Последний договор

Артём Матвеев

Последний договор

Последний Договор

1. Пришествие Тени

Ночь медленно опустилась на крепость, словно тяжелое одеяло, приглушив звуки и цвета.

Серебряный свет луны стекал по крышам домов, оседал на брусчатке, застревал в лужах, оставшихся после вечернего дождя. Каменные стены крепости казались ещё выше и мрачнее под этим холодным сиянием.

У ворот, как и всегда, стояли двое стражников. Один лениво поигрывал копьём, другой зябко поёжился, кутаясь в плащ, стараясь не показать, как холод забирается под кольчугу. Они переговаривались о пустяках – о цене на хлеб, о слухах из соседних земель. Всё вокруг дышало спокойствием.

И вдруг тишину разорвал стук копыт. Сначала тихий, глухой, словно сердце забилось быстрее, а затем всё отчётливее и тяжелее, как удары чьего-то приговора.

Из тени ночи появился силуэт всадника. Чёрная ряса развевалась на ветру, капюшон глубоко скрывал лицо, и только блеск металла из-под складок выдавал висящий на поясе меч.

Конь, чёрный как сама ночь, ступал мерно, с достоинством. При каждом шаге подковы высекали искры из камней мостовой. Луна вырезала фигуру всадника из темноты, делая его похожим на ожившую тень.

– Кто идёт? – крикнул один из стражников, но голос его дрогнул. Второй инстинктивно крепче сжал древко копья, хотя и понимал, что от этого оружия вряд ли будет толк.

Всадник не ответил. Он лишь медленно поднял голову, и стражник, встретив взгляд из-под капюшона, почувствовал, как кровь стынет в жилах. В этом взгляде не было гнева, угрозы или страха – только бесконечная, холодная пустота.

Стражник отступил, пропуская незваного гостя.

Всадник спешился у трактира, бросив поводья коню, который послушно остался стоять, будто статуя. Дверь трактира распахнулась, и в зал ворвался ночной воздух, заставив пламя свечей дрогнуть. Разговоры стихли.

Он вошёл, не торопясь, но так, что каждый шаг отдавался в груди у присутствующих. Люди у столов замерли, кто-то отложил кружку, кто-то отвёл взгляд, пряча глаза в пол. Пахло тушёным мясом, дымом и пролитым элем, но запах этот казался далёким и неважным.

Трактирщик, упитанный мужчина с густыми усами, вытер ладони о фартук и, пытаясь улыбнуться, шагнул навстречу.

– Не пяльтесь, люди, развлекайтесь, – пробормотал он в сторону посетителей. – Чем могу служить, милый гость?

– Комнату на ночь, – голос был низким и ровным, как гул далёкого колокола. – И кружку эля.

Трактирщик поспешно налил напиток, поставил кружку на стойку. Гость поднял её, сделал один глоток – и дно опустело.

– Наверх, – коротко сказал он.

Тот, кивнув, взял свечу и повёл незнакомца по узкой лестнице. Получив плату, хозяин проводил его до комнаты.

Всадник закрыл дверь, прислонил меч к стене и лёг, не снимая сапог. Завтра ему предстоял трудный день.

2. Эль и безмолвие

Утро в крепости начиналось медленно.

Сквозь мутное оконное стекло пробивались косые лучи солнца, окрашивая комнату тусклым золотом. Где-то внизу уже слышался глухой стук кружек и негромкие голоса – первые завсегдатаи тянулись к пиву даже в такую рань.

Доски пола скрипнули под тяжёлым шагом. Незваный гость, всё так же в чёрной рясе, спустился по лестнице, опираясь рукой на потемневшие перила. Лицо его всё ещё скрывал капюшон, хотя в зале было тепло и светло.

Трактирщик, стоявший за стойкой, поднял глаза. Он уже знал – этот человек не из тех, кто любит пустые разговоры. Но любопытство жгло его сильнее страха.

– Доброе утро… – осторожно начал он.

– Скажи, милсдарь, – перебил его всадник, – как пройти к дворцу? Мне нужно увидеть короля.

Хозяин трактира замялся. Пальцы машинально начали перебирать медные монеты на стойке, словно в надежде, что звон металла заглушит неловкость.

– К дворцу?.. Хм… дорога не близкая. Отсюда вниз к Рыночным воротам, потом по широкой улице до самой Площади Солнца. А там… не заблудишься, стража дорогу покажет.

Всадник чуть склонил голову, как будто взвешивая услышанное.

– Призвал он меня ещё вчера, – произнёс он негромко, – но прибыл я поздно.

Трактирщик решил, что момент настал, чтобы задать вопрос, который мучил его с ночи:

– Милсдарь… а вы кто будете? Раньше в нашей крепости вас не видели.

Ответ был холоден, но без угрозы:

– Я старый путник. Прихожу лишь туда, где нужен. Мой путь сложен и беспристрастен.

Он положил на стойку несколько монет – больше, чем стоил ночлег и кружка эля.

– Возьми. Не за дорогу, а за молчание.

Трактирщик кивнул, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Он хотел спросить ещё – но понял, что лучше не знать.

Всадник повернулся к выходу. Сквозь открытую дверь в зал хлынул свежий утренний воздух, пропитанный запахом хлеба с рыночных лавок.

– Спасибо за ночлег, – сказал он, уже стоя на пороге. – Пускай удача принесёт тебе этот день.

Дверь закрылась, и трактирщик остался один, прислушиваясь к затихающему стуку копыт.

3. Шёпот страха

Дверь захлопнулась, и зал трактира будто стал холоднее. Пламя в камине зашипело, проглотив сухую щепку, и осело, оставив угли.

Трактирщик стоял, опершись ладонями о стойку, и долго смотрел на ту самую дверь, за которой исчез гость. Ему казалось, что в воздухе всё ещё висит запах – не вина, не пыли дороги… а чего-то иного, едва уловимого, но до дрожи знакомого. Запах старых легенд, запах конца.

Он вспомнил, как ещё мальчишкой сидел у ног своей бабки, слушая её сказания. Она говорила о Четверых Всадниках – тех, кто приходит, когда мир подходит к своему рубежу. Говорила о Войне, Голоде, Раздоре… и о Последнем, что идёт за всеми. О том, чьё имя знают все народы, но не произносят без креста на груди.

– Да кто же он… – пробормотал трактирщик, сам себе отвечая тишиной. – Этот тёмный всадник…

Слова сами текли в его сознании, и он не знал, думает он их или слышит чьё-то шёпот:

"В его тени вянет трава. Его следом блекнут цвета. Он не спешит – ему некуда спешить. Он идёт туда, где кончается дорога, и ведёт за собой тех, чьё время пришло."

Трактирщик сглотнул, и ему показалось, что комната стала темнее, хотя солнце всё ещё било в окна.

– Он страшен… и ужасен… – выдохнул он. – И всё же однажды вернётся.

В памяти вспыхнул странный образ – он сам, старый и согбенный, стоит у этой же стойки. В дверях – тот самый всадник, протягивающий руку.

"Пойдём," – скажет он, и вместе они выйдут в ночь. Без оглядки.

Трактирщик тряхнул головой, словно отгоняя видение.

– Смерть… – тихо назвал он имя, и от этого в зале стало ещё тише. – Один из четверых… и здесь он не к добру.

4. Трон во тьме

Дорога к дворцу вела через сердце крепости. Смерть шёл пешком, ведя коня под уздцы – тяжёлые шаги отмеряли ритм его приближения. На улицах становилось тише, когда он проходил мимо: торговки прерывали крики, ремесленники переставали стучать молотками, дети прижимались к матерям.

У ворот дворца стояла стража в тёмно-синих плащах. Один из часовых шагнул вперёд:

– Назови себя и цель визита.

– Меня ждёт твой король, – голос Смерти был негромким, но он погасил любое желание возражать.

Через минуту он уже шёл по длинному коридору, выложенному мозаикой. Высокие окна пропускали холодный свет, и казалось, что камни пола помнят шаги многих поколений правителей.

В тронном зале пахло старым деревом, воском и чем-то ещё – тревогой, застоявшейся, как затхлый воздух в сундуке. На возвышении сидел король – седой, с морщинами, словно прорезанными временем. Его глаза, усталые и мудрые, поднимались навстречу гостю.

– О, мой король, – сказал Смерть, ступив вперёд, – ты звал меня, и я пришёл.

Король наклонился вперёд, опершись на подлокотники трона.

– Скажи мне… какая беда привела тебя к тому, что звать пришлось именно меня? Не томи, раскрой, зачем ты отыскал мою тень.

Смерть поднял голову, и в свете факелов его глаза блеснули, как лёд в рассветных лучах.

– Я один из многих, кто плутает во тьме, – произнёс он. – У меня нет дома, нет пристанища. Клятва, данная когда-то, запрещает открыть моё лицо. Я всегда должен быть таким, каким ты меня видишь – суровым, тайным, страшным. Я всегда скрываю лицо, и всё, что остаётся людям, – шёпот. Они зовут меня одним словом, и оно одинаково во всех краях.

Король не отводил взгляда, хотя сердце его билось быстро.

– И всё же, сир, – продолжил Смерть, – скажи, чего ты хочешь. Кого убить, что разрушить, или какое заклятие снять? Говори, и не страшись моего вида. Я всадник. Я могу помочь.

5. Цена отца

Король тяжело поднялся с трона и медленно сошёл с возвышения. Каждый его шаг отдавался глухим эхом под сводами зала. Он остановился в нескольких шагах от Смерти, так близко, что мог рассмотреть холодный блеск в его глазах под капюшоном.

– Ты быстрее ветра, тёмный всадник, – начал он, голос дрожал, но не от страха, а от сдержанных эмоций. – Где бы ты ни появлялся, за тобой остаётся лишь тишина… и пустые дома. Я никогда не хотел призывать тебя, но судьба загнала меня в угол.

Он отвернулся, прошёл мимо колонн, словно собираясь с силами, а затем заговорил тише, почти шёпотом:

– Твоя цена высока. Я знаю. Но результат, к которому ты приводишь, всегда окончателен. И потому я решился.

Король обернулся, и в его глазах Смерть увидел не власть, а боль старого человека, которому уже нечего терять.

– Ты всадник один из четверых. Души смертных тебе подвластны, а бессмертные – тебя боятся. Только ты способен одолеть их. И потому я стою перед тобой.

Его ладони сжались в кулаки.

– Помоги мне… верни мне то, что для меня дороже самой жизни. Без неё я не смогу править, а царство – не сможет жить.

Смерть молчал, и король заговорил снова, быстрее, словно боялся, что слова задохнутся в груди:

– Я стар, Смерть. Моей дочери не место в руках врага. Её забрал бессмертный бог Баал. Для него она игрушка, для меня – наследница. Верни её, и я отдам тебе всё золото, что спрятано в подземных кладовых.

Он сделал шаг ближе и произнёс последнее, почти касаясь взглядом капюшона:

– Я отдам и себя. Но прошу… дай мне один миг увидеть её глаза, прежде чем уйти с тобой.

Тишина повисла, как натянутая тетива. Только факелы потрескивали в держателях.

– Баал… – тихо произнёс Смерть, и в его голосе впервые за всё время мелькнула едва заметная тень эмоции. – Бог, что собирает армии. Его трон стоит на костях. Он забрал многих… и, похоже, не перестанет.

Король кивнул.

– Так мы заключаем сделку?

Смерть протянул руку. Король вложил в неё свою – старческую, дрожащую, но крепкую в этот миг.

Пламя в факелах дрогнуло, будто от сквозняка, хотя двери были закрыты.

6. Последний договор

Смерть сжал руку короля, и в тот же миг тишина зала стала иной – вязкой, глухой. Звук факелов пропал, будто кто-то вырезал его из самой ткани мира. Стены дрогнули лёгкой рябью, словно от невидимого ветра.

– Сделка заключена, – произнёс он, и слова прозвучали как приговор.

В тот же миг воздух вокруг них словно потемнел, и тонкая, едва заметная трещина прорезала пространство позади Смерти. В ней на миг мелькнул чужой свет – густо-золотой, но в нём было что-то хищное, прожигающее взгляд.

Король инстинктивно отшатнулся.

– Это… что?

– След, – коротко ответил Смерть. – Он почувствовал наш договор.

Он – это Баал. Даже в устах Смерти это имя звучало как яд.

Смерть отпустил руку, и мир вернулся на место: огонь снова потрескивал, камень вернул прежний холод. Но взгляд короля остался прикован к той точке, где зияла трещина. Там уже ничего не было, но память о золотом свете не отпускала.