Жестокие всходы

Тимофей Николайцев

Жестокие всходы

Глава 1 (далекая, как призрачное детство…)

Будь счастлив малым. Делай то, что велено.

Бывает миг – хватает шага сделанного.

Бежа от бедности или от скудной пищи,

Подумай дважды – а того ль ты ищешь?..

Один лишь шаг к желаемому счастью…

Всего один – и ты уже причастен…

Еще один – и ты уже не властен

Над шагом будущим.

Так насладись же всласть им…

Черная Книга Поклонения(последняя страница, никем не читанная…)

Они подожгли дверь. Только дверь – так было заведено.

И, видимо, того же требовала Книга Поклонений – среди голубых курток жандармов суетился Духовник в суконной чёрной накидке, совсем незнакомый. Говорил и показывал руками – где стоять, и что делать. Они выстроились полукругом возле дома старого Линча, сильно растянув неровную шеренгу – по двое у каждого окна. Ветер, налетая вдоль улицы, раскачивал ремни винтовок.

Луций, первым увидевший это из окна, притих и пялился во все глаза – благо, что Ремесленная не была широкой улицей, да и оба дома стояли едва ли не напротив друг друга.

Ходили жандармы будто бы нехотя – указанные им места занимать не спешили, лениво препирались между собой. Жандармский десятник остался стоять напротив крыльца – то ковыряя, то притаптывая булыжник носком высокого сапога. Лицо у него было странное – будто белый блин, разрезанный надвое шнурками усов. И вёл он себя так, словно происходящее его не касалось – просто стоял и смотрел.

Жандармами так и командовал Духовник.

Он расставил троих косой шеренгой от левого плеча, потом ещё троих – от правого. Один жандарм, самый здоровенный, остался рядом с десятником – недисциплинированно грел руки под бортом мундира, зажав сразу две винтовки подмышкой. Пеньковые шнуры его аксельбантов мёртво и беспомощно путались, словно издохшая змея на вилах.

Он имел бы очень грозный вид, встреть его Луций на улице, но сейчас, из окна – смахивал на огородное пугало.

Духовник приказал что-то, и жандармы нехотя подобрали ремни и взяли оружие наизготовку. Принесли откуда-то дымящее ведро с крышкой. Плюгавый пожилой жандарм тащил ведро с осторожной натугой, вытянув прямые напряжённые руки – старался быть от ведра подальше. Он тотопал было прямиком к крыльцу, не останавливаясь, но Духовник придержал его за плечо, потом поманил кого-то из-за спины – на этот жест подошёл ещё один жандарм, нескладный и тощий, из-за неловкой своей худобы казавшийся ростом с колокольню. Он волок на плече дубовую колотушку на длинной ручке… и, увидев эту колотушку, тётка Хана вдруг запричитала в голос, словно до неё только сейчас дошло, в чём дело.