которое нужно воткнуть под лопатку нож. Западные джентльмены всегда так и действовали с теми, кто с их точки зрения, к их числу не относится.

Тут же получил следующий вопрос с первого ряда. От одного из новых седых офицеров, которых я раньше в этой аудитории не видел, наверняка со званием повыше, чем первый достаточно молодой офицер:

– И вы также выразились очень скептично по поводу возможности с нашей стороны расколоть союз между США и Западной Европой… Но ведь в ряде стран Западной Европы достаточно сильны позиции коммунистов и социалистов. Возможно, мы просто не дорабатываем по поддержке этих прогрессивных сил? Возможно, если приложить побольше усилий, нам удастся развернуть ряд стран Западной Европы против США?

– К сожалению, хотя официально именно Латинская Америка считается задним двором США, а не Западная Европа, на самом деле она тоже своеобразный задний двор американцев. Не по степени важности, а по степени контроля, который американцы считают необходимым над ней поддерживать. Я вам скажу, что будет, если хоть в одной из важных стран Западной Европы нам удастся усилить коммунистов или социалистов. На них обрушатся соединённые усилия всей Европы под дирижёрством американцев. Их выставят предателями свободного мира, и начнут активно финансировать тех, кто в этой же стране ненавидит Советский Союз. Мы же все это проходили сразу же после победы в Великой Отечественной Войне. Во Франции, Италии, Греции и Бельгии коммунисты были очень популярны в это время. А спустя всего несколько лет эти страны вошли в НАТО. Только Греция и задержалась с этим вступлением на несколько лет. Так что не рекомендую питать иллюзии, что такое возможно.

Ещё один седой офицер задал вопрос с первого ряда.

– То есть, вы считаете, что возможно проводить аналогию в отношении государства как биологического хищника?

– Ну я точно не первый, кто такую аналогию проводил в человеческой истории. Лично я считаю, что и возможно, и в некоторых случаях полезно, чтобы не иметь иллюзий. США однозначно самый крупный хищник в западном мире, и он не терпит конкурентов в любой части света. Когда мы пытаемся его умиротворить, полезно вспомнить пословицу: сколько волка не корми, а он все в лес смотрит. Это хищник, и его хищническая натура никогда не изменится. Он хочет безусловно доминировать, быть неоспоримым царём. И такие настроения в американском обществе время от времени приводят на верхушку власти в США точно также настроенных хищнически людей. И в этих случаях у нас сразу же будут резко ухудшаться отношения с США. Как бы мы ни радовались, что удалось о чем-то договориться с каким-то из редких миролюбивых американских президентов, со стопроцентной неизбежностью в стране-хищнике будут появляться у власти новые злобные хищники.

И этому, кстати, очень способствует мощнейший военно-промышленный комплекс. Это у нас военные предприятия государственные и просто тихо и мирно работают в соответствии с государственным планом. А в США все эти сотни мощных военно-промышленных предприятий жаждут войн, которые позволят им продать и заработать гораздо больше смертоносных товаров, чем в мирное время. А если войн нет, они ищут возможности их начать. Если даже не найдут какую-то подходящую войну, то ищут мощного врага для США, для борьбы с которым можно будет протолкнуть в конгрессе увеличение военного бюджета. И даже относительно мирный американский политик, приходя к власти, став конгрессменом или сенатором, после того как объедет десятки военных баз, набитых по уши оружием, начинает смотреть на мир с прищуром, как будто целится. И думает о том, как использовать этот огромный военный потенциал для того, чтобы заставить мир измениться в выгодную для Америки в сторону…

И снова вопрос с первого ряда.

– Меня удивляет ваша безусловная уверенность в том, что в ближайшие десятилетия американская экономика не будет иметь слишком сильных проблем. Не подскажите, на чем она основывается?

– Для моей уверенности в этом имеется много факторов.

Первый фактор связан с тем, что после очень серьезного разорения экономической базы Западной Европы в ходе разорительной Второй мировой войны, американцы смогли подмять под себя эти прежде богатые рынки. Мощное военное производство в США, не знавшее войны на своей территории, было быстро переведено частично на мирные рельсы. И получило сотни миллионов европейцев для сбыта своей продукции.

Поскольку рост уровня жизни в Европе неустанно продолжается с того самого 1945 года, это означает, что для успеха американской экономики есть такая важная причина, как сбыт американских товаров на территории пусть и менее богатой, но тем не менее достаточно состоятельной Западной Европы.

А ведь есть еще и сбыт на территории самой Америки, тоже развивающейся с каждым годом.

Так что пока американцы или европейцы не обнищают, эти факторы из года в год будут поддерживать рост американской экономики.

Следующий фактор тоже очень важен. Ужасы Второй мировой войны напугали многих богатых людей и крупные компании на территории Западной Европы. Они сделали важные выводы из своих разорённых предприятий и утраченных богатств на территории Европы и нетронутой территории США, решив, что свои деньги хранить все же надёжнее у американцев. Так что теперь европейцы очень энергично отсылают свои деньги на территорию США, где они идут на укрепление американской банковской системы и американской промышленности, жирующей за счёт экспорта на территорию Европы.

И еще очень важный фактор, который наращивает своё значение с каждым годом: после второй мировой войны американский доллар заместил английский фунт в качестве мировой валюты. Это означает, что большинство операций на мировом рынке осуществляется именно в долларах США. Именно доллар США одинаково востребован что в Греции, что в Германии, что в той же самой Латинской Америке или в Японии.

Трудно разориться, знаете ли, если все хотят вашу валюту, а вам практически ничего не стоит печатать её двадцать четыре часа в сутки. Фактически вы экспортируете нарезанную покрашенную бумагу. А в обмен на неё получаете: миллионы тонн нефти, цветные и чёрные металлы, легковые машины, одежду и лекарства, станки; и в целом всё, что нужно для вашей экономики, для ваших граждан.

Представьте, что завтра советский рубль вдруг станет вместо доллара мировой валютой. И вы, поехав в США с двадцатью пятью советскими рублями, сможете на них приобрести 15 килограммов кофе или дорогой кожаный плащ.

А представьте, что вы приехали туда с тремястами рублями, с тысячей рублей. И ведь вы везёте обратно огромную кучу товаров, оставив там взамен всего лишь окрашенную бумагу. Как считаете, насколько серьёзный стимул это придало бы развитию советской экономики и росту благосостояния советских граждан?

Следующий фактор: военно-промышленный комплекс США развивается не только за счёт войн, но и за счёт заказчиков военной продукции со всего мира, которые тесно связаны с американцами военно-политическим союзом.

Получая огромные военные заказы из-за рубежа, американские военные промышленники настолько хорошо зарабатывают, что просто не могут вложить всю эту прибыль в военный сектор американской экономики. В нем просто-напросто не нужно столько инвестиций. Поэтому часть этих денег неизбежно идёт в гражданские сектора американской экономики, развивая их и создавая миллионы рабочих мест.

То есть для США милитаризм – это выгодно. Продажа оружия за рубеж союзникам – это очень выгодно.

Ну и следующий фактор, который очень хорошо работает для США и, к сожалению, с которым есть серьёзные пробуксовки именно у нас в СССР: все новинки американцев, которые находят спрос в военном секторе, тут же перекочёвывают в гражданский сектор, если это вообще возможно. Учитывая огромные средства, сосредоточенные в военных технологиях, там постоянно появляется что-то новое, что способно принести огромные деньги. И, будучи переведённое на гражданские рельсы, становится мощным фактором для того, чтобы американская экономика в целом была высокотехнологичной и современной, и постоянно модернизировалась.

Есть и другие факторы, но эти самые основные.

Так что да, временные экономические проблемы у США, несомненно, будут. С моей точки зрения, определённые экономические проблемы начнутся в связи с войной на Ближнем Востоке буквально уже в ближайшие месяцы, а также они обострятся и к концу семидесятых годов. Но, опираясь на те факторы, что я перечислил выше, Америка сможет их пережить достаточно легко для себя. То есть никакой Великой депрессии образца двадцатых – начала тридцатых в Америке отнюдь не ожидается.

Вот в таком духе и общались целый час. Впервые так вышло, что сама лекция вышла очень небольшой, уложился за какие-то пятнадцать минут, а на ответы на вопросы потратил в четыре раза больше времени. Наконец меня всё же отпустили, когда, видимо, все желающие что-то спросить эту возможность удовлетворили. Всего ответил штук на восемнадцать вопросов примерно…

Поблагодарил всех и пошёл вслед за Румянцевым на выход.

– Жёстко за тебя сегодня взялись, – покачал головой Румянцев, – но ты молодец, очень хорошо держался. Я, конечно, не во всех твоих аргументах разбираюсь, но если после твоих ответов никаких вопросов в развитие не задаётся, видимо, ты сумел нащупать правильный ответ.

– Да это в любом случае дискуссия, – улыбнулся я. – Жизнь покажет, как оно всё будет.

Выйдя из КГБ, посмотрел на часы. С Догеевым позавчера я всё же созвонился, но взял себе хороший запас времени, так что у меня было ещё свободных полчаса. Правда, как назло, начался обеденный перерыв, и граждане хлынули, создавая очереди, во все места, где можно перекусить. Вспомнил только про одно место, где точно не будет очередей, так что свернул к Кремлю, где спокойно и пообедал.

***

Москва, Московский государственный историко-архивный институт

Карина не появилась ни на первой паре, ни на второй. Набычившаяся Женька Брагина уже чуть ли не кулаки не сжимала. Всю неделю эта симулянтка со своей белой повязкой делала вид, что хромает, каждый раз, когда ей на глаза попадалась. Но были моменты, когда Женька издалека на неё смотрела, когда Карина не знала об этом, и вот тогда особой хромоты она у неё и не замечала, так что была полностью уверена, что та придуривается.

Если она вообще не появится сегодня на третьей паре, то пойду вниз, к городскому телефону, и позвоню ей домой оттуда, решила Женька. А если она трубку не снимет, догадается, что я звоню, то вечером её родителям позвоню, нажалуюсь на неё, пригрожу, что по комсомольской линии займусь разоблачением ее вранья. По идее, после этого она в субботу у нас всё же появится.